Читать книгу Кай - Алекс Анжело - Страница 4

Вскоре в Хальштатт нагрянули холода, губя все растения. Не избежали этой участи и розы, высаженные вдоль улиц. Герда каждый день работала, а вечером порой тайком приходила к Каю. Вместе они читали книги, сочиняли свои истории, греясь у горящего камина.

– Как ты думаешь, Дева Льда существует? – задал Кай бессмысленный вопрос. Его мысли всегда сворачивали к ней. Ребенком его беспокоили слова взрослых, в юности же появилось любопытство, а после это была почти потребность – во что бы то ни стало узнать правду о своем спасении. Он вспоминал историю того дня, когда погибла его мать, услышанную из чужих уст, и думал, могла ли Дева спасти его.

«Лед и холод – зло, – говорили все. – Они несут лишь погибель».

Снежную ведьму боялись. Ее чертоги – мертвое царство, где ни один смертный не проживет и дня. Так твердили жители.

Но Кай, как никто другой, знал, сколь мало истины в людской молве.

– Ты часто спрашиваешь об этом, – заметила Герда, запрокидывая голову. И верно, стоило зиме наступить, Кай вновь вспоминал о ее владычице. – Конечно, существует. Мой дед однажды видел ее. – Она перелистнула страницу книги, а после перевернулась на спину, положив голову Каю на колени, словно на подушку. – Знаешь, я даже завидую ей. Мой дед давно мертв, а она жива.

– Ты ведь не знаешь, какова ее жизнь. Может, она не стоит зависти, – проговорил Кай, на мгновение переносясь в зиму восемь лет назад.

– Все равно она сильна и наверняка… свободна, – прошептала Герда и, помолчав, добавила: – Говорят, если убить Деву Льда, то можно забрать ее силу. Только вот ее не убить.

– Кто говорит? – отозвался Кай, впервые услышав такое от подруги.

Герда, расслышав напряжение в его голосе, пожала плечами.

– Не помню. Говорил кто-то. Тебе это не понравилось?

– Просто ты сказала так, будто и правда сделала бы это, будь у тебя возможность, – сказал он, отводя взор.

– Это же просто предположение! Что, если бы… – Герда поднялась, садясь на полу. – Ты воспринимаешь все слишком серьезно, Кай, – посмеялась она над ним.

Она ненадолго замолчала, задумчиво смотря в окно, украсившееся белыми узорами.

– Мама все чаще начинает ворчать, когда я иду к тебе. Говорит, не пристало молодой девушке ходить в гости к мужчине, – поделилась она.

В какой-то степени Кай понимал беспокойство ее матери. И именно поэтому занавески на окнах были распахнуты. Окна его дома и семьи Герды находились столь близко, что они то и дело видели мелькающий силуэт ее матери. Пару раз за вечер она поднималась в комнату дочери, чтобы через стекло незаметно поглядеть, чем они занимаются.

– Думаю… Она права.

Герда бросила на него возмущенный взгляд.

– Ее сложно винить. Это в первую очередь повредит твоей репутации, – задумчиво проговорил Кай.

– Ох, ты сама невинность. – Она поднялась на ноги. – Ладно, пойду домой. Ты уже раз десятый посмотрел на холст. Ждешь, когда я уйду, чтобы взяться за работу?

– Ничего от тебя не скрыть. – Он примирительно улыбнулся.

– Я вижу тебя насквозь, Кай Ларс, – с укором и в то же время с весельем произнесла Герда, уже надевая пальто. – Ладно, продолжай свою затворническую жизнь. Надеюсь, когда-нибудь тебе это надоест. Моих родителей это бы очень обрадовало, они беспокоятся о тебе.

Кай промолчал, прекрасно зная, что думают о его жизни господин Хакон и его жена.

Они рассматривали его в качестве удачной партии для Герды. И она сама была даже не против. Ей нравилась его красота. И этого было почти достаточно, осталось лишь найти стабильный заработок. Повзрослев, Герда стала крайне практичной. Но Кай старался меньше внимания обращать на эту черту ее характера.

Вскоре он остался один и, заварив травяного чая, сел недалеко от камина. Успокаивающий аромат тимьяна наполнил легкие.

