Читать книгу Очерки всемирной истории страхования и перестрахования. Том 1. История страхования и перестрахования до 18-го века - Александр Артамонов - Страница 6

Материалы о протостраховании и первых примерах привычного для нас страхования в Средние века и начальный период Возрождения носят фрагментарный характер, поэтому и наш рассказ будет охватывать лишь отдельные страны.

Начнем со взаимного страхования в гильдиях и братствах.

Тайные братства своей историей уходят ко времени изгнания израильтян из Вавилона в 587 году до н. э., когда многие из тех, кто подвергся гонению, объединялись в братства взаимопомощи и защиты.

Забытое после краха Римской империи взаимное страхование возрождается в 10-м—12-м веках в Англии, Германии, Дании в форме организаций взаимопомощи гильдий и цехов, где уже существовали элементы имущественного (от наводнений, пожара, краж) и личного страхования (на случай смерти, болезни, инвалидности, для выкупа из плена).

В примитивных социальных структурах естественным местом для снижения неопределенности и построения ассоциации по распределению рисков являлась расширенная семья. В Средневековье роль по распределению рисков брала на себя гильдия, чья роль возросла до такой важности, что она накладывала свою печать на любое значительное событие средневековой жизни.

«Средневековое страхование, начинаясь, во всяком случае, с XII–XIII вв., по сравнению с античным страхованием гораздо более изучено, поскольку о средневековых носителях страхования, гильдиях и цехах, известно больше, чем даже о наиболее изученных организациях античного страхования: римских профессиональных коллегиях. Но и в области средневекового страхования еще многое остается неисследованным. Теряется в неизвестности уже само его начало. Его обычно относят к XI, самое раннее — к Х веку. Тем не менее, можно считать установленным, что еще и до Х века в королевстве франков существовали именовавшиеся гильдиями, хотя и отличавшиеся от позднейших купеческих гильдий, союзы, и что в этих союзах уже была организация взаимопомощи, носившая страховой характер. Франкский король, Карломан — брат Людовика III и императора Карла III Толстого, Капитулярием 884 г. воспретил гильдии, направленные на самозащиту (а вместе с тем и возмещавшие своим членам убытки) от грабежей.

Итак, уже для 8-го-9-го веков засвидетельствована гильдейская страховая взаимопомощь в случаях обнищания, пожара, кораблекрушения, грабежа.

По отношению к другим странам наиболее ранние указания на гильдейское страхование относятся: для Англии — к 10-му веку (лондонские гильдии при короле Этельстане, 925–940 гг., имеются сведения о том, что англо-саксонская гильдия в 10-м веке учредила кассу для возмещения членам гильдии стоимости украденного у них скота[128]) и 11-му веку (гильдии в Кембридже и в Экзетере — главном городе Девонширского графства); для Германии — к 10-му-11-му векам; для Дании и Исландии — к 12-му веку (как и в античное время, страхование начинается с обществ взаимного страхования).

В 11-м веке в Германии широко распространились купеческие гильдии. В Дании в 11-м веке членам гильдии из общей кассы возмещались средства при аварии или при выкупе из плена. В 12-м веке в Исландии жители острова объединились для взаимного обеспечения погашения убытков от пожаров и от падежа скота. Союзы состояли из 20 зажиточных крестьян, в случае несчастья пострадавшему возмещалась часть убытка деньгами, часть — материалами или работой. Однако большого распространения деятельность таких союзов не получила.

Таким образом, для эпохи феодализма, наряду с принципом вассальной зависимости, распространявшим свое действие также и на города, характерно усиленное развитие принципа взаимопомощи во внутренней жизни города. Гильдии и цехи сохранили, и даже развили ту свою функцию, которая не вызывала возражений со стороны государства: функцию взаимопомощи в несчастных случаях.

«Первоначально страховая взаимопомощь декретировалась в уставах гильдий и цехов еще в совершенно общей форме, без точного определения размеров пособий или возмещения убытков и даже самого круга страховых случаев»[129].

Как и в античные времена, в рассматриваемый период вначале еще не взимались периодические страховые взносы, а возмещение убытка или выплата пособия производились либо из общегильдейской или общецеховой кассы, на общих основаниях со всеми другими расходами, либо путем последующей раскладки между членами. Так, например, в датских гильдиях еще в начале 13-го века сохранялась система последующей раскладки убытков (от кораблекрушения) и пособий (на выкуп из плена, на совершение паломничества и т. д.).

Средневековые гильдии были основой для многих западных обществ взаимопомощи. Устав одной из гильдий 1200 года гласит: «To become a gildsman, … it was necessary to pay certain initiation fees, … (and to take) an oath of fealty to the fraternity, swearing to observe its laws, to uphold its privileges, not to divulge its counsels, to obey its officers, and not to aid any non-gildsman under cover of the newly-acquired ‘freedom’” — «Для того, чтобы стать членом гильдии, … было необходимо оплатить определенный вступительный взнос, … (и принести) присягу верности братству, поклясться соблюдать его законы, защищать его привилегии, не разглашать его секретные намерения, подчиняться его руководителям, и не оказывать помощь не членам гильдии под видом недавно приобретенной «свободы»[130].

Этот отрывок показывает важность братства и принципы дисциплины и верности. Вступая в такую организацию, человек приобретал «свободу» масонской ложи и исключительные выгоды, которые организация могла предоставить своим членам.

Впоследствии, правовая организация взаимопомощи получила в гильдиях и цехах более точные и определенные формы. Воспроизводя путь, уже пройденный в свое время античным страхованием, средневековое гильдейско-цеховое страхование переходило, в одних странах ранее, в других позднее, от системы последующей раскладки к системе регулярных взносов. Вместе с тем, уточнялись основания, а нередко и размеры страховых выплат.

Страховое право средневековья закрепляло более четко и подробно основания страховых выплат и перечень страховых случаев. Причем круг страховых случаев определяется неодинаково в разные эпохи, в разных странах, в разных типах организаций (например, в купеческих гильдиях и цехах) и даже в отдельных организациях одного и того же типа.

Например, гильдейское взаимное страхование предусматривало самые различные случаи, как непосредственно касающиеся личности, так и относящиеся к имуществу членов гильдии, подразделяясь, таким образом, по существу на имущественное и личное страхование. В области имущественного страхования гильдии возмещали убытки как от стихийных (кораблекрушение, наводнение, пожар, падеж скота), так и от социальных (кража, грабеж, разбой) бедствий. Наряду с этими специальными видами имущественных потерь, страховым случаем, создававшим право на помощь со стороны гильдии, являлось и вообще всякое, независимо от его причины, разорение члена гильдии.

В области личного страхования гильдии выплачивали пособия, главным образом, в случаях смерти, болезни, инвалидности. В случае смерти пособия выдавались, во-первых, на погребение (этот вопрос и в средневековом страховании играет немалую, хотя и не такую важную, как в древнеримских коллегиях, роль), а во-вторых, на поддержку вдов и сирот. Помощь больным оказывалась обычно при особо тяжкой или неизлечимой болезни. Нередко устанавливался более определенный список болезней, дававших право на страховое пособие. Так, например, по сведениям, относящимся к 1284 году, одна из английских гильдий (Ludlow — г. Ладлоу в графстве Шропшире — Spropshire) выплачивала пособия в случаях слепоты, проказы и иной неизлечимой болезни. Эта норма успешно действовала в английском страховом праве уже с 10-го века.

Кроме указанных случаев, встречающихся и в сфере современного личного страхования, гильдии выплачивали пособия и на выкуп из плена (в современном российском законодательстве не допускается страхование расходов, к которым лицо может быть принуждено в целях освобождения заложников — пункт 3 статьи 928 ГК РФ), и на случай совершения паломничества, а в более ранние времена рассматриваемого периода — принимали на себя и выплату виры за неумышленные преступления своих членов.

