Читать книгу Мир, который мы разрушим. Книга 1. Осколки нации - Александр Анатольевич Мироненко - Страница 5

В комнате хранения оружия держали совет оставшиеся в живых бойцы разведки и караула. Присутствовали все, кто мог держаться на ногах после изнурительного трёхдневного штурма. Начкар вышагивал своими длинными ногами уже седьмой километр взад-вперёд по комнате. Семёныч и Давид примостились в уголке и с интересом наблюдали за дальнейшим развитием событий. Посредине этого балагана, смирено опустив голову, стояла бывшая начальница убежища Анфиса.

– А теперь, уважаемая, повторите нам всем всё то, что вы сегодня рассказали Громову-младшему. – Потребовал у неё Кузьма и все присутствующие превратились в слух.

– Я уже говорила, что всё начальство уже как два дня тому назад покинуло убежище. На собрании говорилось о каких-то шахтах, и о распломбировке аварийного выхода, но меня в это так никто и не посвятил. Вместо этого мне было приказано занять место руководителя – на короткий срок, пока не прибудет помощь.

– Все ли успели покинуть бункер?

– Да, я одна осталась из приближенных к его высочеству, ну ещё пара верных мне людей.

– Они взяты под стражу, и после небольшого допроса, если они не будут представлять угрозы безопасности, их отпустят.

После побега из пыточной, Громовы наткнулись на штурмовой отряд ополченцев под командованием Кузьмы. Как оказалась, к тому времени остатки дружины, переставшие получать приказы от руководства и окончательно потерявшие веру в победу, сложили оружие и сдались своим врагам на милость. С пленными поступили очень гуманно. Сначала разоружили, а после сослали всех на второй уровень и расселили по камерам, где те и остались в ожидании своего приговора.

Гражданских из холла удалось спасти не всех. Многие погибли, задохнувшись угарным газом от пожара, разгоревшегося по всему уровню. Но общими усилиями всё же удалось вывести пострадавших и раненых из объятого пламенем уровня. Через несколько часов пожар удалось потушить. Но вскоре огонь заполыхал с новой силой, только уже на третьем уровне, и у командования появились новые цели – выследить поджигателя. Пока проводились мероприятия по вычислению и поимке переодевшегося в беженца диверсанта, Давид не терял времени. Он упорно искал своего врага по всему убежищу. Подходил к каждому заключённому и раненому, всматривался в его лицо, ища знакомые черты Отца Павла.

Не найдя его среди живых, герой принялся искать среди тел погибших. Так он бродил по всему уровню, переворачивая трупы, пока не наткнулся на обезображенное тело Вити Маслопузого. Витя лежал в дверях столовой с неестественно вывернутыми конечностями, рядом с ним лежало посечённое осколками женское тело. Лишь по рваному в клочья сарафану герой узнал в этом посиневшем куске мяса Аню. Тело Давида пробил озноб от увиденного ужаса. Не в силах больше сдерживать себя, он вырвал прямо себе под ноги. Немного придя в себя, он подошёл к крану с холодной водой и умыл своё почерневшее от копоти лицо.

– За что мне всё это? Почему все, кого я, когда–то любил, умирают по моей вине? – Произнёс герой, стараясь не смотреть на перекошенное смертельной маской лицо Маслопузого.

Но взгляд героя раз за разом возвращался к Витиному лицу. Оно было умиротворённо спокойным, будто тот всего лишь мирно спал. Глаза его были открыты и, если бы не синюшный цвет и раскуроченный затылок, герой мог бы поклясться, что за ним наблюдают эти затянутые белёсой пеленой зрачки мертвеца.

Умывшись ещё пару раз холодной водой, и приведя себя в чувство, герой поднял голову и обнаружил, что мертвец сменил положение тела. Теперь Виктор сидел, прислонившись к дверному косяку спиной, а голова его с плавно текущей из макушки струйкой крови была направлена на него.

– За что… За что ты убил меня? – Булькающим голосом произнёс Виктор. – Я не хотел никому зла, я лишь хотел, чтобы Аня была счастлива… Посмотри на неё – это твоя вина!