Всего за пару лет Кай превратился из нескладного парнишки в прекрасного юношу. Так говорили окружающие, а его самого смущали длинные ноги и руки, из-за которых он чувствовал себя неловким. Впрочем, это чувство преследовало его с рождения. Словно он чего-то не понимал, не чувствовал целостности и от этого был слабым и нерешительным.

Хотя ему хватало упертости, как слепец хватается за руку проводника, цепляться за свое желание держать в руке кисть. Пожалуй, это была единственная вещь, позволяющая Каю оставаться на плаву и дарующая какой-никакой внутренний стержень.

Отставив в сторону чашку, Кай на цыпочках прошел к сундуку в углу комнаты. Разговор с Гердой до сих пор крутился у него в голове.

Он откинул крышку. Сверху, прикрывая самое ценное, лежало несколько свертков ткани, а под ними – портрет. Это был один из первых холстов, которые он смог себе позволить. Краски, кисти и холсты – все это было не только дорого, но и трудно добываемо, что вынуждало Кая ездить за ними в соседний, более крупный город.

В тревожной тишине, пока за окном завывал ветер, он смотрел на прекрасное лицо и белоснежные волосы, мерцающие, словно снег. Широкие раскосые глаза сразу приковывали внимание к ее лику с отчетливо выделяющимися острыми скулами. Но больше всего поражали радужки, светящиеся изнутри, словно лед, который покрывал озеро в Хальштатте. Она была прекрасна, величественна и высокомерна. На лице девушки имелся лишь один изъян – кончик правой брови оказался рассечен, ее пересекал едва заметный шрам.

И сколько ни смотрел Кай на Деву Льда, написанный им самим портрет его завораживал.

* * *

Корочка льда сверкала, отражая розовый оттенок неба, что предшествовал растущим на закате теням. Снег хрустел под ногами. Каждый шаг давался Каю с трудом. Он проваливался почти по бедро, но все равно упрямо шагал к далеким деревьям. Своими темными кривыми ветвями без листьев они словно сшивали края неба и земли на горизонте, не позволяя им расползтись.

На плече Кая висела сумка, в которой лежали уголь и листы бумаги.

Через некоторое время, достигнув цели, Кай шумно выдохнул, издавая слабый победный возглас. Ему потребовалось больше часа, чтобы добраться сюда по глубокому снегу. Он и не думал, что это будет столь тяжело и долго. Его беспокоило стремительно теряющее яркие краски небо. Темнело опасно быстро.

Кай подул на руки, которые тут же снова сковал мороз. Он оглянулся, приметив очень кстати выступающий над снегом пенек, и направился к нему.

– Идеально, – прошептал он, осматривая открывшийся вид, а после достал бумагу и уголь.

Прошло буквально несколько секунд, и он сделал первый штрих, положивший начало работе. Кай увлекся, тщательно перенося на бумагу каждый изгиб древесного ствола, прорисовывая раскидистые дубовые ветви. Снизу они уже не казались нитями, сшивающими небо и землю, а были скорее копьями, пронзающими нависающую пелену светлых облаков.

Кай не видел ничего, кроме того, что желал запечатлеть на бумаге. Не ощутил даже дуновения морозного ветра, обласкавшего его и взметнувшего черные пряди. Так в безмолвной тишине проходило время до тех пор, пока он не завершил рисунок и не пришел в себя. Выведенные точными угольными линиями деревья завораживали. И столько деталей было в этой картине, что даже цвета не требовалось, чтобы понять всю красоту природы. И неважно, что Кай испачкал руки, а покрасневшие пальцы едва сгибались от мороза.

Но лишь закончив свою работу, он заметил леденящий холод. По спине пробежали мурашки. Кай осознал: он не один. Он затаил дыхание, опуская косой взгляд под ноги, где на снегу трепетала, словно рябь на воде, человеческая тень. Кай обернулся стремительно, пытаясь застигнуть незваного гостя врасплох, но зажмурился от взметнувшейся перед глазами пурги. А когда вновь посмотрел перед собой, то позабыл, как дышать.

