Читать книгу Дикарь из глубинки, или Курс выживания для мажорки - Алекс Коваль - Страница 2

Милена

Приходила в себя я долго, больно и нехотя.

В обморок я грохнуться не успела, но на стул осела, как подкошенная. Не заметила, в какой момент в моей руке оказался стакан с водой. И когда я успела его выпить, тоже не заметила. Помогло едва ли, в горле все еще свербило от засухи.

Мне нужен наследник…

Можешь и обязана мне в этом помочь…

Э-э-э, нет, спасибо!

Я, конечно, ради карьеры готова на все, но точно не на “ребенка” от семидесятипятилетнего генерального директора! Вот если бы лет на двадцать (хотя бы) помоложе и не женат – я бы еще подумала. Я все-таки девушка с принципами, воспитанием и твердой моральной позицией.

И вообще, а как же его Люсенька? Драгоценная, светлейшая, прекраснейшая женушка, в которой он души не чает? Как же любовь и преданность до гробовой доски и прочая романтическая ерепень? Да ну нет! Не может он говорить серьезно.

Или…

Кошу глаза в сторону Андрея Петровича. Зеленые, издевательски яркие, полны решимости. Он огибает рабочий стол – слишком плавно и грациозно для умирающего старика. Я подскакиваю со стула и делаю пару шагов назад, пятясь. Как будто Румянцев прямо сейчас может на меня наброситься и заняться “решением вопроса” отсутствия наследника!

Пять лет работы. Ни намека на такое, и вот тебе поворот. Да я ему во внучки гожусь! В три раза младше! Мне месяц назад только двадцать пять стукнуло. Хорошенько так, прямо по моей русой макушке.

Я откашливаюсь и выталкиваю из себя решительное:

– Я прошу прощения, но, боюсь, вынуждена отк…

– Тогда я буду вынужден тебя уволить, деточка, – добивает меня тиран-дед.

– Что? – вскрикиваю я. – За такое нельзя уволить! Это не этично!

– Можно, Миленочка. Профнепригодность – штука такая.

– Скажите, вы издеваетесь надо мной, Андрей Петрович? Это шутка? Здесь где-то камера стоит? Куда улыбаться? – оглядываюсь, пытаясь сохранить на лице остатки униженного достоинства. – Что происходит?

– Пойми, я же не прошу ничего сверхъестественного, девочка, – делает шаг в мою сторону мужчина. – Всего-то мелочь! Блажь для умирающего старика.

Я отшатываюсь:

– Мелочь? Блажь? Родить – это не мелочь и не блажь! Это на всю жизнь! Нет, я не буду делать с вами наследника. Даже ради карьеры! – крутанувшись, уже почти бросаюсь по примеру предшественниц: поседевшая, красная, на дрожащих ногах прямой дорогой в отдел кадров писать заявление на увольнение, когда в спину прилетает растерянное:

– Не понял, Серебрякова? Что со мной делать?

Я останавливаюсь. Оборачиваюсь.

– Родить? А кто говорит о “родить”? За тебя уже родили, деточка. Да и я вообще не фанат “супового набора”, я женщин аппетитных и в форме люблю, – фыркает дед. – Вот как моя Люсенька. Вот где и ж…, и г… кхм, а не вот эти твои кости, которыми ты у меня целый день перед глазами мельтешишь и перед ушами громыхаешь. Как погремушка, ей богу!

Я от возмущения аж воздухом давлюсь. Между прочим, для моих метр шестьдесят вес в пятьдесят килограммов считается идеальным. Золотой стандарт! И ничем я не “громыхаю”. И “ж”, и “г” – все есть! Да, не таких “выдающихся” размеров, как у Люсинды Михайловны Румянцевой, но мне хватает. Мои мужчины никогда не жаловались.