Дрожь пробрала Давида до костей, он с ужасом уставился на говорящий труп, не веря, что это происходит с ним на самом деле. Попятившись назад, он произнёс:

– Я не хотел, чтобы всё получилось вот так. Но ты предал меня. Меня и моего отца.

– Знаешь, в том месте, куда я попаду, есть отдельные развлечения, уготованные предателям. – Растягивая свои синие губы в жуткой улыбке, произнёс Виктор. – Тебе стоит знать, что это я приврал Павлу о предательстве Димы. Это по моему доносу тебя и его допрашивали…

– Почему?

– Я всегда любил её… Он обращался с моей Анечкой, как с рабыней, я должен был его остановить. Что до тебя… я просто ненавижу тебя. Ненавижу с самой нашей первой встречи. Ты просто жалкий уродец…, и ты поплатишься за это.

Прямо на глазах зубы во рту Виктора удлинились, превратившись в острые гнилые иглы, а на лбу, разрывая кожу, вылезли жирные белёсые черви. То, что некогда было Виктором, встало на свои четыре обрубка конечностей, и в мгновение ока, преодолев приличное расстояние, завалило Давида на землю.

Зловонный смрад обжег лицо героя, и он из последних сил успел перехватить перед своим горлом жутко клацающую пасть монстра. Нависая сверху, монстр не переставал делать попытки добраться до незащищённой шеи жертвы. Его горящие адским огнём глазные яблоки лопнули и из них вылезли пара жирных червей, упавшие герою на лицо. Немного поползав черви, начали залазить под кожу Давида на щеках, причиняя ему адскую боль. Культи монстра рвали ему плоть на ногах и груди. Силы стремительно таяли, и его противник это чувствовал.

Не имея более надежды выжить, герой из последних сил подставил своё предплечье и то, что некогда было Виктором, с хрустом в него вцепилось, второй рукой он принялся, не переставая бить в затылок монстру, ощущая на кулаке мягкий беззащитный мозг. Чудовище отпустило хватку и издало рёв, в котором слышались нотки боли и обиды.

Извернувшись и прогнув спину вверх, а следом вбок придав ускорение ногой, Давид скинул с себя это создание ада. Монстр, пролетев пару метров и прокатившись по полу, оказался сверху открытой крышки от огромной микроволновой печи, находившейся в углу кухни.

В момент, оценив свои шансы, Давид вскочил на ноги, и помчался к своему противнику, пока тот не пришёл в себя. Прежде чем тот что–то успел сделать, герой захлопнул крышку печи и нажал на кнопку "Старт", не забыв с омерзением вырвать уже влезших достаточно глубоко червей из своего лица. Бросив их на пол, он тут же с наслаждением раздавил их ногой. Очутившись внутри печи, монстр принялся лихорадочно биться о стенки. Через пару секунд внутри зажегся свет, и морда твари приняла на мгновение черты лица Виктора. Микроволновка громко загудела, и герой увидел сквозь прозрачную крышку, как всё внутри забрызгало кровавым фаршем.

– Ты в порядке? Ты что, привидение увидел? – Закричал Семёныч, сильно молотя по щекам Давида.

Когда герой привстал на локте и огляделся, никакой печи и жуткого монстра рядом не было, он находился в комнате хранения оружия. Над ним столпилось множество бойцов ополчения, в том числе и Кузьма вместе с Анфисой.

– Ты вырубился, я думал, что ты заснул прямо на собрании. Весь в меня… Но потом ты побледнел и принялся дёргаться, будто эпилептик. – Заявил отчим. – А откуда у тебя эта жуткая рана на руке? Что–то я её не припоминаю… Неудивительно, что ты в обморок упал, её срочно надо дезинфицировать и забинтовать, пока никакая зараза там не завелась.

На долгие разговоры времени не было, убежище срочно нуждалось в помощи и оказать её могли только союзники за его пределами. Как Давид и догадывался, быть гонцами выпало как всегда ему и отчиму. Время на сборы и на качественный инструктаж у них совсем не было. Получив в медпункте с десяток прививок за раз и целую пригоршню каких–то таблеток, герой направился на кухню получать положенный сух пай.

