Читать книгу Рассказы эмигранта. Сидней-2015 - Алекс Суханов - Страница 6

(Мемуары)

В сентябре 2008 г начался всемирный финансово-экономический кризис, спровоцированный в США её жадными менеджерами, в основном, принадлежащим к сионистской касте банкиров и промышленников.

Капитализм начал умирать. Его не спасли ни демократия, ни свободный рынок и предпринимательство, ни глобализация, ни другие атрибуты системы, недавно победившей социализм в СССР.

Почти 17 лет (с декабря 1991 г.) капитализм и его бастион – США находились в состоянии эйфории и безнаказанности, развалив СССР и Югославию, развязав войны в Ираке, Афганистане и увязнув там надолго.

И вот пришла расплата – рецессия, переросшая в мировой кризис, конца которого пока не видно…

Некоторые люди стали задавать себе вопросы:

Что будет дальше после капитализма?

Какая формация и какой строй спасут человечество от истребления?

Что делать с алчными менeджерами, которых в России называют также «менагерами»?

***

За свою деловую жизнь я работал со многими менeджерами (больше – с плохими, меньше – с хорошими), но один из них мне запомнился больше всех.

Это было ещё в СССР.

В 1974 г. я поступил по блату в ВО «Автоэкспорт» – монопольный экспортёр советских автомобилей за рубеж.

В отделе кадров (ОК) мне сказали, что я буду заниматься вопросами строительства и напрямую работать с председателем Объединения В. М. Петровым – жёстким и требовательным руководителем, который не любят, когда с ним спорят.

На следующий день Петров пригласил меня на беседу. В небольшой приёмной сидела красивая секретарша, а на дверях в его кабинет был небольшой светофор и горел красный свет.

– Подождите пожайлуста. Владимир Михайлович занят, – сказала она и указала на красный свет светофора, который я впервые видел на дверях у советского начальника.

Через некоторое время загорелся зелёный свет – Идите.

Я вошёл в просторный кабинет, отделанный деревянными панелями, и с большим столом слева. Прямо напротив за другим столом сидел усатый толстяк и что-то писал. Он взглянул на меня суровым взглядом и сказал густым басом:

– Проходите и садитесь, – указывая на стул перед его столом. Некоторое время он молча смотрел на меня из под густых бровей, а я успел заметить за его спиной деревянную табличку с надписью – «Думай!».

«О чём думать-то?» – подумал я, стараясь снять напряжение, но снова раздался бас:

– Вам рассказали, чем вы будете у нас заниматься? Мы строим базу отдыха на Волге под Калининым и демонстрационный зал в Москве. Держите меня в курсе дел и докладывайте раз в неделю. По всем вопросам используйте моего зама Орлова и отдел рекламы. Вопросы ко мне есть? Если нет то приступайте.

Я вышел под впечатлением не от усатого толстяка, а от его таблички «Думай!», которой он передавал молчаливое указание своим подчинённым и приводил некоторых в трепет так, как они начинали лихорадочно думать и мало говорить от страха попасть впросак. У меня же она отбила желание задать вопросы.

Так я стал заниматься строительством и Петров требовал еженедельных докладов. Он любил, когда его подчинённые приходили к нему с предложениями, он их рассматривали, если находил их дельными, то принимал срочные меры. У него была редкая в то время жажда решать любые, самые трудные проблемы и вопросы, а не уходить от них или перекидывать на других.

За глаза его называли «танком или тараном» и гордились им как руководителем, болеющим за свой коллектив.

Благодаря его усилиям и связям коллектив Автоэспорта работал в реставрированном особняке на ул. Волхонка (напротив бассейна Москва), в то время как остальные организации Минвнешторга были размещены в тесном небоскрёбе МИДа СССР на Смоленской площади, на Арбате. Только сын Брежнева сумел сделать что-то подобное для своего своего объединения Промэкспорт.

***

Петров также «пробил» строительство базы отдыха Автоэкспорта на Волге под Калининым: добился отвода участка в сосновом бору, выделения средств и одолел другие преграды, чтобы его подчиненные- москвичи могли отдыхать на природе.

