Читать книгу Силовой вариант. Третий роман эпопеи «Противостояние» - Александр Афанасьев - Страница 39
От автора
ППД «Экран-1» ВСН МО СССР. Авиабаза Баграм. 16 июня 1988 года
ОглавлениеБывшего генерального секретаря ЦК НДПА, Мухаммеда Наджибуллу содержали в ленинской комнате – просто больше негде было, не было свободного места. Было известно, что президент – в молодости занимался боксом и национальной афганской борьбой – поэтому, не далее чем на два шага от бывшего генсека находился зам по физподготовке базы по прозвищу Мускул. Сей субъект был знаменит на весь ограниченный контингент тем, что он выступал перед новобранцами с двухпудовой гирей. Он выходил перед строем с этой гирей, ставил ее и говорил – вот видите, это гиря. Ее можно поднять – при этих словах он ее поднимал. Ее можно поставить – при этих словах он ставил ее обратно на землю. А еще, ей можно перекреститься. И с этими словами – Мускул крестился, но не перстами, а зажатой в кулаке ручкой гири. Те из салаг, до которых еще не дошло, куда они попали – при виде этого зрелища моментально прозревали…
Сразу возник вопрос о том, кто будет обыскивать президента. Для мусульманина личный обыск – унижение, но для советского военнослужащего обыскивать кого-то, тем более того, кто еще недавно считался другом – тоже унижение не из последних. Сошлись на том, что бывшему президенту подобрали в каптерке полный комплект советской полевой формы, и попросили его переодеться, отдав одежду. Теперь – гэбье в одном из ангаров зачем-то ее перетряхивало, вскрывало швы.
Перед дверью ленкомнаты стоял пост – два солдата спецназа, вместо положенного по уставу в таком случае штык-ножа, у них было по пистолету Стечкина и по автомату Калашникова с боекомплектом, в нарушение устава при начале дежурства патрон досылался в патронник. Еще двое, вооруженных точно так же – стояли на улице под окном.
Человек в штатском, поднялся на второй этаж, сделал несколько шагов – и тут же был остановлен зловещим щелчком предохранителя пистолета. Ни положенного по уставу окрика «стой, кто идет», ни вопроса «кто здесь» – просто щелчок предохранителя.
– Свои – сказал он
– Пароль?
– Двина на сегодня…
– Можете идти…
Человек в штатском подошел к стоящим на посту часовым, предъявил красную корочку с тиснением золотыми буквами на обложке – КГБ СССР. Часовой достал блокнот, карандаш и переписал данные удостоверения. Отступил в сторону.
Человек шагнул в комнату, где содержался пленник
– Выйдите!
Начфиз Мускул удивленно посмотрел на вошедшего. Тот был среднего роста, с проседью в волосах – он был ниже президента больше чем на голову.
– Товарищ… опасно.
– Выйдите, майор!
Звание начфиза звали не все. И еще меньше из тех кто знали – прошли бы пост охраны на дверях.
– Я за дверью буду, товарищ… генерал.
Когда за Мускулом закрылась дверь, бывший генеральный секретарь – он не был связан, на нем не было даже наручников – затравленно посмотрел на вошедшего.
– Здравствуйте, рафик Мухаммед. Или саид раис65… как там теперь…
– Здравствуй, мушавер66 – сказал бывший генсек – живой, значит… Не ждал я тебя увидеть, не ждал…
– В жизни всякое бывает. Догадываешься, зачем я пришел?
– Да догадываюсь… Только мне то с этого – чего?
– Жизнь.
– Вот так?
– А ты как думал, рафик, а? Ты думаешь – мы зачем тебя искали? Ты для нас – тьфу. Хочешь, в Пакистан потом отпустим? К семье? Или где она у тебя там… в Югославии…
Бывший генсек ничего не ответил
– Боишься… И правильно делаешь. Тебе, рафик командон, нужно уже не бояться. Тебе надо завещание писать. Замочат ведь тебя.
– Замочат?
– Ну, убьют. Взорвут, застрелят, голову отрежут. Замочат – это так в тюрьме говорят, набрался я там… слов разных.
– В тюрьме, значит, отсиделся, мушавер?
– В ней самой рафик, в ней самой. Добрые люди помогли, есть люди на свете. А сейчас – и реабилитировали вчистую, и на работе восстановили.