В цехах взаимное страхование было направлено по преимуществу на случаи, непосредственно затрагивавшие личность членов цеха: смерть, болезнь, инвалидность и т. д. Однако выкуп из плена, выплата виры и т. п. в круге страховых гарантий уже не встречаются. В области же имущественного страхования устанавливалось не столько возмещение отдельных убытков от определенных несчастных случаев (пожар, кража и т. д.), сколько пособие в случаях бедности (социальное страхование). Но «…в условиях цехового строя впадение отдельных членов цеха в бедность было возможно, главным образом, в результате несчастных случаев: пожар, длительная болезнь, инвалидность и т. д.»[131].

Наряду с помощью, оказываемой потерпевшему из гильдейской (или цеховой) кассы, гильдии (а иногда и цехи) обязывали своих членов оказывать друг другу активное содействие в непосредственной борьбе против того или иного бедствия: в борьбе с опасностями морского плавания, в тушении пожара, в защите от грабителей, в преследовании вора и т. д. Все понесенные спасателями жертвы и расходы возмещались гильдией так же, как и основной убыток от кораблекрушения, пожара и т. п.

В ряде случаев гильдии возлагали на своих членов обязанности по предупреждению страховых случаев и по спасанию собственного своего имущества (аналогичное правило предусмотрено пунктом 1 статьи 962 ГК РФ). Невыполнение указанных обязанностей (например, нарушение предписанных правил охраны имущества, отказ от участия в розысках и преследовании вора и т. д.) лишало права на возмещение убытка. За участие же в этих действиях (в преследовании вора и т. д.) получали особое вознаграждение не только другие члены гильдии, но и сам потерпевший.

Американский экономист Д. Парта заметил, что «с ростом городов и торговли в Европе средневековые гильдии, изначально формировавшиеся как братство ремесленников, обязывались защищать своих членов от пожаров и кораблекрушений, выкупать их из захвата со стороны пиратов и предоставлять надлежащую помощь на случай болезни, бедности и оплачивать похоронные расходы в случае их смерти. Гильдия играла длительную и важную роль в эволюции страхования в виду того, что это не была ассоциация, основывающаяся на кровном родстве, а братство, рожденное необходимостью во взаимопомощи среди ее членов, занимающихся одним и тем же ремеслом или торговлей, например, членство могло быть установлено по некоторым поддающимся проверке характеристикам таким, как рождение. Например, в 10-м и 11-м веках древние англосаксонские и датские гильдии предусматривали, что убытки, понесенные их членами в результате кораблекрушения, пожара, наводнения либо кражи или похищения домашнего скота, должны были компенсироваться совместно всей организацией. В этих целях члены гильдии делали регулярные взносы. Постепенно стало традицией в интересах членов гильдии включать положения о «социальном обеспечении» (social welfare), например, для управления похоронным фондом. Близкое соседство между членами было одной из черт гильдий. Оно позволяло знать характеристики каждого, а также положение друг друга. Поэтому в те времена не существовала проблема антиселекции (т. е. когда плохих людей сложно было бы отличить от хороших). Соседство также позволяло людям наблюдать за другими и составлять свое представление о людях, и соответственно определять, как вести себя по сравнению с тем, как бы человек себя повел, будучи полностью подверженным опасности) также не представлял из себя какой-либо значительной проблемы. Аналогичные формы ассоциаций (т. е. так называемых обществ взаимного страхования, которые снижали либо вообще устраняли антиселекцию или моральный риск) можно найти и сегодня при рассмотрении страхования малоимущего населения, например, среди людей, проживающих в бедных районах крупных городов, главным образом, в развивающихся странах. В таких районах люди оплачивают премию совместно и получают компенсации, относящиеся к страхованию малоимущих в пользу всей группы лиц, проживающих в таких районах»[132].

Эволюция гильдийских союзов шла от заключения разовых страховых соглашений к долговременным соглашениям. Первые в основном содержали обязательства по возмещению убытков, связанных с сухопутными или водными перевозками. Вторые — обязательства по защите имущественных и личных интересов своих членов. Наконец, эти соглашения превратились в постоянные гильдийско-страховые организации.

Характерно, что вначале заметно сказывалась рецепция древнеримского коллегиального страхования. Средневековое гильдийско-цеховое страхование копировало римское по содержанию, целям, условиям, вкладу и т. д. Была воспринята форма братства с объединением товарищеских защитных целей, а именно: оказание всесторонней помощи каждому члену братства и братству в целом.

Средневековое страхование от римского отличают три существенных аспекта. Во-первых, средневековые гильдии нередко были более универсальными, чем древнеримские коллегии, так как принимали в членство представителей различных профессий. Во-вторых, в братствах средневековья общность интересов была более тесной, чем в римских коллегиях. Наконец, страховые выплаты стали носить не только разовый, но и регулярный характер, за что получили название аннуитетов (ежегодные) от латинского «аннус» (год).

Развитие гильдийского страхования в 13-м — 14-м веках в Европе привело к разделению гильдий на защитные (охранительные) и профессиональные. Целью первых была охрана личности и имущества членов гильдии от различных опасностей. Целью вторых — защита интересов членов гильдии, принадлежащих к одной профессии. Например, организовывались гильдии со страховыми обязательствами купцов, торговцев, актеров, наемных солдат и т. д. Так, обычаи купеческой гильдии сразу оговаривают, что купец, не вступивший в гильдию, в случае изгнания из города, вызова на поединок, лишения своего имущества не будет защищен братством. Защита распространяется только на членов гильдии, а расходы покрываются гильдийским имуществом.

К. Уолфорд приводит сведения о том, как получали возмещение люди, пострадавшие от пожара. Согласно статье XI Закона Кора или Кюре (Law of Cora or Keure), провозглашенного в 1240 году Томасом, графом Фландрии (средневековое графство, затем одна из провинций Нидерландов — прим. авторов) и его супругой графиней Йоханной, существовала следующая общность ответственности на случай возникновения пожара, известная как «custom of Furnes» (обычай города Фурне — голл. Верне): «In quacunque villa combustio facta fuerit occulte, tota villa statim solvate damnum per illos quos eligent coratores; quod si malefactor sciri poterit, bannietur perpetuo, et solvetur damnum de bonis ejus; residuum vero cedat comiti. Qui vero de nachbrant acclamatus fuerit, per quinque coratores purgare se poterit; alioquin suspendetur, omnia bona sua erunt in gratia comitis, restituto prius damno illi qui damnum habuet; si prius tamen querimoniam fecit» — «В случае, если какой-либо дом тайно сгорит, от всей местности потребуется возмещение убытка. Преступник, если он будет обнаружен, должен изгоняться из деревни, а убыток должен оплачиваться за счет его имущества, и разница передаваться в распоряжение графства. Пока обвиняемый не реабилитирован, он будет считаться подозреваемым, а его собственность будет находиться в распоряжении графства»[133].

В заметках известного английского переводчика, лексикографа и антиквара Г. Т. Райли — Riley’s Memorials of London — за 1868 год можно найти еще одну ссылку, относящуюся к 1302 году:

«Agreement to indemnify the City against Fire, and to roof houses with tiles.

30. Edward I., AD 1302. Letter Book C, fol. lxv. (Latin).

Thomas Bat came before John le Blund, Mayor of London, and the Alderman, on the Friday next before the Feast of St. Hilary, 13 January, in the 30^th year of the reign of King Edward, son of King Henry, and bound himself and all his rents, lands, and tenements, to keep the City of London indemnified from peril of fire and other Losses, which might arise from his houses covered with thatch, in the parish of St. Laurence, Candelwykstrete, and he agreed that he would have the said houses covered with tiles about the Feast of Pentecost then next ensuing. And in case he should not do the same he granted that the Mayor, Sheriffs, and Bailiffs of London should cause the said houses to be roofed with tiles out of the issues of his rents aforesaid».

