Читать книгу Белорусский узел - Александр Афанасьев - Страница 8

Говорят, один умный еврей сказал, что все относительно. Это был Зигмунд Фрейд, отец современного психоанализа. Что ж, переехав в Беларусь – я смог убедится в его правоте. Здесь действительно – все относительно…

Мой новый дом находился в Юхновичах. Я купил его по ипотечному кредиту, который выдал мне белорусский филиал Газпромбанка. Ипотечный кредит был на двадцать лет и по немыслимой для России ставке в один процент годовых – но его всё равно надо будет платить. И все равно – по такой ставке мне кредит не выдадут не то что в России – но и почти нигде в мире.

Это – часть платы. Своего рода мотивация – в американских взаимных фондах приглашая управляющего, тоже требуют, чтобы он вложил часть своих денег в паи того фонда, которым он будет управлять. И в американских компаниях – жалование огромное только на бумаге, на самом деле, чем выше должность, тем большая часть жалования выдаётся не деньгами, а акциями, которые депонируются на счёте компании, на условиях, оговорённых трудовым договором. Хорошо управляешь, инвесторы довольны – акции растут в цене. Плохо управляешь… и твои акции так же обесцениваются. Очень хорошая практика, надо бы в Газпроме внедрить. Мало кто помнит, что году то ли в 2007 то ли в 2008 – он на несколько часов стал самой дорогой компанией в мире по капитализации. Прошли те времена.

Я – тоже своего рода… управляющий.

Биография моя довольно замысловата. Отслужил в армии, срочка – в горячей точке, в злокозненной Чечне. Чудом остался жив. По примеру отца поступил в органы госбезопасности – в академию ФСБ РФ. В девяностые годы – выбор далеко не однозначный. Закончил её в девяносто девятом, встал вопрос – что делать. В академии ФСБ я увлёкся психологией и политологией, участвовал в научных работах по изучению феномена «толпы», её образования и возможности управления ею. У отца были связи – и я вошёл вместе с ним в небольшую тогда партию Единая Россия и в предвыборный штаб малоизвестного тогда кандидата, Владимира Владимировича Путина. Бывшего директора ФСБ, выходца из Ленинграда.

И, как потом оказалось, не прогадал. Хотя и тут все… относительно.

В две тысячи третьем – ушёл на пенсию мой научный руководитель в академии ФСБ, Владимир Борисович. И он, специалист по поведенческим наукам и психологии толпы – нашёл довольно необычную сферу применения своим талантам. Фондовый рынок. Ведь, в конце концов, инвесторы и спекулянты на фондовом рынке – суть та же толпа, которой движет жадность и стадное чувство. А в те благословенные времена – фондовый рынок рос за год в разы, а отдельные акции – могли показать прирост в пятьсот и более процентов за год. Сбербанк (он тогда «тяжёлым» был, это потом его раздробили) – прошагал путь от нескольких тысяч рублей за акцию до более чем ста тысяч – то есть на порядок. На Сбербанке привилегированном – заработок был ещё больше, плюс – тогда усиленно спекулировали на акциях РАО ЕЭС (псевдоним «Райка»), его тогда ещё не ликвидировал Чубайс. Так, используя научные наработки, прогнозируя, когда заходить и когда выходить – я за несколько лет стал богатым человеком. И – выскочил из рынка на двух тысячах ста по РТС – до того, как он рухнул до семисот, по-моему, в самый острый момент кризиса 2008 года.

Как шутят трейдеры: нет уверенности в завтрашнем дне, где оно будет – завтрашнее дно.

После тех безумных лет – Владимир Борисович ушёл на опционы, а я – разместил капитал, купил кое-какую недвижку и здесь и за границей и начал искать работу. Работу я нашёл – скучную и нелюбимую. Любимым было хобби – поигрывал немного на фондовом рынке, на охоту, на стрельбище ездил. До того ночного звонка…

Нас было очень немного – восемь человек. Все – из той, первой команды. Все – стали успешными людьми.

Но отказались помочь только двое. Шестеро – согласились. В том числе и я.

Дело не в патриотизме – о патриотизме можно много говорить, бить себя в грудь, клясться святым… но это ничего не даст. Дело в том, что мы – взрослые уже люди, много повидавшие, в семи водах проварившиеся. В нас уж нет той наивности, какой были больны многих в девяностых годах. Ведь тогда многие верили в то, что война, которая идёт между Россией и Западом уже пятьсот лет – закончилась.

А вот хрен…

Я – приведу два примера – меня и моего друга и однокашника Михаила. Михаил – в нулевые годы вывел из страны немалые капиталы и начал искать возможности, где их вложить. Нашёл – в бывшей Югославии. Дело в том, что в бывшей Югославии как и у нас – в девяностые годы были грубо разорваны связи по промышленной кооперации. При Тито – Югославия многое производила сама, старалась. В девяностые – её подбили на взлёте, сейчас очень неплохая промышленно развитая страна могла бы быть, конечно, не уровня Германии, но Испании и Италии – точно. Вместо этого началась война. Страну порвали на несколько кусков и заставили народ поверить, что оторванный от картины кусок – красивее целой картины. В общем – покуражились всласть.

Мой друг – нашёл компаньонов местных, договорился, привлёк деньги российских олигархов и начал восстанавливать кооперационные связи в югославской металлургии и производстве метизов. Предприятия стоили дёшево, они же стояли. Он скупал их – задёшево. Приходилось давать на лапу – не без этого. Но дело то было стоящее – нет? Он ведь давал на лапу не для того, чтобы разместить свалку отходов или травить людей некачественной продукцией – он хотел, чтобы целая отрасль югославской экономики возродилась и начала развиваться. И когда ему удалось запустить цепочку, когда пошла работа – у него этот бизнес начали отжимать. Грубо. Так грубо и нагло, как у нас отжимали в девяностые, причём у нас это считалось «по беспределу». Пара местных компаньонов – стакнулась с властями одной бывшей югославской республики – там находился самый лакомый актив, крупный и до сих пор довольно современный металлургический комбинат. Его тупо ограбили, даже не заморачиваясь с судами, скупки акций у работников и прочей рейдерской ерунды – завод тупо переписали в местном реестре юридических лиц на нового собственника – юридическое лицо, в котором контрольный пакет был у брата президента. И подняли в газетах шумиху о деньгах русской мафии.

