Читать книгу Киану Ривз: победы, печали и правила жизни - Алекс Паппадимас - Страница 9

В автобиографии 1990 года «Потерявшаяся маленькая девочка» в главе «Еще, еще, еще» Дрю Бэрримор пишет о четырех месяцах, которые она провела в Мюнхене с Киану на съемках «Детей в Стране игрушек»[70]. Этот телефильм выйдет в эфир 19 декабря 1986 года и станет последней из шести картин Киану, выпущенных в 1986 году.

На задней стороне обложки «Потерявшейся маленькой девочки» читаем: «Свой первый алкогольный напиток я попробовала в девять, в десять начала курить марихуану, а в двенадцать стала принимать кокаин». В свой первый реабилитационный центр Бэрримор попадет в тринадцать лет. Когда она отправляется в Германию на съемки «Детей в Стране игрушек», ей исполнилось одиннадцать и она уже начала пить и курить сигареты и траву[71]. Но именно в Германии, пишет она, «я решила, что под кайфом для меня открывается новая жизнь».

Перед самыми съемками фильма Бэрримор встречает Рода Стюарта, «одного из моих любимых рокеров», оказавшегося здесь проездом на гастролях. «Он предложил подбросить меня до стадиона на своем гастрольном автобусе и потусить за кулисами, – пишет Бэрримор. – Я была на седьмом небе. Потом мы доехали на автобусе до отеля, Род и его девушка – великолепная модель Келли Эмберг – пожелали всем спокойной ночи и пошли в свой номер. А я осталась с группой и пила всю ночь в одном из их люксов. Мы все жутко напились, вся компания, и кто-то снял на видео, как мы спотыкаемся в этом номере, падаем с кроватей, опорожняем бутылочки с выпивкой из мини-бара».

Около четырех утра, все еще «неприлично и самозабвенно пьяные», они вышли на улицу с барабанами и трубами. Шум стоял, пока не вмешалась администрация отеля. На следующий день Род приглашает Бэрримор на выходные в Вену. Мать Дрю выступает категорически против этого предложения.

К середине 90-х годов Дрю Бэрримор, уже прошедшая реабилитацию, начнет переосмыслять свой образ в ролях, где эффект создается за счет ее репутации испорченной юной звезды: она сыграет роль девочки-подростка, соблазняющей отца своей лучшей подруги в эротическом триллере о старшеклассницах «Ядовитый плющ», и «Лолиту Лонг-Айленда» Эми Фишер в «Истории Эми Фишер» компании ABC[72]. Бэрримор выставляет напоказ свои татуировки и позирует обнаженной Брюсу Веберу. Этот гиперсексуализированный образ будет недолговечен; когда она повзрослеет на экране и в жизни, ее отличительной чертой станет лучезарная, взбалмошная жизнерадостность, словно компенсация за утраченную невинность. Рассказывая мюнхенскую историю в своих вторых мемуарах под названием «Дикий цветок» – положительно-скучной редакции эксплуатационно-сочной «Потерявшейся маленькой девочки», – она признаётся, что сбрасывала в реку с балкона мешки с грязным бельем других постояльцев отеля, и опасается кармических последствий: с той самой пьяной ночи в немецком отеле она постоянно теряет любимую одежду[73].

Все это по прошествии времени заставляет с иронией взглянуть на роль Дрю в «Детях в Стране игрушек» – из тех рождественских фильмов, в которых ребенку, раньше времени повзрослевшему в современном мире, предстоит вспомнить, что такое ощущение чуда. Бэрримор играет Лизу из Цинциннати, младшую дочь дерганой матери-одиночки. О по гасшем внутри Дрю Бэрримор свете детства мы должны догадаться, поскольку она смотрит новости, напоминает старшей сестре убрать обувь на место и старается скрыть разочарование, получив на Рождество санки, а не новый блендер.

Киану в этом фильме мы впервые видим в шапочке Санта-Клауса и с надувным лебедем размером с ребенка. Киану работает с сестрой Дрю в магазине игрушек, а их ехидного, жадного до денег босса играет Ричард Маллиган. Дрю заходит в магазин, чтобы предупредить сестру о надвигающейся метели, и в результате Киану везет их обеих домой. «Добро пожаловать в славный Цинциннати, – говорит он, – лучший из альпийских горнолыжных курортов Огайо!»

Они поют песенку о Цинциннати, а потом случается авария. Дрю вылетает из автомобиля и попадает в сон. Она оказывается в деревне с яркими разноцветными домиками, среди которых разгуливает массовка в костюмах персонажей «Песенок матушки Гусыни» и большеголовых животных вроде ростовых кукол из парков развлечений – лягушек, белок, обезьян, свиней и плюшевых медведей. При постановке на многом явно сэкономили, но превращенный в Страну игрушек Мюнхен покрыт налетом откровенной пыльно-безжизненной жути, придающей ему гораздо более реалистичный загробный вид, чем мог бы получиться в фильме, где ограниченный бюджет не так бросался бы в глаза. Желаемого эффекта не получилось, но именно недостатки этой постановки возвышают ее до мистического уровня. Бывает искусство, которое ресурсы и профессионализм лишь упрощают, и «Дети в Стране игрушек» – пример как раз такого искусства.