«Соглашение на возмещение города от пожара и о покрытии крыш домов черепицей.

30. Ed. I., AD 1302. Книга (напечатанная готическим шрифтом) С, стр.65 (оригинальный текст на латыни)

Томас Бэт посетил Джона ле Бланда, мэра и олдермена (наместника) Лондона в пятницу, следующую до праздника Св. Хилари, 13 января, на 30-й год правления короля Эдварда, сына короля Генри, и принял на себя обязательство и обязал всех своих арендаторов, владельцев поместий и землевладельцев защищать город Лондон от пожара и других убытков, которые могли возникнуть от его домов, покрытых соломой в приходе церкви Св. Лоуренса на Кэндлвик-стрит, и согласился покрыть указанные дома черепицей накануне приближающегося праздника Св. Троицы. И если он этого не сделает, он передаст мэру, окружным шерифам и судебным приставам право принудительного покрытия указанных домов черепицей за счет вышеупомянутых арендаторов»[134].

Ф. Хэйнес пишет о том, что единственным практичным методом борьбы с пожаром или огнем вообще была изоляция, но скорее не в форме изоляционного материала, а отделение от огня, т. е., например, быстрое разрушение прилегаемого (соседнего) имущества во избежание распространения большого пожара. В записях старых гильдий можно найти следующее правило: «Если дом какого-либо брата или сестры сгорел в результате несчастного случая, каждый брат и сестра должны выделить по полпенни на постройку нового дома»[135].

Западноевропейский цех как союз ремесленников одной специальности в 12-м — 14-м веках кроме социально-экономических, религиозных целей преследовал и цель взаимопомощи. Цеховые статуты зафиксировали все многообразие случаев страховой защиты: от несчастных случаев, болезней, потери трудоспособности из-за старости и в случае смерти. Цех обязан был поддерживать семью умершего цехового мастера, а сирот следовало воспитывать и обучать мастерству. Так, в статутах парижских ткачей шерсти («Книга ремесел города Парижа») в параграфах 13, 14, 17 цех гарантирует защиту

Титульный лист «Livre des métiers» 1879 года издания

учеников от злоупотреблений мастеров, обеспечивает надлежащее содержание и обучение учеников, контролирует наличие у мастеров «достаточного имущества и знания, чтобы взять ученика». С другой стороны, корпорация сукновалов возмещает мастеру убыток из-за сбежавшего ученика (параграф 14); гарантирует вдове мастера возможность содержать мастерскую умершего супруга (ст. 5). Устав кёльнских бочаров (1397 г.) показывает, как из вступительных взносов формировалась касса братства, как ее использовали для оказания помощи при обстоятельствах разорения, болезней, несчастных случаев.

Согласно гильдийским и цеховым уставам страховые взносы формировались за счет общей кассы.

В 15-м веке гильдийско-цеховое страхование создает новую, более совершенную форму формирования страховых денежных фондов. Организуются специальные кассы, в которые принимаются регулярные взносы членов этого братства. В зависимости от появления новых видов рисков средневековое страхование дифференцируется, и страховые взносы также дифференцированно направляются на возмещение того или иного ущерба.

С середины 15-го века в Европе действовали небольшие учреждения взаимного страхования — «огневые товарищества». Из них наиболее известными были гильдии Шлезвига (с 1446 г.), Гольштейна (с 1442 г.), Лондона и Парижа.

Одновременно шло дальнейшее углубление разделения средневекового страхования на две отрасли — имущественное и личное. В связи с этим расширялись обязанности членов братства как страхователей. Они кроме уплаты взносов должны были бережно сохранять свое имущество, принимать все меры для его спасения, чтобы свести к минимуму ущерб от стихийных бедствий и других оговоренных в уставах случаев. Наказанием при нарушении этого правила было лишение права на получение пособия по возмещению убытка. Это подтверждают, например, уставы немецкой Ганзы.

Таким образом, вплоть до середины 15-го века в Западной Европе развивался в основном некоммерческий тип страхования. Страховое дело еще не стало повсеместно предпринимательской деятельностью, направленной на получение прибыли как основной цели и на распределение ее между учредителями страховой организации.

В последующие века стремление людей к объединению в целях улучшения своей деятельности столкнулось с гонениями со стороны высших слоев общества, которые видели в таких объединениях не только источники доходов (налогов), но и угрозу своей власти. Например, в период своего конфликта и разрыва отношений с Римской католической церковью английский король Генри VIII рассматривал гильдии как организации, поддерживающие Папу, и в 1545 году он конфисковал все имущество гильдий.

После запрета гильдий королем Генри VIII вскоре стали появляться общества взаимопомощи, главным образом, для поддержания семей умерших членов таких обществ. Самое известное из таких ранних обществ была Корпорация Картерсов (Incorportion of Carters), основанная в 1555 году в шотландском городе Лит (Leith), а согласно «Документарной истории страхования», на которую авторы часто ссылаются, в 1560 году. По мнению К. Уолфорда эта корпорация «была, вероятно, ранее гильдией, которая, утратив некоторые из своих привилегий, преобразовалась в ассоциацию в форме дружественного общества»[136].

Отмена торговых гильдий лишила простых работников важной формы взаимной социальной и финансовой поддержки.

«Дружественные общества» («Friendly Societies»). Разные источники говорят о том, что предшественниками дружественных обществ во всех странах мира, в первую очередь, в древнем Китае, Греции и Риме, были либо гильдии, либо так называемые «burial clubs» («похоронные (погребальные) клубы»). Подходом любой религии, если не считать это общим инстинктом человечества, было окружение умершего человека ритуалами, расходы по которым нередко выходили за финансовые возможности его живых родственников. Обращение за помощью к друзьям и соседям вскоре трансформировалось в систему взаимопомощи, что совпадало с религиозными церемониями отдания почестей усопшим.

В Китае ещё относительно недавно почти во всех городах и деревнях существовали похоронные общества, называемые long-life loan companies (досл. «компании долговременного заимствования»), хотя не исключено, что кое-где неформально они имеют место и сейчас.

Одной из характерных черт последующих дружественных обществ было то, что теперь они формировались не по признаку соседства, а людьми с общим знаменателем, как, например, одинаковой профессией или общим этническим, географическим или религиозным происхождением.

Английские гильдии и дружественные общества 17-го — 18-го веков. Небезинтересно проследить, как после роспуска религиозных гильдий в 16-м веке и заменой организованной системы материальной помощи законодательством королевы Елизаветы I о бедных, выстраивалась система дружественных обществ.

Королева Елизавета I отобрала у гильдий возможность обучать подмастерьев, и к концу ее правления (умерла 24 марта 1603 года) большинство гильдий было запрещено. Последняя гильдия согласно архивам существовала в 1628 году, и есть записи о дружественных обществах уже за 1634 и 1639 годы. Между ними сложно установить какую-то историческую связь. Нет никаких записей об обществах во второй половине 16-го века или большей части 17-го века, кроме одного общества, упоминающегося в самом конце этого столетия и находившегося в порту Борроустоуннесс (Borrowstounness) на юге Шотландии.

Вполне вероятно, что современные общества взаимопомощи или дружественные общества обязаны в большой степени своим возрождением протестантским беженцам из Спиталфилдса, некоторые из которых в 1703 году образовали свое общество, которое просуществовало 176 лет.

Формирование очередного дружественного общества в Англии датируется 24 января 1705 года, но лишь 25 июля 1706 года его инициаторы в лице епископа Оксфорда Томаса Элина (Sir Thomas Aelyn) и других его сподвижников получили хартию королевы Анны (на пятый год ее правления), которая наделяла их и их правопреемников от имени королевы полномочием покупать землю, выступать в качестве истца и ответчика и иметь корпоративную печать. Это было первое общество страхования жизни, основанное на надежных актуарных расчетах, оно получило развитие и в 1866 году было поглощено компанией «Norwich Union Life Assurance Company».

