Читать книгу Последние раскаты грома. Красным по белому. Альтернативная сага - Александр Антонов - Страница 7

РЕКВИЕМ ДЛЯ ПУЛЕМЁТА С ОРКЕСТРОМ

Как ведут себя разведчики-нелегалы? Используют принцип хамелеона: главное – слиться со средой, и уж точно не пекут, запершись на все замки, картошку в камине…

Оберштурмфюрер СС Курт Раушер жил той же жизнью, что и большинство офицеров СД из окружения Гейдриха, разве старался не сильно выделяться, за что получил среди коллег прозвище Maus (мышонок), чему втайне был рад: постепенно забылось прежнее прозвище Малыш, которое, если сделать перевод на русский, до буквы совпадало с позывным союзного разведчика, майора ГБ Николая Ежова.

Но в этот вечер не выделиться оказалось крайне сложно. Виной тому был сегодняшний компаньон по расслабухе оберштурмбанфюрер СС Альфред Науйокс, который нынче буквально навязал своё общество Раушеру. От этого сильно отдавало сырным духом (если вспомнить про сыр и мышеловку), но Мышонок всё же рискнул сунуть в опасное место свой любопытный нос. Ему страшно хотелось узнать: что бы это значило? Ведь обычно Науйокс расслаблялся в обществе своего друга, обергруппенфюрера СС и шефа РСХА Рейхарда Гейдриха.

Впрочем, и этим вечером Науйокс почти не изменил своим правилам. Тот же престижный бордель, те же элитные проститутки, то же вино, вот только по ту сторону девочек не холеный Гейдрих, а серый малоприметный скромняга Раушер, всего лишь жалкая тень своего могущественного шефа. Изредка цепляя его взглядом, Науйокс никак не мог отделаться от мысли, что это ничтожество, которое он, можно сказать, своими руками поставил в один ряд с истинным сынами Ариев, теперь много ближе к Гейдриху, чем он сам. Как такое могло случиться? Помня, что истина в вине, Науйокс в этот вечер старался влить в себя как можно больше этого просветляющего ум напитка. И – о чудо! Он в один миг всё понял.

– Конечно, – саркастически хихикнул Науйокс, даже не замечая, что произносит мысли вслух, – они ведь оба полукровки, мой дорогой шеф и этот милый мальчик!

Науйокс потянулся, чтобы потрепать оберштурмфюрера по щеке, но тот легко уклонился от фамильярности. Быстро пробежав глазами по лицам проституток, Раушер понял, что для некоторых из них крамольная фраза оберштурмбанфюрера вовсе не осталась незамеченной. Решение пришло мгновенно. Раушер решительно поднялся с дивана:

– Вставай, Альфред, нам пора?

– А девочки? – запротестовал Науйокс.

– Девочки поедут с нами, – успокоил его Раушер. – Помогите оберштурмбанфюреру одеться и проводите нас, но только до машины! – негромко распорядился молодой офицер, одновременно протягивая несколько купюр девице, которая, он знал, была здесь за главную.

Усевшись на заднем сидении, Раушер втянул Науйокса в салон, с другой стороны его затолкали девицы. Видя, что ни одна ехать с ними не собирается Науйокс попытался схватить ближнюю, но та увернулась и поспешно захлопнула дверцу.

– Гони! – приказал Раушер водителю.

Привезя Науйокса к себе домой, Раушер с помощью шофёра дотащил бесчувственное тело до дивана, куда они его и бросили, потом пошёл проводить водителя до двери. Когда вернулся, Науйокс уже сидел и довольно осмысленно лупал глазами.

– Где это мы? – с трудом ворочая языком, поинтересовался он.

– У меня дома, – пояснил Раушер.

– Какого чёрта? – возмутился Науйокс.

– Такого, что ты напился, и девочкам стал неинтересен, – пожал плечами Раушер.

– Неправда! – Науйокс попытался встать с дивана, но успеха не добился. – Я не пьян!

Раушер посмотрел на него, сходил до буфета, вернулся с бутылкой и стаканом, поставил и то и другое на стол перед Науйоксом.

– Тогда вот!

Науйокс и не заметил, что пить ему предлагают в одиночестве, быстро наполнил стакан, выпил. Струйка жидкости пролилась на подбородок и оттуда попала на рубаху. Раушер брезгливо протянул ему безукоризненно чистый носовой платок:

– Возьми, утрись!

