Читать книгу Противостояние - Александр Афанасьев, Александр Николаевич Афанасьев, А. Н. Афанасьев - Страница 14

Вечер 26 сентября 1986 года

Центр исполнительских искусств имени Джона Ф Кеннеди расположен на самом берегу реки Потомак, справа от знаменитой гостиницы Уотергейт. Построенный практически сразу после публичного убийства одного из самых харизматичных президентов в истории США, он представляет собой прямоугольное здание с золотистыми колоннами, в котором находится концертный зал небольшого (если сравнивать со стадионами) размера и выставочный зал, в котором постоянно работают выставки – в основном современного искусства. Центр Кеннеди – одна из наиболее престижных исполнительских площадок страны, выступить здесь считают за честь звезды первой величины. Здание является так же средоточием интересов политической и лоббистской элиты Вашингтона, тем более что рядом – знаменитый Уотергейт с его не менее знаменитым рыбным рестораном, столики в котором приходится бронировать не менее чем за две недели.

Как и у всякого солидного некоммерческого заведения – у центра Кеннеди есть попечительский совет – только входят в него в основном не бизнесмены – а политики. Синекура эта весьма почетная – помимо прочего, она дает возможность посещать все мероприятия Центра, не бронируя заранее мест и не покупая билетов. Конечно… полезность места в попечительском совете относительна, зависит в основном от интенсивности светской жизни. Но у конгрессмена от второго избирательного округа штата Техас, достопочтенного Чарльза Уилсона – интенсивность светской жизни была очень высокой, наверное выше, чем у любого другого публичного политика США.

Достопочтенный Чарльз Уилсон, конгрессмен от второго избирательного округа штата Техас был крайне нетипичным американским политиком и чем-то походил на Джона Ф. Кеннеди, в честь которого и был назван этот центр. Высокий (около двух метров), обаятельный бывший морской офицер, разведенный (для другого политика развод был бы политическим самоубийством, но не для Чарли), любитель светской жизни, алкоголя, наркотиков, доступных женщин, радикальный антикоммунист, один из ценнейших проводников интересов Израиля в Конгрессе, состоящий одновременно в двух ключевых комитетах Конгресса – по контролю за разведдеятельностью и бюджетном – он всей своей жизнью, каждой прожитой минутой – бросал вызов не то, что политической благопристойности – но казалось, что самому Богу. К восемьдесят шестому году он был закоренелым алкоголиком и даже чуть не умер от сердечной недостаточности – но как то выкарабкался. В свой штат в Конгрессе – он набрал очаровательных длинноногих помощниц, а в комнате отдыха в Конгрессе установил джакузи с золочеными наручниками. Он употреблял наркотики – спецпрокурор Роберт Джулиани доказал это, избежать ответственности помогло только то, что конгрессмен употреблял их на Багамах, вне зоны юрисдикции США. Наконец – недавно конгрессмен, находясь в нетрезвом состоянии, ехал по городу и совершил аварию, сбросив в реку чужой автомобиль. Все это – должно было точно прикончить его политически и возможно даже физически – но Чарли Уилсон держался на плаву несмотря на на что, регулярно переизбираясь от одного из самых консервативных и пуританских избирательных округов в стране. И да… он был членом Попечительского совета центра исполнительских искусств имени Джона Ф Кеннеди, что давало постоянно сидевшему на мели конгрессмену водить сюда своих подружек, ничего не платя за это.

Сегодняшнюю подружку звали Триш, Патриция, они сидели в баре, конгрессмен рассказал ей несколько забавных историй из своей политической практики и времен службы на флоте, они выпили три коктейля, что для Чарли Уилсона было как слону дробина, а вот для девушки уже изрядно – и наверное, все было бы на мази, если бы в самый неподходящий момент не появился официант, таща этот проклятый новомодный телефон Моторола без проводов, здоровенный кирпич с антенной. Чарли зло чертыхнулся – он приказал никому его не беспокоить сегодня, если не будет очень уж серьезного повода. Вообще… с появлением этих телефонов, когда любой мог найти любого в самый неподходящий момент – жизнь становилась все более невыносимой…

– Я слушаю… – рявкнул Чарли, одновременно делая мину, которую девушка должна, наверное, была расшифровать как «Извини, служба»

– Сэр… – это была Анна, одна из тех красавиц, которых на Капитолийском холме знали как «Ангелы Чарли», и которые делали для него все, начиная от обеспечения работы его офиса и заканчивая сокрытием его запоев. С ними, кстати, Чарли не спал.