К своему большому огорчению, он не встретил по пути никого из своих знакомых, в особенности он рассчитывал увидеть Аню живой и невредимой, но ему осталось только надеяться, что война обошла её стороной. Набив полный вещмешок консервов, он, не теряя времени, направился в ставшую к тому времени штабом ополчения комнату хранения оружия. Как выяснилось, внутри его уже давно с нетерпением ожидали Кузьма и отчим.

На спине у Семёныча был здоровенный рюкзак, делавший похожим его на старую, огромную черепаху. В углу стоял точно такой, явно предназначавшейся герою.

– Ага, вот и ты! – Радостно потирая руки, заявил Кузьма. – У меня хорошие новости! Наши умельцы обнаружили на складах дружины старую радиостанцию, и немного поднапрягши свои одарённые мозги, сумели её починить. Правда, дальность небольшая, но мы связались с Зарёй. Шрам поможет…

– Что ещё за Шрам? – С недоумением спросил Давид.

– Не что, а кто! – Вмешался доселе молчавший отчим. – Все по дороге объясню. Ты харчи взял? Вот и хорошо, ты по моложе, тебе и тащить. Слышь, Кузьма, надо бы новый камуфляж выделить – этот уже никуда не годный. И фильтров больше, дорога длинная.

– С фильтрами, сам знаешь, дефицит, возьми патронов, в Зоре наменяешь. А теперь прошу обратить ваше внимание – вот сюда. – Басовито прогудел начкар, доставая из-под стола свёрнутую в трубу старинную довоенную карту, и разворачивая её на столе.

– Мы находимся вот здесь. – Кузьма указал на небольшой красный кружок почти в самом центре. – Тебе, Семёныч, необходимо добраться вот сюда – по нашим сведениям, именно здесь расположен один из казачьих полков. Они нам давно свою опеку предлагали в обмен на сотрудничество. Тебе же, Давид, следует отправиться вот сюда, – на сей раз мозолистая ладонь начкара указала на противоположный конец карты, – здесь находится городище под названием Южный. Им правит Ярл и, насколько мне известно, у них давняя вражда с казаками. Попробуй сыграть на том, что мы отойдём к конкурентам, если Южный нам не поможет. Это будет наш запасной вариант.

– Вы хотите попросту столкнуть их лбами?! – Воскликнул герой.

– Послушай меня, Давид. Подчинившись, неважно кому из этой троицы, мы потеряем наш суверенитет, а вместе с ним и нашу безопасность. Как только одна из враждующих сторон объявит нас своей территорией, сюда тут же двинутся армии соперников. Как видишь, мы находимся на самой границе владений, между трёх огней, и если расположить ракетные установки прямо здесь, то можно будет бомбить без промаха в любую точку на карте. В любом случае мы станем передовой их войны. Пока что между фракциями был негласный мир, но всё изменили фашисты своим покушением на нашу неприкосновенность. Для нас будет идеальным поворотом событий, если они сами передавят друг друга, но это должно происходить не в нашем с тобой доме.

В КХО наступило долгое молчание, все стояли, потупив головы. По телу героя пробежал озноб от осознания своей беспомощности перед опасностями сурового и кровожадного мира, который находился за стенами его привычного до слёз, крошечного убежища. Давя в себе чувство страха, и ещё черти-чего отвратительного для мужчины, он произнёс вслух, не обращаясь, собственно, ни к кому, кроме себя:

– А справлюсь ли я? Ведь я никогда не был там наверху....

– Справишься! – Уверенно басовито рыкнул отчим. – На нас вся надежда! Думай о судьбах этих людей. Они зависят от тебя.

Странно, но это заверение подействовало на героя как нельзя лучше. Постыдное чувство страха будто улетучилось, его заменила вера. Во что бы то ни стало, он доберётся до Южного и выполнит своё предназначение любой ценой. Даже ценой собственной жизни. Его личные цели, мечта о мести за смерть любимой, будто отошли на второй план, и бурлящая в нем ненависть ненадолго притихла. В его существовании появился новый смысл, который подталкивал к переменам.

