Читать книгу Эхо 53-го - Алекс Бэлл - Страница 3

13 часов 32 минуты.

Рассказ Сары закончился полчаса назад. Пообещав разобраться в этом деле и найти брата, я проводил её до двери, чувствуя себя опустошённым. Уставший, я откинулся на стул, потирая виски. Несмотря на болеутоляющий чай, голова продолжала напоминать о себе. Коктейль из бренди и размышлений – скверная штука.

Тяжело вздохнув, я приоткрыл глаза и встретился взглядом с Джозефом, занявшим место, которое еще недавно согревала Сара. Его обычно невозмутимое лицо было искажено напряжением, а хвост, словно наэлектризованный, стоял дыбом – он нервничал.

– Что скажешь? – спросил я, зная, что если сейчас не дать его чувствам вырваться наружу, он взорвётся, как перегревшийся чайник.

– Не знаю… – пробормотал он, нервно подёргивая тонкими усиками в такт каждому слову. – Что-то здесь не так. Пахнет гнилью.

– Да уж, не розами, – отмахнулся я, чувствуя, как усталость вновь наваливается тяжёлым грузом. – В нашем мире давно уже ничего не бывает кристально чистым.

– Ты как всегда прав, – едко заметил Джозеф. – Это ведь ты тут у нас детектив.

– Может, хватит? – выдохнул я, бросив на него взгляд.

– Да, ты прав. Извини, – примирительно поднял лапки Джозеф. Затем, посерьёзнев, добавил: – Зачем ты вообще взялся за её дело?

– Так она сама вошла, – вскинул я бровь, всем своим видом демонстрируя невинное удивление. – И что я должен был сделать? Выставить на улицу?

– То же, что и всегда, – пожал плечами Джозеф. – Открыть дверь, наорать, выгнать и захлопнуть. И снова погрузиться в сладостную пучину самобичевания.

Я поморщился, вытянув губы в недовольной гримасе, и развёл руками.

– Ассоциация позвонила. Сказали, если в течение двух недель не предоставлю отчёт по раскрытому делу, лишат лицензии.

– Понимаешь, Джозеф? Две недели! – наигранно всплеснул руками я.

– Брось, Генри. Ты же знаешь, даже если бы они захотели, то не смогли бы тебя лишить лицензии. Не забывай, у тебя орден от самой королевы за заслуги перед государством. За спасение целой нации!

Я хмыкнул, краешком губ тронув мимолетную улыбку. В памяти всплыл тот самый торжественный день, когда мне вручили орден, день, казавшийся сейчас далёким и нереальным. Словно вчерашний сон – торжественный зал, мерцающий хоровод свечей, приглушённые аплодисменты, похожие на шёпот ветра.

Безупречная колонна гвардейцев, словно изваянная из камня, отдавала мне честь, когда я, чеканя шаг, приближался к постаменту. Там, на троне, инкрустированном драгоценными камнями, восседала сама Королева Англии, ее взгляд пронзал меня насквозь. В тот миг, опьянённый властью и славой, я мнил себя непобедимым, словно рождённым для восхождения на Олимп.

– Золотые деньки, – прошептал я, и горечь воспоминаний обожгла горло. – Когда мир казался расстеленной передо мной скатертью.

Отмахнувшись от наваждения, я встретился взглядом с Джозефом. Его лицо сохраняло суровую невозмутимость, но в глубине глаз плескалось сочувствие. И я, натянув маску беззаботности, произнес с ироничной усмешкой:

– Ничто не вечно под луной, Джозеф. И наш орден, как и все сущее, однажды будет погребён в песках времени.

– Возможно, – кивнул он. – Но почему ты так думаешь?

– Тебе это действительно настолько важно? – проворчал я, сведя брови к переносице. – Я взялся за дело, радуйся. Ты же этого ждал, кажется, целую вечность.

– Да, я рад, что ты снова в седле, – Джозеф снова кивнул, поднимаясь с продавленного дивана. – Просто не хочу, чтобы ты снова себя закопал.

– Не паникуй, всё под контролем. Это всего лишь очередное лёгкое дело, – отмахнулся я.