– Господи… я же просил не беспокоить.

– Сэр, прошу прощения, но звонят из Пакистана, уже третий раз. Господин… – Анна сделала паузу, чтобы свериться с записями – уль-Хак. Он сказал, что он президент и последний раз он был очень сердит.

Чарли мысленно застонал… уль-Хака он знал лично, и он действительно мог звонить. С ним его познакомила Джоанна Херинг, техасская светская львица, одно время почти жена и почетный консул Пакистана. Проблема была в том, что в последнее время уль-Хак был излишне нервным, и каждый раз, когда он сильно нервничал – он поднимал трубку и звонил кому-то в США, чтобы его успокоили. Эскалация боевых действий в Афганистане шла полным ходом, США вкладывали в вооружение и оснащение моджахедов большие деньги – но Соединенные Штаты Америки были за океаном, а вот Пакистан имел с СССР почти что общую границу – лишь тонкий горный хребет принадлежавший Афганистану разделял Пакистан и СССР. Моджахеды оказывали советской армии всё более ожесточенное сопротивление, все больше и больше советских солдат отправлялись домой в гробах – и глупо было думать, что Советский союз просто так это оставит. Генерал уль-Хак был осторожен, он не раз и не два высказывался против эскалации афганского противостояния, продолжить его уговаривали американские друзья – но делать это с каждым разом становилось все сложнее и сложнее. Крайний раз, когда уль-Хак был в СССР – это были похороны советского вождя Черненко – новый советский вождь, Горбачев отвел его в сторонку и сказал, что если Пакистан не прекратит принимать помощь для моджахедов – то он собирается сбросить на Исламабад атомную бомбу. До этого – еще один советский лидер, Юрий Андропов сказал уль-Хаку, что если тот не прекратит – КГБ убьет лично его и все его правительство. Сейчас – все вроде бы успокоилось, в Женеве трудно – но все же шел перегорный процесс по Афганистану – но Чарли Уилсон знал, что с коммунистами всегда надо держать ухо востро. И на звонок президента уль-Хака он не мог не ответить: президент был лично его другом, равно как и поддержка моджахедов в Афганистане была лично его проектом, который он воплощал в жизнь вот уже несколько лет, практически в одиночку сражаясь с половиной американского политического бомонда.

И потому Чарли, пусть он был немного пьян, и вовсе не хотел прерывать столь многообещающий вечер – бросил в трубку

– Еду.

* * *

На Капитолийском холме – уже почти никого не было, но он призывно светился в ночи, маяк свободы, форпост свободного мира. Чарли подъехал к нему на своем старом Линкольне – денег на новую машину у него не было, да и вообще к жизненным благам он был довольно равнодушен, если речь не мшла о сиюминутных развлечениях. Водителя у него тоже не было, он вел машину сам, и то что он был пьян – его ничуть не смущало…

Анна – увидев его сделала большие глаза, протянула ему трубку, и, с одного взгляда поняв состояние конгрессмена, принялась готовить ему крепкий кофе. Несмотря на разгульный образ жизни – женщины любили конгрессмена Чарли Уилсона, он представлялся им большим и невоспитанным ребенком…

– Я слушаю… – сказал Чарли в трубку, и присел на край стола, потому что поддерживать вертикальное положение для него было довольно затруднительно.

– Чарли… – президент уль-Хак, сын горниста британской армии был склонен к типично британскому панибратству – у нас большая беда. Крепись, во имя Аллаха. Твой друг попал в плен к коммунистам.

– Какой друг? – не понял Чарли. Он нуждался в крепком кофе, свежем воздухе и не мог понять, о чем речь

– Твой друг, который прилетел к нам. Русские парашютисты напали на них у границы.

Чарли потряс головой, чтобы хоть немного прийти в норму

– Гас? Ты имеешь в виду Гаса? Как он там оказался?