Науйокс вытер харю и отбросил платок в сторону. Неожиданно он произнёс фразу, почти не заплетаясь языком за буквы:

– Вот ты мне ответь. Почему, когда Науйокс ворует с кладбища плиту, чтобы скрыть факт, что бабушка одного большого начальника была еврейкой, или когда меняет документы в архиве, чтобы скрыть, что в жилах одного молодого поганца течёт польская кровь – он молодец. А когда Науйокс, пытаясь чуть-чуть подзаработать, продаёт, за неплохие, заметь, деньги, нескольким вонючим евреям фальшивые паспорта – он негодяй и изменник?

– Повтори, что ты сказал? – Раушер шагнул к дивану, но Науйокс завалился набок и через минуту оглушительно храпел.

Следующее утро началось для Раушера с того, что он приводил Науйокса в чувство. Будь они в России – опохмелил бы в два счёта, там это веками отработанная процедура. Здесь, в Германии, пришлось повозиться. Но ничего, справился. Науйокс сидел на диване с непросохшими волосами и хмуро смотрел на Раушера.

– Ты почему не на службе?

– И это всё, что тебя в данный момент беспокоит? – саркастически усмехнулся Раушер. – Выходной сегодня, вот и не на службе. Только я никак не предполагал начать его с того, что придётся приводить в чувство одну бесчувственную свинью, которая к тому же наговорила накануне вечером минимум на выстрел в голову.

– И чего я такого вчера наговорил? – живо поинтересовался Науйокс. Видимо, хмель выбил у него из головы далеко не всё, он даже не отреагировал на то, что его назвали свиньёй.

Поскольку Раушер не испытывал чувства жалости к этому подонку, то всё выложил, и в красках. К концу рассказа Науйокс сидел, как оплёванный.

– Всё, мне конец, – потухшим голосом признался он. – Гейдрих такого не простит.

– То есть и про плиту, и про архив, и про паспорта – это всё правда? – уточнил Раушер.

– Плита, архив, всё это чушь, забудь! – поморщился Науйокс. – А вот паспорта… Ты думаешь, почему Гейдрих устроил мне вчера такой разнос?

– Шеф устроил тебе разнос? – искренне удивился Раушер. – Не слышал.

– Ещё услышишь, – успокоил его Науйокс.– Теперь мне грозит если не пуля, то Восточный фронт как минимум.

– А в Ваффен-СС ты не хочешь? – уточнил Раушер.

– Я не трус! – вспыхнул Науйокс и тут же утих: – Я готов подставлять голову под пули во славу Рейха, но не таким же глупым способом? Я специалист совсем в другой области, и Гейдрих это хорошо знает, но всё одно не простит.

– Может, ещё и простит, – попытался успокоить Науйокса Раушер.

– Нет, Курт. Если бы я вчера во время разноса простоял, опустив голову, может, всё и обошлось, а я дерзнул возразить.

Это в корне меняло дело. Подобного Гейдрих действительно не спускал никому. Раушер посмотрел на Науйокса с некоторым сочувствием.

– Тогда лучше фронт. Может и выживешь…

– Спасибо, утешил, – криво улыбнулся Науйокс.

**

Работой разведчика с позывным Малыш, начальник Первого главного управления КГБ генерал-лейтенант Бокий был доволен. Когда шла заброска агента, в его судьбе предполагали всякое, даже то, что Гейдрих отправит его к чёрту в пасть. Но о том, что глава РСХА сделает Малыша своим порученцем, никто и не мечтал. Так близко к секретам Рейха не подбирался ни один союзный разведчик. От Малыша специально не требовали добычи копий каких-то сверхсекретных документов, с лихвой хватало и тех, с которыми он сталкивался по роду службы. Плюс к этому наблюдательность и аналитический ум разведчика – вот вам и сверхценная информация.

И вот теперь сам Малыш предлагает всё это похерить. Бокий положил шифровку, над которой просидел весь последний час, в папку, и направил стопы в сторону приёмной председателя КГБ.

Если начальник Первого главка просит внеочередной аудиенций – прими его!

Ежов вчитывался в шифровку, но понять до конца её глубинного смысла так и не смог. Тогда он решил добавить к оперативной памяти ещё несколько терабайт, для чего принялся рассуждать вслух:

– Малыш просит разрешения на устранение Гейдриха. Зачем?

Бокий пожал плечами:

– Нет, если над ним «закапало», то у него есть право без согласования с Центром уйти по запасному варианту, я неправ?