Сказать, что Михаил от этого о…л – это ничего не сказать. Это же не девяностые, и это не Россия – это Европейский союз! Дальше – больше. Того компаньона, который отказался предать русских – расстреляли в машине, а в газетах вышла статья, что это сделала русская мафия. Это уже был не грабёж – это был разбой средь бела дня! Михаил кинулся по судам, по европейским судам – по некоторым соглашениям, местом для судебных разбирательств был назначен Магистратский суд Лондона. Он был уверен в успехе – потому что наглость и бесхитростность действий рейдеров поражала. И тем сильнее был его шок, когда он проиграл дело, когда суд узаконил откровенный грабёж, а ему в неофициальной беседе сказали: мы все понимаем, но мы не можем позволить того, чтобы русские скупали собственность на территории бывшей Югославии. А вдруг вы там хозяевами станете? Вдруг вы решите восстановить Югославию?

Предприятия, отжатые у Михаила – президентская семейка долго держать не стала, перепродала индусам. А Михаил… нет, он не запил. Он просто понял кое-какие обязательные вещи. Что все – относительно. Что нет никакого универсального права, универсального правосудия, универсальных человеческих ценностей и так далее. А все просто – есть место, где закон твой, и есть место, где закон – чужой. Твоя страна – хороша уже тем, что она твоя страна, и чужая – лучше своей быть не может. И искать правосудия в чужой стране – все равно, что в стогу иголку. А лучший способ войти в Европу – это как в сорок пятом.

На танках…

Что касается меня – то у меня таких драматических историй не было. Но – тоже могу порассказать кое-что. С 2008 года – у нас так и не было нормального роста фондового рынка. Запад в нас больше не вкладывал. Я интересовался, почему – поверьте, у меня была такая возможность поинтересоваться, причём у людей, которые профессионально занимаются такого рода вложениями. Я задавал им вопросы, какие в политике никто не задаёт – например, почему Россия, у которой госдолг менее 10% ВВП не имеет инвестиционного рейтинга, а Япония, у которой долг в 200% ВВП – имеет? И мне назвали два принципиальных момента. Первый – война 08/08/08 в Грузии. Второй – личный конфликт Путина и Обамы. Нет, официального запрета вкладывать нет. Но – в США нет нормального писанного права, романо-германской правовой системы, в котором центральным элементом является закон. В США – многое держится на понятиях «справедливости», «добросовестности» и прочей хрени, а Министерство юстиции и иные контролирующие органы – имеют такие полномочия, какие нам и не снилось. Поэтому —если в отношении России негласно принято решение, его будут выполнять. И горе тем, кто его не выполнит.

Вот по этой причине – вышел на тропу войны я.

Это – продолжение того разговора. Разговора с президентом – случившегося сразу после того, как сбили Боинг, и был введён третий санкционный пакет. Это – тоже своего рода Рубикон. В этой истории – не просто дыры, провалы. Концы с концами не сходятся ни в чем, и главное – никто так толком и не объяснил: какой у России или ополченцев мотив сбивать чужой пассажирский самолёт, да ещё – аккурат перед большим голосованием в ЕС по третьему пакету санкций, по которому аж девять стран намеревались проголосовать против. Элементарно – расследование преступления начинают с мотивов, верно? Но никто даже не попытался разобраться – все просто обвинили Россию. Если бы мы были слабее – нас бы уже запинали. Вот в тот самый момент – тайная политика России изменилась на сто восемьдесят градусов. Вместо постепенной интеграции в западные институты, в западный миропорядок – мы должны были расшатать и подорвать его. Чтобы на его месте – построили новый, более приемлемый для нас. Потому что в те самые летние месяцы, всего один русский человек, которого выбрали главой государства, понял и уяснил для себя: нет. Запад никогда не признает нас равными. Для него не имеют значение ни коммерческая выгода, ни правда, ни справедливость, ни банальный здравый рассудок. Для коллективного Запада Россия и русские – это те, кого надо поставить на место. Точка.

И единственный ответ, который нам остался – подорвать систему. Целиком. Но так как открытые действия исключены, они в разы сильнее нас – остаются действия тайные. Выполняемые одиночками, юридически никак не связанными с российским правительством – но при этом достаточно сильными, чтобы действовать в одиночку…

Думаю, до сих пор очень недооценённым событием в новейшей российской истории – стал Евромайдан-2014 и последовавшие события на востоке Украины. Эти события трудно переоценить, они – этапные и сравнимы с нашей эпопеей в Чечне. События в Чечне показали, что у нас нет армии, и мы можем потерять Россию, если не начнём меняться и действовать. События на Украине показали, что у нас нет внешней политики. Совсем.

Потому – нас призвали на службу, и мы теперь – одни из тех, кто делает внешнюю политику России. Не публично, кропотливо и методично, вне глаз телекамер. Но именно от нас – будет зависеть геостратегическое положение России через двадцать лет. Потеряем ли мы Беларусь, откуда до Москвы – четыре часа ходу по хорошей дороге. Потеряем ли мы Казахстан, где на территории в четыре Франции – вся таблица Менделеева, население в двадцать миллионов и под боком – Китай? Потеряем ли мы Узбекистан – ключевую страну Средней Азии, что там будет через двадцать лет – государство с европейскими чертами, наподобие Испании или Греции – или второй Афганистан с перспективой прорыва моджахедов на Урал или в Поволжье?