Увидев что-то понятное только ему в глазах Давида, Кузьма довольно улыбнулся и похлопал героя по плечу.

– Вот теперь вижу, что ты готов! Сейчас на поверхности уже ночь и было бы глупо отправляться прямо сейчас. У вас есть шесть часов на сон и прощание с близкими. Благо сейчас лето и ночи длиной с поросячий хвост. Отправитесь поутру. А пока… Семёныч, подбери Давиду подходящее оружие, а я пойду на склад, гляну, не залежались ли где-то пара камуфляжей, да и по паре новых сапог вам обоим не помешало бы.

– Семёныч, я одно не пойму, зачем нам эти фляги? Только груз лишний. – Недоумевая, простонал Давид, очередной раз поправляя больно бьющую по почке металлическую солдатскую флягу.

Вот уже второй час Громовы бежали по поросшему сорняками полю, и лишь редкие просветы напоминали, что когда-то здесь была асфальтированная дорога. С десяток километров ландшафт не менялся. Куда ни кинь глазом, вокруг простилался безжизненный пустырь. Лишь вдалеке виднелась медленно приближающаяся полоса зеленного леса.

– Разговорчики отставить! – Захаркиваясь, скомандовал отчим. – Нам необходимо как можно быстрей преодолеть открытое пространство. Здесь мы как на ладони, для любого стрелка отличная мишень. Поднажми, совсем немного осталось.

Горячий воздух с хрипом выходил из груди. Герою казалось, что вот-вот меха лёгких порвутся и багровой жижей вытекут через рот. Но, с каждым разом пересиливая себя, он старался не отставать от своего мучителя.

Семёныч, как стоило заметить, совсем не запыхался. Лишь гневно оборачивался, и изредка прикрикивал на своего хилого пасынка. Один раз, когда тот хотел было остановиться отдохнуть, отчим, бежавший в этот момент рядом, достал из чехла армейский нож и приставил его к мягкому месту, которым, по его утверждениям, пасынок порою думал. Тем самым открыв в теле Давида доселе неизведанные способности к марш броскам. И после этого, когда герою становилось совсем дурно, и он терял контроль над своими ватными ногами, ему в ягодицу дружески упиралось острие ножа, и усталость тут же покидала его тело.

Это время показалось герою целой жизнью. Минуты превратились в дни, часы в годы. Время тянулось мучительно медленно, пока его ноги отмахивали километр за километром. Так больше продолжаться не могло. По его лицу что-то больно хлестнуло, он спотыкнулся и, пролетев добрых пару метров, пропахал лицом землю, больно ударившись плечом. Отхаркивая сгустки крови и ещё какой-то гадости, он из последних сил приподнялся на локтях.

Сквозь медленно отступающий туман смог рассмотреть контуры кого-то огромного, угрожающе протянувшего руки в его сторону, совсем рядом. С опозданием поняв, что туман на самом деле был в его голове, а зелёный гигант всего лишь прогнившее дерево с сухими ветвями, обернувшись назад, герой увидел широкий тоннель переломанных ветвей кустарника и валявшийся в сторонке вырванный с корнями пень.

– Голова не болит? Видел-видел, но, чтобы пеньки лбом корчевали… такое в первый раз. Ты же ведь как тур ломанулся, как только свежие листочки почувствовал. Вот только жевать я их не советую, мало ли какие дожди на днях шли. Тут, знаешь ли, всякая гадость покапать сможет. – Услышал герой участливый голос Семёныча где-то неподалёку.

Отчим расположился в десяти метрах от Давида на небольшой коряге, и был полностью занят вскрытием банки с тушёнкой. Открыв одну, он умело бросил её прямо под руку пасынка и тут же потянулся за второй в рюкзак.

– На вот, перекуси, привал – полчаса, и двигаем дальше.

Не прошло и десяти минут, как неутомимый Семёныч с раздражением пнул ботинком лежащего на сырой земле пасынка, банка консервов валялась рядом нетронутая. Всё, на что хватило сил Давиду – это вытащить из чехла флягу с водой и опорожнить её всю без остатка.