Оперативного сотрудника ЦРУ Гаса Авратакиса – он видел не далее как вчера. Авратакис – был именно тем сотрудником ЦРУ, который дал Чарли в руки оружие против коммунистов, подсказал, как надо действовать.

– О, Аллах, ты о чем? Твой конгрессмен, про которого ты говорил, что он дает деньги бедным странам.

– Док?! А он тут при чем?

– Его похитили русские парашютисты! Выбили караван, выбили охрану, о, Аллах…

Уилсон начал трезветь

– Постой. Ты говоришь о Лонге? Том самом конгрессмене, Доке Лонге? Невысокий, седой? Как он у вас оказался?

– Он прилетел вчера на самолете. Сказал, что это проверка, мы его отправили в Пешавар. Ты говорил, что с ним надо обращаться вежливо, мы так и сделали. Он потребовал записи о том, как распределяются деньги. Потом говорил с Хекматьяром. Потом потребовал, чтобы мы показали ему, где мы храним оружие, которое покупаем. Мы отправили его на приграничный склад, клянусь Аллахом, я приставил хорошую охрану, клянусь Аллахом…

– И что?

– Русские! Русские парашютисты, они разбили конвой. Мы пытались их остановить, даже подняли самолеты – но это нам не удалось.

Перед носом конгрессмена оказалась чашка горячего кофе – который был как нельзя кстати.

– Итак, послушай. ты говоришь, что конгрессмен Лонг прилетел к вам вчера, и его похитилир русские парашютисты. Ты уверен, что это так?

– О, Аллах, да, это были русские! Мы это точно знаем, они сели на вертолет. Мы преследовали их – но это настоящие шайтаны.

– Господи…

– Что делать?

– Ты звонил кому-то еще?

– Нет. Я позвонил только тебе, я не знаю, что делать.

Кофе хоть немного – но привел конгрессмена в чувство. Тяжело дыша, он сидел и пытался понять – что, ко всем чертям делать.

– Ты уверен, что он жив?

– Его не нашли среди трупов. Эти ишаки сказали, что русские забрали его с собой.

– Посольство знает?

– О, Аллах, никто ничего не знает. Ты первый.

– Так. Не звони никому. я тебе перезвоню…

– Что делать…

Чарли нажал на рычаг, разъединяя линию. Начал набирать другой номер, один из немногих, которые он помнил наизусть даже в таком состоянии. Номер был в Лэнгли.

– Анна. Анна!

– Да, сэр! – Анна моментально оказалась рядом, сочувственно смотря на него.

– Найди кого-нибудь из аппарата Лонга. Спроси, где Док. Не отставай от них, пока не скажут, поняла?

– Да, поняла…

На номер в Лэнгли можно было позвонить далеко не с каждого телефона – но с этого было можно. Чарли имел спецдопуск, как член подкомитета по контролю за разведдеятельностью, и кроме того – был известен в ЦРУ как один из немногих порядочных людей на Капитолийском холме, который не считает Лэнгли скопищем маньяков и не жаждет их крови. Оставалось только надеяться, что Авратакис на месте. Сейчас у «афганской» группы был отдельный офис в Лэнгли, а программа помощи моджахедам считалась самой приоритетной и на нее уходило больше половины бюджета на тайные операции. Все это обеспечил достопочтенный Чарльз Уилсон.

Щелчок соединения.

– Гас, это я – быстро сказал Чарли – кажется, у нас проблемы. Ты знаешь о том, что Лонг в Исламабаде?

– Лонг? – удивился Гас Авратакис, оперативный сотрудник ЦРУ, координирующий всю помощь движению моджахедов – кто это черт возьми такой?

– Лонг, из Конгресса. Ты вообще знаешь о том, что он в Исламабаде?

– Нет, какого черта он там делает?

Подошла Анна. Конгрессмен Уилсон прикрыл микрофон ладонью.

– Ну, что?

– Сэр – шепотом сказала Анна – Лонга нет на месте, и никто не знает где он, со вчерашнего дня. Говорят, что он отправился в какую-то поездку, по линии Госдепа

– Чарли! Чарли, что происходит! Кто в Исламабаде?

– Уже никто… – сказал конгрессмен Чарльз Уилсон в трубку – кажется, русские похитили конгрессмена Соединенных Штатов.