Все это зависит не только от дипломатов. Не только от разведчиков…

Украина – заставила начать переосмысление фундаментальных вещей. Пройти назад, по следам, в девяносто первый год, чтобы понять – что же всё-таки произошло в тот год, как удалось вот так вот просто взять – и упразднить сверхдержаву? Почему СНГ стал не геополитическим преемником СССР – а посмешищем? Начать переосмысление роли народа, общества, элит в игре на постсоветском пространстве, чтобы понять – где нам ждать новых Украин, кто ещё – испытывает непреодолимое желание начать «отсроченную войну за независимость».

Украина, Украина…

В утвердившейся в народных, да и начальственных мозгах концепции девяносто первого года – говорилось о том, что три злодея, Ельцин, Кравчук и Шушкевич – собрались близ польской границы, да и подмахнули, то ли спьяну, то ли по трезвому и холодному расчёту – приговор Родине – матушке. Мы, такие-то такие-то, сознавая невозможность… так как то?

Только почему то при этом все забывают, что второго декабря – в Украине (или на Украине, это кому как по вкусу) прошёл референдум. И на нем – подавляющее большинство украинцев высказалось за независимость. В том числе 58% жителей Крыма и 82% жителей Донбасса. Это как – имеет какое-то объяснение? Особенно в свете того, что ещё несколько месяцев назад – те же самые люди дружно голосовали за сохранение СССР на всесоюзном референдуме 17 марта – а через двадцать три года те же самые дончане будут стоять насмерть на Саур-могиле, обороняя свою землю от наступающих украинских танков.

Как то до этого – никто не пытался хоть немного выяснить, а что это за зверь такой – украинский народ? Вроде как считалось, что там есть западники и восточники, западники – п… ры, восточники – за нас, те же русские. А в целом – вообще на народ внимания обращать не надо, зачем народ, если есть лучшие его представители? Как там Кучма то сказал: газ – бизнес президентов? Только вот этот самый народ – дважды поднялся и снёс всю заботливо выстраиваемую систему. Причём систему не худшую для него самого – две тысячи тринадцатый, доллар по восемь, отпуск уже не в Турции, а на Мальдивах, квартира в ипотеку – все это поменяли на благотворительные кухни для нищих, безработицу, похоронки с фронта и потрясающие по цинизму спектакли в Верховной раде и на Банковой. Но при этом – на Майдан, почему-то же сбежались, а когда начали платёжки за ЖКХ приходить по две с половиной тысяче гривен в среднем при пенсии в тысячу двести – почему то же не взорвались, не взбунтовались?

Но это все лирика. Это – прошлое. Важнее – что будет дальше. Беларусь – лакомый кусок, пусть нет полезных ископаемых, но заботливо сохранены и развиты и промышленность и сельское хозяйство, строятся города, в порядке народ – его не прогнали через мясорубку девяностых, как нас, он готов и жить дружно и работать. Казахстан – новая, с иголочки столица, несметные запасы земли, позволяющие при интенсивной, современной эксплуатации завалить рынки зерном, немалое количество современных предприятий, приличный кусок Каспия с нефтегазовыми залежами. Узбекистан – ключ к Средней Азии, уже тридцать миллионов населения, одна из немногих типично азиатских, мусульманских стран, которая зашла по пути модернизации настолько далеко, что может стать маяком, путеводной звездой для всего исламского мира – а может стать ещё одной страницей в летописи катастроф, вторым Ираком, вторым Афганистаном. Вот – что стоит на кону. Вот – за что сейчас разворачивается борьба.

И при этом – в Беларуси Батька уже на пятый срок идёт, он хоть и относительно молодым во власть пришёл – но все мы не молодеем. В Казахстане и Узбекистане – отцам наций уже под восемьдесят, сформировавшиеся кланы уже готовы начать схватку за престол, и не факт, что в процессе этого они не разнесут свои страны на куски. В Беларуси – целый «горючий» набор присутствует, тот же что и в/на Украине. Вместо свидомых – змагары, едва ли не агрессивнее чем первые. Вместо «захидняков» – поляки, которых в том же Бресте пруд пруди. Вместо Донбасса и Крыма – Витебск и Витебская область, которые ещё в 20 годах прошлого века входили в РСФСР. Та же самая шиза с языком, только в Беларуси помимо русского есть не один, а два белорусских языка – наркомовка и тарашкевица. Те же самые «мрии о былом величии» – Литовское княжество. Вместо Правого сектора – та же тактическая группа «Беларусь», белорусские националисты, которые участвовали в боевых действиях на Донбассе на стороне украинцев, у них даже отдельная группа своя была.

В Казахстане – казахские националисты уже перенимают опыт у украинцев, готовятся предъявить требования о введении одного государственного языка – казахского. То же самое раскапывание могил Голодомора – от которого Россия пострадала не меньше Казахстана с Украиной. Бред про то, что король Артур был казахом, что предками казахов были казахантропы, трёх метров роста7. Требования убрать космодром… ну, в общем, понятно – клиника. И та же самая этническая бомба – русское население Уральска, северного Казахстана, шахтёрские города, в которых большинство русские. В девяносто первом – тут уже был инцидент с зауральским казачеством, хорошо без крови обошлось. Но обе стороны – его до сих пор помнят, мечтают о повторении. Прибавьте к этому падение цен на нефть, девальвацию тенге и падение жизненного уровня простых казахов и…

В Узбекистане все немного по-другому, здесь сильны два фактора, которых нет в Украине, Казахстане и Беларуси – это перенаселённость и агрессивный ислам. Но последствия могут быть не менее мрачными, чем во времена Арабской весны. Молодёжь в какой-то момент почувствует, что власть ослабила хватку – и выйдет громить. Снесёт сначала ментов, которых в Узбекистане пруд пруди – потом и все государство. А потом – рядом окажутся исламисты, которые объяснят все за кяфиров и понеслась.