Однажды он захотел лично осмотреть строительсво базы и пригласил меня его сопровождать.

Ранним утром он приехал на Волхонку один, сам за рулём чёрной «Волги». Выглядел он, как богатый фермер – в широкополой шляпе, яркой ковбойке и джинсах и с сигарой во рту. Заметив моё удивление, он сказал, что ему нравятся ковбои за смелость и напористость в жизни, и хотя здесь он выглядит несколько странно – его это мало волнует. Он был руководитель, для которого дело и результат были главными. Он не жалел своих подчиненных, если они не проявляли такого же рвения к общему делу всего коллектива, а думали лишь о собственных интересах и выгодах. Действительно, у него была команда единомышленников, созданная им и которая думала, а как бы поступил Петров.

На месте строительства базы нас встречали несколько человек из стройтельного треста Калинингражданстрой. Они рассказали, что на базе будет построено несколько деревянных домов со всеми удобствами в установленные договором сроки, но у них есть только одна просьба – помочь им приобрести 2 самосвала.

При плановой экономике СССР им никак не выделяли фонды на эти автомобили в Госплане, а завод без фондов ничего не продавал. Они просили Петрова решить этот вопрос за счёт зспортных фондов, которые Автоэспорт имел для продажи автомобилей заграницу. Петров знал, что надо будет уговорить замминистра внешней торговли Н.Н.Смелякова снять с экспорта 2 самосвала и передать их строителям за рубли. Нужна была веская причина для этого и у Петрова она была, как организация отдыха коллетива Автоэспорта на Волге и забота о своих подчинённых.

Короче говоря, строители написали письмо Петрову, он получил разрешение Смелякова, они купили 2 самосвала за счёт экспорта и быстро закончили строительство базы отдыха. Следующим летом профком Автоэспорта уже продавал путёвки своим сотрудникам на новую базу отдыха на Волге и они вспоминали добрым словом их деятельного и заботливого Петрова.

Мало кто знает, что известный Центр техобслуживания автомобилей на развилке Варшавского шоссе и Кольцевой дороги, издали напоминающий большой самолёт, идущий на посадку с опущенными крыльями, был построен в конце 1970х по проекту архитектора Павлова. В составе этого комплекса был демзал Автоэспорта в виде огромного треугольника и занимал он самый верх – тот самый самолёт с опущенными закрылками, из-за которых там в некоторых комнатах было темно даже в солнечную погоду. Мы об этом говорили архитектору Павлову, но он не хотел отказаться от этого образа приземляющегося лайнера – для него это было важнее людей, которым предстояло там работать.

Строительство этого демзала – также была заслуга председателя Петрова, сумевшего доказать правительству его необходимость и выделение на это средств. После Петрова Автоэкспорт от этого демзала отказался.

***

По роду своей основной деятельности Автоэкспорт был ведущим внешнеторговым объединение Минвнешторга СССР, продавая за рубеж автомобили Волга, Москвичи, Лады, УАЗы, Ижи, а также грузовики и гаражное оборудование. Советские автомобили в то время были достаточно надёжны и вполне конкурентноспособны на всех мировых рынках в Европе, Азии, Африке и Латинской Америке. Самый большой рынок был в Европе. В соцстранах советские автомобили были вне всякой конкуренции и основная доля их экспорта приходилась именно на братские страны. В капстранах они проигрывали по техническим параметрам, но привлекали покупателей низкой ценой и считались автомобилями для местных рабочих и пенсионеров. Автоэкспорт через свою сеть акционерных обществ и партнёров сумел выйти на авторынок таких стран, как Бельгия (через совместную компанию Скалдию-Волга), Финляндия (через АО Конела). Швеция (через АО Матреко), Норвегия, Великобритания, Франция, ФРГ, Австрия и тд.

Автоэкспорт всегда выполнял свой план по валютной выручке – этому основному показателю для организаций Минвнешторга, хотя продавал автомобили по низкой цене.

Так к примеру, популярная Лада 2101 (или Жигули – «Копейка») имела расчётную экспортную цену около 2 тысяч долларов США при внутренней цене в 5,5 тысяч рублей.

