Читать книгу Тютюнин против ЦРУ - Алекс Орлов - Страница 12

При свете керосиновой лампы содержимое трехлитровки светилось как янтарное. Леха открыл пластмассовую крышку и дал Серёге понюхать.

– О-о! – протянул Тютюнин. Он был приятно удивлён тонким фруктовым запахом, поскольку ожидал чего-то совершенно другого. Им с Лехой приходилось пить такие вещи, что врачи из «скорой помощи» только удивлялись, как пациенты к их приезду ещё оставались живы. А тут – сюрприз. Дивный фруктовый аромат.

– Из банки, что ли, будем? – спросил Тютюнин.

– Ну зачем из банки? Это харчи принести сложно, а стаканчики – вот они!

С этими словами Леха движениями фокусника открыл с лёгким щелчком два раскладных стаканчика.

– Попрошу наполнить, – сказал он, подставляя стаканы, и Серёга налил из банки по первой порции. Затем вернул её на полку и принял от Лехи стопочку.

– За что пьём?

– За удачное начало рабочего дня! – провозгласил Леха. – И чтобы Ленка не дозналась. Ну, поехали…

Оба друга одновременно опрокинули свои порции и, следуя традициям школы, выдохнули пары.

– Хорошо пошла, – заметил Тютюнин.

– Лучше не бывает. И закуски никакой не надо.

– По второй?

– Не возражаю…

– Стоп! А где банка? И где полки? Где все, Леха?

Тютюнин огляделся и понял, что находится в ярко освещённом помещении с неясно очерченными стенами. Они как будто состояли из утреннего тумана.

– Какая-то хреновина, Серёг, – подал голос Окуркин.

– О, и ты здесь! А я думал, это только мой глюк.

– Видать, общий, – сделал вывод Леха.

Неожиданно прямо из туманной стены выплыл какой-то размытый осьминог. Он подплыл к Серёге с Лехой поближе и издал нечто похожее на «бу-бу-бу».

– Мама родная! Кажись, опять «белая» началась! – страшным шёпотом произнёс Леха.

– Не болтай. Одновременно у двоих «белая» не бывает, – не слишком уверенно заметил Сергей.

Между тем осьминог принял обличье шара, и вокруг него закрутились шарики поменьше, которые теснили друг друга и обступали Леху и Сергея со всех сторон.

– Бу-бу-бу-бу? – пробубнил самый большой шар.

– Он чего-то спрашивает, Серёг.

– Вроде да, – согласился Тютюнин. А затем его осенило:

– Так это ж инопланетяне, Леха! Собратья по разуму!

– А как мы к ним попали? – спросил Окуркин, испуганно косясь на наплывавший прямо на него шарик. Лехе даже показалось, что он слышит смех.

В прошлом году, когда его забрали прямо с попойки в гараже и отвезли в «дурку», он тоже слышал смех.

«Неужели опять „белая“? – в страхе думал Окуркин. – Завяжу! Честное слово завяжу!»

Большой шар попытался сказать что-то ещё, а затем превратился в красный пластмассовый стул. Из стула перетёк в зеленое яблоко с синими листочками и, наконец, принял обличье толстого китайца в шёлковом малиновом халате.

Маленькие шарики сейчас же превратились в дюжину шумных китайчат, и те забегали по дощатому полу просторной беседки, стенами которой теперь служили увитые плющом деревянные решётки.

– Как сложна аднака на вас настроица. Уй как сложна! – произнёс китаец и, подойдя к Серёге, потрепал его по щеке. – Хароший панарепа! Большой панарепа! Вкусный панарепа!

Затем то же самое он проделал с Лехиной физиономией и также остался ею доволен.

– Тебя мы кушать сегодня, – пообещал китаец Окур-кину. – А его – завтра! – добавил он, указывая на Серёгу.

Услышав это, китайчата радостно заулюлюкали и стали собираться вокруг Лехи.

– Ну-ка, минуточку, уважаемый, – откашлявшись, начал Серёга. – Мне кажется, здесь какая-то ошибка. Мы с приятелем никакие вам не панарепы. Мы люди. И, если уж на то пошло, мы граждане Российской Федерации…

– А-а, – закивал китаец. – Твоя хочет съели сегодня, а его, – тут он указал на Леху, – скушали завтра?

– Не совсем так. Просто мы попали к вам случайно и ещё не знаем, какие здесь порядки. Хотелось бы услышать ваше имя. Вот меня зовут Тютюнин Сергей. Моего друга – Алексей Окуркин. А как вас зовут?

– Я хочу твоя кушать, – расплываясь в счастливой улыбке, произнёс китаец, словно не слышал вопроса. Затем он нежно дотронулся до Серегиного локтя и певуче произнёс:

– Хочу кушать твоя сейчас…

Окуркин и Тютюнин переглянулись.

– Это людоеды какие-то, – пришёл к выводу Леха. – А давай им наваляем, чего с ними разговаривать? Сейчас я этому толстому в пятачину дам.

– Постой, – одёрнул его Серёга. – Неизвестно, сколько их тут вокруг сшивается. Нужно попытаться с ними договориться, Восток – дело тонкое.

– Моя хочет кушать, – произнёс китаец и, схватив Серёгу за рукав, потащил за собой.