И при всем при этом под боком – Турция и Украина. Они кстати похожи, эти страны – по крайней мере, в стремлении причинить нам вред. Турция – претендует на все наши тюркоязычные народы, отхватывая в мечтах кусок до Казани включительно. Они претендуют на весь Кавказ, включая как российские земли, так и те, что сейчас принадлежат независимым государствам, они претендуют на мусульманское Поволжье, включая Татарстан и Башкортостан с нефтью и нефтепереработкой – и они претендуют на Сибирь – ничего себе аппетиты, да? Они хладнокровно сбили наш самолёт – просто взяли и сбили, потому что посчитали нужным, и сейчас – они делают все, что только могут против нас. Понятное дело, что при поддержке Запада. Украина – не остановится на Донбассе, она не остановится даже в Крыму, достаточно только послушать их риторику последнего времени. Не Банковой – Банковой то все пофиг, что в карман положить нельзя – а риторику журналистов, общественных деятелей, военных. Они говорят, что Украина не в безопасности, что Украина будет в безопасности только когда рухнет Мордор (это они Россию так называют), что историческая миссия Украины – способствовать свободе народов, порабощённых Россией – и таким образом они встают на путь подрывной деятельности и террора. В Херсонской и Николаевской областях уже есть лагеря подготовки боевиков, спонсируемых турками, там и крымские татары, и просто мусульмане, там преподают турецкие инструкторы, там постоянно мелькает турецкое оружие. У Запада, прежде всего у США есть платёжеспособный спрос на вторую волну переформатирования постсоветского пространства, с развалом теперь уже России. И Украина этот спрос удовлетворяет. Украина превратилась в «депо оранжевых революций», на её территории существуют как центры подготовки политических активистов, так и лагеря подготовки боевиков: снайперов, подрывников, специалистов по силовому противостоянию с органами правопорядка. Все они – готовятся из «местных кадров» – то есть, приезжают гастролёры, постигают стратегию и тактику майданов, учатся политическому насилию, потом едут обратно – готовые к силовым сценариям. По нашим данным, первой – может быть как раз Беларусь с её выборами. Полигоном отработки силового сценария, который потом – как конечная цель – будет применён в Москве.

Что мы можем с этим поделать? Ну… не так уж и мало. Одной из ошибок Украины, явно проявившейся – было отсутствие у нас «своих людей» в оппозиции. Во власти у нас «свои люди» условно, но были, а вот в оппозиции – было никого. И в час Х – обнажились «зияющие высоты» – в Киеве у нас никого не было.

Проблема в том, что мы – всегда работаем с властью, поддерживать контакты с оппозицией – считается формой предательства – и мы оппозицию игнорируем. А зря. Поэтому в Беларуси одной из моих задач – является налаживание контактов, каналов финансирования и медийной поддержки ПРОРОССИЙСКОЙ белорусской оппозиции. Вообще, в идеале надо иметь у союзников такую ситуацию, что наряду с пророссийской властью – была бы и пророссийская оппозиция. Чтобы пророссийский курс вообще не подлежал сомнению.

Такого человека я нашёл. Это – Михаил Алешкович.

В Беларуси – довольно популярная, хотя и не замеченная в политических амбициях фигура – здесь иначе нельзя, Батька заклюёт. Он входит в десятку самых богатых людей Беларуси – тут, кстати, официально долларовых миллиардеров нет, но на самом деле есть и ещё какие. Он критикует Лукашенко, но критикует аккуратно, в основном по экономическим просчётам. Которые и в самом деле имеют место быть. Начинал Алешкович с торговли продуктами питания, сильно на этом преуспел – но в последние три года начался просто феерический его взлёт. Основанный на том, что Россия ввела продуктовые контрсанкции, но Беларусь-то – нет. И с Россией у Беларуси – таможенной границы тоже нет. Только белорусским предпринимателям нарушать режим санкций нельзя, а конкретно Алешковичу – можно. Он и нарушает. С моей помощью.

А какие заработки там, где всем нельзя, а тебе можно – понимаете?

Этот дом, кстати – подарок Алешковича мне. Просто так, за дружбу, он широкой души человек.

Заработанные деньги – мы (я его младший компаньон) – вкладываем и в России, и в Беларуси, и даже в Польше. Сейчас, в период острого экономического кризиса и геополитического бардака – активы стоят недёшево, и можно по сходной цене собрать целую экономическую империю. Чем мы и занимаемся. Прибалтийские сыры и молочка. Польские фрукты и мясо. Российская торговля, особенно – в западной части страны.

Кстати, знаете, какой в Прибалтике классный кефир? С чёрным котом на этикетке! А сметана какая! Кстати, далеко не во всех странах знают, что такое кефир и что такое сметана: исторически, молочная промышленность лучше была развита у нас. Это связано с тем, что у нас прохладнее, и можно хранить цельномолочку. А те же итальянцы – все лишнее молоко ещё со времён Римской Империи тупо переделывали в долго хранящиеся твёрдые сыры.

В принципе – Алешкович все понимает, такие авансы не просто так раздаются. И торговые сети в России – ему тоже не просто так продают. Это – одновременно и аванс, и привязка. Но он – деловой человек. Он мыслит как деловой человек. Он ищет выгоду как деловой человек. Он ни за что не откажется от необъятного российского рынка, на котором белорусскую продукцию знают и любят. Он никогда не откажется и от европейского, и от американского рынков – кстати, вы знаете о том, что Беларусь в больших количествах поставляет на американские полки печенье и шоколад? А это так. Просто он никогда не позволит поставить вопрос так: или – или. Он бизнесмен, ему нужен и российский, и европейский, и американский, и азиатский рынок – а не какой-то один. И таких как он – немало. Алешкович – это наша страховка. Наш человек в Минске. Уверен – если бы кто-то в здравом уме так же прошерстил бы Украину, поработал бы с Порошенко, с Жванией – такого кошмара как сейчас там не было бы. Но увы… все мы задним умом крепки.