– Полковник сейчас?
– Генерал-майор.
– Вырос, значит. Была одна власть – а стала другая власть?
– Так. Знаешь, рафик, что с Крючковым стало?
– Знаю, как не знать. Угрожаешь?
– Предупреждаю. Ты ведь из-за этого переметнуться решил, а? Мятеж устроил, американцев позвал. Из-за этого?
– Из-за этого, не из-за этого… какая сейчас разница, мушавер? Говори, чего надо, и уходи, не… беспокой душу.
– По-русски правильно – не рви душу.
– А ты что, русский, мушавер? Разве так?
– Русский. Русский азербайджанского происхождения. Мы все здесь – русские. Так что, давай прямо, рафик. Говорить будешь?
– Нет.
– Почему?
– Если молчать буду – убьют только меня. Если заговорю – всю семью вырежут, до последнего человека.
– Это ту, которую ты в Югославии держишь? Хочешь, адресок назову?
Бывший генеральный секретарь ЦК НДПА хотел было броситься, но моментально понял – бесполезно. Этого убьешь, другие придут. Нет им числа.
Все замарались, все. И каждому выгребать – по делам его.
– Сам понимаешь, рафик, выбора у тебя нет. Мы, по крайней мере, тебя живым хранить будем. До последнего. Нам свидетель нужен. Я ведь догадываюсь, что там люди – которых словом не свалить.
– Их ничем не свалить.
– Ошибаешься, рафик. Крючков так думал – и где он теперь. Чебриков так думал – и где он теперь. Горбач так думал – и где он теперь? Скверну надо – каленым железом. Иначе нельзя, зараза пойдет. Так что думай, рафик, прямо сейчас думай, времени нет ни минуты. Сыграешь – дадим документы, семью поселим в тихом месте… будешь век свой коротать где-нибудь… подальше от глаз. А врагов твоих – похоронят с тремя залпами. Ну?
– Нет.
– Как знаешь. Завтра передадим тебя ХАД, как положено. Посмотрим, доживешь ли до суда. Бывай, рафик, мне еще твоего брата сыскать надо. Может, он умнее окажется, чем ты.
Москвич встал, пошел к двери…
– Стой! – не выдержал бывший генсек, когда тот уже взялся за ручку – какие будут гарантии мушавер?
– Моих слов тебе недостаточно?
– Человек хозяин своего слова. Захотел дал, захотел взял.
– А слово Председателя Президиума Верховного Совета Союза СССР тебе весомее будет? Хочешь – сейчас к вертушке пройдем?
Бывший генсек немного подумал, потом обреченно махнул рукой. Сильный и крепкий в начале разговора сейчас, он как-то сдулся, съежился, кажется, что даже стал меньше. Он сломался…
– Говори свои вопросы, мушавер. Скажу…
Москвич достал из кармана небольшой японский диктофон – чертовски удобная штука. Вставил две пальчиковые батарейки, сказал «Раз, раз», переключил и послушал как звучит. Звучало нормально. Тогда он положил диктофон на стол, поставил стул напротив.
– Сегодня шестнадцатое мая одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года, шесть часов одиннадцать минут по московскому времени. Я, генерал-майор государственной безопасности Аскеров Эльхан Абдулович, находясь в помещении ленинской комнаты авиабазы Баграм Демократическая Республика Афганистан, провожу допрос задержанного Мохаммеда Наджибуллы, бывшего генерального секретаря ЦК НДПА. Назовите свое имя.
– Мохаммед Ахтар Наджибулла.
– Вы клянетесь говорить правду и только правду?
– Клянусь, мушавер, клянусь – сказал бывший генеральный секретарь.
– Тогда вопрос первый. Когда вам впервые предложили участвовать в поставках в Советский союз героина?
– В апреле восьмидесятого года это было.
– Кто предложил вам участвовать в схеме поставок?
– А то ты не знаешь, мушавер.
– Рафик генеральный секретарь, я может, и знаю, но вы должны назвать это имя сами. Вы знаете процедуру не хуже меня.
– Двое пришли. Птицын и Кулаков. Прямо в кабинет. В открытую.
– Вы имеете в виду генерал-лейтенанта ГРУ, советника при Генеральном штабе армии ДРА Птицына Владимира Александровича и полковника КГБ, главного военного советника при Корпусе погранвойск ДРА Кулакова Петра Борисовича?