– Прав, Николай Иванович, такое право у Малыша есть, – подтвердил Бокий.

– Тогда, скорее всего, закапало над кем-то другим, кому Малыш хочет помочь. Такое возможно?

– Как вариант. Почему нет? – поддержал идею Бокий.

– Вот в том-то и дело, что «как вариант», – вздохнул Ежов. – Нет, так мы ничего не решим. И обмениваться радиограммами тоже бессмысленно. Вот что: надо отправить к Малышу связника, срочно отправить! Он ведь торопит с ответом?

– Торопит, – кивнул Бокий. – Отправить-то отправить, но кого? Обычный связник для этого не годится. Для такого дела нужен ответственный работник аппарата, который на месте сумеет вникнуть в суть проблемы. Может посоветоваться со Львовым?

– А что? – встрепенулся Ежов. – Правильно мыслишь! К кому как не к твоему заместителю по Европе нам с этим обратиться?

– Тем более что звёздочек на погоне у него на одну больше.

– Ладно, не завидуй, – добродушно усмехнулся Ежов.

– Да я и не завидую. Разрешите отбыть в командировку?

– Куда это? – удивился Ежов.

– Как куда? В Стокгольм!

– Отставить! В Стокгольм скатаюсь я сам.

– Но это не по правилам, да и рискованно, – стал возражать Бокий.

– Если правила становятся помехой – их меняют, – усмехнулся Ежов. – Тебе ли это не знать? А что до риска… Ну какой может быть риск при поездке в гости к Львову, когда у него весь Стокгольм под колпаком?

На следующий день два респектабельных господина чинно прогуливались вдоль береговой линии.

– Замечательное поместье, господин барон! – похвалил Ежов, которого в таком одеянии и гриме узнать просто невозможно. – А воздух!

– Да, – улыбнулся седовласый красавец, – поместье что надо, особенно по части безопасности. Здесь птичка без моего ведома не чирикнет! – Уловив в мимолётном взгляде, которым наградил его собеседник, толику сомнения и даже беспокойства, барон Пётр Остенфальк, он же глава Европейского бюро Первого главного управления КГБ, генерал-полковник Львов поспешил успокоить старого друга: – Уверяю тебя, Коля, в моих словах нет и толики беспечности, одна констатация факта! Ну а уж тебе тем более нечего беспокоиться, тебя ведь в Швеции просто нет.

– Это точно, – усмехнулся Ежов. – Я сегодня весь день работаю в своём кабинете, а завтра, кстати, буду с утра проводить совещание.

– Успеешь! – беспечно отмахнулся Львов. – Самолёт дозаправлен, экипаж ждёт команды на вылет. Что касается твоего дела… Поехал бы на встречу с Николаем сам, но это вызовет подозрение. Барон Остенфальк, видишь ли, домосед. Но, – он лукаво стрельнул в сторону Ежова глазами, – можешь не беспокоиться. Отправлю к твоему парню сверхнадёжного связника, нашего общего, кстати, знакомца.

– И кого же это? – поинтересовался Ежов.

– Полковника Зверева помнишь?

**

В этот берлинский парк приходило много народа. И все они, прежде чем разбрестись по тенистым аллеям, подходили к пруду, чтобы покормить рыбок и посмотреть, как разные обнаглевшие пернатые на лету перехватывают не им предназначенную добычу. Для особого удобства любителей подобной забавы было оборудовано несколько мостков. Дождавшись пока нужный мосток освободиться, на него зашёл Курт Раушер. И сразу же вход ненавязчиво, но плотно заблокировали два дюжих молодца, как бы и невзначай. Если и были желающие туда пройти, то в силу природной стеснительности не решались прерывать дружескую беседу двух жизнерадостных людей. Хотя нет, один такой нашёлся и его, представьте, пропустили. И всё! Больше двух человек мосток не вмещал.

Пожилой господин, разместившись рядом с Раушером, достал пакет с кормом и принялся увлечённо кормить рыб и птиц. Произнеся пароль, он перешёл на русский язык:

– Говорите, не торопясь, и очень подробно. – Выслушав, произнёс: – Дело серьёзное и действительно требует безотлагательного решения. Ждите ответа каждый день на известной вам волне в установленные часы. И ещё, пока ждёте решения, обдумайте следующую информацию: англичане готовят покушение на Гейдриха во время его очередного визита в Прагу. Теперь ступайте.