Для увеличения спроса у покупателей в Европе партнёры-дилеры Автоэкспорта уже на местах предлагали свои комплектации, особенно для автомобилей Лада, модернизируя их интерьеры и меняя колёса (резину).

В СССР же люди, накопив деньги, годами стояли в очереди за любыми Жигулями, так как их большая часть шла на экспорт.

Под эгидой Автоэкспорта и лично председателя Петрова была создана из лучших автогонщиков СССР команда, которая на протяжении многих лет успешно выступала на международных соревнованиях по авторалли в Греции, Швеции, Финляндии, Англии, Австралии на автомобилях Москвич и Лада.

К сожалению, после неожиданной смерти Петрова в 1976 г. его назначенный последователь Дмитриев отказался от многих инициатив и дел Петрова, так как был менеджером совсем другого уровня и масштаба. С его приходом совпало и начало заката былой славы Автоэкспорта…

***

Зам. Министра Внешторга Смеляков Н. Н. курировал Автоэкспорт и другие машинотехнические объединения. Неизвестно, как он пришёл к идее строительства техцентров по содействию техобслуживания советских экспортных машин и оборудования во всех соцстранах, причём без учёта их развития и безо всякого исключения. Скоро появилось Постановление Совмина СССР по данному вопросу и начался широкомасштабный и дорогостоящий проект с привлечением советских специалистов и их коллег из соцстран.

Большинство соцстран с радостью ожидали этого нового подарка из СССР, хотя такие страны как ГДР, ЧССР, ВНР, ПНР имели хорошо развитую сеть станций техобслуживания, где можно было бы организавать и обучение по советской технике. Но СССР всегда поражал своей щедростью и размахом в ущерб интересам собственного народа, когда это касалось других братских стран. Только Посол СССР в ГДР по-хозяйски и патриотично подошёл к этому строительству техцентров и добился вместо этого аренды немецких существующих помещений и организации там процесса обучения, съэкономив на этом миллионы рублей, которые, по его словам, больше были нужны рязанскому мужику. К сожалению, я не помню имя этого посла, хотя ему надо бы поставить памятник от народа и рязанских мужиков. Если бы таких людей было бы больше, то страна-победительница СССР была бы совсем другой – богатой и счастливой.

Первый автотехцентр (АТЦ) по проекту Ленинградского института Гипроавтотранс Автоэкспорт построил в г. София (НРБ) недалеко от аэропорта. Большинство современных материалов были поставлены из СССР: лёгкие трубчатые конструкции из Ташкента, алюминивые стеновые панели из Видного, стеклопакеты из Белой Церкви (Донбасс) и т.д, а строили совместно наши и болгарские специалисты. Курируя этот объект, я много раз побывал в этой братской стране и у меня остались самые приятные воспоминания и о стране и её людях, которые считали русских своими историческими братьями.

В дальнейшем строительство других АТЦ Автоэспорта было передано другому подрядчику – Соювнестройимпорту – вновь образованному объединению Минвнешторга и моя роль изменилась на представителя заказчика. Новый подрядчик пошёл по более лёгкому, но дорогому пути, полностью положившись на местных партнёров – субподрядчиков. В результате остальные АТЦ в Праге (ЧССР), Будапеште (ВНР), Варшаве (ПНР), Гаване (Куба) были полностью построены из местных материалов местными организациями и были значительно дороже, чем наш первый АТЦ в Софии. Считалось тогда, что это не имело большого значения, так как это была собственность СССР за границей и показывала наше лицо в привлекательном виде. К сожалению, не знаю, что случилось со всеми этими АТЦ после 1991 года (кроме АТЦ в Праге, который сдавался чехам в аренду), но в те лихие годы и госсобственность за границей попадала за бесценок в руки дельцов от политики.

***

«Отдел кадров решает всё» – говорили в Автоэкспорт, дополнив известное изречение В.И.Ленина «Кадры решают всё». Ещё точнее, это была Лидия Никитична Рязанова – бессменый зам. начальника ОК и жена полковника КГБ. На протяжении многих лет она единолично и в глубокой тайне готовила планы замены загранработников Автоэкспорта и оформляла выездные дела. Для многих она была вторым лицом в организации и с ней старались установить хорошие отношения, чаще попадаться ей на глаза, не говоря уже о подарках и других жестах внимания и симпатии. Но Л. Н. благоволила немногим, так как она хорошо знала конъюктуру кадров: кто за кем стоит, кто ей симпатичен и выгоден и, наконец, она была прекрасно осведомлена о любом сотруднике из официальных и неофициальных источников (включая, стукачей и сплетников).