А я? А что – я? Я – бывший КГБшник, биржевой торговец и бизнесмен. Я интересы Российской Федерации защищаю. Не забывая, кстати, и про свои собственные. Только делаю это тихо и незаметно, без автоматных очередей и взрывов, без артиллерийской канонады и установок Град. Моя работа – будет видна лишь два, три, десятилетия спустя, когда Беларусь – останется с нами, нашим окном, нашим транзитом в Европу. А все европейские и прочие эмиссары – тихо исчезнут из поля зрения, все змагары – кто сядет, кто уедет. И будет – нормальная страна. Совершенно, кстати, необязательно, чтобы Беларусь в будущем вошла в состав России. Совершенно не обязательно.

И я здесь – скорее всего, уже навсегда. Так близко – и в тоже время так далеко от Москвы. Я и жену сюда перевёз… точнее, не совсем жену, в ЗАГС мы не ходили – но она мне все равно жена. И если родится ребёнок – то он родится здесь…

Вот – мой дом. Моя земля. Моё небо…

И пусть младоевропейцы, или змагары, или свидомые, или кто там ещё – только сунутся сюда…

* * *

– Все в порядке?

Мда… вопросец.

Вот вы бы как на него ответили?

Впервые я начал жить с женщиной в одном доме в сорок один год. До этого – ну, как то не складывалось. В смысле, претендентки то пожить под одной крышей были, и сама крыша была. Но вот жить с кем-то – не хотелось. Пришла – ушла – это одно. Или ты пришёл – ушёл. А согласовывать свою жизнь с другим человеком, зависеть в чем-то от него, от его привычек, ругаться с ним, если что-то не так, или терпеть ругань, претензии и упрёки… знаете, у меня и без этого слишком много проблем, чтобы терпеть такое. Например, у меня кредит на пять миллионов долларов горит – а кто-то мне говорит, что я сидение от унитаза не опускаю. Вот, представьте себе масштаб событий – пять лямов и крышка от унитаза. Но в голове того, кто тебе говорит… точнее, выговаривает это – крышка от унитаза важнее, потому что бабки как бы сами по себе появляются, да? – а крышка от унитаза – вот она. Я видел мужиков, которые теряли все, просто не выдерживая сражения на два фронта – на работе и дома. Я себя – от сражений дома благополучно избавил… избавлял до последнего момента. Возможно, поэтому мне и удалось добиться многого…

Я понимаю, что, наверное, я не совсем нормальный. Что у людей проблема совсем другая: людям жить негде, и рады бы пожить, детей родить да вырастить – а негде. Я решил квартирный вопрос в двадцать лет, в тридцать… ну, понятно, в общем. Просто в один прекрасный день возник вопрос – а ради кого все это, кому я все это оставляю? Так – появилась Наташка. Но вместе с ней появилась и другая проблема – как отвечать на вопрос: все в порядке?

Да, дорогая, все в порядке. Просто я – залез между молотом и наковальней – с одной стороны британские, американские, польские, украинские спецслужбы, с другой – спецслужбы страны пребывания, которые отлично все понимают, и отлично понимают, почему всем нельзя, а конкретно Алешковичу – можно. Я тащу одновременно бизнес-проект, и расчищаю потихоньку дорогу проекту политическому под названием «Михаил Алешкович» – но осторожно, потому что если Батька заподозрит неладное, то может быть что угодно. В конце девяностых – несколько признанных лидеров оппозиции пропали в Минске и до сих пор их не нашли, много лет спустя – известный и популярный генерал, кандидат от оппозиции – умер по непонятным причинам во время предвыборной кампании. Пока Алешковича спасает то, что с одной стороны он не зарывается, а с другой – он нужен, и нужен одновременно и России и Китаю. В Китай – идут большие поставки, оформленные через его компанию, его устранение – Китай сочтёт недружественным шагом. Но если Батька закусит удила – Михаила ничто не спасёт. А ещё опаснее не сам Батька – а те из его ближайшего окружения, кто метит на трон. Те, кто сидят в одном из бывших детских садов Минска. Вот они то – если почувствуют, что Россия ставит не на них, что у России есть свой кандидат – способны на самые жестокие и отмороженные действия. В отличие от Батьки, которого сдерживают обязательства – этих не сдерживает ничего. К тому же – американцы или британцы могут сыграть их втёмную – натравить их на Алешковича, потом публично обвинить в политическом убийстве и продвинуть вперёд своего кандидата. Который у них точно имеется, даже несколько: трави – не перетравишь.

И проект коммерческий на мне – я впервые в жизни организовываю производство чего-либо вещественного, материального, да ещё впридачу – оружия. Сам по себе бизнес опасный, постоянно находящийся под присмотром государства. Вдобавок – все это делается на чужие деньги и с вероятностью выхода на госзакупки.

А если пропадёт, попадёт в автокатастрофу или грибками отравится Алешкович – то та же самая судьба постигнет и меня. Она меня даже скорее постигнет, чем Михаила. Но это все мелочи, правда ведь, дорогая? А так – все нормально! Все просто супер! Все зашибись!

Я мог все это – то, что я подумал – высказать вслух. Но я понимал, что это путь к конфликту и потому сказал ровно то же самое, что и до этого говорил в ответ на этот вопрос

– Все в порядке, дорогая.

