Читать книгу Магические Перпендикуляры 2. Порох и золото - Алекс Нагорный - Страница 3

Мы двигались метрах в тридцати от кромки леса, прошли уже часа два после обеда, и хрен его знает, сколько километров. Жара, комары, мухи, слепни… Трава под ногами тоже не в помощь. Вдруг конь под нашим верховым захрапел, дёрнулся и, метнувшись в сторону, помчался куда-то назад.

– Товьсь!!! – крикнул Синюхин.

Но на полсекунды раньше я уже вскинул свой обрез и тоже заорал:

– К бою!!!

Не без суеты, но всё же довольно быстро драгуны взяли под прицел заколдованный лес. Где-то там притаилось зло, и сейчас оно может напасть. Зря мы так близко от деревьев стоим.

– Медленно пятимся! – громко и чётко крикнул я.

Поймав на себе удивлённый взгляд капитана, я покивал ему и показал пример тактического движения спиной вперёд.

– Выполнять!!! – крикнул солдатам Синюхин, и те тоже начали пятиться.

Отступив, таким образом, метров на сорок, я остановился, озираясь по сторонам, даже оглянулся на всякий случай. Шуралеев нигде видно не было. Ну, это ещё ничего не значит. Щас как выскочат, как выпрыгнут, полетят клочки…

Не-не-не! Это в них полетят солезоловые заряды. Я надеюсь, стрелять-то драгуны умеют. А там и подмога подоспеет. Подмога? Да как же она подоспеет, Андрей Иваныч? Они же ни сном, ни духом! Это верно. Наш конь-индикатор сейчас на форсаже мчался совсем в другую сторону, унося прочь человека, который должен вызвать для нас подкрепление.

И как быть? Раций здесь нет, ракетниц тоже. Ракетниц?

– У кого ружьё не солью заряжено? – громко крикнул я драгунам.

– Андрей, ты чего? – удивился стоящий в пяти метрах от меня капитан.

– Нужно в воздух пальнуть, поручику сигнал подать!

– Точно! – согласился со мной Синюхин и продублировал мой вопрос.

Ни у кого. У всех соль. Я чертыхнулся и, перезарядив свою лупару пулей, пальнул в какое-то облако. Патрон жалко, конечно, а что делать?

Теперь ждём минут пятнадцать, может быть, двадцать, это зависит оттого, как далеко отошёл от нас Буцин, и как быстро он сообразит, что нам нужна помощь. Ждём, это если нам дадут подождать, а то ведь всё может закончиться за считанные секунды.

Может. Если начнётся. Но время шло, а на нас никто не нападал. Что это может означать? Всё что угодно. Вплоть до ложной тревоги. А чего тогда так испугался конь? Не волка же. Медведя?

– Спиридоныч! У вас здесь медведи водятся? – не отрывая взгляда от кромки леса, крикнул я.

– Где медведь? – всполошилось сразу несколько голосов.

– Водятся или нет? – снова прокричал я.

– Водятся, – крикнул кто-то.

Можно выдохнуть. Я опустил свой обрез:

– Спиридоныч, а коняга мог уйти таким лихим галопом, просто испугавшись медведя?

– Мог, а где ты медведя видишь?

Где я медведя вижу? Да не вижу я его. Он, наверное, от греха подальше обратно в лес убежал.

– Да, где медведь-то?

– …

– Андрей!

– Что-о-о?

– Медведь где?

Вот привязался.

– Спиридоныч, ты суслика видишь?

– Не-е-ет.

– Вот и я – нет. А он есть!

– Какой суслик?

– Да уже никакой! Пошли отсюда! Нет здесь никого.

– А медведь?

– Медведь есть. Но мы же не на медведей охотимся. Пошли. Отбой. Ложная тревога.

Солнце начало медленно клониться к закату, наш конь-индикатор больше не появлялся, солдат, ставший по его вине дезертиром, тоже. Шедшая впереди нас группа Буцина, зачем-то вышла в поле и остановилась. Гонца не послали, значит, ничего не случилось. Чего тогда вышли? А-а-а! Ну да! Точно. К ночёвке пора готовиться, а тут просто так за дровами не сбегаешь. По мере приближения я начал замечать некие признаки протекающего ручья: ложбинка, деревца типа ива раскидистая, трава сочнее и гуще, чем везде. Только ручей примерно в километре от Буцинских. Не дошли. А чего не дошли-то? Нас ждут? Могли бы и там подождать. Или они русалок боятся? Ну, после случившегося, я бы не стал такую предосторожность называть излишней.