Еще одно общество «Lintot» («Ленто» или «Линт», название французского происхождения, по-видимому от названия реки Линт в Швейцарии) было основано в 1708 году, в котором в офисе секретаря более пятидесяти лет заседали лица под французской фамилией «Levesque» («Левек»), один из которых опубликовал перевод первых правил общества. Возвраст члена общества не меньше 18 лет, и он должен быть членом церкви. Член общества не имел права обращаться за помощью в течение первого года своего членства, но если он заболевал в этот год, члены общества могли предоставить ему материальную помощь. Общество насчитывало всего 50 человек, но его фонд превышал £ 2 000.

Пример предвидения, который демонстрировали эти общества, привлек столько последователей, что в 1793 году был принят Закон сэра Джорджа Роуза (Sir George Rose’s Act), который признавал существование многих обществ и обуславливал их всяческую поддержку, а также освобождение от части налогов. Следует отметить, что в данном законе впервые было использовано слово «mutual» («взаимный»). Закон давал следующее определение «дружественному обществу» или обществу взаимопомощи: «Общество доброго взаимопонимания с целью увеличения время от времени путем добровольных взносов капитала или фонда для оказания взаимной помощи и поддержки всех и каждого члена в старости, на случай болезни и немощи либо помощи вдовам и детям умерших членов».

Дружественные общества находились ещё на стадии становления, но уже получили легитимацию. Почему? Во-первых, это был период бунтов и беспорядков, привнесенных промышленной революцией, а также Великой французской революцией, которая бушевала рядом через Ла-Манш. Во-вторых, данные революции сами по себе вызывали невзгоды и ожесточение в среде рабочего класса. С одной стороны, Британия была страной свободной торговли, где главенствовал экономический рационализм. Адам Смит уже опубликовал свою работу «The Wealth of Nations» («Богатство народов») 1776 года,

а богатая прослойка населения желала снижения налогов и сокращения аппарата правительства. С другой стороны, как раз в это время мятежи и волнения среди республиканцев происходили за рубежом, и для того, чтобы идти воевать с Наполеоном, требовались расходы на армию и флот. И правительство меньше всего нуждалось в несговорчивом рабочем классе. Другими словами, некоторые безработные могли быть привлечены на военную службу, а остальных надо было как-то отвлечь от требований повышения заработной платы или улучшения условий труда. В-третьих, правительство хотело потворствовать объединению «хороших рабочих» и препятствовать союзу «плохих рабочих».

Для правительства в то время союз «плохих рабочих» являлся тем, который объединял отрасли, связанные с головным офисом, другими словами, имел федеральную структуру и так называемую «Grand Lodge» («Великая Ложа). Союз «плохих рабочих» был также тем объединением, которое использовало взносы своих членов на поддержку рабочих, которые оказались безработными. «Взаимная помощь» представлялась нормальной, пока информация о ней не стала распространяться из города в город, из одной масонской ложи в другую, и не стала означать, что рабочие могли хотя бы на время отказаться от зарплаты и условий, которые им предлагал работодатель, и существовать за счет ложи.

Возвращаясь к Джорджу Роузу можно отметить следующее.

Джордж Роуз

Он считался британским бюрократом и представителем партии Тори на рубеже 19-го века, и, самое главное, главным архитектором экономической политики Уильяма Питта. Но Роуза по большей части ассоциируют с реформами последнего в отношении бедного населения. Он был главным защитником дружественных обществ, а точнее схем взаимного страхования среди семей рабочего класса, которые предоставляли помощь на случай инвалидности, вреда здоровью, при достижении старости и на случай смерти. Его закон 1793 года стал своего рода объединительным актом для всех дружественных обществ взаимопомощи. Количество таких обществ стало быстро расти, они фактически стали прототипами трейд-юнионов или профсоюзов. В том же законе 1793 года Роуз также обеспечил жизненно важное исключение обществ из старого Закона о бедных 1662 года, который позволял руководству приходов исключать вновь прибывших бедняков из прихода на основании лишь своей прихоти. В 1795 году Питт и Роуз распространили это изъятие на каждого, тем самым, никто не мог быть выдворен, если сам человек не обратился за помощью в приход, при этом безработным разрешалось перемещаться по стране в поисках работы вместо того, чтобы быть привязанным к своему приходу. Питт и Роуз расширили законодательство о бедных в 1796 году, которое предусматривало дополнительные льготы, легализовало помощь вне приходов и отменило ненавистный «workhouse test» 1723 года. Закон 1723 года касался работных домов или домов призрения (workhouses/poorhouses) для бедняков с жестким режимом и обязательной работой в пользу благотворительных обществ и приходов, в ведении которых такие дома находились. Благодаря закону 1796 года работные дома были преобразованы из мест принудительного труда безработных в богадельные хосписы (poorhouse hospices) для престарелых и инвалидов. Законы Питта-Роуза подверглось жестким атакам со стороны многочисленных критиков, и, главным образом, со стороны Томаса Роберта Мальтуса (Thomas Robert Malthus). В своей работе 1798 года «An Essay on the Principle of Population» Т. Мальтус отмечал, что рост производства продуктов питания улучшил благосостояние населения, но это улучшение носило временный характер, поскольку это вело к росту населения, который, в свою очередь, восстанавливал изначальный уровень производства на душу населения. Такое положение вещей известно как «Malthusian trap» («Малтусианская ловушка») или «Malthusian spectre» («Малтусианский призрак»). Т. Малтус критиковал законы о бедных, которые, по его мнению, скорее вели к инфляции, нежели к улучшению уровня жизни бедняков. Он поддерживал налоги на импорт зерна, поскольку обеспечение продовольствием было важнее, чем максимизация богатства. В конечном итоге, Малтус предлагал отменить работные дома. Как обычно, Роуз отвечал критикам фактами. В 1803 году он, собрав сведения о расходах приходов и количестве бедняков, предложил так называемые Poor Returns или налоговые льготы в пользу бедного населения.

Далее целесообразно остановиться на некоторых известных обществах взаимопомощи.

«Чудаки». Название «Oddfellows» возникло в связи с тем, что в 17-м веке в небольших городах и деревнях Англии очень незначительное количество «Fellows» (люди, занимавшиеся одними и теми же торговыми операциями) образовали гильдию. Позднее к ним присоединились их коллеги из других торговых центров и организовали братство «Oddfellows». При этом в то время было удивительным обнаружить людей, объединившихся с целью оказания помощи нуждающимся и разрабатывающих проекты благотворительности для всего человечества. Поэтому тех, кто принадлежал к такой организации, называли «Odd Fellows» или попросту «Чудаками».

В таких крупных городах, как Лондон, некоторые гильдии («Free Masons» — досл. «Свободные масоны» и те же «Чудаки») выжили за счет того, что они адаптировали свою роль в социальном развитии общества. Хотя обе гильдии располагались в Лондоне, они основывали свои отделения (называемые «ложами») по всей стране. Старейшие сохранившиеся записи о ложе «Oddfellows» датируются 1730 годом со ссылкой на ложу «Loyal Aristarcus Oddfellow Lodge» в Лондоне. Сегодня многие пабы в Англии имеют название «The Oddfellows» или «Oddfellows Arms», возможно потому, что когда-то это были места встреч членов масонских лож.

Французские революционеры с опаской относилась к таким объединениям. Членство в них считалось во Франции уголовным преступлением, и такие организации были вынуждены уйти в подполье и использовать шифры, пароли, специальные рукопожатия и иные опознавательные знаки. Но боязнь революционеров не была единственной причиной гонения. «Дружественные общества» («Friendly societies»), подобные «Oddfellows», по существу являлись предшественниками современных профсоюзов и были в состоянии эффективно организовать местную забастовку, призывая всех своих членов к внесению дополнительных взносов в их благотворительные фонды, из которых могли выплачиваться компенсации семьям членов, которые участвовали в забастовках.

