Читать книгу (По)Беда для гладиатора - Алекс Чер - Страница 5

Не знаю, что пугает больше: эта куча дорогущего белья, что он мне вручил, или его визитка.

«Алекс Берг, генеральный директор группы компаний „Гладиатор“» – читаю тиснёные серебряные буквы на чёрном фоне.

Кладу её на стол и сажусь подальше. На потёртой бабушкиной скатерти, на старом столе, что до сих пор стоит у окна, этот глянцевый прямоугольник выглядит посланием из другого мира. Из мира богатеньких буратин и самодовольных качков, которых я ненавижу.

Алекс Берг. От одного имени волосы на руках встают дыбом. Да что там, волосы, проклятые соски, которые он, кажется, видел даже сквозь куртку. Так и буравил взглядом. Я зажимаю руками грудь. Кошусь на визитку. Нет, ни за что не позвоню. Я его боюсь.

Но, напялив тот самый чёрный лифчик, я представляю на этом кружеве его красивые пальцы, как они расстёгивают застёжку. Как двигаются вниз по животу. Моя рука замирает у края чёрных стрингов.

Чёртов Алекс Берг!

Скидываю с себя и трусики, и лифчик. И все эти подвязочки, чулочки в красивых коробочках, что напихали ему эти стервы из «Идиллии», сваливаю как попало обратно в пакет. Уж ради него-то они расстарались! Но если он думает, что всучил мне эти тряпки и я уже у его ног… даже не так… если думает, что я теперь должна раздвинуть ноги, потому что он потратил на меня кучу бабла и напоил кофе, то сильно ошибается.

Я не напрашивалась, не просила, не брала. Всё, к чёрту его. Хватит мне одного похотливого качка. Брезгливо передёргиваюсь, вспомнив произошедшее в раздевалке, и бегу в душ, чтобы смыть с себя и отпечатки липких ладоней Гремлина, и услужливо подсказанный памятью запах освежителя дыхания, которым он вечно пользуется. Пожевал бы лучше ёлку, тем более, с настоящей хвоей сейчас проблем нет – на каждом углу новогодние базары.

Намыливаюсь третий раз. Только сейчас осознаю, как мне повезло сбежать. Быстрый трах с начальником в раздевалке, когда тебя нагибают рачком, – не самый романтичный способ расстаться с девственностью. Как-то я представляла себе это иначе.

Воображение услужливо рисует смятые шёлковые простыни и алые розы на чёрном. Широкие плечи, сильные руки, нежные, осторожные движения, от которых сладко скручивает низ живота.

Кажется, я представляю не то, что следует.

Каменную, жёсткую грудь, вздымающуюся от его дыхания. Фарфоровую чашку, что кажется крошечной в его руке, и яркие, голубые, как льды Арктики, глаза. Две острые льдины, что пронзают меня насквозь.

Покрываюсь мурашками даже под горячими струями воды.

Алекс Берг. От него кидает то в дрожь, то в жар. Он вызывает во мне и страх, и предвкушение. Будит ужас и непонятное желание то ли отпрянуть, то ли наоборот – прильнуть, чтобы кожа к коже, дыхание к дыханию.

Как только ему удалось затащить меня в это кафе? Ведь не хотела. Даже не знала, как звучит его голос, а услышала: «Девушка, постойте!» – и сразу поняла, что это мне. Что это ОН. И ведь не посмела ослушаться, потащилась за ним, как загипнотизированная. Мозг сопротивлялся, а тело с готовностью откликнулось на его зов.

Надеюсь, он не слышал, как я клацала зубами о ложку? От страха, от ужаса, что, если он попросит, я ведь эту ложку и официанту в глаз воткну, лишь бы ему понравилось. Лишь бы дёрнулся ещё раз одобрительно уголок его чувственного рта.

Нет, к чёрту всё. Наши люди на такси в булошную не ездят. Решительно выключаю воду и, уже кутаясь в полотенце, слышу, как разрывается где-то в комнате телефон.

– Привет, Лен! Ну, вы как? – мой голос невольно выдаёт фальшиво высокие трели. Но Ленку нельзя жалеть. Иначе она опять сорвётся на слёзы. А ей надо быть сильной. Месяц назад Ленка родила сына. Врачи сказали, что у ребёнка врождённая слепота. Но есть надежда вылечить мальчишку.

– Нужно ехать к вам, в центр, в клинику, – Ленкин голос дрожит. – Вик, у меня денег даже на дорогу нет. Всё, что давали Артуру на работе, мы уже потратили на кроватки, коляски, пелёнки, памперсы.

– Дались вам эти коляски, – сажусь на диван, поджимая ноги.

– Так кто же знал, что так получится.

– Да понятно, что никто не знал. Это я так. Лен, у меня есть немного денег. Давай я хоть на дорогу тебе пришлю. Как раз завтра зарплату обещали. Бонус годовой. Мне хватит. Ты же всё равно после праздников приедешь, не раньше?

– Да, после новогодних каникул, – тяжело вздыхает Ленка. – Я не откажусь, если поможешь. Спасибо, Беда! У тебя-то как дела?

– А, нормально, – отмахиваюсь.

– А по голосу – словно опять на свою жопу нашла приключения.

– Не, не нашла. Счастливо избежала.

– Чтобы ты да избежала, и ещё счастливо? – смеётся Ленка. – Не познакомилась там ни с кем? Ты скажи, а то я, может, не к месту тебе там со своими проблемами. Но мы у тебя так, на одну ночь. Там при клинике можно остановиться бесплатно. Я узнала.

– Лен, прекрати. Нет у меня никого.

– Так в старых девах и помрёшь, – вздыхает подруга. – Где это видано: двадцать три года бабе, а у неё мужика ещё не было. Ты бы хоть для здоровья кого нашла, хрен с ней, с этой любовью. А то это… ну ты сама знаешь, задубеет от старости, мхом порастёт.

Как достали эти Ленкины шуточки про мою девственность. Но пусть ржёт, не жалко. Ленке можно. Особенно сейчас, когда и так никакого просвета.

– Буду использовать вместо прокладок подорожник.

– Это ты после того как прикладывай, – ржёт Ленка. – Чтобы восстановилось. Или у тебя принципы?

– Конечно, принципы. Я, может, как в мексиканском сериале хочу – обязательно в сене.

– Так это тогда тебе в нашу деревню надо вернуться. Тут тебе этих сеновальных отношений будет на каждом углу.

– Дура ты, Ленка. Я, может, верю в большую любовь.

Ни во что я, конечно, не верю. Просто не сложилось. То ли парни попадались не особо настойчивые, то ли я была не слишком уступчивой, зато чересчур требовательной. В общем, так и живу на радость зубоскалке Ленке.

– Сама ты дура, Беда. Ну, верь. Жди. Ладно, пойду я, мелкий проснулся. До связи!

– Пока, пока, – откладываю телефон в сторону, и натыкаюсь глазами на злополучный пакет.

Может, вернуть его? Были бы Ленке деньги. Так чёртово нижнее бельё обмену и возврату не подлежит. А этому Бергу отдавать я ничего точно не пойду. Он же только с виду безмозглый качок, весь из себя шикарный до отвращения. На самом деле – умный, коварный. Не своей неотразимостью давит, а чем-то внутренним, опасной животной харизмой, перед которой мне не удалось устоять.

Хотела в машине оставить пакет. Так нет же, вспомнил. Выскочил – снова в руку сунул. Передёргиваюсь от ощущения его горячих пальцев на своей коже.

Чёртов Берг!