– Нет, не понять мне моды современной, – оценивая меня с ног до головы, продолжает гендир, словно не замечая моего возмущенного паровозного пыхтения. – Женщина должна быть в теле. Женщины должно быть много. Чтобы глаз радовался и было за что подержаться. А тут…? Впрочем, мы отклонились от темы разговора. Вспомним, что я умираю.

– Да знаете, что-то не похожи вы на умирающего, – бурчу.

– Мне лучше знать. Так вот, Серебрякова, мне нужна твоя помощь. И это не просьба, как тебе могло показаться. А приказ.

– И, надо полагать, если я его не выполню, вы меня уволите. Я правильно уловила?

– Схватываешь на лету, – потирает ладони мое коварное начальство.

– И? В чем же заключается ваша “мелочь и блажь”, с которой я должна вам помочь? Рожать вам детей не надо, с этим разобрались.

– Ты присядь, – подхватывает меня под локоть, подводя к стулу, странно радостный гендир. – В ногах правды нет, – стискивает сухощавыми пальцами плечи, заставляя упасть задницей на стул.

– Андрей Петрович, просто чтобы вы знали, если что, я буду кричать.

Моя реплика старика только еще больше веселит. Он огибает свой массивный рабочий стол и садится в кресло. Тянется к нижнему ящику стола, доставая оттуда полупустой графин и бокал. Щедро плещет в рокс виски, залпом выпивая добрые “пятьдесят”.

– Андрей Петрович, а вы уверены, что людям при смерти можно пить?

– В моем время алкоголем лечили все. От физических ран до душевных, деточка.

– А если Люсинде Михайловне расскажу?

– Уволю, – припечатывает меня к стулу хмурый взгляд из-под бровей.

Я затыкаюсь. Но мысль, что старик темнит, никак не желает покидать мою голову.

Пряча графин обратно, Румянцев упирает локти в стол и смотрит на меня. Молчит. Долго. Эпичная сцена осталась позади, и сейчас передо мной снова появляется вполне себе пугающий и серьезный мужчина преклонных лет.

Наконец-то, сцепив пальцы в замок, Андрей Петрович заявляет:

– У меня был сын.

Вот это новости! Был – звучит плохо. Трагично. Но, по правде говоря, я вообще не знала, что у Румянцевых были дети. Как и весь коллектив.

– Просите, вы сказали был?

– Попал в ДТП со смертельным исходом много лет назад, – бубнит Румянцев. – На тот момент мы уже десять лет, как не общались. История длинная и запутанная, тебе нужно знать только то, что мой сын был своенравным мальчишкой. В двадцать лет влюбился и ушел из семьи, когда я отказался принимать в нашу династию проходимку без имени и рода! Руслан мне назло женился на этой своей Сюзанне и заделал ей ребенка. Моего внука. Единственного наследника и продолжателя рода Румянцевых. Других преемников у меня нет.

– Воу, – выдохнула я пораженно.

Бросить семью ради любимой – это так романтично. Моя внутренняя впечатлительная барышня взмахнула крылышками. Но расчетливая стерва-карьеристка с сомнением восприняла подобный восторг.

– Я поняла, – киваю. – Был сын. Есть внук. Но что вы хотите от меня?

– Как ты понимаешь, отношения с внуком у меня…

– Плохие? Натянутые? Неприязненные?

– Мягко говоря. Мы почти не знакомы. Все, что я знаю о своем внуке: тридцать пять лет, бывший военный, холост, есть сын, живет в Самарской области. Информации мало, чтобы оценить его возможности и доверить управление огромной финансовой машиной. Но и оставить фирму этим олухам-акционерам я тоже не могу. Я вложил в этот холдинг полвека! Он принадлежит моей семье, моей фамилии, и так должно быть и после моей смерти!

– Допустим. Это я понимаю. Но до сих пор не понимаю, что требуется конкретно от меня?

– Как что, Серебрякова? Ты привезешь мне моего внука!