Братство «Oddfellows» предоставляло своим членам ряд новых преимуществ, включая так называемый «Travel Warrant», который позволял членам братства, которые искали работу, бесплатно останавливаться на ночлег в «Oddfellows Hall» (специальных зданиях, принадлежащих братству и расположенных по всей стране). Братство также выдавало стандартные защитные полисы, на которые люди могли подписаться для своей финансовой поддержки. В то время в Англии вплоть до 1948 года платным являлось посещение врача или визит в больницу, и многие люди вступали в «дружественные общества», подобные «Oddfellows», чтобы получить финансовое возмещение в связи с расходами на врачебную помощь.

В результате «Славной революции» в середине 18-го века братство разделилось на «Order of Patriotic Oddfellows», Орден, который располагался на юге Англии и поддерживался Вильгельмом, и на «Ancient Order of Oddfellows», Орден, располагавшийся на севере Англии и благосклонный ко всей династии Стюартов.

После провала восстания, организованного Карлом Эдуардом Стюартом в 1789 году,

Карл Эдуард Стюарт

оба Ордена объединились в Орден «Grand United Order of Oddfellows»,

сегодня более известный как «The Grand United Order of Oddfellows Friendly Society» (GUOOFS) (не путать с «Grand United Order of Oddfellows», учрежденном в США в 1843 году). В 1810 году члены Ордена, жившие в Манчестере, были разочарованы деятельностью Ордена «Grand United Order» и основали свой независимый Орден под названием «Manchester Unity». Сегодня эта организация именуется как «The Independent Order of Oddfellows (Manchester Unity)» или проще «The Manchester Unity Order of Odd Fellows» (MUOOF).

Последующие выходы из Ордена «Grand United» и Ордена «Manchester Unity» привели к образованию других Орденов «Odd Fellows». 26 апреля 1819 года в Балтиморе (США) было основано братство «American Odd Fellowship», а годом позже оно объединилось с Орденом «Manchester Unity».

В 1834 году была объявлена незаконной организация «Tolpuddle Martyrs», а ее члены были приговорены к ссылке на семь лет в Австралию. Совет директоров братства «Oddfellows» поспешил изменить свой устав, чтобы избежать аналогичную судьбу. Члены братства в США были недовольны тем, что старые ритуалы были изменены без их согласия, в частности, изменены в пользу английского правительства, против которого они вели войну за независимость. В результате братство в Америке объявило о выходе из Ордена «Manchester Unity» и образовало саморегулируемый Орден «Independent Order of Odd Fellows», который основал свои ложи по всему миру. Орден был также известен как «Братство трех связей» (англ. «The Three Link Fraternity»), поскольку на эмблеме Ордена были изображены три звена цепи, содержащие буквы F, L и T (Freindship, Love, Truth, т. е. Дружба, Любовь и Правда).

Деятельность братства вызывала подозрение со стороны властей вплоть до 1850 года, когда Орден «Independent Order of Oddfellows Manchester Unity Friendly Society» стал крупнейшим и самым могущественным дружественным обществом Англии. Стимулом процветания Ордена стала Индустриальная революция, нехватка профсоюзов и отсутствие личного или государственного страхования; и только объединение обществ взаимопомощи, подобных «Oddfellows», могло предоставить защиту простым людям и их семьям на случай болезни, травм или смерти.

В 1911 году, когда либеральное правительство Герберта Генри Эсквита (Herbert Henry Asquith) издало Закон о национальном страховании в Англии («National Insurance Act»), братство оказывало настолько большую помощь населению, что правительство использовало его актуарные таблицы для разработки системы взносов и компенсаций. К тому времени братство «Oddfellows» уже являлось самым крупным дружественным обществом в мире.

В середине 20-го века в Англии основная роль «дружественных обществ» перешла в сферу ответственности таких государственных институтов или программ как «Welfare State» и «National Health Service», и с 1948 года задачи братства «Oddfellows» были переориентированы на другие направления, но основной акцент сохранился в отношении вопросов социальной занятости, попечения, материальной помощи и финансовых льгот.

Программа «Welfare State» (досл. «государство всеобщего благосостояния», но в данном контексте «система социального обеспечения») в Англии включает в себя расходы на улучшение системы здравоохранения, образования, занятости населения и социальной защиты. В декабре 1942 года Междепартаментский комитет по социальному страхованию и сопутствующим услугам — «Inter-Departmental Committee on Social Insurance and Allied Services» — подготовил доклад «Social Insurance and Allied Services», известный также как «Beveridge Report» по фамилии председателя комитета Вильяма Генри Бевериджа (William Henry Beveridge),

Вильям Генри Беверидж 1879-1963

в котором были названы недостатки, которые назывались «Огромным злом» («Giant Evils») английского общества того времени: запустение, невежество, нищета, праздность и болезни. В связи с этим в докладе предлагалась всеобъемлющая реформа системы социального обеспечения. Доклад вышел в середине Второй мировой войны и стал основой послевоенной реформы, известной как «Welfare State», которая включала расширение национального страхования и создание Национального системы здравоохранения «National Health Service». Закон о Национальной системе здравоохранения 1946 года вступил в действие 5 июля 1948 года. Следует отметить, что после войны были приняты и другие законодательные акты, в частности, Закон о государственном вспомоществовании (National Assistance Act 1948), Закон о национальном страховании (National Insurance Act 1946) и Закон о государственном страховании травматизма в промышленности [National Insurance (Industrial Injuries) Act 1946].

Во второй половине 20-го века «Oddfellows» перешло к реализации финансовых продуктов. Заканчивая историю этого братства, примечательно отметить, что в свое время его членами были: король Англии Георг IV (1820–1830 гг.), Уинстон Черчилль, премьер-министр Англии Стэнли Болдвин (1923–1937 гг.) и отцы Джорджа Харрисона и Ринго Стара, музыкантов группы «Битлз».

«Лесники». Братство «Foresters» являлось обществом взаимопомощи по уходу за больными. Согласно записям оно было образовано в 14-м веке в древних королевских лесах, принадлежавших монархии. Хотя нет серьезных подтверждений, но в 18-м веке якобы существовало общество «Royal Foresters». Изначально членство в обществе можно было получить за успехи в дуэле на палицах, потом на шпагах и, наконец, на дубинах, правда, в 1843 году палицы отменили. В 1834 году общество «Royal Foresters» основало уже упоминавшееся «дружественное общество» «Ancient Order of Foresters» (AOF).

Орденская лента округа 3632 Ордена «Ancient Order of Foresters»

Как и все другие подобные общества и братства «Foresters» помогало преобразовать страховую отрасль путем распространения преимуществ страхования на среднюю рабочую семью. Допустив в члены женщин, братство обеспечивало и до сих пор обеспечивает пособиями детей-сирот либо детей заболевших членов общества. В наше время братство оказывает помощь в Канаде, США и Англии через прямые инвестиции в национальные и местные товарищества, а также путем финансирования конкретных отраслей производства и образовательных систем.

В период с 1870 по 1874 годы Королевская комиссия инициировала принятие различных законодательных положений о дружественных обществах. В конечном итоге, они были разделены на 13 классов.