Их марафон продолжился с новыми силами, правда, двигаться теперь приходилось через буреломы и кустарник. Поначалу путников окружали по большей части молодые деревца с множественной порослью вокруг, но чем дальше они уходили от пустыря, тем чаше им начинали попадаться могучие разросшиеся деревья-гиганты.

Постепенно ковёр из молодой травки сменился покровом из жухлой листвы, за ветвями исполинов солнце проглядывалось совсем редко, и герой с негодованием отметил для себя, что и здесь идёт, невидимая человеческому глазу, война. Война за жизнь под солнцем.

Несмотря на полдень, здесь внизу, под кронами деревьев, царил полумрак, но вскоре глаза привыкли, да и дышалось здесь намного легче. Давид, открывший в себе уже черт знает какое по счету дыхание, вынужден был внезапно остановиться по команде отчима. Семёныч, прижавшись спиной к стволу широкого дуба, силком затащил пасынка за шиворот. Воспользовавшись внезапной остановкой, герой принялся приводить своё дыхание в порядок, как вдруг услышал яростный шёпот отчима:

– Хрипишь, как боров, весь лес на уши поднимешь, влево смотри!

Мозолистый палец указал на небольшой пригорок. Вперив туда свой взгляд, поначалу герой ничего не заметил, но прислушавшись, уловил звук хруста опавших листьев и сухих ветвей. Вскоре из-за пригорка показались двое человек, замотанных в грязное рваньё. Только по малому росту, и ещё чему-то, неуловимому для самого себя, Давид угадал в одном из них женщину. Второй человек был явно мужчиной, об этом говорила его уверенная походка и то, как его спутница кидалась к нему за спину при любом шорохе. На плечах у каждого из них болтались полупустые самодельные баулы, в руках у обоих были длинные, примерно с человечий рост, обожжёнными на огне для прочности палки с заострёнными концами.

Когда парочка почти что прошла место, где остались незамеченными спутники, Семёныч внезапно шагнул из укрытия, и подняв руку в приветственном жесте, произнёс:

– Приветствую, други, мирной вам дороги и чистого неба над головой.

Незнакомцы среагировали моментально – ощетинившись своими самодельными копьями они, сохраняя угрюмое молчание, принялись оглядываться в поисках ловушки.

– Я сказал, приветствую вас, други! Если бы я захотел прикончить вас, я бы сделал это до того, как вы меня заметили… – Настойчиво произнёс Семёныч, похлопывая рукой по висящей на плече снайперской винтовке Драгунова.

Молчание нарушил мужчина, поставив копьё древком в землю и поднявши руку в знак приветствия, также, как и отчим:

– И тебе мира, добрый человек, кто ты и с какой целью ты задерживаешь нас?

– Мы путешественники… – произнёс Семёныч, давая знать пасынку, что можно выйти из укрытия, – Это мой сын Давид. Меня же звать Александром.

– Я Сабир, и это всё что вам следует знать. – Ответил за двоих мужчина.

– Сабир значит, это как по-нашенски? Сашка? Так мы с тобой вроде как тёзки…

К этому времени Давид занял место подле отчима, с готовностью в любой момент открыть огонь из своего АКСУ. Его напряжение передалось Сабиру и его спутнице, все увидели, как он, покрепче сжав в руке копье, сделал маленький шажок навстречу и предостерегающе прошипел:

– Мы не пойдём с вами, живым я вам не дамся, нацистские ублюдки…

Поняв, что их диалог может закончиться трагически, Семёныч предостерегающе вскинул ладони вверх и произнёс:

– Угомони пыл, джигит… мы не ищем драки, вы нас с кем-то перепутали… мы не нацисты, я вот лично всегда был фанатом того табаку, который выращивал дед Онзор. Вы ведь оба с переправы? Вы должны его знать.

На сей раз в разговор встряла женщина, сняв с головы капюшон и положив ладонь на плечо спутника, молвила:

– Я помню тебя, ты был почётным гостем моего деда. Я внучка Онзора, меня зовут Мариам, а это мой верный защитник.

