Читать книгу Потерянное поколение - Алекса - Страница 16

Отказываясь от опеки и консультаций старших коллег, Милочка не рисковала ни своей репутацией, ни здоровьем пациентов. На последнем курсе института она много ассистировала, самостоятельно проводила несложные операции и вела палаты заведующего кафедрой хирургии. К середине прохождения интернатуры к ней относились как к знающему своё дело врачу, без скидок на молодость. На новом месте ей понадобилась пара часов, чтобы выяснить, где находятся те или иные вещи. После чего работа пошла размеренно и спокойно к искреннему восхищению медсестёр, привыкших к внезапно возникающим ситуациям, угрожающим жизни больных и вызывающих суету и беготню в отделении. К концу первого дня работы у Милочки была группа поддержки. В эту группу поначалу вошёл и Анатолий Семёнович, под опеку которого её пытался спровадить высокомерный Алексей Алексеевич.

Анатолий Семёнович оказался длинным тощим не первой молодости мужчиной. Он производил впечатление человека неряшливого и неопрятного. Жидкие жирные волосы, зачёсанные назад, обнажали глубокие залысины, кончик длинного крючковатого носа нависал над верхней губой. Одевался он обычно в дорогие, недоступные большинству, необычайно популярные в те времена, джинсовые костюмы. В больнице он числился на внештатной должности Казановы. Было известно о его многочисленных, непродолжительных романах. Почти все вновь прибывшие на работу медсестры проходили через его руки. Он был непревзойден в искусстве очаровать, уговорить, уломать. Один раз он даже был замечен стоящим на коленях перед очередной жертвой. В ход шли цветы, конфеты, обещания жениться. Жертвы его неуёмной похоти долго приходили в себя, узнав, что Анатолий Семёнович давно и счастливо женат, обожает жену и сыновей близнецов.

– Здравствуйте, здравствуйте, – сказал он закрывая дверь ординаторской и направляясь к столу, за которым сидела Милочка. – Наслышан о вас, Людмила Сергеевна. Добро пожаловать в наш коллектив.

Милочка, разложив перед собой истории больных, книги, записывала назначения в огромных листах, популярных в реанимационных отделениях. Лекарственные препараты полагалось назначать с точностью до минуты, строго соблюдая порядок введения и учитывая множество факторов, влияющих на активность препаратов. Это было увлекательное занятие, сродни прочтению замысловатого шифра.

– Как работа? Продвигается? Помощь требуется? – не унимался Анатолий Семёнович, уставившись на Милочку своими выпуклыми водянистыми глазами.

– Справляюсь, – сказала Милочка, отложив в сторону только что дописанный лист с назначениями.

– Галина Николаевна, – громко позвала она.

Дверь в ординаторскую открылась, и появилась медсестра: круглолицая брюнетка с раскосыми, не по возрасту озорными глазами.

– Доброе утро, доктор. Как сынишки? Как любимая? – улыбаясь, обратилась медсестра к Анатолию Семёновичу.

– Злая ты, Галя, – засмеялся Анатолий Семёнович, показывая жёлтые от никотина, неровные зубы. – Всю интригу поломала. Только хотел за доктором приударить.

Прийдется поддерживать чисто дружеские отношения. Да, коллега? Вы курите?

Закона, запрещающего курение в общественных местах, не было. Хотя курение в медицинских учреждениях не поощрялось и, даже, порицалось, большинство медработников курили. Студенты и медсёстры курили на лестницах и чердаках, врачи в ординаторских, начальство в своих кабинетах. Открыто сигареты ещё не рекламировали, но с экранов кинотеатров и телевизоров смотрели бравые парни с обязательной сигаретой в зубах, и субтильные красотки, зажав мундштук между длинных пальцев, прищурив глаз, залихватски выдували облака дыма.

Когда захлопывались двери за больничным начальством, уходили посетители и были выполнены вечерние назначения, наступало время ужина для работающих в ночную смену. Ужинали все вместе в, так называемой, комнате отдыха. Выкладывали на стол принесенную из дома еду. Закончив есть, пили чай и курили так долго, как позволяла обстановка в отделении; иногда часами, иногда укладывались в несколько минут. Вечеров, когда можно было долго пить чай, курить и обсуждать всё подряд было больше .