Всё оказалось намного проще и чуток грустнее: почва там слегка заболоченная. Идти можно, а ночевать на такой, точно не стоит.

Лагерь решили разбить прямо там, где стояли. От леса метров семьсот, до ручья примерно верста. Пойдёт. Посовещавшись и приняв во внимание мнение буродольцев, послали с одним из них пятерых наших. Двое с котелками и четверо с ружьями, шуралеев там быть не должно, но бережёного бог бережёт, а небережёного конвой стережёт, вот парочка небережёных как раз под конвоем по воду и отправилась.

Ещё пятеро и старший из буродольских остались вместе с капитанов, так сказать, в лагере. А мы, то есть все остальные, двинулись испытать судьбу на лесозаготовках, дровишек запасти. Кавалерист на своём копытном радаре, само собой, с нами, будет мониторить окружающую среду на предмет наличия потустороннего. Не знаю, как у него там получится со средой, но только сегодня с самого утра суббота.

Дров решили запасти на четыре костра, эдакий квадрат по периметру. Моя идея. Возглавлявший нас Буцин, распределил людей по местам: двенадцать работают, двенадцать охраняют. Прапорщик Кукушкин, само собой в огневой группе, а не среди лесорубов, и это не потому что товарищ прапорщик старший прапорщик, а потому что здесь он – господин прапорщик, то есть офицер.

Я бы в охранение побольше народу поставил, тем более что на самом краю сушняка мало, и приходилось в лес метров на двадцать заходить, но это я, а поскольку старший всё-таки Буцин, он командует, он и отвечает, если что. Опасное, конечно, мероприятие и решение рискованное, но обошлось. Опять же и конёк всё время вёл себя на удивление спокойно. Последний лесоруб вышел из леса. Пересчитались, обе дюжины в полном составе, потерь нет. Учитывая обстоятельства, удачно сходили.

У охраны руки должны быть свободны, поэтому всё унести за один раз не смогли, даже с учётом погрузки на коня-индикатора. Полдороги до лагеря я шёл спиной вперёд, служба в опасных местах приучает к осторожности. Глядя на меня, один из буродольских, шедший в конце колонны, поступил также. Видно было, что навык передвижения подобным образом у него имелся. Ещё метров полтораста я двигался боком, а уже потом просто оглядываясь через каждые десять шагов.

Поскидав дрова в одну кучу, перекурили. Ну, на самом-то деле, тут никто не курит от слова «совсем», так, передохнули чуток. Посмотрели, как водоносы там петляют по полю.

– Чего это они? – спросил кто-то.

– Топко, видать. Напрямки никак, – ответил другой.

– Пойдёмти-т робяты и мы, а то смеркатся уже, – предложил один из бойцов.

Мысль оказалась хорошей и своевременной, подгонять никого не пришлось. Кто-то из бойцов предложил поменяться, вроде как, мы в тот раз дрова таскали – ваша очередь. Поручик идею не одобрил, но как-то вяло не одобрил, нет бы рявкнуть по-командирски грозно, а он что-то промямлил. Это дало возможность личному составу подискутировать, мол, ничего не сделается, коняшка, если что учует, и всё такое. Однако примерно в сотне метров движение сначала замедлилось, а там и вовсе остановились.

– Братцы! – выкрикнул Власов. – А куча-то где?

Все заозирались. Я вынул бинокль и начал сканировать местность.

– Можа, развалилась? – произнёс чей-то неуверенный голос.

Конь вёл себя спокойно, и поручик крикнул бойцам:

– Чего встали? Идём дрова искать!

Драгуны нехотя двинулись вперёд.

– СТОЯТЬ!!! – крикнул я, опуская бинокль и вскидывая оружие. – Отряд, к бою! Буцин, не спорь! Отряд, медленно пятимся к лагерю!

Я глянул, как выполняется приказание, и сразу пояснил бестолковым:

– Спиной вперёд пятимся!