– Их самых, рафик мушавер. Их самых. Только Птицын тогда еще полковником был, а Кулаков – он не просто главным военным советником при погранвойсках был. Он тут личным представителем Андропова вашего был… он и заварил всю эту кашу…
– Почему вы согласились принять участие в заведомо преступных действиях Птицына и Кулакова?
Наджибулла усмехнулся в усы
– Глупые вопросы, мушавер задаешь. Попробовал бы я не согласиться. Они ведь не просто так пришли. А от Кармаля.
– От генерального секретаря ЦК НДПА Бабрака Кармаля?
– А что, еще один Кармаль есть? От него и пришли. Если бы я отказался – на ХАД другого бы поставили, а меня… в лучшем случае в отставку. А то и… работа то опасная, в Кабуле уже тогда было неспокойно.
– Бабрак Кармаль знал о поставках героина в Советский союз?
– А как не знать? Знал, еще как знал. Только наркоту эту – не в Советский союз поставляли. В Советский союз маковая соломка шла… конопли немного. Остальное дальше шло.
– Куда шло?
– А вот этого я не скажу, мушавер. Не скажу, как не проси.
Аскеров, Москвич – не стал настаивать.
– Хорошо. Вопрос второй – откуда вы брали наркотические вещества?
– Выращивали, откуда же еще.
– Поясните, пожалуйста, смысл слова «выращивали».
– Делянки были, мушавер. Сначала немного, потом больше. Далеко… ваши солдаты туда не совались. Госхозы67под это дело создавались. Договорные районы. Ну а часть… конечно оттуда.
– Оттуда – это откуда? Выражайтесь точнее.
– Оттуда – это с той стороны границы.
– С кем именно вы контактировали из членов Пешаварской семерки для покупки наркотиков?
– Хекматьяр, Раббани… Они все время и грызлись из-за того, что у одних доход был, у других его не было. Обидно, понимаешь.
– Вы имеете в виду доход от наркоторговли, так? Так.
– Следующий вопрос – расскажите, каким образом были организованы поставки в Советский Союз наркотиков?
– Как… Была специальная группа в составе ХАД. У нее вертолеты были. Забирали наркотик, доставляли в Баграм. Там принимала советская сторона.
– Кто именно принимал наркотик в Баграме?
– Был тут человек… Фамилия… Сивахин, кажется. Но ты его не ищи. Убили его.
– Кто убил?
– Не знаю. У своего руководства гэбэшного спрашивай.
– Хорошо. Когда это произошло?
– В восемьдесят третьем. Октябрь… не помню.
Аскеров прикинул – примерно в это время окончательно слег в больницу Андропов. Почки… и оттуда уже не вышел. Мингазов… сволочь, признался, что отравил Андропова, и многих других, но зачем – молчит как рыба. Видимо, и у этого – семья.
С..и…
– Допустим. Кто пришел на место Сивахина?
– А никто, мушавер не пришел.
– То есть как. Поясните.
– Пришел Птицын. Сказал, что в наших услугах советская сторона больше не нуждается. Теперь он все будет делать сам.
– Когда это было?
– Да примерно – тогда же.
Решили отключить афганцев, чтобы не делиться. Возможно – из-за этого же убили Андропова… Нет, скорее – чтобы не мешал.
– Кто и каким образом передавал вам деньги за оказанные услуги?
– Птицын передавал. Прямо в кабинет приносил.
– Сколько именно?
– Немного. Наличными.
– Какими именно?
– Доллары. Американские доллары.
– А счета?
Бывший генеральный секретарь вскинул голову, прожег Аскерова ненавидящим взглядом.
– Какие еще счета?
– Обыкновенные. В швейцарском банке. Юнион Банк Свисс. Да ты не переживай так, мы все равно деньги снять не сможем. Просто знаем, что счет там есть. Сколько там?
– Достаточно.
Аскеров снова не стал настаивать.
– Какие именно суммы передавал вам Птицын и как часто?
– Десять… пятнадцать тысяч… каждый месяц.
– Долларов США? Десять – пятнадцать тысяч долларов США?
– Долларов США.
– Хорошо. Кто еще в афганском руководстве был в курсе схемы?