– Как тебе новая врачиха, Семёныч? – спрашивала Тамара, сероглазая, миниатюрная блондинка. Давно привыкшая к поклонению и заискиванию, красивая Тамара вела себя несколько вызывающе и высокомерно.

– Рядом с тобой никак, Тамарочка, – отвечал Анатолий Семёнович.

Они давно работали вместе и хорошо понимали друг друга, можно сказать, были друзьями. Оба были амбициозны и стремились к высоким позициям. И если Тамаре должность заведующей лабораторией была обеспечена в ближайшее время, то притязания Анатолия Семёновича значительно подкосило появление в отделении более молодого, умного и харизматичного Алексея Алексеевича. После прихода Милочки его позиции пошатнулись ещё больше. Расчитывать на повышение он мог только уничтожив их обоих. Милочка казалась более уязвимой. Анатолий Семёнович вспоминал их встречу, как она на него смотрела, что говорила. Никаких поощрительных знаков с ее стороны не нашёл, ничего отрицающего его пока ещё намеки на ухаживание не нашёл тоже. Для начала можно было попытаться по привычке очаровать и обольстить её.

– Сказали, ты с утра прибежал её клеить, – подначивала его Тамара.

– Был в больнице, зашёл, поздоровался.

– Да, так и сказали. А ещё сказали, что она та ещё штучка. Так что поосторожнее, Семёныч, не подцепил бы какой заразы.

– Ты чего распереживалась, Тамара? Авторитет свой среди мужиков потерять боишься? Вот вы, бабы, завистливые.

– Давай без намеков, Семёныч. Это ты герой-любовник в законе. Я не по этой части.

– Только не надо про свою добропорядочность. Я тебя тоже не первый день знаю, – укусил в ответ Анатолий Семёнович.

Тамара была замужем за влиятельным и известным в городе человеком, и её отношения с другими мужчинами в этом замужестве, действительно, не заходили дальше флирта, чего нельзя было сказать о предыдущем браке.

Выкурили ещё по сигарете, допили чай. В комнату стали возвращаться медсёстры, ушедшие после ужина проверить больных и сделать очередные назначения. Анатолий Семёнович ушёл в ординаторскую прилечь, надеясь, что ночь будет без особых происшествий и удасться немного поспать. Тамара осталась с медсёстрами. Разговор все так же крутился вокруг Милочки. Оно и понятно, не каждый день в больницу приходят новые врачи.

– Слышали, Тамара Геннадиевна, новая врачиха в первый день умудрилась Захарова из себя вывести, – рассказывала Таисия, полная средних лет медсестра. – Он пачку сигарет выкурил, бегал по отделению, кричал, чтобы не смели ей ничем помогать и ничего подсказывать.

В разговор вступила Лена, спортивного вида, коротко стриженная брюнетка:

– Я с ней вчера днём работала. Не нужны ей, Тая, твои подсказки. Работает не хуже Захарова. Он себе в последнее время цены не сложит. Вот Милочка и опустит его немного с пьедестала.

– Милочка потому что симпатичная? – спросила Тая.

– Ты, Таисия, хоть и мать двоих детей, но, прости, немного туповата. Сокращённое от Людмила потому что. Понятно теперь? – Лена иронично поджала губы, фыркнув носом в сторону простодушной блондинки Таисии.

Медсёстры в реанимации отличались от своих коллег из других отделений умом и сообразительностью. Лена была типичной представительницей этой привилегированной касты, а Тая высоких требований не выдерживала.

– Милочка, – рассмеялась Тамара. – Могла бы юбку и подлиннее надеть.

– Не нужна ей юбка подлиннее, ей скрывать нечего , – сказала Лена.

Тамара вдруг разозлилась. Показалось, что это было сказано специально для неё. «Они что, сговорились сегодня? Сначала придурок Семёныч языком молол. Теперь эта коза. Показалось, наверное. Пора отдыхать».

– Пойду прилягу, пока тихо. Вы тоже отдыхайте, – вслух сказала Тамара.

Спокойной ночи желать в этом отделении было не принято: плохая примета.