– Ладно, – парень устало кивнул и двинулся к выходу.

У самой двери он замер на мгновение. Обернулся, и взгляд его буравил меня насквозь.

– Главное, чтобы это было не из-за неё.

Слова врезались в меня, словно осколки льда. Я потемнел лицом и нервно сглотнул, ощущая, как в горле пересохло.

Постояв у двери еще с минуту, Джозеф выпрямился и ушёл, тихо прикрыв за собой дверь. Я остался один на один со своими мыслями.

– Спасибо, Джозеф, – криво усмехнулся я в пустоту. – Как всегда, вовремя ткнул ножом в спину.

И вправду, какого черта я так рьяно ухватился за это дело? Логичного объяснения не найти, да и не хочется. Теперь у меня на плечах новая головная боль: пропажа молодого зверочеловека-выдры, Фрэнка Биркмана.

– Похоже, пора стряхнуть пыль с детективного плаща, – пробормотал я, устало выдыхая. Развернувшись к заваленному бумагами тумбочке, я подцепил бежевый, слегка выцветший конверт, оставленный Сарой. По её словам, внутри – всё, что осталось от Фрэнка.

Не теряя времени, я выдвинул верхний ящик стола и аккуратно извлёк оттуда тонкий нож. Отточенным движением я вскрыл конверт и высыпал его содержимое на столешницу.

Там лежала небольшая фотография – три на четыре – с сияющим Фрэнком. Бездонные голубые глаза, русые волосы – отличные от сестринских – и характерный вздёрнутый нос – всё это создавало запоминающийся портрет, застывший во времени.

– Похоже, семейная черта, – пробормотал я.

В конверте также покоился его паспорт, рядом – какие-то медицинские справки, для каких целей я пока не понимал. И, наконец, небольшой коричневый дневник. Потёртый, с обгрызенными уголками – видать, парень грыз его в минуты тревоги, – но всё еще вполне читабельный.

И на самом дне конверта, словно драгоценный артефакт, лежал маленький медальон, подвешенный на тонкой серебряной цепочке, мерцающей в тусклом дневном свете.

– И откуда это у него? – задумчиво произнес я, подняв медальон перед глазами. Их семья едва сводит концы с концами, а такая безделушка у местных ювелиров потянет на целое состояние. Неужели Фрэнк нашёл его? Или украл?

Сам медальон представлял собой католический крест длиной около трёх сантиметров, плотно обвитый змеями. Они были вырезаны настолько искусно, что казалось: стоит присмотреться повнимательней, и змеи оживут, зашипят и вновь зашевелятся, полностью поглотив крест своей извивающейся массой.

Но и это было еще не всё. На открытых участках, куда не дотягивалась змеиная чешуя, я заметил какие-то символы.

На первый взгляд они напоминали письмена, но ни в одной из известных мне культур я ничего подобного не встречал. Хотя, не исключено, что я просто чего-то не знаю – эрудицией я никогда не отличался.

Отложив медальон в сторону, я открыл дневник, осторожно перелистывая страницы и вчитываясь в неровные записи. Я сжал его в руке, ощущая прохладу металла и загадочную, необъяснимую тяжесть.

Страницы дневника были заполнены каллиграфическими строками, аккуратно вписанными от руки. Некоторые записи казались древними, с неясными символами и странными обозначениями.

Другие – более современными, с заметками о поездках и встречах.

Создавалось ощущение, что дневник вели два разных человека.

Один – философский, мудрый, но чуть нервный. Его записи напоминали размышления о вечных истинах и внутренней гармонии. Другой – умный, слегка импульсивный, но при этом рассудительный – вероятно, это принадлежит Фрэнку. Его заметки были более сдержанными, содержали логические выводы и планы.

Но кому тогда принадлежит вторая рука? Кто тот человек, чьи мысли скрыты за этим сочетанием стилей?

Я мысленно пытался разгадать смысл записей, когда вдруг заметил страницу, исписанную более крупными буквами. Там алела лишь одна фраза: «Он знает тайну». А под ней – едва различимая, словно намеренно искаженная, подпись: «…». Словно автор хотел оставить след, но не раскрыться полностью.