– Чаво стряслось-то? – негромко спросил меня шедший слева драгун.

– Нет там ваших дров! – ответил я погромче, чтобы и остальные слышали.

– Куды ж оне подевались-то? – поинтересовались справа.

– Медведь унёс, волков кормить!

– Да, стойте вы! Перепугались как бабы! – воскликнул поручик, но в голосе его сквозанула неуверенность. – Что там? – подойдя ко мне, спросил он, но уже тише.

Я подал ему бинокль:

– Вон ту берёзу видишь? – показал я ему концом ствола на ориентир возле места, где мы складировали наш топливный запас.

– Это чего такое?

Я мельком глянул на Буцина. Это я думал, что мельком гляну, а тут…

– Это бинокль, господин поручик. Как подзорная труба, только для обоих глаз сразу. Вон туда смотри! – и я снова показал на ту же берёзу.

– Куда? – завертел башкой он.

– Вон туда! Берёзу с кривым сучком видишь?

– Ага! Как близко-то! Прямо рукой достать можно!

– Чуть ниже смотри. Траву примятую видишь? Не отвлекаться, бойцы!!! Следить за лесом! – одёрнул я не в меру любопытных.

– Вижу.

– Это мы там ходили. Лесину сучковатую видишь? Ей ещё тебе по ноге чуть не попали.

– Вижу.

– А ДРУГИЕ ДРОВА ВИДИШЬ???

– Не-е-ет… других дров не вижу…

– ВОПРОСЫ ЕСТЬ? – рявкнул я, вырывая бинокль у заигравшегося как мальчишка офицера.

– А куда они делись? – растерянно спросил он.

– Уходим! – сказал я вместо ответа.

– А как же дрова? – поинтересовались справа.

– Чёрт с ними, с дровами! – крикнул я, и только потом понял, что именно на самом деле я только что сказал.

Сначала все, как и приказано было, пятились, потом начали поспешать, просто оглядываясь, а под конец чуть на бег не перешли, но завидев Синюхина, темп сбавили. Кто-то из остававшихся в тылу встретил нас вопросом:

– А где дровишки потеряли?

– Нету дровишек, – хмуро, но громко ответил ему мой недавний сосед справа.

– А иде шь оне?

– Вона, явоброть сказывал, медведь сожрал! Сходи, поищи, можа и тебя сожрёт!

Синюхин принял стойку, сильно походившую на строевую, ожидая доклада от Буцина, а тот только плечами пожал.

– Что случилось? Почему вернулись без дров? – холодно и сухо поинтересовался командир.

Я, тоже приняв строевую стойку, начал доклад:

– Товарищ капитан! – и чуть не поперхнулся.

Вот она, волшебная сила привычки! Но не смутился и, поправившись, продолжил:

– Ваше благородие! По прибытии на место группа обнаружила пропажу запаса дров. Было принято решение отступить.

Синюхин замотал головой:

– Подожди, подожди! Вы может, куда-то не туда зашли, а дрова в стороне лежат?

Буцин очнулся от оцепенения:

– Да нет, подошли прямо к тому месту. Там, понимаешь, дерево приметное стоит, и одна коряга из наших валяется. Нет-нет, дошли правильно. А дров-то и нет… – и он опять впал в прострацию.

Капитан подождал немного и спросил:

– Куда же они в таком случае делись?

Буцин из своей комы ему не ответил. Пришлось мне:

– В данной ситуации выяснение способа исчезновения и место теперешнего нахождения дров считаю нецелесообразным.

Синюхин скривился:

– Слушай, прапорщик, а ты по-русски говорить умеешь?

– Да я только это последнее время и делаю.

– Ну, вот и объясни мне, чего ты там только что протараторил, но уже по-русски.

Я вздохнул:

– Если я правильно понимаю, товарищ капитан… Виноват! Господин капитан! Если всё правильно понимаю, то никаких людей в лесу сейчас быть не должно. Или я ошибаюсь?

Отец-командир потупился и произнёс:

– Не должно это верно… Хотя… – он не договорил.

