Читать книгу Путь - Алекс Мрит - Страница 4

Правая рука сильно устала, и я перераспределил нагрузку с нее на плечи и левую руку. Мы с трудом пробирались по тропинке кладбища, лавируя между оградами захоронений, стараясь удержать равновесие, периодически то поднимая, то опуская гроб. Тропинка была очень узкая и извилистая, зажатая со всех сторон беспорядочно установленными оградками. Каждый хотел для могилы родственника отхватить хотя бы несколько лишних сантиметров земли за счет прохода или другого захоронения. В результате проход становился таким узким, что порой в него было трудно втиснуться даже одному человеку. Приходилось поднимать гроб на почти вытянутых руках вверх. Острые углы цеплялись за одежду, мусор и рытвины заставляли постоянно быть настороже. Траурная процессия несколько раз упиралась в тупик – кто-то умудрялся поставить ограды так, что протиснуться между заграждениями можно было лишь ребенку. Приходилось возвращаться и искать лучшую дорожку. Но вот мы достигли цели, и я наконец расслабил затекшие от усталости руки. Присутствующие последний раз простились с покойным. Посиневшее слегка опухшее лицо. Сложенные на груди руки. Неподвижное тело. Мать безутешно рыдала. Многие тоже не могли сдержать эмоций и слезы наворачивались на глазах. Я знал Сергея с детства, и мы долгое время дружили. Я видел его каких-то пять дней назад. Он был как всегда чем-то воодушевлен и полон планов на жизнь. Он очень любил жизнь и собирался дожить до старости, воспитывая внуков и даже правнуков. Клубок энергии. Человек с активной жизненной позицией. Умный и талантливый. Генератор идей, умевший реализовать их. Человек в поиске и одновременно в воплощении. Он любил жизнь и ценил ее. Кто как не он заслуживал человеческого счастья в окружении многочисленных друзей и близких людей. Вот они все собрались вокруг его гроба – живые и занятые своими мыслями, а его уже нет. Еще какое-то время он возможно будет в их мыслях, а потом повседневность скроет его. Он уже больше не часть их жизни. Душа его здесь, но она уже не соединена с телом и уже не вовлечена в радости и переживания земных дел. Эти дела теперь уже не ее. Лишь распухшее неподвижное тело лежало около нас, бездушная оболочка, но именно с этим телом были связаны все наши переживания. Мы ассоциировали это тело с ним и скорбели о нем. Пять дней, каких-то жалких пять дней назад его глаза сверкали, а лицо было живым и выразительным. Сейчас это была застывшая неподвижная маска. Закрытые глаза нечего не выражали, а губы больше не способны были нечего произнести. Крышка опустилась на гроб и скрыла от нас лицо Сергея, оставив нам лишь память о нем. Миг, всего лишь миг, и он теперь лишь в наших воспоминаниях. Когда мы видели его лицо, он еще был с нами. Пусть уже не живое, но он все еще был частью нашей жизни. Теперь была разорвана последняя ниточка. За год ушли из жизни четыре человека, которых я хорошо знал. Они были частью моей жизни и частью меня. Кто, следующий? Сейчас был тот самый момент, когда даже самый стойкий, равнодушный или глупый на время выпадал из реальности своих мыслей и представлений. Грань между жизнью и смертью была настолько тонка, что каждый ощущал что-то внутри себя – незримое и необъяснимое. Фатальность. Судьбу. Жизнь, уходящую в смерть. Переход. Жизнь она есть и вдруг ее не стало. Где она? Ее нет. Ты следующий, или стоящий рядом с тобой человек? Наши планы, амбиции, цели, желания… Живешь и кажется, что впереди еще много дней и есть время. Время делать, время любить. Кто-то гоняется за удовольствиями, стараясь получить по максимуму, кто-то реализовывает что-то, кто-то болеет или мучается от проблем и забот. Кто-то ждет конца как избавления, другой старается отодвинуть смерть, не думать о ней, а может страшится Её. Но всегда кажется, что впереди еще что-то есть. Хотя бы чуть – чуть. Успеть что-то сделать, сказать важные слова. Хочется надеяться, что находящиеся рядом с тобой люди будут с тобой. А они уходят, забирая с собой частичку твоего мира. От них остаются лишь образы памяти. К ним уже не прикоснуться, не обнять, не пожать руку.

Гроб медленно опускали вниз, потихоньку стравливая веревку. Горсти сырой земли с едва слышным глухим стуком падали на деревянную крышку гроба. «Ты прошел свой земной путь и твое тело отработало свое. Дай Бог тебе родиться в удачных для тебя условиях в следующем воплощении и жить счастливо» – прошептал я, бросая свою горсточку земли. Я взял лопату и вместе с остальными принялся закапывать могилу. Мать Сергея безутешно рыдала. С ней рядом стояла заплаканная жена. Он был их жизнью, их планами, их надеждой и опорой. Комья земли сыпались вниз, скрывая под собой то, что было не так давно живым человеком, полным планов и надежд. Все выше и выше поднималась земля. Люди уставали и менялись. Все торопились быстрее скрыть под толщей земли того, кто совсем недавно был их другом, родственником и близким человеком. Работали с энтузиазмом, как будто стремясь быстрее скрыть то, что теперь являлось для них олицетворением смерти. То, что смерть забрала себе. Оно уже не принадлежало к миру живых и являлось скорбным напоминанием о неизбежности окончания земного пути. То, что должно обязательно случиться с каждым. То, что рождено, обязательно умрет и каждый из присутствующих здесь видел себя на месте умершего. И могильная яма пугала больше, чем гроб и покойник в нем. Она как черная бездна притягивала к себе мысли и наполняла разум благоговейным ужасом. Она притягивала к себе взгляды присутствующих, смотревших вниз и видевших в зеркале своего сознания собственную кончину. От этого становилось не по себе. Стоящие находились в некоем ступоре, погруженные в себя, а махавшие лопатой старались поскорее развеять мрачные чувства и мысли. «Чем дольше ты всматриваешься в бездну, тем дольше бездна всматривается в тебя» – вспомнил я слова отца, как-то сказанные им на кладбище. Это была цитата какого-то философа. Здесь, перед ликом не закопанной могилы люди чувствовали, как сама смерть смотрит на них оттуда. Сама смерть вглядывалась в людей и заставляла задуматься о жизни. Она ждала. Она не торопилась. Она рядом всегда, но именно здесь была ощущаема человеком. Она знала, что каждый из здесь присутствующих в свое время станет её. И собравшиеся понимали это. Запах сырой земли, шедшей из глубины могилы был Её запах. Шелест травы на кладбище – был звуком Её дыхания. Люди ощущали Её присутствие и потому им было не по себе. Кресты, ограды, венки, цветы… это не память о покойном – это знак уважения Ей – всемогущей и безжалостной. Это знаки Её проявления в нашей культуре. Это символы Её царства. Это все было Её. И люди были тоже Её, всё лишь вопрос времени. То, что рождено обязательно умрет. Там, за воротами кладбища, в суете жизни, люди забывали, что они её добыча и пристанище. Точнее их тело, к которому они так привязаны. Они ассоциируют себя с телом и потеря его – величайшее горе. Но оно временное пристанище души и как бы тяжело не было, его придется вернуть, как и все остальное, чем мы пользуемся здесь.