– Но кто же ты?.. – задумчиво прошептал я, а затем, отбросив дневник, раздражённо откинулся на спинку кресла, запустив пальцы в волосы.

– Ничего… – наконец выдохнул я, уставившись в потолок. Противный осадок не проходил, мысли словно застыли, что только сильнее бесило.

– Ладно, к дьяволу всё, – буркнул я, поднимаясь из-за стола. Сгрёб содержимое конверта, спрятал его во внутренний карман пиджака и решительно направился к двери.

Сняв с крючка кобуру, я ощутил тяжесть старого револьвера, пристегнул её к поясу, накинул на плечи плащ – словно броню – и надвинул на глаза поля шляпы. Рывком распахнув дверь, я шагнул в сумрак коридора.

В тот же миг отворилась соседняя дверь. Джозеф, нахмурив брови, спросил:

– Куда собрался?

– К профессору. Нужно расспросить его о медальоне и символах в дневнике. Может, он хоть что-то знает, – ответил я. Затем, взглянув на парня, добавил: – А ты отправляйся в его контору. Как же она там?.. А, точно: «Уэстморленд и партнёры».

Запустив руку в карман, я извлёк фотографию Фрэнка и протянул Джозефу.

– Держи. Она должна помочь.

– Хорошо, я сейчас же отправлюсь туда, – кивнул Джозеф, принимая карточку и накидывая на плечи плащ.

– Отлично, – кивнул я в ответ и повернулся к выходу. Прошёл по коридору и спустился по лестнице на первый этаж.

Из тёмного угла донёсся хриплый голос старика Риппа:

– Уже уходите, мистер Уэльс?

– Да. Новое дело, – ответил я и, подходя ближе, протянул руку. Морщинистая, но удивительно крепкая ладонь старика сжала мою. Он сидел в кресле-качалке, неторопливо потягивая чёрную трубку, и дым медленно клубился в воздухе.

Рипп Андерсен – отставной полковник морфлота, два года назад с почестями отправленный на заслуженный отдых. Его взгляд был острым и проницательным – казалось, он видел саму душу человека.

Он был одним из немногих моих знакомых, кто видел тот самый взрыв, прогремевший над Лондоном, его последствия и последующие события. Настоящий человек чести и достоинства – за это его глубоко уважали в своём кругу.

Рипп приподнял брови и посмотрел на меня испытующе:

– Будьте осторожны, мистер Уэльс. В последние дни на улицах города неспокойно.

– Вот как… – коротко откликнулся я, задержав взгляд на старике. Его глаза были серьёзны, полны тревоги. Скажите, что это лишь глупость, дежурная фраза, – но нет. Я знал, что он говорит искренне. Значит, Лондон вновь погрузился в безумие.

– Спасибо, мистер Рипп, – кивком поблагодарил я и направился к двери.

Стоило мне выйти, как в ноздри ударил резкий запах сырой земли, смешанный с тонким, едва различимым ароматом цветов – скорее всего, из лавки миссис Ламберт на углу. Дождь, успокоившись, теперь лишь тихо моросил. Холодный ветер мягко обдувал лицо, приятно освежая. Казалось, даже остатки хмеля с каждым вдохом улетучиваются, освобождая место для новых мыслей.

Я поймал себя на том, что улыбаюсь. Город продолжал жить, несмотря ни на что. Часы показывали два часа дня. Люди, несмотря на лёгкий дождь, торопились домой на обед. Экипажи стучали колёсами, проносясь мимо и везя своих клиентов. Всё шло своим чередом.

Поправив воротник плаща, я подошёл к дороге и поднял руку. Секунда – и рядом остановился экипаж. Кучер, улыбаясь, быстро окинул меня взглядом, словно оценивая платёжеспособность.

– И не думай, – хмыкнул я, угадав его мысли. Я сунул руку в карман, достал жёлтый кругляш и, подбросив его, сказал:

– Довезёшь меня до места, которое я сейчас назову…

Заметив монету, кучер оживился, глаза его заблестели в предвкушении лёгкой наживы. Я мысленно хмыкнул: «Что ж, не могу его винить: все они были те ещё трудяги, а удача им улыбалась редко».