– И я помню тебя, – ответил отчим – когда я видел тебя в прошлый раз, ты была ещё совсем ребёнком. Что случилось? Почему вы так далеко от дома? Здесь бродить в одиночку совсем небезопасно…

– Я смогу защитить её! От любого, кто посмеет тронуть хоть волосок на её голове! – Гордо воскликнул Сабир. И на сей раз Мариам лёгким прикосновением руки остудила пыл своего спутника. Обратившись к Семёнычу:

– У нас нет больше дома… мы были вынуждены спасаться бегством. На наше село напали нацисты. Всех перебили, даже стариков и детей. Мне же посчастливилось выжить – когда эти звери ворвались в наш дом, мой отец опустил меня в колодец, прикрыв сверху лядой. Я слышала крики моей матери, она молила их о пощаде… а потом она кричала, чтобы они не трогали её…

Мариам прикрыла ладошками своё лицо и, содрогаясь плечиками, тихонько заплакала. Сабир обнял её за талию, а свободной рукой принялся, успокаивая, гладить её черные, будто ночь длинные волосы, продолжил:

– Я чудом обнаружил её в колодце, она просидела там не меньше суток. Все в деревне были мертвы, а дома спалены.

– А как ты смог выжить в этой бойне? – Впервые за весь разговор вмешался Давид.

– Когда началось нападение, я был на другом берегу реки, хотел было броситься на помощь, да какой-то стрелок ранил меня прямо в голову. – С этими словами он снял повязку с лица и головы, обнажив открытую рану на голове. Узкая полоса шла от виска и через оторванное ухо заканчивалась аж в районе затылка. – К моему счастью, либо стрелок попался начинающий, либо очень в себе уверенный, но ко мне так никто и не подошёл убедиться, что я мёртв. Вместо этого они принялись обливать всё вокруг каким-то резко пахнувшим веществом из металлических бутылей. А когда подожгли, пламя моментально возгорелось до небес, пожирая собой всё на своём пути.

– Как ты перебрался через реку?

– У меня была своя лодка, но её отнесло течением.

Наступило длительное молчание, было слышно, как где-то совсем рядом взвыл от голода и досады неведомый зверь, к нему присоединились ещё с дюжину глоток. Четырёх людей будто передёрнуло лютым морозом, каждый почувствовал себя маленьким и беспомощным.

– Собаки! – Нервно пробормотал Сабир. – Идут за нами от самой деревни…

– Стая большая? – Спросил Семёныч, доставая из кобуры нож.

– Я насчитал шестнадцать.

– Маловато… я встречал и по более.

Вой повторился, вбивая в тело героя суеверный страх. Сабир, перехватив копьё покрепче обеими руками, продолжил:

– Когда нацисты, спалив всё дотла, ушли из деревни, к ним на смену пришли вот эти пожиратели падали. Их было настолько много, что у меня рябило в глазах. Я думал, что мы проскочили мимо них незамеченными…

Трое мужчин стали плечом к плечу под сенью широко раскинувшегося дуба, защищая спинами женщину, дрожащую от страха и читающую вслух молитву на незнакомом герою языке. Все это время Давид нервно теребил цевье автомата, готовя себя к худшему. То, что его отчим вместо огнестрела потянулся к ножу, ему ничего не говорило. Семёныч был опытным бойцом и всякого дерьма навидался, чего не скажешь о необстрелянном Громове-младшем. В его голове царил хаос, и когда к ним повыскакивали эти мохнатые чудовища, он был готов материться от ужаса. Странное дело, но плачущая от страха за его спинной Мариам вливала в его тело уверенность и досаду на себя за свою минутную слабость.

Мохнатые чудовища, которых Сабир назвал собаками, взяли в кольцо путников и принялись виться вокруг, грозно рыча, оскалив зубы. Герой смог рассмотреть этих зверей в деталях. Стая состояла из различных особей, были такие, что чем-то походили друг на друга, в частности проступающими на боках рёбрами и текущей из пастей пеной, но в основном каждая особь разительно отличалась от своего собрата. Кто-то имел большие габариты и был слегка неповоротлив, кто-то был наоборот меленьким и юрким (про себя этих маленьких уродцев Давид отметил как самых злобных, пока их крупные собратья кружили вокруг людей, они кидались в ноги, стараясь цапнуть за икру или лодыжку), все они имели различный окрас, от белого до рыжего.