– Кармаль был.
– Еще?
– Не знаю. Про Кармаля знаю точно.
– Лаек?
– Не знаю, говорю же, мушавер.
– Хорошо. Кто убил полковника Кулакова?
Наджибулла усмехнулся.
– Ты еще спрашиваешь, мушавер? Ты его убил…
Аскеров покачал головой.
– Я не убивал Кулакова.
– Как знаешь – легко согласился Наджибулла – но и мы его не убивали. Не убивали мы его. Ищи у себя, кроме ваших – некому.
– Найдем. Как часто вы контактировали с Птицыным после конца восемьдесят третьего?
– Часто. Как и раньше. Он ведь мне платил.
– То есть как – платил?
– Так и платил, мушавер. Деньгами.
– Сколько?
– Семь… десять тысяч.
– Долларов США в месяц?
– Их самых. Долларов США в месяц.
Шайтан… как же просто. И какие мы все-таки дураки… Как облажались… с Амином, с Кармалем, со всеми. Никому просто в голову не приходило, что лояльность этих брехунов, рассуждающих о коммунизме как дикарь о высокой кухне – стоит ни много, ни мало – десять тысяч долларов США в месяц. Гнали сюда… стволы, муку, машины, строили им заводы на халяву. Но всё, что они стоили, все вместе, всем их головотяпистым кагалом – это десять тысяч долларов США в месяц.
Уму непостижимо.
– Кому еще кроме вас Птицын приносил деньги?
– Это не знаю, мушавер. Про себя знаю – скажу. Про других – не знаю.
Им же цена всем в базарный день – смятый трешник…
Генерал Аскеров вспомнил своего отца – тот после того, как пришел с войны устроился в милицию, дослужился до начальника РОВД. Вспомнил, как тот искреннее плакал, несколько дней плакал и скрипел зубами, и был чернее тучи, так что домашние боялись подойти – когда одного из его подчиненных поймали на взятке. Помнил радость отца и опасливое восхищение соседей, когда он, ефрейтор пограничных войск, прибыл на десятидневную побывку к себе на родину. Зеленые петлицы, значок отличной боевой и политической…
А эти… Тот же… товарищ Наджиб, как он себя называл. Когда Кармаль бежал из Афганистана – этот был послом в Иране. Тоже бежал – но не забыл с собой кассу посольства прихватить. Все – проститутки дешевые… э, кутарингесси джаляб…
Некстати подумалось – хорошо, что отец так рано умер, да простит Аллах такие мысли. Он умер с гордостью за своего сына. Он не пережил бы позора, если бы узнал, что его сына, тогда уже полковника КГБ посадили в тюрьму, он не принял бы его дома, он просто не понял бы – что ему не говори. Хотя нет… он умер бы от горя, увидев своими глазами что творится в стране…
– Сменим тему. Вопрос – назовите пункты, через которые проходил контрабандный транзит героина. Это был Ташкент?
– Какой Ташкент, мушавер… ничего то ты не знаешь. Ташкент слишком часто проверяли. Это был аэродром в Оше, там какие-то ваши авиаполки базируются. Оттуда дальше.
– Куда – дальше?
– И этого я не знаю. Я знаю, откуда ваши борты приходили. Дальше – не знаю, ищи там, мувшавер.
– Найдем. Следующий вопрос. Про кого еще из советских военнослужащих, советников, иных лиц с советским гражданством вы знаете, как об участниках схемы наркотранзита.
– А вот этого – не скажу, мушавер.
– То есть, как – не скажете?
– Так. Выполни то, что обещал – тогда поговорим.
– Запись прерывается…
Генерал Аскеров нажал на кнопку. Наджибулла старался не смотреть допрашивающему его мушаверу в глаза.
– Играешь… – неопределенно сказал москвич
– Мое дело. Пока семьи не увижу – ничего не скажу. Мне все равно – что жить, что умирать, мушавер. Если надо – так и расстреляйте меня за то, что я сделал. Семье жить дайте. Об одном прошу, мушавер, семье жить дайте. Как братьев вас прошу…
Генерал спрятал диктофон в карман, поднялся со стула.
– Вовремя ты о братстве сейчас вспомнил. Козел.
– Подожди! – Наджибулла остановил генерала у самой двери.
– Ну?
