Читать книгу Белорусский узел - Александр Афанасьев - Страница 4

Хоронили человека…

Это было в Беларуси. Ранней осенью две тысячи пятнадцатого.

Микроавтобус Фольксваген с охлаждаемым кузовом – подкатил к собравшимся людям, на табуретки, накрытые тканью – вынесли из машины и положили гроб. Гроб – был ещё украинский, его так и везли – из Украины, где он погиб. А погиб он – под Старогнатовкой, что далеко от Беларуси. Погиб за то, во что верил – под артиллерийским обстрелом сепаров…

Герои не вмирают! Герои не вмирают! Герои не вмирают!

Крикнули по традиции. Среди провожавших соратника в последний путь – было немало тех, кто был одет в камуфляж, в основном – британский или американский Мультикам. Для Беларуси, мирной маленькой страны в четыре раза меньше Украины – это было вызовом. Но это и было – вызовом. И власть – это не приняла. Милиция – на мероприятии была, но демонстративно держалась в стороне и не вмешивалась…

Кто-то ткнул пальцем в китайский бумбокс – и в прозрачном осеннем воздухе тоскливо поплыла Плыве кача – плывёт уточка…

Гроб – подняли на руки и понесли на кладбище. На похоронах присутствовало несколько сотен человек, что для этого небольшого городка было очень много. Милиция – не перекрыла дорогу, не предоставила ГАИшную машину для сопровождения, но и вмешиваться не вмешивалась. Процессия в несколько сот человек – растянулась по обочине дороги, проезжавшие мимо машины кто тормозил, кто – наоборот – прибавлял скорость, чтобы оказаться подальше на случай чего. Но они не боялись. Уже не боялись.

Полтора года прошло с тех пор, как холодным киевским февральским днём – родилась новая реальность. И теперь – эта реальность шла вперёд, пожирая, захватывая все новое и новое пространство…

В этой реальности – государство, менты, спецназ, дубинки – были смешной, и отжившей своё парафеналией. Иллюзией власти. Власть – предполагает не только управление, но и согласие управляемого с тем, что им управляют. Если управляемый не согласен – можно блокировать его на центральной площади города, можно хватать поодиночке, избивать, нанимать титушек, отстреливать снайперами. Но управлять – все равно не удастся.

И даже если не согласен не весь народ, а только горстка его, но горстка, готовая захватить центр города, и не уходить из него, несмотря на холод, побои, штурмы милицией, посулы и уговоры, на тактические уступки власти и предательство со стороны оппозиционных политиков, которых во власти не устраивает лишь то что власть принадлежит не им – все равно, старая власть вынуждена будет уйти. И если найдётся сотня человек, готовая со строительными касками и алюминиевыми щитами идти на пули снайперов, и молча, один за другим умирать, множа собой кровавый счёт – этой власти тоже не удастся удержаться, и она вынуждена будет уйти.

И даже если соседняя сверхдержава – вломится в твою революционную страну, с танками и Градами, если она устроит, профинансирует и снабдит оружием контрреволюцию, и даже если большинство на выборах выберет контрреволюцию, если сзади будет зрада политиков и воров, а с фронта – шквальный огонь Градов, гаубиц и танков, и насмерть вставшие батальоны сепаров, ватников и совков, которые готовы умереть и убить за то чтобы все было как раньше, которые питает, снабжает, оплачивает, обучает, вооружает крупнейшая страна в мире – все равно они победят. Потому что они на правильной стороне истории.

И потому что будущее – не остановить…

Два человека, один в штатском, второй – в тщательно постиранном, потускневшем камке, примерно одного и того же возраста, встретившись глазами, кивнули друг другу.

Ну… здравствуй, брат…

* * *

– Помнишь, сержанта… как его

– Гатило.

– О… Гатило. Как он, не видел его?

– Да ну… не видел.

Два человека – сидели друг рядом с другом, в стареньком Фольксвагене, на окраине небольшого белорусского городка, и пили пиво, прямо из горла, передавая друг другу полторашку. Один из них был милиционер.

Второй – террорист.

Оба они – выросли в одном и том же дворе. Оба – служили в армии, в одном и том же подразделении. Но теперь – один был сотрудником милиции. А второй террористом. И неонацистом…

– Тётя Лида как?

– Приехал бы…

– Я не могу…

Один из них – несмотря на то, что звание его было всего лишь капитанским – уже готовился создать семью, купить в ипотеку с государственной поддержкой двухкомнатную квартиру и купил этот старенький, но ходкий ещё Фольксваген Пассат. У второго – больше не было ничего, кроме формы, рюкзака, винтовки

И войны…

– Говорят, вы фашисты. Хайль Гитлер кричите…

– Больше слушай…

Второй отхлебнул пива

– По телеку показывали.

– Показывали, есть такое. А знаешь, кто это был?

…

– Русские.

– Русские?!

– Ага, русские. У нас есть русский бат, там русские. Мы Живе Беларусь кричим, украинцы – Слава Украине, а они – Зиг Хайль. Потому что нечего больше кричать.

…

– Нет никаких русских. Понимаешь?

– Как это – нет? – не поверил милиционер

– А так – нет. Есть множество народов, которые составляют Русню. Есть татары, удмурты, мари, чеченцы, дагестанцы, якуты. Говорят, что русских много, а на самом деле – во!

Террорист показал дулю

Милиционер не поверил. Даже своему старому другу, с которым ходил в один класс и с которым однажды – бросил из окна бомбочку (наполненный водой из школьного туалета презерватив) на пути движения завуча школы. Он был, как и большинство белорусов, потомком переселившихся в города крестьян и, как и все крестьяне крепко стоял на земле. Как это – нет русских, если он видит их каждый день?

– У них нет ни истории своей, ни песен, ничего нет. Вот почему они вместо того, чтобы своё говорить – говорят Зиг Хайль. У фашистов украли. У русских нет своей нации, потому они и кричат всякие Зиг Хайль. А у нас есть.

Милиционер покачал головой

– Возвращался бы ты. Авось, и обойдётся… не узнают.

– Не. Не обойдётся. Уже не обойдётся. Знаешь, о чем я думаю?

…

– Ни одна страна – не вырвалась из российского рабства без крови. Молдавия, Армения, Азербайджан, Грузия, Украина. Все пролили кровь. Если мы хотим на свободу – придётся и нам пролить кровь, брат. Империя просто так не отпустит…