Я не знаю… насколько это вышло искренне – наверное, искренне, сказывается академия ФСБ и почти полное образование психолога (только диплома у меня на него нет). И обычно – Наташке этого хватало. Но сейчас она посмотрела на меня и сказала

– Я видела…

– Что?

– Ты ходил ночью по участку.

…

– Тебя что-то мучает?

…

– Я понимаю, что я, возможно, не пойму…

– Скажи, тебе нравится здесь? – перебил я – в Беларуси?

– Да – сказала она

– А что именно тебе нравится?

– Ну… люди…

…

– Знаешь, тут люди добрее… проще. Сволочизма меньше… это не Москва.

– Вот и мне здесь нравится. Но многое может измениться. В самое ближайшее время.

Все это понимают. Знаете… я ничуть не осуждаю того же Ельцина или того же Порошенко. Любой политик – он всего лишь «обналичивает» то, что висит в воздухе, потребность в переменах и чувство неизбежности перемен, он возглавляет движение. Но вот куда идти – это уже решает политик. И моя задача – сделать так, чтобы в нужный момент перемены возглавил именно наш политик. Наш человек в Минске.

– …Ну, вот, я пытаюсь сделать так, чтобы все это так и осталось. Знаешь, любимая, лучшие перемены – это отсутствие перемен…

* * *

Выйдя из дома – я махнул по МКАД (Минской кольцевой автодороге) – сразу в Смолевичи. Мне нравится приезжать туда, мне нравится быть там, мне нравится вникать в дела – слишком много я спекулировал, слишком много я торговал тем, что не произвёл сам. И хоть это считается нормальным и приносит деньги – все ведь мы понимаем, что это не так. Заслуживает уважения тот, кто что-то делает для этого мира, что-то производит для людей. А купи-продайство – ну что это такое…

Вот тут, в Смолевичах, раскинувшемся на ста гектарах земли белорусско-китайском технопарке – был расположен ещё один наш актив, на сей раз, сделанный с нуля и в нетипичной для нас сфере промышленного производства. Просто – я очень хорошо разбираюсь в оружии. Этот проект – двойного назначения и с далеко идущими последствиями. Большое политическое значение всегда и во все времена – имело оружие и доступ к оружию. А Беларусь – никогда не имела ни своего оружейного производства, ни производства боеприпасов – причём, развитость белорусского машиностроения вполне позволяла успешно делать и то и другое. А учитывая то, что Беларусь имеет общее торговое пространство с Россией – все ещё интереснее. В Беларуси – развивается огромный промышленный парк, больше ста гектаров отданы под китайские производства, ориентированные как на Европу, так и на Россию. А в России – из-за санкций затруднён доступ к гражданскому стрелковому оружию западных образцов. Но при этом – его копии производятся в Китае, по очень привлекательным ценам! Мы вышли на китайский ЭКСИМ-банк (банк кредитования импорта – экспорта) и получили финансирование на открытие двух совместных предприятий с НОРИНКО – оружейного и патронного. Оружейное – рассчитано более чем на сто тысяч стволов в год, будут производиться копии М4, М16, М14, МР5, для белорусской армии и возможно не только – копии АК, СВД, пистолета СИГ226 и пулемётов МАГ и МИНИМИ. Все – на китайских производственных линиях и по китайским чертежам. Копии американских винтовок и пистолетов-пулемётов – в гражданском варианте пойдут на бездонный российский рынок. На котором есть – мы то точно установили – есть спрос на оружие западного образца в гражданском варианте, особенно на М16 и М4. Копии АК, СВД, Миними, МАГ – пойдут на вооружение белорусской армии, а так же стран СНГ и на экспорт. Если кто не знает – военные Беларуси присутствуют в разном качестве в одиннадцати странах мира, от Никарагуа до ОАЭ. Ещё с большим количеством стран – налажено военно-техническое сотрудничество. Беларусь только кажется социалистической, на самом деле чуть ли не половина производства военной техники и техники двойного назначения здесь частное. Есть, например созданное с нуля белорусским доктором наук производство самолётных и вертолётных РЭБ – они лучшие в мире и все идут в Россию, для Минобороны. Есть производство бронетехники, есть производство беспилотников8 – тоже частное. И моё оружейное производство – вписывается в картину, оно может работать как на местный рынок, так на российский, так и на экспорт. На производство – даже Батька приезжал, осмотрел с удовольствием.

В отличие от остальных активов – этот записан не на Михаила, а на меня.

Сегодня у нас совещание. Михаил приедет, будем смотреть, что к чему. Оборудование смонтировано, выпущены первые установочные партии по двум изделиям. Лаборатория МВД Беларуси обеспечила испытание в соответствии с европейскими стандартами и клеймение. Первые дилеры – питерский Левша, ижевский Байкал и московский Арсенал – готовы забрать даже установочные партии, по их словам спрос – прекрасный. Возможно, даже стоит повысить цены – мы отдаём гражданский вариант М4 за тысячу белорусских рублей при себестоимости в четыреста двадцать9. Возможно, стоит отдавать ещё дороже. По крайней мере, первые партии. Пока не закроем ажиотажный спрос – надо снимать основные сливки.

Почему такой спрос? Ну… я предусматривал это. Дело в том, что в России карабинов М4/М16 не купить вообще, они не производятся. При этом для спорта, для стрельбы в тире они – лучше Калашникова. И многие готовы за них платить 90—100 тысяч российских рублей. Китайские же винтовки – они «милспек», то есть, созданы в точном соответствии с размерами и стандартами армии США и весь тюнинг – подходит к ним без «напиллинга». Против оружейного Китая играет его репутация – но это все чушь. Если в той же Турции есть производство оружия в подвалах (и оно идёт на экспорт), то в Китае производить оружие частникам запрещено – только госкомпании. Монстр среди них – НОРИНКО, они все делают, от пистолетов до танков. И они пошли нам навстречу: из Китая поставляется только ствол и УСМ. Все остальное – делается на месте, здесь, либо из пластика, либо из стали, как у Кольт-Канада. Здесь у нас стоят пятикоординатные станки, раскрой лазером, спекание, промышленные 3D принтеры. Так что большая часть винтовки – местного, белорусского производства. И слова «made in Byelorussia» – мы ставим на изделия, черт побери, с гордостью. Гордиться есть чем – это единственная страна во всем СНГ, в которой не забыли традиции качества.