Первый класс включает аффилированные общества или «ордена» («orders»), такие как упоминавшиеся «The Manchester Unity Order of Odd Fellows» (MUOOF), «Ancient Order of Foresters» (AOF), а также «Rechabites, Druids & Co.». Подобные общества имеют районные независимые подразделения, называемые «ложи» («lodges»), «правления» («courts»), «палатки» («tents») или «отделения» («divisions») и имеющие отдельный управляемый фонд, но пополнение фонда осуществляется под контролем центрального офиса. Сегодня общества имеют свои «ключи» («secrets»), которые, правда, не носят строгий характер, а скорее служат идентификации своих членов в отдаленных отделениях по паролю. На самом деле они далеки от того, чтобы называться «закрытыми обществами», поскольку на их собраниях присутствуют репортеры, а дискуссии публикуются в печати.

Второй класс состоит из так называемых «general societies» («генеральные общества»), которые в основном присутствуют в Лондоне и тратят на управление около 10 % своих доходов.

Третий класс включает в себя «county societies» («окружные общества»), само название которых говорит о том, что они создавались в регионах страны.

К четвертому, весьма многочисленному, классу отнесены «local town societies» («местные городские общества»). Среди них выделяются дружественные общества еврейской общины. Они отличаются от обычных обществ взаимопомощи в характере возмещений на случай смерти, в частности, в них предусмотрена компенсация при потере занятости во время ритуального уединения (ceremonial seclusion), предусмотренного иудейским правом.

Пятый класс представлен «local village and country societies» («местные деревенские и сельские общества»), включая небольшие питейные клубы, большая часть которых не зарегистрирована.

Шестой класс называется «particular trade societies» («частные торговые общества»), при этом читателей не должно смущать слово «торговый», поскольку по сути это отраслевые общества, которые могут объединять в своих рядах людей конкретных профессий, не обязательно связанных с самой торговлей, например, рыболовецкие хозяйства.

К седьмому классу причислены «dividing societies» («разделительные общества»), т. е. общества, где каждый член осуществляет равный взнос в общий фонд, и если в конце года имеется излишек сверх выплаченных компенсаций, он равным образом распределяется среди членов общества. До 1875 года такие общества не признавались законом, хотя были весьма привлекательными для их членов. Эти общества сохраняли свою популярность и в 20-м веке, но вскоре их недостатки стали очевидными. Во-первых, нехватка аккумулированного фонда означала, что могло просто не хватить денег на возмещения, и, во-вторых, в силу ежегодного возобновления членства тяжелобольные лица иногда исключались из общества в конце года. Эти недостатки привели к появлению федераций с аккумулированными резервами и наличием права продлевать членство до тех пор, пока оплачиваются взносы.

Восьмой класс — «deposit friendly societies» («депозитные дружественные общества») — сочетает в себе характеристики сберегательного банка и общества взаимопомощи. Идея общества состоит в том, что определенная часть пособия по болезни должна компенсироваться из отдельного депозитного счета члена общества, и в случае не использования этого счета, он остается в распоряжение его владельца. Преимущества такого общества состоят в мотивации сбережения, а недостатком общества является то, что оно не может соответствовать случаям, когда болезнь затянулась, и исчерпан весь депозит члена общества.

Девятый класс называется «collecting societies» («коллекторские общества»), потому что взносы, направляемые в них, формируются за счет механизма поголовного сбора, что напоминает обязательное страхование жизни.

Десятый класс представляют «аннуитетные общества», которые превалируют сегодня в Западной Англии, но их количество постепенно сокращается.

Одиннадцатый класс означает многочисленные «female societies» («женские общества»), многие из которых являются аффилированными орденами известных обществ и называются Female Foresters, Odd Sisters, Loyal Orangewomen, Comforting Sisters и т. д. В их правилах можно найти условие о том, что член может быть ошрафован за поведение, не соответствующее правилам общества. Многие такие общества не зарегистрированы. В северных районах Англии их иногда называют «life boxes» («коробки жизни»), несомненно, от старой традиции помещать взносы в коробку. Доверенными лицами, казначеями, как правило, являются женщины, но очень часто секретарем назначается мужчина.

К двенадцатому классу относятся общества различного профиля, которым разрешено со стороны руководства графства регистрироваться в соответствии с Законом о дружественных обществах 1855 года. К таким обществам относятся так называемые «working men’s clubs» («клубы рабочих») и ряд других специализированных организаций. Среди их целей оказание помощи членам в поисках работы, помощи в мертвый сезон торговли, а также вспоможение на случай хромоты, слепоты, умопомешательства, паралича или телесного повреждения в результате инцидента, кроме того, страхование на случай болезни или смерти, оказание помощи в случае кораблекрушения и т. д.

Последний, тринадцатый класс, представлен «cattle insurance societies» («общества страхования крупного рогатого скота»).

Из последних законов об обществах взаимопомощи можно отметить законы 1974 и 1992 годов.

Страхование в средние века и в эпоху Возрождения в Бельгии. Есть весомые основания считать, что средневековые и современные системы страхования обязаны своим появлением классической практике страхования морских либо наземных перевозок.

Применение страхования в отношении иных рисков могло передаваться из поколения в поколение лишь как деловая практика, но которая не была отражена ни в какой правовой системе.

В записях фламандцев, менапианцев[137] и западных или древних германцев обнаруживаются свидетельства роста взаимного страхования от убытков вследствие огня, кораблекрушений, несчастных случаев, пленения, ущерба скоту, начиная с системы «семейных групп» и до высокоразвитых деловых общинных систем 16-го века. Также имеется свидетельство происхождения и развития коммерческого страхования имущества торговцев и широко распространенной, сложной и высокоразвитой системы морского страхования и страхования жизни между 12-м и 16-м веками. Вспоминая, как развивались важные торговые связи между так называемыми «Low Countries» («низинные страны» или фламандцы, сегодня это страны Бенилюкса — Бельгия, Нидерланды и Люксембург) и Англией в течение 11-го — 15-го веков, по крайней мере, разумно предположить, что современное страхование в Европе обязано в большой степени развитию системы «семейных групп» среди жителей Фландрии, Менапии и Западной Пруссии.

Далее мы покажем различные этапы в развитии взаимного страхования в «Low Countries» и проведем сравнение некоторых временных интервалов, в течение которых практиковались различные методы коммерческого страхования.

Развитие страхования в Мемписке и Фландрии с 1 века по 16 век н. э.[138]

Века	Взаимное страхование	Невзаимное страхование	Статус группы	Вид страхования	Примечание	Товары купцов на ярмарках	Морское страхование	Страхование жизни
I–VII	Семейные группы	(Общая помощь членов Группы)
VIII–X	Гильдии	От огня, кораблекрушения, бед	Тайные общества — члены связаны клятвой — нелегальные
XI–XIII	Братства	От огня, утрата товаров, рабство, гибель скота и т. д.	Хартии выдавались повелителями. Отмечался переход от дружественной природы братств к коммерческой	Возмещение ущерба торговцам со стороны лордов поместий за определенную плату
XIV–XV	Объединение братств в одну центральную общину. Напр. Статут коммуны города Азбрука (Statut du Mont d’Hazebrouck)	От огня	Преимущество, полученное от расширения зоны риска и подписки		В 1310 г. в Брюгге основывается компания морского страхования. Страхование торговцами, страховщиками и т. д.	Страхование жизни
XIV–XV						В 1571 г. запрет на страхование жизни

Развитие общинного страхования из системы «семейных групп». Важной чертой семейного уклада было признание того, что права отдельных членов были ограничены их долями в имуществе всей семьи, оценка которого находилась в компетенции главы семьи, и что благосостояние каждого зависело от семьи. Таким образом, каждая группа формировала внутри себя сочетание взаимной помощи и поддержки. Со временем в связи с постепенной централизацией управления в руках различных крупных земдевладельцев и позднее уже упоминавшихся «Carlovingian Emperors» (Карловингские императоры) уменьшилась власть глав семей в управлении делами племен, что привело к тому, что семьи стали терять свою власть и, соответственно, обладали уже мéньшим контролем над своими членами. Далее, с развитием цивилизации и приходом новейших идей благодаря развитию торговых связей, члены семьи теперь были менее заинтересованы в узких взаимоотношениях, и семьи становились крупнее и, одновременно, менее зависимыми от внутренних интересов, а, наоборот, члены семей стремились иметь связи с членами других семей. Постепенно росло независимое население племенных районов; членами семей могли становиться рабы и свободные лица. Постоянно растущее количество людей стало отделяться от своих семей либо в связи с рождением в незаконном браке, либо с утратой кровного родства, либо в связи с добровольным уходом из семей. И в семьях стали появляться новые люди вместо ушедших родственников, что привело к тому, что клановые или семейные связи постепенно изменились в части взаимных интересов и деятельности. Результатом этих изменений стала постепенная трансформация общины, состоявшей из самостоятельных семейных групп в структуру, в которой либо сохранялись прежние семейные начала, либо в искусственную гильдию или общество, состоявшее из членов, которые были объединены не по крови, а по взаимным интересам.