– Господин капитан, – выждав паузу, произнёс я. – Исходя из того, что противник наш – это нечистая сила, а с ней шутки плохи, и расслабляться нельзя, – я чуть было не вернулся к армейскому стилю изложения информации, глубоко вздохнул и продолжил: – Если бы наши дрова стащили бы люди, они бы не смогли это сделать незаметно, мы бы по-любому какое-нибудь движение уловили. Но мы ничего не заметили. Получается, что кто-то нам глаза отвёл. Вот так.

– Умар! – окликнул капитан верхового. – Конь у тебя себя как вёл? Не беспокоился? Никого не почуял?

– Ни-е-ет, вашабродя, Тизжил спокойно. Никакой шуралей не был. Никакой медведь не был.

Синюхин повернулся ко мне:

– Видишь? Не было.

Я над этим уже тоже подумал:

– Умар, а на каком расстоянии у тебя конь может шуралея почуять?

Умар непонимающе смотрел то на меня, то на Синюхина.

– Далеко почуять шуралея может? – спросил я, указывая на коня.

– Далеко может, сажен полсто может, медведь может, волк может. Шуралей тоже может.

Ну, всё понято.

– А отсюда может почувствовать?

Умар огляделся, подумал и сказал:

– Отсют сажен сто может.

Я победно посмотрел на капитана:

– А до леса саженей триста или даже четыреста. Так что не мог конь отсюда шуралеев в лесу учуять. Вот и всё.

– И зачем им дрова понадобились? Уж не греться ли собираются? – не поверил мне капитан.

– Не дрова им нужны, а мы. Придём, увидим, что дров нет – за новыми полезем, а они тут как тут, из рояля в кустах повылазят.

– Из какого рояля? – вмешался Буцин.

– А-а-а… – я махнул на него рукой.

– Что предлагаешь предпринять? – холодно поинтересовался капитан.

– Валить отсюда надо. Широкими и частыми шагами, а то придут они, как стемнеет, по наши души…

Синюхин огляделся.

– Мы уже костры запалили, – произнёс он. – Посмотри, вокруг. Куда здесь, как ты выражаешься, валить?

– Куда угодно, только бы от леса подальше.

– Темнеет. Ну, отойдём мы версты на две, на три, дальше всё равно не успеем, что это изменит? Ты думаешь, ночью с такого расстояния они не увидят огонь?

Тут он был прав.

– Андрей, даже я в темноте пламя костра за пять вёрст увижу, а уж они и подавно.

Он замолчал, я тоже. Действительно, так мы от них не спрячемся. Хотя, на ночь я бы предпочёл отсюда свинтить. В темноте мы с ними, конечно, нигде не справимся, но всё-таки…

– Андрей, – окликнул меня, вернувшийся в реальность Буцин. – Люди и так устали, зачем над ними ещё и бесцельной ходьбой взад-вперёд измываться?

Не чем мне было им свою правоту доказать, и я не стал спорить, тем более что я не просто не командир отряда, так ещё и не зам. А раз уж наши Папа и Дядя решили остаться здесь, то, значит, так тому и быть.

– Только тогда караул удвоить надо, – сдался я.

– Ты считаешь, что двоих мало? – удивился Буцин.

– Считаю, мало. Пусть вчетвером дежурят.

– Хватит и двоих, – возразил поручик.

– Не вашим, не нашим, – махнул рукой Синюхин. – Трое.

Ну, хоть что-то.

После ужина Буцин распределил смены караула, не забыв сообщить бойцам, что именно я способствовал увеличению количества действующих лиц. Кое-кто даже пробурчал нечто вроде:

– Раз боится – сам бы и стоял.

На это я сразу заявил, что готов усилить собой вторую и третью вахты из четырёх, так как считаю их самыми тревожными. Шепоток прошёлся одобряющий – это, несомненно, в плюс. А теперь отбой. Или ещё нет? Подошёл капитан и присел рядом:

– Считаешь, они нападут на нас ночью?

– Ночью мы наиболее уязвимы, так что, да! Считаю, нападут. Или хотя бы попробуют.

– Откуда у тебя такая уверенность?

Я помолчал. С чего начать?

– Спиридоныч, ты согласен с тем, что трюк с дровами – это их лап дело?

– Лап? – удивился капитан.

Я его ёрничества проигнорировал:

– Вот смотри, они устроили нам ловушку, но мы не повелись. При этом мы никуда не уходим. Значит, что?