Кольцевая дорога – отличная, сто двадцать – сто тридцать даёт держать даже на валком, с высоким центром тяжести джипе. Ещё лучше дорога – ведёт в сами Смолевичи, её строят китайцы полностью, от и до. Пока две полосы работают, но рядом техника стоит ещё четыре. Тут есть один нюанс – китайцы прокладывают одновременно две дороги, одна для легкового транспорта, другая – для грузового. Не самая плохая идея, кстати, позволяет намного улучшить логистику. Я говорил с сами Вень Чэнем, главой Поли-технологии, они эту дорогу строят. Он сказал, что в Китае даже есть разделение на железной дороге: эта ветка только для пассажирских поездов, а эта для грузовых. Двадцать первый век – рядом с китайцами ощущается очень остро, в мелочах – но очень остро…

На периметре – уже стояла охрана, китайцы – серьёзно подходят к обеспечению безопасности, тут и забор тут и охрана. Прокатав карточку, я поехал по новенькой, выложенной бетонными плитами дороге к офису – одной из многочисленных, построенных и быстро строящихся коробок, в которых мы будем делать будущее.

На стоянке – знакомый Майбах. В Беларуси – таких машин всего четыре на одной из них ездит сам Батька. Можно было бы и больше – в Беларуси немало тех, кто богатство своё скрывает, а на самом деле богатых немало, на одних казино они какие деньги подняли. Но Батька – сильно не любит, когда выпендриваются, выставляют богатство напоказ. Михаил сам с Батькой встречался не раз, и тот не забыл «поставить на вид». Михаил сказал, что купил машину подержанной.

Это тоже один из факторов нестабильности. Деньги есть, но ни показать их наличие, ни открыто тратить, ни передать детям – нельзя. Это автоматически делает большинство богатых людей заинтересованными в дестабилизации режима. Менять это надо, и сам Батька поменять это не сможет – всё-таки он, как был советским человеком, так и остался. Но как поменять это, не свалившись в новые девяностые, не вызвав новую социальную войну – никто не знает. И я – не знаю…

* * *

Совещание – скорее не совещание, а презентация – началась с того, что мы прошлись по производству. Посмотрели на технологическую культуру, на уровень установленного оборудования – а он весьма и весьма высокий, сплошь – самые современные станки, обрабатывающие центры – пятикоординатки. Конечно, все до последнего болта – Китай, это было условием того что нас пустили в бизнес-парк и дали очень льготное финансирование. Но главное – не это, главное – другое. Мой завод – в принципе не похож ни на один оружейный завод на постсоветском пространстве, потому что он… не только оружейный. За основу – я взял опыт Билла Рюгера, который с нуля создал фирму, ставшую крупнейшим производителем оружия в мире, с объёмом более двух миллионов (!!!) стволов в год.10 Он, не будучи профессиональным оружейником, смотрел на оружие как на потребительский товар, который может производиться на тех же станках, что и скажем… детали для автомобилей. Он купил очень высокопроизводительное оборудование, и загружал его производством всего, на что были заказы – от автодеталей и до наконечников клюшек для гольфа. Таким образом, он добивался минимальных затрат и высочайшей культуры массового производства. А в конструкторские работы он вкладывал относительно немного, считая, что лучше производить недорого и качественно что-то одно – чем кучу наименований, но дорого и некачественно. Последнее, кстати – во многом и погубило Кольт.

Я поставил то же самое высокопроизводительное оборудование, на котором можно делать все. Поскольку в свободной зоне намечается как минимум один автомобильный и один мотозавод – я уже подрядился выпускать номенклатуру деталей для них, на тех же станках, на которых пойдёт производство деталей для оружия. Весь пластик – я заказываю у соседей, они делают большую номенклатуру автомобильного пластика и быта. Стволы – поставляет Китай. Часть мелочёвки – тоже закупаем у соседей: чем хороши промышленные парки, так это тем, что производство сконцентрировано в одном месте, и найти субподрядчика – проще простого.

Культуру производства – ставил специально нанятый мною немец. До этого – он в оружейке никогда не работал, консультировал автопредприятия в Словакии, Венгрии, производство бытовой техники в Германии и Словении. Ни одного человека с опытом работы в советской промышленности – это неизлечимо. Только молодёжь, с высшим образованием. Современное оборудование – требует очень высокой квалификации, рабочий на пятикоординнатке – больше менеджер, чем работяга. На нескольких несложных операциях – даже парни с местных деревень: их брали с расчётом на то, что потом пойдут учиться на операторов обрабатывающих центров. Чётко прописанные карты процессов, показатели, на столах порядок – даже размечены места для инструмента. Над каждым местом – висит шнур: это андон, один из признаков внедрённой «Тойота продакшн систем» – системы производства Тойота. Рабочий, обнаруживший брак – должен дёрнуть за андон и остановить конвейер. Так добиваются высокого качества – то на что я изначально намеревался делать ставку. Мы не производим что-то выдающееся, не имеющее аналогов в мире, мы производим известные всем и востребованные вещи – но производим их хорошо…