Эти гильдии или общества находились в своей самой ранней форме простых собраний людей, которые встречались более-менее регулярно, чтобы обсудить интересующие их вопросы, такие как торговля, ремесло, религия и т. д. Одновременно, содействуя изменению формы ассоциации членов этих обществ, управление стало переходить в руки олигархии, и, соответственно, вместо того, чтобы удовлетворять интересы людей, представленных главами семей, оно стало противодействующим по отношению к ним. Это привело к следующему шагу в развитии гильдий, а именно, признанию значения силы в управлении путем давления на других членов. Постепенно пришла практика взаимного участия в убытках, понесенных отдельными членами общества, что и стало основой системы взаимного страхования в дальнейшем.

Такие объединения людей, которые находились вне границ старых семейных кланов, считались подозрительными с точки зрения членов все еще существующих семей и правителей страны. По этой причине общества использовали определенный квазисекретный способ проведения своих обрядов и собраний. Далее, поскольку споры или иски, возникавшие между членами гильдии, ослабляли ее влияние, члены каждой гильдии были вынуждены выстраивать свои внутренние дела таким образом, чтобы удержать силу своих решений в отношении всех случаев споров среди членов либо касательно любого иска со стороны одного или более членов, что могло навредить деятельности общества. Средством положить конец распрям, как показывают ранние записи этих обществ, было принесение присяги всем членами на сохранение операций гильдии в полной конфиденциальности и безоговорочное подчинение правилам ее исполнительного органа.

Гильдии (Geldonia) Мемписка и Фландрии. Эти гильдии являлись средством, с помощью которого низшие классы освобожденных рабов, да и сами рабы, стремились защитить себя от угнетения со стороны крупных местных правителей, а также от убытков, возникавших вследствие пожаров, кораблекрушений и иных бедствий. Они представляли собой клубы или общества для взаимного страхования своих членов. Изначально они формировались как тайные общества, а их члены были обязаны давать клятву верности гильдии и ее членам. Они также обязывали себя подчиняться статутам гильдии. Кроме этого, члены гильдии были обязаны делать периодические взносы в казну общества для формирования фонда, из которого компенсировались убытки членов общества. Эти общества напоминали некоторым образом ранее упоминавшиеся коллегии римлян в том, что каждая из них состояла из лиц одного и того же социального положения, главным образом, если не всецело, принадлежавших к низшим классам и имеющих общие интересы в торговле или работе. Следующим сходством являлось внесение членами римских коллегий и членами гильдий периодических взносов. Однако, на этом сходство и закачивается. Эти организации отличались по своим целям или объектности. Римские коллегии, главным образом, предназначались для осуществления культов поклонения соответствующим божествам и, в отличие от обществ, компенсирующих уже упоминавшиеся погребальные расходы (funeraticia), и военных обществ, не предусматривали никакую форму взаимного страхования. С другой стороны, гильдии Фландрии не были сильно заинтересованы в соблюдении религиозных обрядов и, насколько известно, не возмещали своим членам похоронные расходы. Их основной целью было продвижение сочетания взаимного благосостояния их членов и взаимное страхование от определенных рисков. То, что эти гильдии были многочисленными, и их деятельность одобрялась властями, подтверждается законодательством Карловингских императоров, в частности, сборником Греческой Патрологии («Patrologiæ Cursus Completus»)[139], где, хотя и четко прописано, что никто не должен присягать или давать

Титульный лист «Патрологии»

клятву при вступлении в члены таких гильдий, тем не менее, там же ясно указывается на то, что это не противоречит целям обществ. Из ссылок на гильдии очевидно, что в свете закона единственной важной характеристикой в отношении них была клятва, которая формально запрещалась, а взаимное страхование косвенно одобрялось.

Из этого можно сделать вывод о том, что в 8-м веке н. э. существовало много групп лиц, которые добровольно становились членами обществ, основной целью которых было предоставление взаимного возмещения на случай убытков. Эти общества обладали самоуправлением и осуществляли свои внутренние дела по возможности при осведомленности властей, а законодательство запрещало все общества, где членство предполагало клятву. В частности, там есть следующий отрывок, датированный 779 годом н. э.: «Charlemagne: Capitulare Francicum — 16. De sacramentis per gildonia invicem coniurantibus, ut nemo facere praesumat. Alio vero modo de illorum elemosinis aut de incendia aut de naufragio, quamvis convenentias faciant, nema in hoc iurare praesumat» — «Касательно таинства клятв, которые гильдии используют для присягания между собой, то никто не должен делать этого. С другой стороны, хотя они заключают соглашение касательно своих пожертвований и касательно пожаров и кораблекрушений, не позволяйте никому присягать по данным вопросам»[140]. Причиной этого запрета было опасение, что такие общества, формировавшиеся путем тайного членства под присягой, могли получить политическое влияние, которое могло быть использовано в ущерб местным правителям. Исходя из многочисленных ссылок в Греческой Патрологии, датируемых с 794 по 898 годы н. э., становится ясным, что обычай формировать гильдии стал обычным делом, опять же в силу их востребованности.

Подобные гильдии просуществовали вплоть до 11-го века, когда в систему управления поселениями постепенно вносились изменения, поскольку гильдии к этому времени уже не представлялись столь необходимыми. Со временем жители многих деревень и городов Фландрии и Мемписка стали объединяться в коммуны, имевшие местные законы, которые, по крайней мере, изначально составлялись самими коммунами, хотя на это местные правители не давали разрешения. Позднее они перестали противиться формированию местных общин, которые были автономны экономически. В результате в течение 11-го века многие из этих деревенских общин, по бóльшей части в ответ на оказываемые услуги, получили хартии от правителей на применение местного обычного права (т. е. основанного на местных обычаях) и укрепили свой авторитет за счет получения права наказывать за проступки, а также за счет применения римского права. В некоторых таких хартиях опускался вопрос взаимного страхования, который являлся важной частью деятельности гильдий.

Среди этих гильдий была община «Amitié d’Aire» (Братство города Айр-сюр-ла-Лис), которое получило хартию от Роберта II и его жены Клеманс около 1100 года н. э. Эта хартия содержит параграф, касающийся компенсации члену коммуны или братства, у которого сгорел дом, либо выкупа сверх имущества того, кто попал в плен. Пострадавшему члену братства каждый из членов был обязан уплатить по одной серебряной монете[141].

Другую форму взаимного страхования предоставляла община, руководствовавшаяся «La Charte de la Confrérie de la Charité de Valenciennes» («Хартией Братства Милосердия города Валансьена), датированной 1070 годом, в которой предусматривалось, что, если товары одного из членов общины были захвачены не по его вине, все остальные были обязаны возместить пострадавшему стоимость утраченных товаров.