– И как вы себе это представляете? – заламываю я бровь. – Как я заставлю взрослого тридцатипятилетнего мужика из глубинки махнуть в столицу? На поводок посажу? Конфеткой поманю? Он же не собака!

– Да хоть и на поводок, хоть конфетой, хоть другими твоими, – кивок, – громыхающими частями тела поманишь, Милена. Это уже твоя забота. Внук нужен мне в Москве через месяц. Максимум! Возьмешь с собой текущие проекты, документы Вадик уже подготовил. Введешь мальчишку в курс дела. И обязательно будь на связи двадцать четыре на семь.

Мальчишку? Он сейчас серьезно? Этот “мальчишка” старше меня на десять лет! Где я, а где бывший вояка из глубинки? Даже если я очень сильно захочу, сомневаюсь, что на него подействуют мои двадцатипятилетние “громыхающие части тела”! Бре-е-ед. Ущипните меня!

– Сделать все нужно быстро и тихо, чтобы подсиживающие мою дряхлую задницу конкуренты не узнали, что я готовлю себе преемника, – тем временем продолжает вещать гендир. – Оформишь отпуск, чтобы никто не пронюхал. Я выплачу тебе командировочные. Выезжаешь сегодня же. Вечером уже будешь на месте.

– А…

– Матери твоей я позвонил, про срочную командировку сказал. Твой чемодан уже собран и ждет отбытия в Самарскую область.

– Но…

– Машину заправишь по трассе. Настоятельно советую не задерживаться. До места назначения примерно десять часов пути – ночная трасса для молодой девушки не самое хорошее место ночевки.

– Вы ведь не серьезно сейчас? – округлив в немом ужасе глаза, спрашиваю я. – Почему я? Вам не кажется, что в столице я гораздо полезней и нужнее? Вон, отправьте Вадика, например! – машу рукой в сторону двери и приемной. – Все равно, кроме как мучить шредер и перекладывать папки, он больше ничего не умеет, – понижаю голос до шипящего шепота.

– И заместителем генерального директора мне тоже сделать Вадика, Серебрякова? – щурит свои глаза слегка поехавший умом дед. – Сомнительная кандидатура, но я могу. Зовем? – тянется Румянцев к селектору.

Я захлопываю рот, поджимая губы. Отрицательно машу головой.

Проклятье!

– Это бесстыжий шантаж!

– Это большой бизнес, деточка. Баш на баш. Ты услугу мне – я услугу тебе. Твой отец хочет для тебя более достойную работу и должность? Пять лет ты отпахала на ура. Ни единого нарекания. Образование твое позволяет. Мое расположение к твоей персоне тоже. Осталось дело за малым – привези мне внука, и место зама твое. Я уже подписал приказ о назначении. Лежит в моем сейфе, ждет своего часа, родненькое.

Андрей Павлович – ушлый тип и прожженный бизнесмен. Знает, на какую мозоль давить, чтобы было больнее. Моя должность личной помощницы все пять лет будоражит и раздражает папочку банкира, который желает видеть дочь в директорском кресле и никак иначе. Повышение до заместителя могло бы значительно “сгладить углы” между нами.

– Ну, так что? Вызываем подмогу или обойдемся своими, так сказать, силами?

Я, стиснув зубы и сжав кулаки, утвердительно киваю. Выбора у меня другого нет.

Я обязана получить эту должность! Если придется – силой притащу этого “внука” к деду-затейнику в Москву, но от своего не отступлюсь. Не для того я впахивала пять лет, как проклятая, сдерживая натиск папиного недовольства, чтобы так глупо все потерять сейчас! Не позволю какому-то мужику из Самары встать у меня на пути. А в целом, конечно, прям из крайности в крайность…

Привезешь внука – станешь замом.

Не привезешь – будешь уволена.

Перспективы далеко не радужные вырисовываются. И отчего-то мне кажется: просто с этим мужиком тридцати пяти лет не будет.