– Ну-ка стоять! – закричал Окуркин и рванулся на выручку, однако милые, похожие на кукол китайчата неожиданно преобразились, и их стальные, с крючьями вместо зубов челюсти защёлкали у Лехи перед носом.

Тот в ужасе отпрянул, а его друг Тютюнин принялся отбиваться от настойчивого китайца. Однако это было не так просто. Людоед оказался таким сильным, что старания Тютюнина больше походили на трепыхание мотылька в лапах льва. Поняв, что гибель близка, Серёга заорал, как раненый Тарзан, и этим вывел китайца из себя.

– Ну пачиму твоя шуметь, а?! – строго спросил тот. – Ничего не больна – твоя понимаешь? Ничего не больна. Твоя засыпать, а мы кушать.

– Вы не имеете права меня есть! Я член профсоюза! Я не хочу умирать, у меня жена Люба дома осталась!

– Пачиму твоя шуметь, а? – снова принялся за своё китаец. – Твоя же мамбаца пил? Зачем пил мамбаца, если не хочешь твоя кушать мы?

– Так.., эта хреновина мамбацей называлась? – перестав шмыгать носом, спросил Серёга.

– Мамбаца, – кивнул голодный китаец. – Если попил, стал мой панарепа. Хороший панарепа. Вкусный панарепа… Я на твоя настраивался, много сила потерять, детки тожа кушать нада, а твоя почему не хотеть?

– Прости меня, Серёга, это я виноват! – прорыдал Окуркин из угла беседки, куда его загнали зубастые китайчата. – Старушка меня подставила-а! Предложи ему выкуп, Серёга! Слушай, хунвейбин, забирай мой «запорожец», у него днище лужёное! Только нас отпусти!

– А «запорожца» хароший панарепа? – тут же заинтересовался китаец.

– Хороший, хороший, – закивал Тютюнин. – Железный, крепкий, ты на нем до пенсии кататься будешь…

– Нет, моя мяса нада. Мяса панарепа.

– Тогда колбаски! – дрожащим голосом произнёс Серёга. – Вкусной колбаски, панарепистой. Костей в ней нет, только чистое мясо. Твоя любить мясо, хунвейбина?

– Где твоя колбаски?

– Моя колбаски дома. Отпусти меня домой, и мы с Лехой тебе дадим колбаски.

– Сыкока колбаски? – спросил китаец и по-собачьи склонил голову набок.

– Столько, сколько мы сами весим – кило в кило.

– Харашо. Будем твоя вешать.

В ту же секунду китайчата сбились в кучу и, задымившись белым туманом, превратились в старые складские весы, какие Серёге доводилось видеть на овощной базе.

– Твоя вставать, – сказал китаец. Тютюнин повиновался. Хунвейбин защёлкал грузиками, толкая их туда-сюда, а затем объявил:

– Сто пятьдесят кило.

– Врёшь, – не удержался Серёга. – Всегда семьдесят пять было.

– Моя ошиблась, – ответил китаец и смущённо заулыбался. – Семьдесят семь… Теперь давай Леха мерить.

Едва передвигая ноги, Окуркин взобрался на весы и попытался улыбнуться, от чего его щека задёргалась.

– Семьдесят кило – ровна, – сообщил китаец. Едва Окуркин сошёл с весов, как те снова превратились в дюжину детишек неопределённого пола.

– Твоя пиши адрес, – велел китаец и материализовал, снова прямо из воздуха, кожаную папку с листом бумаги и авторучку. – Твоя пиши подробна.

– Не беспокойтесь, я вас не обману, – заверил Серёга и, собравшись с мыслями, вывел первые строчки: «Планета Земля, Российская Федерация…»

Потом написал город, улицу, дом и квартиру. А под конец добавил: «К Сергею Тютюнину насчёт колбаски».

Поставив точку, он вздохнул и отдал документ китайцу.

– Харашо. Скора приеду, – сказал тот и, сложив лист вчетверо, спрятал его куда-то под халат. – Однака идите.

– А куда теперь идти? – уточнил Тютюнин. – Где тут аэропорт или вокзал какой?

– Твоя вокзал не нада. Твоя прямо идти и сразу домой.

Поняв, что от китайца большего не добиться, Сергей и Леха быстро ретировались из беседки и оказались в большом запущенном саду, погруженном в уже знакомый им молочный туман.

– Тихо как, Серёг. Ты чего-нибудь слышишь?

– Нет. Похоже, обманул нас хунвейбин.

– А то, что вокруг нас, оно есть или как? В этот момент Тютюнина ужалил какой-то гнус, и он громко вскрикнул.

– Думаю, что есть, Леха. Смотри, как натурально здесь гады кусаются. – Тютюнин потёр укушенное место.

– А чего же они мне в прошлом году все это за белую горячку выдавали, а? Я ведь им верил, Серёг, докторам этим.

– Ладно. Пошли прямо. Может, хоть на кого наткнёмся – дорогу спросим.

– А куда дорогу?

– Домой. Если нормально вернёмся, я, Леха, пить навсегда брошу.

– Ага, Серёг. И я тоже.

И друзья шагнули в наплывающие волны тумана, которые поглотили их целиком, словно никого здесь и не было.