Поначалу моя карьера складывалась неплохо – моей работой был доволен Петров, а значит и другие начальники. Однажды в качестве поощрения меня даже включили в список группы Автоэкспорта для поездки в Финляндию на автобусе сроком на 2 недели и начали оформление выездных дел.

Но радость моя была недолгой. Неожиданно меня вызвал начальник ОК Савкин – обычно картинно выжливый и с виду мягкий человек, но тут он вдруг, став серьёзным и неприветливым, объявил сразу, что в Финляндию я не поеду и более того, мне надо увольняться из Автоэкспорта по собственному желанию. С трудом переведя дух и уняв волнение, я просил его: « Почему? Что я сделал?» На это он ничего не ответил, только многозначительно показал глазами на потолок и проводил меня до двери. Я вышел совершенно разбитый и испуганный.

К кому обратиться за объяснениями и поддержкой? Петров уже был в больнице в тяжёлогм состоянии. Ребята из отдела рекламы, с которыми я работал по демзалу, объяснили, что взгляд Савкина на потолок означал КГБ и мои дела очень плохи. Зам. председателя Дарчиев, у которого тоже были проблемы, посоветовал написать письмо самому Председателю КГБ Ю. Андропову и всё изложить. Что я в отчаянии и сделал.

Довольно быстро со мной встретился сотрудник КГБ по поводу моего письма. Он объяснил мне, что когда я служил в Советской Армии рядом с секретным объектом и мне была оформлена форма секретности, не позволяющая выезжать в капстраны в течении 10 лет, поэтому меня и не пустили в Финляндию. В отношении же соцстран никакого ограничения на выезд нет и КГБ не против моей работы в Автоэкспорте, но в личном плане он посоветовал мне уйти и да ещё и громко хлопнуть дверью.

Вспомнив лицо Савкина, я тут же решил – не дождётесь! Уволить они меня не могут, а по собственному желанию я не уйду. Буду работать как инженер Дунаев, которого они уволили год назад, но вмешался ВЦСПС (профсоюзы) и его оставили в покое, но создали неблагоприятный режим работы.

Я рассказал всем, включая Савкина, об ответе из КГБ и своём намерении работать дальше и помогать строить техцентры в соцстранах, куда я могу ездить. Поначалу я чувствовал какое-то недовольство и отчуждение ближайшего руководства, но потом всё стало на свои места, так как я был единственным специалистом по строительству.

***

Прошло несколько лет. Были построены и пущены в эксплуатацию АТЦ Автоэкспорта в Софии, Варшаве, Праге, Будапеште, Улан-Баторе и Гаване.

В стране Генсек ЦК КПСС М.С.Горбачёв объявил о перестройке и гласности и я, как и многие люди, сначала поверил, что наше время пришло – время перемен, инициативы и улучшения жизни простых людей.

На этой волне перемен я и подал заявление о приёме в ряды новой КПСС. Меня поставили в очередь, так как Автоэкспорту по разнарядке ЦК ежегодно выделяли только одно – два места в партию.

По указанию, видимо, сверху, ранее недоступные и неподотчётные руководители стали приближать себя к народу, как могли, занимались самокритикой и заигрывали с подчинёнными. Они все обещали много свободы и равноправия, и руководители Автоэкспорта не были исключением.

После трёх лет активной общественной работы в профкоме я, наконец, получил заветный партбилет члена КПСС, а также закончился десятилетний карантин по секретности. Теперь у меня не было никаких препятствий в карьере загранработника. Записавшись на приём к председателю Автоэкспорта Н. М. Дмитриеву, в назначенное время я впервые после смерти Петрова вошёл в когда-то его кабинет и удивился переменам. Нынешний хозяин кабинета Дмитриев сделал много перестановок и изменений, но главное, исчезла знаменитая табличка «Думай!», что вызвало у меня усмешку. Дмитриев оторвался от чтения моего личного дела и заметил моё весёлое настроение.