**

На это совещание пригласили Захарова и Судоплатова. Они хоть и не имели теперь к работе Малыша непосредственного отношения, но совет по части диверсии, равно как и покушения, могли дать дельный. Выслушав план ликвидации Гейдриха, предложенный Малышом, Судоплатов присвистнул:

– Дерзко! Такого на моей памяти никто не делал.

– Но осуществимо? – спросил Ежов.

– Если Науйокс не подведёт, то вполне!

За столом установилось молчание, которое прервал Ежов:

– Всё, пора принимать решение! Итак, ликвидация Гейдриха необходима? – он посмотрел на Бокия.

– Необходима, – кивнул тот. – Велик риск, что после Науйокса Гейдрих примется за Малыша, как за ненужного свидетеля.

– Тогда осталось решить, кому доверить устранение Гейдриха: нам или англичанам?

– Насколько я понимаю, со стороны англичан будут действовать наспех подготовленные чешские патриоты? – уточнил Судоплатов.

– Я тебя понял, – взглянул на Судоплатова Ежов. – Намекаешь, что могут провалить операцию?

– Не намекаю, – возразил Судоплатов, – открыто о том вопию!

«А вопиёшь-то зря, – подумал Ежов. – В ТОМ времени покушение удалось, хотя чуть и не провалилось…»

– Если покушение английских диверсантов будет неудачным – Гейдриха прикроют так, что подступиться будет очень сложно, – рассудил Бокий. – С другой стороны, когда план Малыша сработает, мы получим в лице Науйокса ещё одного ценного агента.

– Да уж, после такого не отвертится! – согласился с коллегой Захаров.

– Решено! – прихлопнул ладонью Ежов. – Даём Малышу добро на акцию!

**

– Чего хмурый? – спросил Раушер.

– Жалко парней, – честно признался Науйокс. – Они ведь мне не в одной передряге спину прикрывали.

– Себя пожалей, – посоветовал Раушер. – Или ты передумал?

– Ничего я не передумал, – пробурчал Науйокс. – Внимание, едут!

Операция под кодовым названием «Осенний лист» началась два дня назад с откровенного разговора Раушера с Науйоксом. Утром Гейдрих подписал приказ о переводе оберштурмбанфюрера СС Науйокса из СД в Ваффен-СС, место назначения: Восточный фронт. Дежуривший в приёмной Раушер не стал отправлять приказ по команде, и уже в обед показал Науйоксу.

– Это конец, – прошептал тот побелевшими губами.

– Не спеши помирать, пока приказ у меня.

– Но вечно же ты его у себя держать не будешь, – вздохнул Науйокс.

– До вечера продержу точно, – заверил приятеля Раушер. – Давай поступим так: ты пока где-нибудь укройся, не мозоль глаза, а после того, как Гейдрих уедет домой, я вырвусь на часок, и мы в моей коморке быстренько обсудим ситуацию, идёт?

– Идёт, – без особой радости подтвердил Науйокс.

Вечером разговор получился действительно коротким.

– Все твои проблемы связаны с одним человеком! – в лоб заявил Раушер.

– И что с того? – насторожился Науйокс.

– Думай сам, только быстрее, время тикает, – усмехнулся Раушер.

– Ты мне предлагаешь… – начал Науйокс, в то время как рука его потянулась к кобуре, но замерла, когда в лоб ему уставилось пистолетное дуло.

– Занимаешься ерундой, – упрекнул Науйокса Раушер, – а время уходит. Ты пойми: всё против тебя. Откажешься – попадёшь на Восточный фронт, не забывай: я всё ещё дежурный и успеваю дать приказу ход, а уж Гейдрих постарается, чтобы тебя зарядили в самое пекло. Кинешься на меня сейчас, пристрелю и объясню это тем, что ты склонял меня к измене. Попробуешь сдать потом, мои объяснения будет теми же. Хочешь потягаться, кому больше поверят?

Науйокс вздохнул и отрицательно помотал головой.

– Так-то лучше! – Раушер убрал пистолет. – Давай набрасывать план операции.

– Не раньше, чем ты объяснишь, зачем это надо тебе, – сказал Науйокс.

– А самому никак не догадаться? Убрав тебя, Гейдрих вскоре придёт к мысли, что я тоже неудобный свидетель, ясно?

План покушения сверстался быстро.