Немца звали Густав, он говорил по-русски, потому что у него супруга была русской немкой. Он показал гостям основные элементы производственной культуры на предприятии, после чего мы поднялись в менеджерский кабинет (он тут один и больше не будет – заводоуправления я не допущу). По контракту – он отработает год на запущенном предприятии, подготовит себе помощника и уйдёт. На столе лежали образцы – автомат Калашникова и М4. Я взял первый

– Автомат Калашникова, модернизированный. Известен всему миру, самое распространённое в мире оружие. Производится более чем в десяти странах мира. У нас – он будет производиться в двух калибрах – пять и пятьдесят шесть и семь и шестьдесят два. Совместимость по магазинам – полная, по тюнингу – полная. Стволы – стандартной длины и укороченный, мы делаем один образец длиной восемьсот пять миллиметров11. Гарантия – двадцать тысяч выстрелов. Гарантирую в год не более одного гарантийного случая на сто образцов, при появлении такого случая – меняю без вопросов. Заготовки на производство идут – Россия, ствол – Китай, но мы его проверяем, эндоскопом, химсостав и прочее. В Китае – подрядчик оборонный, за качество они отвечают. Собственную машину для холодной ротационной ковки – будем ставить на следующий год, если пойдут дела. Качество – вы все видели.

Я отложил хорошо всем знакомый АК и взял М4.

– Милспек, полностью по армейским чертежам. Ствольная – не алюминий, а сталь как на Кольт Канада. Кто пользуется такими винтовками – рассказывать думаю, не надо12. Стволы – тоже Китай, профиль – точь-в-точь как на армейском образце. Гарантии те же самые, отстрелять можно прямо сейчас, в тире.

Я специально не раскрывал карт заранее. Дело в том, что на пространстве бывшего СССР – винтовок серии М16/М4 не продают. Исключение – Украина, куда зашла НОРИНКО с копиями М4 и собственное производство – Зброяр. Но в России все, что можно было купить – это либо Вепрь-15 (германский Шмейссер со стволом Молота, не аутентичный и за несмешные деньги) или те же Зброяры, итальянские ADC – но даже до кризиса они стоили дорого. Если же ты хочешь почувствовать себя настоящим GI13 – к твоим услугам только шарометы14, мягкая пневматика. При этом – юридически, продавать те же М4 и М14 китайского производства – препятствий не было. Просто… не возили почему-то.

Начался профессиональный разговор, связанный с ресурсами, с гарантией, с отстрелом и получением сертификатов. Открою вам ещё один маленький секрет – в России оружейную торговлю контролируют бывшие и действующие менты. А так как это менты – они разрываются между жадностью, стремлением заработать побольше – и страхом перед вооружённым народом. И, конечно же – они «защищают свою поляну». Были случаи, когда уголовные дела на людей, пытавшихся что-то сделать в оружейном бизнесе – дулись буквально из воздуха, крайний пример – Нижний Новгород. Понятно, что оптовики – в принципе опасались со мной сотрудничать. Но они понимали, что товар – востребованный, цена – ниже, чем предлагалось до этого и бренд… сам бренд Белоруссия ассоциируется с качеством, оружие из Беларуси – можно продать дороже, чем Китай. А я понимал, что здесь, в Беларуси – российские правоохранители меня не достанут, Батька – встанет на мою защиту хотя бы из принципа. И оптовики – а это крупнейшие в России, с приличным портфелем брендов – понимали, что все, что они видели сейчас – серьёзнее любой другой попытки построить оружейный бизнес с нуля на постсоветском пространстве, какой был до этого.

Мелькнуло упоминание про Ремингтоны и болтовики в целом, их дефицит на российском рынке, и я подхватил тему

– Господа, так в чем проблема? Сделаем.

Представители оптовиков переглянулись – они явно такого не ожидали. Привыкли к общению с государственными оружейными заводами. Там на клиента смотрят как на кого-то, кто мешается под ногами, мешает выполнять гособоронзаказ. А вот я помнил – что тот же Билл Ругер – создал крупнейшее оружейное производство мира, не выполняя никаких госзаказов. А вот Кольт со своими госзаказами – ушёл на дно.

– В чем проблема? – невозмутимо сказал я – Ремингтон-700 был представлен в пятидесятых годах прошлого века. Все патенты, если там и были – их действие давно истекло, можно копировать и производить как угодно. Купим – обмеряем. У нас пятикоординатные станки, стволы – закажем у тех же китайцев. Потом поставим ковочную машину, это уже в планах есть. Ложу закажем в Китае, они делают все что угодно – шанхайский орех, любые виды полимеров, могут сделать полимер любой формы с интегрированными металлическими направляющими, я проверял. Сначала сделаем один в один копию, чтобы не рисковать. Потом – начнём экспериментировать. С чем именно – подскажете вы сами. Например, возможно, будет пользоваться спросом винтовка под наш патрон, патрон Мосина. Возможно – с отъёмным магазином от… скажем, от Вепря. Или от СВД. Оружие – один из самых простых в производстве потребительских товаров. Можем попробовать скопировать Маузер… да в принципе, что хотите.

Зазвонил телефон… я не обратил на это внимания, я был полностью поглощён беседой.

– А цена… – осторожно спросил кто-то из оптовиков

– Будем вписываться в рынок – сказал я – у меня нет желания получать двести процентов прибыли. С технологической точки зрения, болтовая винтовка по себестоимости ниже, так как там нет автоматики…

И тут – я вдруг увидел, как бледнеет Михаил… прямо на глазах… белеет как полотно. Я видел такое лишь один раз – и что угодно дал бы, лишь бы не видеть снова.

И оптовики… почувствовали, замолчали. Мы молча сидели в переговорной, на столе лежали стволы, русский и американский, что было символично… потом я на правах следующего по старшинству спросил

– Миша, что…

И он, помолчав, сказал, как выплюнул всего два слова

– Рыгорыч… умер.