Из всей своры выделялся один чёрный как ночь кобель. Он был огромен, не меньше двух метров в длину. В высоту он доходил до пояса герою, а его болезненная худоба не могла скрыть тугих жил, обвивающих будто канаты его туловище. Морда выделялась выпирающей вперёд массивной челюстью и жутким звериным оскалом его белоснежных клыков. Узко посаженные багровые глазки следили внимательно, изучали человека с ножом, выделив его своей добычей.

Стая не спешила нападать, ожидая команды вожака, и тогда Семёныч сделал неожидаемый для героя поступок. Шагнув навстречу чёрному кобелю как раз, когда тот готовился к решающему прыжку, он молниеносно ударил лезвием ножа по глазам зверюги. Каким бы вожак ни был ловким, но удар отчима достал его правый глаз, и его чёрная морда в момент залилась кровью. Обезумев от боли, кобель прыгнул на своего обидчика, рассчитывая сбить его с ног своим весом, а после вонзить свои клыки в его нежное, незащищённое человеческое горло, но отчим оказался не из робкого десятка.

За долгие годы службы в разведке Семёнычу не раз доводилось иметь дело с разными представителями враждебной фауны, начиная от диких животных, до не менее опасного пьяного начкара. Шутя, он поднырнул под брюхо кобеля и перенаправил рукой его вес на бок. Всё было кончено… Уже зная, где рухнет мохнатое тело, он вонзил острие ножа бывшему вожаку под ребро, прижимая к тому моменту локтем его жутко клацавшую пасть к земле. Нанеся ещё пару контрольных ударов в сердце, отчим подождал пару минут, пока кобель не испустил долгий и протяжный вой и навсегда замолчал.

Странно, но на удивление Давида, за всё время поединка между отчимом и вожаком, ни одна из собак так и не решилась напасть на людей. И когда Семёныч, вытерев о побеждённого соперника нож, поднялся на ноги и, жутко перекосив рожу, зарычал – вся стая, сорвавшись, дала дёру прочь с поджатыми хвостами.

Глаза отчима горели задорным огоньком, а на его лице на несколько минут появилась довольная улыбка победителя. Даже Мариам, бросив молиться, поднялась с колен и с неподдельным восторгом смотрела на их спасителя, не говоря уже о Сабире, который, по всей видимости, от удивления вовсе дар речи потерял. Немного отдышавшись, Семёныч весело поинтересовался у оторопевших от столь быстрой и непредсказуемой развязки боя новых знакомых:

– Так значит, переправы больше нет?

– Да, всё сгорело подчистую… – немного придя в себя, ответила Мариам… – послушайте, вы храбрые и хорошие люди… прошу вас, помогите нам! Мы остались без крыши над головой и, если вы оставите нас, вы обречёте нас на долгую и мучительную смерть от голода и жажды. В память о моей семье вы должны помочь нам…

– Я дам вам припасов на пару дней и десяток водных фильтров, это всё, чем я могу вам помочь. – Развёл руками Громов-старший.

Но Мариам не унималась, в то время как её спутник угрюмо молчал:

– Мне нечего вам предложить, но в Зоре у меня есть родственник, занимающийся оружием. Если вы поможете добраться мне и моему другу до села…

– Чтобы попасть в Зорю, необходимо преодолеть фашистский блокпост на мосту, мне кажется, это плохая идея. – Перебил заплаканную женщину Громов-старший.

Тогда Мариам припала к ногам Семёныча, и, содрогаясь от плача и стенаний, запричитала:

– Умоляю… вы наша последняя надежда… не оставьте же нас на верную смерть.

Громов-старший подхватил женщину за руки и попытался приподнять её, но та упорно падала на землю. Встретившись с недовольным взглядом пасынка, молвил:

– Хорошо, пойдёте с нами… авось пронесёт.