– Ты кое-что не понял, мушавер. Кое-что очень серьезное не понял. Ты думаешь, это мы все затеяли: я, Кармаль и несколько нехороших людей в командовании контингента и КГБ? Нет, мушавер, это не так. Все с верха шло, с самого верха. С вашего верха. Кармаль в Афганистан приехал – он про это уже знал, готовился это делать.
– Бред какой-то.
– Это так, мушавер, хлебом клянусь. Рафик Кармаль при мне ругался, говорил, что Советы войну затеяли и нас втравили.
– Не только он это говорил. Вы все это говорили.
– И я говорил, мушавер, но дело не в этом. Вы и в самом деле эту войну – сами затеяли. Ты сейчас пойдешь звонить – подумай хорошо, кому ты будешь звонить. Как бы не получилось так, что ты позвонишь самому злейшему врагу.
– Назови мне их, чтобы этого не произошло.
– Не могу, мушавер, да я и знаю то их не всех. Но семью в Москву привезешь – назову. Кого знаю.
– Тогда сиди. Жди. И молчи.
Генерал вышел из комнаты, аккуратно закрыл дверь.
– Никого к нему не пускать, никого. Следите, чтобы он не совершил самоубийства. Если ему принесут еду и воду – требуйте, чтобы тот кто принес, попробовал все это сам. Обыскивайте каждого, кто входит, и никакого оружия.
– Нам довели при постановке на пост… – сказал один из охранников.
– Сохраните его, ребята. Сохраните – За отвагу получите, только за то, что несколько часов тут стояли. Нет – в дисбате сгниете…
Когда генерал ушел, охранники переглянулись. Потом один из них кратко высказал все, что думает по этому поводу. Нецензурно.
* * *
Генерал зашел в центр связи базы. Когда он шел сюда в голове мелькнула мыслишка, а что если и… Но тут же – он упрекнул себя. Человек, который его сюда послал – он же его считай и из тюрьмы вытащил, и не только его – многих. Он его сюда послал и задание дал.. не может быть, чтобы и он… Не на себя же охотиться.
– Покинуть помещение! – приказал генерал – Аскеров, когда настроили связь с Москвой – всем, включая дежурных операторов.
– Но… не по инструкции же…
– Кто из дежурных знает азербайджанский?
– Никто, товарищ генерал.
– Хорошо, дежурные остаются, все остальные – вон. Быстро!
Про себя он решил – если говорить на азербайджанском, те, кто будет слушать – должны будут сначала найти переводчика, потом все это перевести. Переводчика найти не так то просто. Так он выиграет хоть пару часов…
Когда лишние с поста вышли – он прервал связь, набрал на терминале другой номер. В ожидании ответа нервно постукивал пальцами по краю стола. Сейчас, сегодня – многое решится. Пан – или пропал.
Наконец – с той стороны ответили…
– Бу, Гейдар-эфенди68
– О мэнэ69? – в трубке послышался знакомый голос Председателя Президиума Верховного Совета СССР, хриплый, приглушенный аппаратурой космической связи.
– Бэли кох. О ади адлари хазирдир. Бютюн адлари70.
– Сабит калишмишдир. Кох яхши. Мэн хошбэхт одлум. Сиз бир сей лазимдир71?
– Бэлитэяре вэ киса заманда. Бу, кох тэклюкэлидир72.
– Тэйяре дерд саат сизэ оласак. Она оф онун гёзлери алмак емтеиб73
– Мэн хэр шэи баса дюшдюм, Гейдар – эфенди74.
– Мэн Москвада сизин юшун беклиёрум. Эхсен75.
Генерал Аскеров положил трубку. Машинально вытер руку об костюм – трубка скользила в мокрой от пота руке…
* * *
Самолет прибыл через четыре часа. Это был не Ан-12 или Ил-76 как можно было ожидать. Это был старый Ил-18 Салон, самолет командующего Туркестанским военным округом. Лететь – предстояло с полным комфортом.
Генерал Аскеров с удовлетворением отметил, что когда он зашел в комнату с четырьмя автоматчиками – Наджбулла дернулся. Думал, что расстреливать… мелкие они все. Как-то так получается, что на нашей стороне оказывается всякая рвань. Аскеров лично знал Масуда и был уверен – этот – не сдаст.
