Читать книгу Белый шум. Стихотворения - Александр Александрович Петрушкин - Страница 13

Во мне по утрам живёт орфеева голова,

выходит со мной в новый Иерусалим —

засовы её крепки, хотя и скрипят,

глаза открыты и мир, как вдова, горит.

Ходики изнутри у неё стучат —

говор смутен, словно аккадский, или

выжженная на лбу у осла печать

времени, что с морем во мне забыли.

Медленно ключ творит в скважине оборот,

ощупывает в темноте лобную, затылочную или темень,

Аид, который каждый из нас – пока он плод,

голоса стебель, сжатый светом тяжёлым в семя.

Слышу, как тик, этот ключ, кодировку, ход —

так отверзаются ямой часы за стеною

и, как колодец из человека похож на код,

так и пустоты во мне равны со мною.

Их заполняет небо, парковый шелест, звезды

лицо удлинённое до ночи кромешной и слепца, что предметы

делает речью своей, движением пустоты

и, словно лёд в гортани, выжигающим светом.

И расширяется орфеева голова, словно тропа

по которой всплывут со мною

эти ошмётки неба тире песка

дерева или адского перегною,

и каменеет волна, как слепой прозрев,

и выжигает, как лев, всё нутро обузы,

и ты – словно выстрел – вдаль от себя летишь

там, где шумит, как раковина расширяясь, голова медузы.