– Одно непонятно: что ты будешь объяснять своим парням? – спросил Раушер.

– В том-то и дело, что ничего, – усмехнулся Науйокс. – Скажу только, что это приказ Гейдриха, им этого достаточно, не в первый раз, знаешь ли. Гейдрих любит выезжать затемно. К месту засады подъедет с рассветом, шоссе в этот час пустынно, шторки на задних дверцах наверняка будут задёрнуты, обергруппенфюрер не дурак подремать на ходу. Ну а когда парни поймут, кого завалили – если поймут – для них самих всё будет кончено.

– Хорошо, – кивнул Раушер, – годится!

План Науйокса был авантюрным, и в нём присутствовал один большой недочёт. Но так для того существовал ещё и план Раушера, чтобы все недочёты чужой мысли обернуть себе на пользу…

Гейдрих отправился в путь, как всегда, на одной машине, без охраны. На переднем сиденье, рядом с шофёром, дремал адъютант, на заднем – один обергруппенфюрер.

В нескольких километрах от границы с Протекторатом Богемии и Моравии дорога разветвлялась на две полосы, движение по каждой из которых осуществлялось лишь в одном направлении. После развилки полосы расходились на довольно большое расстояние и сходились вновь лишь через пять километров. В полутора километрах от развилки и устроили засаду. Место удобное: кусты росли здесь возле самой дороги.

При выезде из крайнего населённого пункта водитель генеральского «Хорьха» обратил внимание на то, что на приличном отдалении за ними следуют две машины: легковушка и грузовик, но не придал значения. После того, как «Хорьх» заехал на полосу одностороннего движения, обе следующие за ним машины доехали только до развилки, где и остановились. Солдаты в форме СС быстро установили у въезда на полосу запрещающий знак и выставили пост. И заметьте, это были не люди Науйокса!

Лишь только «Хорьх» поравнялся с местом засады, его прошил град пуль. Два автоматчика били по колёсам, а два тяжёлых пулемёта рвали на части кузов. Огонь длился не более минуты. Потом на дорогу выскочили два автоматчика и подбежали к машине. Один рванул на себя заднюю дверцу и в ужасе отшатнулся. А дальше захлопали пистолетные выстрелы…

Убедившись, что все четверо бывших соратников мертвы, Науйокс достал бутылку с зажигательной смесью.

– Бросаю это в салон, и уходим! – крикнул он Раушеру. – Нам следует торопиться: вдруг кто поедет?

– А что ты собираешься делать с этими? – Раушер указал на трупы диверсантов.

– В смысле?

– В смысле, что это твои люди, их трупы приведут к тебе, разве не ясно?

– Ерунда, – отмахнулся Науйокс, – про них почти никто не знает.

– «Почти» не означает «совсем», – назидательно произнёс Раушер.

– Zum Teufel! – выругался Науйокс, понимая: напарник прав, а он допустил просчёт. – И что теперь делать? – Вдруг он насторожился: – Машина!

– Спокойно, – урезонил его Раушер. – Это – свои.

– Какие такие свои? – удивился Науйокс.

– Надо же кому-то устранять твои недочёты, дружище!

Раушер шагнул к Науйоксу и одним ударом вырубил в нём сознание. Подъехал грузовик. Выпрыгнувшие из кузова солдаты построились в ожидании приказа. Офицер, сидевший до того в кабине, подошёл к Раушеру. Это был Зверев, одетый в форму гауптштурмфюрера СС. Пожал руку, улыбнулся:

– Место зачистить, машину сжечь, этого, – кивок в сторону ещё не пришедшего в себя Науйокса, – забрать с собой и перевербовать. Если не получится – уничтожить!

– Лучше перевербовать, – попросил Раушер.

– Делали, знаем! – опять улыбнулся Зверев. – Не трать времени, сынок, тебе давно пора быть в пути!

– Товарищ маршал, к вам генерал-лейтенант Бокий!

– Пропустить!

Ежов устремился навстречу вошедшему Бокию:

– Говори, не томи!

Но тот сначала закрыл за собой дверь кабинета.

– Всё в порядке, Коля! Гейдрих мёртв, Малыш вне подозрений, с Науйоксом работают!

– Уф! – выдохнул Ежов, хватаясь за сердце.

– Тебе плохо? – всполошился Бокий. – Позвать врача?

– Отставить врача! – через силу улыбнулся Ежов. – Или ты забыл? От радости не умирают!