– Время переодеваться, Саид раис. Давай, не тяни время. Самолет ждать не будет.
Бывший генеральный секретарь снова переоделся – на смей раз в типичную для спецназа «эксперименталку», которую бывалые предпочитали всем другим видам формы. На голову – натянул шапочку с прорезями для глаз, раскатал до шеи. Поверх – накинул бронежилет.
– Дай ему – кивнул Аскеров
Один из солдат подал бывшему президенту свой автомат, тот не взял.
– Да не бойся ты, саиди. В автомате патронов нет, это чтобы ты как он был. А он – как ты – вот и посмотрим – кто кого.
Играть президента Наджибуллу – четко осознавая, что на пути к самолету он может стать мишенью для снайпера – вызвался рослый уроженец Новосибирска. Не за медаль.
Президент перехватил автомат, проверяя его на вес – а вдруг.
– Пошли.
В коридоре – не протолкнуться, парные посты, оружие у всех до единого. Генерал Аскеров идет первым, дальше – пятеро, четверо, и в центре еще один. Президент идет впереди – слева, и никто, даже те, кто сейчас стоит на постах, не знают, кто из этих пятерых – бывший президент Наджибулла.
Генерал выругал себя – он просил охрану, но никак не думал, что найдут столько свободных от работы обормотов, чтобы поставить на каждом углу. Он уже отчетливо понимал, с чем имеет дело, и какова глубина пропасти, в которую ему и его группе приходится смотреть. Пропасть, из которой не выбраться, пропасть, в которой может сгинуть и страна и весь народ. В стране растет количество наркоманов, появились героиновые наркоманы, агентура доносит о появлении в среднеазиатских республиках сетей оптового распространения наркотиков, подпольное тестирование показало, что наркомания проникла и в систему МВД. Если Наджибулла назовет имена – появится возможность накрыть если и не всю сеть разом – то, по крайней мере, ее существенную часть, выбить из цепи самое важное ее звено – советский участок транспортировки. И уничтожить всех тех, кто к этому причастен.
Они спускаются вниз. У выхода из штабного здания – попыхивает мотором БТР-80, боковой люк, чертовски неудобный – открыт.
Один за другим – все они залезают внутрь, машина с утробным ревом начинает двигаться, катится по бетонке аэродрома к посадочной площадке.
У самолета – поставлен трап, это одно из наиболее уязвимых мест сейчас – на трапе человек беззащитен от выстрела, нет никакой возможности для маневра, и если правильно выбрать позицию…
– Сидеть и ждать…
Генерал выбирается из бронетранспортера, не выключающего двигатель. Крупнокалиберный пулемет уставился своим раструбом в сторону гор. У трапа – двое, с автоматами.
– Идите отсюда. Вы нам не нужны.
– Товарищ полковник приказал…
– А я приказываю – шагом марш отсюда! Доложите полковнику, что это мой приказ.
– Есть…
Генерал осматривается по сторонам. Машины на бетонке… аэродром живет своей жизнью, идет боевая работа нельзя просто так остановить целую военную базу, ключевую в регионе.
И любой – вон хоть тот тэчист76 у вертолета, перебирающий двигатель – любой момент выстрелить. Никто не знает – сколько людей замешано во все это. Сколько? Кто они? Как, на чем их взяли? Кто сейчас – контролирует цепь.
Генерал наклоняется к люку.
– Идем в том же порядке. По одному. По моей команде. На трапе не задерживаться. Первый пошел.
Первый – один из назначенных телохранителей – бежит. Перепрыгивая через ступеньку по трапу. Он уже понял – что дело неладно.
– Второй пошел!
Эта цепь… Не может быть, чтобы наркота шла только в Союз, в Союзе просто нет столько потребителей под нее. Наркота и в самом деле шла за границу, и те кто ее поставлял – уже перекуплены. На корню перекуплены, до последнего, они может и сами не понимают, что счет в заграничном банке – это крючок, с которого не сорвешься, всю губу раскровенишь, а не сорвешься.
– Третий пошел!
Третий – Сам. И тоже дурак. Дурак набитый, хотя… мы сами виноваты. Мы все это допустили, а афганцы… они просто не такие циничные как мы. Это сейчас они… научились, и даже нас переплевывают.
Наджибулла скрывается в салоне самолета
– Четвертый пошел!