– Дождёшься меня, пока я вернусь, – продолжил я после паузы, – и отвезёшь обратно. Согласен?

– Есть, сэр! – оскалившись, кивнул кучер и щёлкнул вожжами. – Располагайтесь, довезу в лучшем виде.

– Отлично, – кивнул я, назвал адрес и забрался внутрь.

– Как доедем – разбудишь, – добавил я.

Ехать было около часа. Устроившись поудобнее, я провалился в сон.

***

Зелёное пламя камина плясало, отбрасывая причудливые тени и наполняя комнату тягучим теплом. Оно было единственным источником света в этом таинственном месте. В его мерцающем свете застыли, словно изваяния из ночи, два силуэта в чёрных мантиях. Их низкие голоса, усиленные зловещей тишиной, гулко разносились под сводами.

– Я не позволю вам забрать его! Только не его! – взревел тот, что стоял слева, ударив кулаком по столу. Дерево жалобно застонало под его натиском.

– Я понимаю твои чувства, но он – угроза, – возразил второй, в его голосе звучали спокойствие и стальная решимость. – Мы должны принести жертву. Отдать его ей. Лишь так мы утолим её голод и докажем верность.

– Но почему именно он? Неужели нет другой платы? – в отчаянии воскликнул первый, бессильно оседая на стул.

– Ты и сам знаешь, на что он способен, – продолжал второй, приблизившись и положив руку ему на плечо. – В его силах остановить нас, разрушить всё, что мы так долго и тщательно выстраивали. Ты этого хочешь, Ангус?

– Нет, Габриэль, – устало выдохнул Ангус, поднимая взгляд к пляшущим в пламени демонам. – Но я не могу… – его голос дрогнул и сломался. – Не могу предать его…

– Понимаю. Но выбора нет, – Габриэль мягче сжал плечо друга. – Либо он, либо она…

– Кто вы такие? Где я? – внезапно раздался мой голос, разрывая тишину. Я шагнул из клубящейся тьмы, ошарашенно глядя на них.

– Что?! – вырвалось у обоих, и они резко обернулись. Глубокие капюшоны по-прежнему скрывали их лица, оставляя в тени их намерения.

– Как ты сюда попал? – прорычал Габриэль и, резко вскинув руку, рявкнул: – Исчезни!

Тонкая, зловещая молния сорвалась с его пальцев, мгновенно пронзив меня насквозь.

Я хотел закричать от боли, но в тот же миг мои глаза распахнулись. Я проснулся.

***

Задыхаясь, я рывком сел, лихорадочно ощупывая себя. Ни единого следа ожога, ни малейшей боли. Лишь липкий пот холодил кожу, да сердце бешено колотилось, отбивая безумный ритм. Сон. Всего лишь сон. Но такой… обжигающе реальный.

– Эй, начальник, приехали! – гаркнул возница, с силой натягивая поводья и усмиряя заржавших коней.

– Да, выхожу, – отозвался я, стараясь унять дрожь в голосе.

Встряхнув головой, будто пытаясь стряхнуть остатки кошмарного видения, я поправил помятую рубашку и распахнул дверцу экипажа.

Волна щемящей ностальгии накрыла меня, когда я ступил на мостовую и поднял взгляд на старинное, исчерченное морщинами времени здание университета. В этих стенах остались лучшие годы юности, и на время учёбы этот храм науки стал мне вторым домом.

Кивнув вознице, чтобы не уезжал, я взбежал по широким ступеням и шагнул в прохладную тень вестибюля. Минуя знакомые колонны, направился к винтовой лестнице в дальнем углу.

Ржавые перила жалобно заскрипели под моей рукой, и этот звук вызвал в памяти каскад дорогих сердцу воспоминаний.

Поднявшись на третий этаж, я остановился перед ветхой деревянной дверью. В самом центре потемневшая от времени медная табличка хранила выгравированное имя: «Гаррет Фокс».

Улыбнувшись, я тихо произнёс:

– Здравствуйте, профессор.