Он совсем не интересовался вопросами строительства, после того, как отказался от готового демзала на Варшавке, мотивируя его отдалённостью от основного здания Автоэкспорта на Волхонке и у меня не было с ним никаких деловых контактов, как когда-то с Петровым. Пришлось подробно рассказать ему, чем я занимаюсь в настоящее время. Он слушал это без особого интереса и ждал, видимо, основного вопроса, с чем я к нему пришёл: «Как Автоэкспорт планирует использовать мой опыт работы заграницей и включён ли я в план замены загранработников?». Он ответил не сразу, а стал читать, видимо, справку ОК, подготовленную Лидией Никитичной. Наконец, он оторвался от бумаги и сказал: -Мы можем предложить вам должность гл. инженера на АТЦ в Улан-Баторе. «Курица – не птица, Монголия- не заграница» – сразу возникла в голове эта пословица, но я сдержался и только усмехнулся.

– Я не знаю монгольского языка, у меня – английский и чешский – ответил я. На что он мгновенно среагировал – К сожалению, в этих странах у нас всё расписано на много лет вперёд.

Откровенно говоря, я не ожидал от этой встречи ничего хорошего, зная Дмитриева по партсобраниям, где он выглядел как руководитель – неуверенно, неубедительно, а порой и смешно в попытке продвигать идеи перестройки и гласности.

***

А тут ещё одна большая неприятность возникла у Автоэкспорта с соседом через дорогу – Музеем изобразительных исскуств им. Пушкина. Его активный директор Антонова решила расширить выставочную площадь музея за счёт особняка, занятого Автоэкспортом. Она нашла выход на Горбачёва и тот дал указание Мосгорисполкому переселить Автоэкспорт в другое помещение. Дмитриев без возражений поручил своему заму Щербакову заняться этим вопросом. А Щербаков привлёк меня к оценке предлагаемых помещений.

Надо сказать, что предложений было немного и все они, конечно, были неприемлемы для Автоэкспорта. В Моссовете надавили на Дмитриева и он согласился на старый жилой дом-коммуналку на Волхонке, из которого уже выселяли жильцов. Дом обещали отремонтировать.

В Автоэкспорте ходили слухи, что Дмитриев оформляется Торгпредом в Бельгию, поэтому так легко сдаёт позиции в делах объединения.

Как гром среди ясного неба, перестройка ударила и по всему Минвнешторгу СССР. Новый Председатель Совмина Н. И. Рыжков (бывший директор УРАЛМАША) в качестве первого шага ликвидировал государственную монополию на внешную торговлю, действовавшую со времён В.И.Ленина и разрешил предприятия напрямую выходить на мировые рынки. У Миншнеторга отняли самую главную функцию – экспорт советской продукции, оставив импорт и то на неопределённое время.

Многие работники Минвнешторга от этого испытали шок и неопределённость. Как-то в разговоре с начальником УКСа Л. Н. Охрицем, я тоже посетовал на своё положение в Автоэкспорте. Неожиданно, он предложил мне поехать в Бомбей в качестве инженера УКСа на 3 года, чтобы возглавить строительство отделение Торгпредства СССР в Индии. Я сразу согласился. Через несколько дней в Автоэкспорт пришло письмо, Дмитриев не стал возражать и ОК приступил к оформлению моего выездного дела. Наступило какое-то облегчение и появилась надежда.

***

22 февраля 1987 года. Около 5 часов вечера я выехал из г. Калинина, где был в командировке по вопросам базы отдыха Автоэкспорта, назад в Москву. Было морозно и небольшой гололёд на дороге. Я ехал на новом красном автомобиле ВАЗ-2105 в экспортном варианте из нашего демзала. В районе химкомбината заметил вдали на примыкающей дороге с моей стороны стоящий грузовик МАЗ.