И все-таки как легко все продаются и покупаются. Правильно Гейдар-ага тогда говорил, на дне рождения, правильно. Пьяный был – а правильно говорил, как никто правильно. Мы все – никогда не ели досыта, любого из нас купить – за кило сосисок. Поляков… генерал… Аллах, что он получил за предательство. Набор инструментов американских? Какую-то утварь? Телевизор, магнитофон? Это генерал ГРУ!77За что людей покупают? Да ни за что, за мечту, за мишуру покупают, за дрянь всякую.
Что-то надо делать. Пока не развалилось все – окончательно. Но что?!
– Пятый пошел!
Чем берут американцы? Да очень просто – он сам в зоне шпиона встретил – мало успел сдать, да и не знал почти ничего ценного – потому не расстреляли, пятнаху сунули. Все просто – приезжаешь в Нью-Йорк, в торгпредство, и первое что ты видишь – это супермаркеты в посттаможенной зоне. А там – ассортимент, какого в наших Березках не было никогда, хоть за право пользоваться Березками – ты кому только задницу не вылизывал. Машину? В СССР ты в очереди на нее стоишь, унижаешься перед профкомом – а тут на каждом углу магазин, надо – зашел и купил. Квартиру? Какая квартира, тут в квартирах нищие живут, на митинги на машинах приезжают. А нормальные американцы в собственном доме живут.
Так и пришел – сам пришел, никто его не вербовал, за руку не тянул. Пришел в ФБР, сдал всех, кого знал, сказал, что будет работать на американскую разведку, только бы получить американский паспорт и семью перевезти. Когда – такое было у нас, когда – кто-то переходил вот так вот к нам? Не перебегал – а добром переходил. И не упомнишь… после войны еще, говорят, бывало. А у нас – как в зоне, противопобеговые мероприятия, по КГБ и ГРУ собирают людей в актовом зале и зачитывают сов секретный приказ, что мол смертные приговоры Верховного суда СССР будут исполняться в том числе и за границей. Это что – а?
Все. Теперь самому. Ступеньки… одна, вторая. Только не дернуться, только не побежать.
Прошел.
Генерал, он же Москвич – прошел в салон. Наджибулла, не снимая маски, пристегивался к креслу.
Генерал посмотрел на часы. Несколько минут… черт, что так долго.
Еще двое – тоже в масках ввели в салон самолета третьего, в маске и с наручниками. Расстегнули наручники на одной руке, приковали к креслу. Потом – сорвали маску. Человек с забинтованной головой, которому успели оказать медицинскую помочь – испуганно озирался по сторонам.
– Куда мы летим.
– В Ташкент, – ответил генерал. На душе было скверно – как плюнули.
Яков Шифф возвращался домой.
– А… а что мне будет? Меня… расстреляют?
– Пряников дадут … – сказал генерал, и добавил вполголоса – да кому ты нахрен нужен, ограш78 такой.
– Взлетаем, товарищ генерал? – в салоне появился второй пилот.
– Взлетаем. И как можно скорее.
* * *
– Вышка, я ноль семьдесят первый, рулежку закончил, предполетные выполнил, прошу разрешения на взлет.
– Ноль семьдесят первый, я вышка. Взлет разрешаю. Ветер северный, слабый. После взлета уходите в северном направлении, занимайте эшелон четыре тысячи. Сектор свободен.
– Вас понял, спасибо.
Командир самолета Ил-18 Салон, возившего командующего Туркестанского военного округа, опытный и много повидавший подполковник – довел РУДы до нужной точки – и отпустил тормоза. Самолет покатился по бетонке Баграма, набирая скорость.
* * *
– Неладное дело…
– В чем неладное, Герасименко?
Один из офицеров спецназа, стоящих в тени ангара – отвернулся, зло сплюнул на землю.
– Товарищ полковник, добром все это не…
– Смотрите!
Самолет командующего Туркестанским военным округом уже взлетел, он уже заходил на вираж, чтобы выйти в сектор набора высоты – как вдруг что-то полыхнуло, что-то маленькое и яркое – и самолет этот – вздрогнул, как живой, как гусь, подстреленный дробью на охоте. Было видно, что все четыре двигателя работают – но из фюзеляжа – валил дым, тянулся за самолетом.