Перед ним стояла она. Почти такая же, как на его портрете, но одновременно и не похожая вовсе. Белоснежные прямые волосы, слегка вздернутый тонкий нос, брови и ресницы, словно посыпанные снегом, но сильнее всего приковывали к себе внимание глаза – радужка светлая, почти белая, она бы выглядела безжизненной, если бы не полные синевы линии, расползавшиеся по ней, словно трещины по льду. Взор – острый, словно лезвие ножа.

Его поразил ее облик. Она выглядела слишком юной, но в то же время властной и дерзкой.

Дева склонилась над ним, поднимая руку – от самых пальцев вверх по белоснежной руке поднималась вязь линий, что переливались, словно излучая собственный свет. Эти линии складывались в рисунки, Каю сразу бросилась в глаза распахнутая пасть зверя возле большого пальца. Волк скалился, словно вот-вот готовый напасть.

– Что это? – спросила она, посмотрев вниз. Ее голос гулким эхом повторился в его мыслях.

Кай проследил за ее взглядом.

– Это… Это уголь, – отозвался он, жадно рассматривая лик Девы.

– Уголь? – повторила она за ним. От девушки веяло холодом. Свежестью раннего зимнего утра. Пальто на его плечах покрывалось инеем, он словно слышал, как вырастали кусочки льда на ткани. – И им можно создать это? – кивнула девушка на лист в его руках. Наконец-то Кай осознал, что заинтересовало ее на самом деле. Она задумчиво переводила взгляд с него на творение в его руках. И каждый раз ее взор задерживался одинаково долго, словно она не могла решить, что ей интереснее.

Тем временем Кай ответил:

– Лишь в умелых руках.

– Хм. Ничего особенного, но все равно прелестно. – Дева сощурила холодные глаза, будто задумалась. Ее изящная рука коснулась листа, и вот уже ее пальцы едва не касались его губ.

– Отдашь? – Ее глаза угрожающе заблестели, а уголок губ изогнулся. – Отдашь и останешься сегодня жив, – легко пообещала Дева.

«Сегодня?» – пронесся молчаливый вопрос в голове Кая. Одно-единственное слово, казалось, меняло всю суть. Но ему грозили смертью, а он отчего-то не испытывал и капли страха. Лишь смятение. Все его чувства словно оцепенели, а сердце в груди забилось гулко – ему будто стало тяжело продолжать гнать кровь по венам. И дыхание Кая стало таким же гулким.

Он опустил взор на лист в руках – темные угольные линии покрывала вереница снежинок.

– Подарю, – вдруг прошептал он, едва шевеля губами.

Снежная Дева возвышалась над ним и оттого склоняла голову, а волосы, местами сверкающие, точно лед, свисали прямыми строгими прядями. Рассеченный уголок брови придавал ей воинствующий и дерзкий вид. Она выглядела величественно, как истинная королева. Будто раздумывала, стоит ли принять то, что отдано добровольно, а не отнято или потеряно.

– Мне никогда ничего не дарили, – в конце концов призналась Дева Льда – это имя Каю нравилось больше всего. – Значит, я могу забрать и твою жизнь, и твое творение?

– Можешь, – согласился Кай, сглотнув и словно ступая на шаткий мост. – Но прежде я бы хотел написать еще что-нибудь для тебя, – нашел он способ остаться в живых и даже не соврать.

Ее задумчивый взгляд устремился в никуда, а после она выдохнула едва ли не ему в губы:

– Хочу.

– Тогда я создам, – самозабвенно пообещал он, не понимая, что же на него нашло, не находя причину своей покорности.

Девушка резко склонилась, ее палец с длинным острым ногтем коснулся его подбородка, приподнимая.

– Не обмани меня, Кай, – пригрозила она, смотря в его глаза и становясь немного выше. Снег поднимал ее над ним, а вокруг них кружила пурга.

– Не обману, – дал он слово, завороженный навеки юным лицом. И с этими звуками взметнулся снег, залепил глаза, завыл ветер, Кай зажмурился, не в силах смотреть. А когда ветер утих и мир вновь распростерся перед ним, не увидел он ни снежной пурги, ни Девы. И лист из его ладони тоже исчез. Не осталось ничего, словно ветер тщательно уничтожил улики, указывающие на ее существование. Будто все случившееся было лишь сновидением.