Решив, что он меня пропускает по правилам, я продолжал движение, но когда до грузовика осталось 50 метров, он неожиданно рванулся вперёд, пересёк мою полосу и поехал навстречу. Чертыхнувшись на водителя, я вдруг различил в сумерках канат через всю мою полосу, который тянул МАЗ, перегородив мне дорогу. Я ударил по тормозам, но машину ВАЗ-2105 в гололёд слегка занесло и она мягко врезалась в стальной трос, как в натянутую струну, и стала скользить по ней навстречу второму грузовику, который МАЗ вытягивал на меня с примыкающей к шоссе дороги. Мы столкнулись лоб в лоб, а МАЗ продолжал нас тащить вместе пока его не остановили криками. Я не терял сознания от удара, не успел испугаться и теперь мог оценить обстановку.

Лобовое стекло ВАЗ-2105 треснуло и было всё в паутинку. Из разбитого двигателя валил пар. С трудом растягнув шведский инерционный ремень безопасности, который пригвоздил меня к сидению и спас в момент удара, увидел, что какие-то люди пытаются открыть заклинившие передние двери. Наконец, они помогли мне выбраться наружу через заднюю дверь. Вдохнув морозный воздух, я осмотрелся. Мою разбитую машину окружили несколько человек, разглядывали её и комментировали: – Смотри- это новая пятёрка. Двигатель-то ушёл вниз от удара. Трос почти перепелил лобовую стойку – ещё немного и снёс бы крышу вместе с его головой. Повезло мужику, что остался жив.

– Ну как ты? Отошёл? Сейчас приедет милиция. Они москвичей-то не любят. Будут защищать своих, вон тех алкашей, которые на ногах еле держатся. Я готов быть твоим свидетелем. Я за тобой ехал и всё видел. Ты ни в чём не виноват. Запиши мой номер телефона, – предложил мужчина в белой шапке.

– И мой тоже возьми на всякий случай- сказал другой.

Пока записывал телефоны свидетелей приехала на УАЗике милиция. Они осмотрели место аварии, сделали рисунки и замеры, поговорили с водителями грузовиков и других машин и стали разгонять пробку на дороге. Ко мне подошёл пожилой милиционер, проверил документы и предложил проследовать с ним в отделение на его УАЗике. На мой вопрос, что делать с моей машиной, он ответил, что её отбуксируют туда же, в отделение и просил отдать ключи.

В отделении у меня взяли тест на алкоголь и составили протокол, включив туда по моему настоянию моих свидетелей. Потом меня отпустили. У выхода я столкнулся с теми двумя водителями грузовиков в замаслянных ватниках, их под руки вели два мента и они еле держались на ногах. Я посмотрел на их красные рожи и ничего не сказал. Спросив у дежурного, как пройти на станцию, я поспешил на последнюю электричку в Москву.

Поздно ночью из дома позвонил механику демзала Корнеичу и рассказал всё об аварии. После праздника Дня Советской Армии на работе написал подробную служебную записку Дмитриеву и он поручил внутренее расследование раллистам Автоэкспорта. Через несколько дней они сообщили ему, что я

в этой аварии ни в чём не виноват и, кроме того, действовал единственно правильно в этой ситуации. Мне же они сказали, что я родился в рубашке. Разбитую машину ВАЗ-2105 они привезли в Москву и списали, как не подлежащую ремонту. С тех пор, у меня стало особое мнение об отечественных автомобилях ВАЗ, как прочных и безопасных машинах, которые прошли бы любой современный краш-тест, и об инерционных ремнях безопасности, ставших обязательными во многих странах, включая СССР с 1975 г.

Через несколько месяцев я с женой уехал в Индию – эту древнюю и противоречивую страну после 13 лет работы в Автоэкспорте.

***

В 1993 г. находясь в Москве, я заходил в гости в Автоэкспорт, переселённый в тот самый жилой дом. Теперь сотрудники размещались в наспех отремонтированных квартирах и они занимались в основном перепродажей продуктов питания и предметов первой необходимости в духе того времени. Многие люди покинули объединение, а из старых знакомых повстречалась и Лидия Никитична из ОК. Мы удивились друг другу, но разговор как-то не получился.

В отдельной квартире располагался новый председатель Автоэкспорта Аксёнов, которого не было на месте.

***