– Твою мать!
– Герасименко! Что рот разинул – тревожную группу в ружье и бегом к вертолету! По местам, по местам!
Было видно, что самолет ранен не смертельно, что экипаж пытается сделать все возможное, чтобы развернуть и посадить машину. Ему почти удалось это сделать – все-таки самолеты старых моделей делались прочно, рассчитывались на самые экстремальные условия – и даже взрыв в салоне Ил-18 выдержал. Ему уже почти удалось развернуться, на поле выли сирены, срочно освобождали все полосы, в экстренном порядке прервали заправку заправляемых бортов, навстречу уходящим в укрытия заправщикам катились, полыхая огнями сирен аэродромные пожарные машины. Но видимо – все было предопределено – Богом, или теми, кто не хотел, чтобы бывший генеральный секретарь ЦК НДПА Мохаммед Наджибулла добрался до Москвы. Самолет сорвался в самый последний момент, уже нацелившись носом на полосу – вместо более-менее плавного скольжения, он вдруг сорвался в штопор и пошел вниз, все сильнее кренясь на левое крыло.
И ударился об землю, вспыхнул погребальным костром – на виду у всей базы Баграм. Кто говорит, что рукописи не горят – горят и еще как. Рукописи, дневники, компромат и его носители – все равны перед пламенем…
Те, кто скрывал правду – добились своего. Пока.
* * *
Указ Президиума Верховного Совета СССР
О присвоении звания Героя Советского Союза
генерал – майору госбезопасности Аскерову Эльхану Абдуловичу
За успешное выполнение заданий по оказанию интернациональной помощи Республике Афганистан и проявленные при этом мужество и героизм присвоить звание Героя Советского Союза (посмертно):
Аскерову Эльхану Абдуловичу – генерал-лейтенанту.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР
Г. АЛИЕВ
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР
Т. МЕНТЕШАШВИЛИ.
* * *
Листовка
Правоверные! Несколько дней назад на многострадальной земле Афганистана был задержан жид Яков Шифф. Этот человек тоже приехал в Афганистан для того, чтобы делать джихад и сеять смерть. Сначала на афганскую землю незваными приходили правоверные – из Саудовской Аравии, Ирана, Алжира, из других стран. Потом незваными стали приходить безбожники – из Китая, Америки – и они говорили, что ведут джихад. А теперь на многострадальную афганскую землю вести джихад приходят уже жиды! Видано ли это, был ли когда раньше такой позор и оскорбление ислама? Разве есть в джихаде место жидам? И разве не лжецы и вероотступники те, то приглашают на афганскую землю жидов, чтобы сеять смерть?
По решению временного правительства в городе Кандагаре будет проведен суд над жидом Яковом Шиффом, который посмел явиться в Афганистан, чтобы шпионить.
Правоверные! Только от нас сейчас зависит, будет ли Афганистан жить в мире, или по-прежнему на его земле будет литься кровь. Объединяйтесь! Вступайте в отряды самообороны! Изгоняйте с вашей земли иностранцев, многобожников и жидов! Только мы, народ Афганистана, имеем право решать судьбу своей Родины!
Аллаху Акбар!
Председатель временного правительства Афганистана
А. Ш. Масуд.
65
Господин президент.
66
Советник.
67
в Афганистане были не колхозы, а именно госхозы.
68
Это я, Гейдар-эфенди (азерб. Здесь и далее).
69
Он рассказал?
70
Да, и очень многое. Он готов назвать имена. Все имена.
71
Ты хорошо поработал. Очень хорошо. Я доволен. Тебе что-нибудь нужно?
72
Да, самолет и как можно быстрее. Здесь очень опасно.
73
Самолет будет у тебя через четыре часа. Не спускай с него глаз.
74
Я все понял, Гейдар – эфенди.
75
Я жду тебя в Москве. Молодец.
76
ТЭЧ, технико-эксплуатационная часть.
77
Это и в самом деле так – следователи, которые вели дело генерала Полякова удивлялись, как мало он получил за свое предательство. Вообще – дело генерала Полякова темное и до сих пор непонятно, что заставило его предать. Понятно только одно – это не деньги и его не шантажировали.
78
Азербайджанское ругательство, означает – сожительствующий с матерью. Тот, кого так назвали должен первым делом убить обидчика.