Страна игрушек – это зеркальное отражение Цинциннати, как страна Оз – отражение Канзаса. Ричард Маллиган здесь – злобный дядюшка Джека по имени Барнаби Барнакл. Барнаби – недовольный, похожий на Гаргамеля тролль; он живет в заколдованном лесу в гигантском шаре для боулинга. Барнаби Барнакл намерен любыми правдами и неправдами портить жизнь обитателям Страны игрушек, тем более после того, как Дрю Бэрримор своим появлением расстроила его свадьбу с Мэри-Капризулей, сестрой Дрю, которая на самом деле любит Джека-Смельчака, прославившегося умением прыгать через подсвечник, – ему по закону в наследство должна была достаться местная кондитерская фабрика[74]. Маллиган вживается в образ Барнаби с усердием вожатого в летнем лагере, подсветившего лицо фонариком в тем ноте. У него пугающе длинные ногти и желтые зубы, а манерами и щетиной он напоминает человека, который очнулся утром на металлической койке вытрезвителя и явился прямиком к нам.

Костюм Джека-Смельчака у Киану состоит из бриджей до колен, белой рубахи с пышными рукавами, жилета с плечиками-крылышками и пары туфель с пряжкой. Он напоминает Пола Ревира[75], который разъезжает по тематическому парку Американской революции, рекламируя кудрявый картофель фри по выгодной цене. На протяжении фильма от него требуется продемонстрировать ряд эмоциональных состояний – в том числе «радость», «решимость» и «огорчение после задержания плюшевыми мишками-полицейскими». Киану своей игрой здесь напоминает большую собаку с длинными хлопающими ушами; каждую реплику он утрирует, как в детском театре, и, пожалуй, «Страна игрушек» – единственный фильм Ривза, который бы ничего не потерял, окажись на его месте Скотт Байо[76]. Однако в репликах, к примеру: «Ты правишь в этом жутком, мерзком лесу и сам украл печенье, чтобы меня оклеветать» – Киану словно уловил основополагающий принцип кино и жизни, а именно: взялся за роль – не гунди и играй.

Короче, чтоб не затягивать: в руках Ричарда Маллигана оказывается пузырек с эссенцией зла в дистиллированном жидком виде. Маллиган заточил Дрю, Мэри-Капризулю и Киану в подземелье и откупоривает флакон. Кольца зеленого дыма ползут к героям.

«Не вдыхайте его!» – кричит Киану. Все закашливаются и хрипят – все, кроме Дрю Бэрримор.

«Не поддавайтесь ему! Боритесь!» – кричит Дрю Бэрримор.

Дым застилает экран, скрыв от нас лица актеров. Все, кроме Дрю Бэрримор, уже поддаются злонамеренному развращению детских душ, рычат и корчатся. Дрю Бэрримор наблюдает – на нее дым не действует, но она в ужасе. «А вдруг дым не действует на Дрю Бэрримор, потому что она из Цинциннати?» – сказал я вслух в пустой комнате, когда смотрел этот фильм в первый раз, и в тот же миг Дрю в кадре произнесла: «Наверное, все потому, что я из Цинциннати».

Она запевает уже звучавшую ранее в фильме песню о Цинциннати. Умоляет Киану подпевать ей, что он и делает, а все остальные пленники подхватывают песню. Поначалу они исполняют ее странными, сдавленными тролльими голосами, потом своими, и вот они вновь вернули себе прежнее обличье, целые и невредимые, – а все благодаря своей любви к Цинциннати.

Эта сказка о невинности напоминает пророческий сон о закадровых испытаниях Дрю Бэрримор, которая вдохнула зеленый дым в реальной жизни, став символом развращающих последствий ранней славы, а потом выкарабкалась и рассказала свою историю. Но сам фильм – или, по крайней мере, сцена с подземельем и дымом – также представляется и жутковатой метафорой жизни Киану. Его стойкость, невзирая на ядовитый дым денег и славы, в дальнейшем станет ключевой особенностью его публичного образа. Это еще одно качество, которое бросается в глаза режиссерам. Кэтрин Бигелоу с восхищением будет отзываться о его невинности, рассказывая, как выбирала его на роль в фильме «На гребне волны»; Бернардо Бертолуччи, говорят, сообщил Киану, что в нем чувствуется «невозможная невинность», когда утверждал его на роль Сиддхартхи в «Маленьком Будде»[77]. «С одной стороны, он очень непосредствен и невинен, как Кэри Грант, а с другой стороны – так силен», – скажет в 1994 году режиссер «Скорости» Ян де Бонт[78].

Достигнув среднего возраста, Киану познает утраты и разочарование, отчасти, а может, и во всей полноте увидит неприглядную сторону бытия, но если и станет от этого циничнее, то не по даст виду, а, напротив, в массовом сознании обернется «Грустным Киану», чей образ будет ассоциироваться с сохранившейся вопреки тяготам жизни добротой и неведомыми переживаниями, которые он мученически заедает сэндвичем. Его нежелание делать хорошую мину при плохой игре уже само по себе будет восприниматься как свидетельство невинности. Поэтому в «Детях в Стране игрушек» начинают формироваться зачатки нашего ощущения, что Киану слишком хорош для этого мира, что невозможно себе представить, чтобы в век разочарования знаменитый человек был именно таким, – хотя в то время этого никто не замечает, потому что «Дети в Стране игрушек» – совершенно ужасный фильм.

«Здесь недостает одной составляющей – очарования», – пишет критик Джон Дж. О’Коннор в газете The New York Times утром того дня, когда в эфир канала NBC выходит «Страна игрушек»[79]. Его рецензия также служит вехой – имя Киану Ривза впервые упоминается в авторитетной национальной газете: «Мистер Ривз, который в своих предыдущих появлениях на телеэкране убедительно воплотил образы юного алкоголика („Под влиянием“) и одержимого убийцы („Акт насилия“ [sic]), здесь явно испытывает вполне понятное смущение всякий раз, когда вынужден запевать хором с остальными очередную заунывную песню». Тем не менее съемки проходят не совсем впустую: на площадке в Мюнхене он знакомится с женщиной, разъезжающей на «кавасаки-эндуро», и она учит Киану управлять мотоциклом[80].