– Что? – переспросил капитан.

– Ещё раз: в лес пойти мы побоялись, значит, не так уж мы и сильны. И это, кстати сказать, чистая правда. Но и сваливать не стали, значит, на что-то надеемся. На что?

– Да, – зачем-то согласился со мной Синяхин.

– Что «Да»? На что мы рассчитываем?

Я смотрел на капитана и ждал ответа.

– Это ты сейчас у меня спрашиваешь? – уточнил он.

– Нет, блин! У папы римского! Ну, ты кого-нибудь ещё здесь видишь?

Как раз в этот момент к нам подошёл Буцин. С бутылкой чего-то мутного и молочно-бледного.

– Ты вот, Андрюха, сам боишься и всех пугаешь, – начал он. – Давай, выпей с нами, и сразу дрожать перестанешь!

Надо было свести всё это в шутку:

– Пластуны не боятся, они осторожничают, а если дрожат, то только от холода. Наливай, за одно и согреемся!

– А вам не кажется, господа офицеры, что на возлияния надобно хотя бы разрешение у командира испросить?

– Нет, не кажется! – ответил я. – Во-первых, стресс снять, а во-вторых…

– Что снять? – перебил меня Буцин.

Вот как ему объяснить?

– Что-что, перенервничали все сегодня, – сказал я первое, что пришло в голову.

– Это – да-а-а! – согласились оба.

– Ну, так запить надо!

– А во-вторых?

– Что «во-вторых»? – не понял Буцин.

– Ну, он сказал: «А во-вторых…» и ты его перебил, – ответил ему капитан.

– Я же не нарочно, – отмазался поручик. – Он там слова иноземные говорил, вот я не понял и переспросил.

Капитан махнул на него рукой и, вновь обращаясь ко мне, спросил:

– Так что, во-вторых?

За время их препирательств я успел придумать ответ поумнее:

– Спиридоныч, он же уже приготовился выпить, и твой запрет ему всё равно не помешает это сделать.

Поручик помотал головой, но выглядело это как полное согласие с высказанной мною мыслью.

– Ну, а если ты что-то не можешь предотвратить, то лучше всего это возглавить. Вот и подай команду на разлив.

– Ты посмотри, Коля, какой человек! Всё понимает! Из тебя, Андрюха, толковый командир бы вышел. Эх, жаль не ты нами командуешь.

Синюхин пристально посмотрел на Буцина. Нехорошо так посмотрел. Но тот развёл руками и произнёс в оправдание:

– Коль, это я про нашего полкового командира.

Как будто такое объяснение уже не могло принизить авторитета капитана среди подчинённых.

– Наливай, стратег! – произнёс, усмехаясь Синюхин.

После первой, закушенной салом, Спиридоныч спросил у меня:

– Ты на самом деле думаешь, что они чего-то там затевают?

Судя по тому, что показывал он при этом в сторону леса, вопрос был про шуралеев.

– Знаешь, Коля, я одного видел вблизи, шагов с пятнадцати, и на полном серьёзе полагаю, что ребята они не только смышлёные, но ещё и коварные. Поэтому и предлагал отойти от них подальше. А раз не отошли, то хотя бы не расслабляться. Что мы собственно сейчас и делаем.

Я улыбнулся, давая понять, что это всего лишь шутка. Они посмеялись.

– А суслики? – спросил Синюхин, и на лице его не было и тени улыбки.

– Что суслики? – не понял я.

– Ты же сам говорил, что если даже суслика не видно, он всё равно есть.

Я напряг весь доступный объём памяти, вспоминая, чего я ему наговорил про сусликов.

– А-а-а!!! Это… – я махнул рукой, но одного этого жеста явно было не достаточно. – Был у нас такой ефрейтор Галагура, так вот он любил выцепить кого-нибудь из молодых, выводил его в чистое поле и спрашивал: «Видишь суслика? Вот и я не вижу, а он есть!»

– И что? – подбодрил меня поручик.

– И начинали искать. Поймают, убьют и съедят.

После минутной паузы капитан вдруг спросил:

– А если не поймают?

– Значит, не съедят! – ответил за меня Буцин и расхохотался.