Одним из первых и наиболее известных таких актов была Хартия общины «Amitié d’Aire». Другие деревенские братства получили хартии примерно в это же время. Они содержали положения, аналогичные Хартии общины «Amitié d’Aire». Такими были хартии братств бельгийских городов Брюгге и Гента, чьи названия сохранились в виде «Minnemeersch» и «Minnewater» («Minne» является фламандским эквивалентом слова «Amitié»).

Эти братства или общины постепенно становились более сплоченными и независимыми в силу полученных ими хартий. В 13-м веке такие хартии стали известными как «keuren». Эти «keuren» состояли из законов конкретного города и выдавались или подтверждались городским судом. Они содержали основополагающие нормы публичного и уголовного права соответствующих городов. Такие документы, главным образом, представляли собой подтверждения старого обычного права, что демонстрируется постоянным использованием фраз «ce sont les usages» («таковы обычаи»), «l’usage est tel» («таков обычай»), «d’après l’usage» («согласно обычаю») и т. п. Эти хартии также использовались при гражданском управлении городами.

В хартиях, датированных первой половиной 13-го века можно найти следующий шаг в развитии страхования от огня во Фландрии. В хартии нидерландского города Veurnambacht записано: «In quacunque villa combustion facta fuerit occulte, tota villa statim solvate dampnum per illos quos eligent coratores…», т. е. лицу, у которого сгорел дом, должна быть незамедлительно выплачена компенсация от всей деревни, а также со стороны служащих, избранных деревней в качестве «ceurherrs» (или «coratores» = попечители)[142]. Аналогичная оговорка имеется в хартиях французских городов Берга (Bergues), Бурбýр (Bourbourg) и Верне (Furnes), которые датируются 1240 годом.

В случае ранних хартий, таких как «Amitié d’Aire», нет ссылок на пожар. В более поздних хартиях некоторые характеристики изменились, и теперь компенсация причиталась, только если причина пожара была неизвестной. При этом выплата производилась уполномоченными попечителями общины, оценивавшими ущерб и определявшими долю, которую должен был оплатить каждый член общины. Очень хороший пример процедуры этих деревенских общин по страхованию от убытка в результате пожара можно найти в «Хрониках Аббатства Св. Николая в Верне» («Chronicles of the Abbey of St. Nicolas of Furnes»), состоящих из (а) хартии, датированной 1241 годом, которая предоставляла аббатству право, при согласии эшевенов (заместителей бургомистра) и попечителей Верне, иметь такую же защиту от пожара, как и у жителей Верне, при условии, что аббатство будет участвовать пропорционально в убытках других лиц, вызванных пожарами, и (б) письма от эшевенов и попечителей Верне, датированного 1241 годом, в котором утверждается, что аббатство, получив одобрение графа и графини, допускается к взаимному страхованию от огня жителей региона при условии, что аббатство должно компенсировать пропорционально убытки, которые могут понести местные жители в результате пожара неизвестного происхождения. Аналогичное разрешение было предоставлено графом Гвѝдо (Guido) в 1269 году в хартии, озаглавленной «Summa et confirmation Guidonis comitis de bonis et libertatibus monasterii nostril» — «Главная суть и утверждение Гвидона касательно имущественных и судебных прав нашего монастыря». Из сказанного ясно, что в 1241 году в аббатстве Св. Николая в Верне существовала хорошо организованная система взаимного страхования от огня, а также то, что она находилась под контролем муниципалитета и эшевенов и попечителей города Верне. Похоже, что такая система страхования существовала довольно длительное время.

Хартиями также предусматривалось взаимное страхование скота. Секция 24 хартии от 5 марта 1266 года, выданной деревням Норд (Nord) и Зуд шуте (Zud Schoöte) их правительницей, аббатиссой города Мессина (Messines), находившегося в Западной Фландрии. В ней указано на старофранцузском: «Ki autrui beste afole par malisse kon claime hamelinghe, il est a soisante sols et si rent le beste», что означает, что лицо, которое злонамеренно повредит или убьет скотину другого лица, и, тем самым, позволит пострадавшему лицу подать иск в виде «Hamelinghe», будет оштрафовано на шестьдесят солей дополнительно к стоимости утраченного животного. Термин «Hamelinghe» применялся к компенсации потери скота со стороны жителей деревни по аналогии потери жилища в результате пожара[143].

Существует несколько других ссылок по вопросу страхования скота, среди которых можно выделить:

(1) Ордонанс Маргариты, графини Фландрии, датированный 1265 годом. В нем сделана прямая ссылка на обычай Hamelinghe и требуется, чтобы эшевены Мессина сами урегулировали все претензии, о которых речь идет в ордонансе (par la présente ordonnance). Но в каждом сложном случае вопрос должен был направляться в Верне для последующего урегулирования. Расходы на проездку в Верне возлагались на ответчика. В данном ордонансе можно заметить, что обычай «Hamelinghe» в аббатстве Св. Николая в Верне был хорошо известен, а аббатство считалось как бы апелляционным судом в таких вопросах.

(2) В книгах аббатства Св. Николая в Верне за 1292 год сохранилось письмо, в котором поясняется обычай «Hamelinghe». Согласно этому обычаю на территории Верне с каждого жителя взимался налог, из которого компенсировались потери скота. Похоже, что этот обычай существовал многие годы, что подтверждается тщательными записями в книгах аббатства.

Как можно отметить, в хартиях отсутствуют ссылки на взаимное страхование на случай кораблекрушения, хотя подобное страхование осуществлялось в гильдиях. Вероятно, это можно объяснить тем фактом, что все упомянутые общины располагались на суше, и соответственно, у них не было потребности страховать своих членов от кораблекрушений, а также сложностью взаимного страхования кораблей и фрахта с разными стоимостями, поскольку ясно, что взнос в один серебряник не мог компенсировать убыток крупного торговца. Как бы то ни было, морское страхование осуществлялось торговцами, которые в большинстве случаев сами принимали на себя риски друг друга. Другая форма страхования, а именно, наземные перевозки товаров и страхование на период их хранения на ярмарках, обеспечивалось местными правителями.

Возвращаясь к хартиям 13-го века и прослеживая их дальнейшее развитие, можно обнаружить, что в середине этого века многие небольшие общины стали объединяться в более крупные формирования. Наиболее известным случаем последствия такого слияния является «Statut du Mont d’Hazebrouck», датированный 1340 годом. В его положениях имеется ссылка на выплату возмещения на случай ущерба в результате пожара при условии, что пожар возник из-за внешнего источника воздействия, и что требование о компенсации было сделано в соответствии с законодательством страны[144]. Здесь следует отметить не только значительную распространенность страхования от огня, но и изменение условия, касающегося источника происхождения пожара. В документах ранних братств не было ссылок на причину возникновения пожара, затем в хартиях стала отражаться важность того, что причина пожара не известна, в то время как в рассматриваемом статуте четко указано на то, что пожар должен был возникнуть вне самого дома. Такие статуты и хартии сохраняли свое действие во многих странах Европы.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что варианты взаимного страхования от убытков в результате пожара, кораблекрушения, повреждения скота, захвата товаров и пленения сформировались в самый ранний период во Фландрии, и что они оставались неизменными вплоть до позднего Средневековья.

Коммерческое страхование в 13-м веке. Как отмечалось выше, самая ранняя ссылка на какую-либо форму коммерческого страхования от убытка, практиковавшегося в Бельгии, которую можно найти в архивах аббатств Фландрии, содержится в регистрах аббатства города Мессина и состоит из писем эшевенов Брюгге и Ипра со ссылкой на «tonlieu» (вид городской пошлины или налога), который должны были уплатить торговцы, посещавшие ярмарку в Мессине. В этом документе, датированном 1227 годом, утверждается, что все торговцы должны были платить налог в 4 денье, называвшийся «dorpinghe» или «pertusage», кроме торговцев из Брюгге и Ипра, которые платили только 2 денье. Дословно: «Pendant toute la durée de la foire et jusqu’à la fête de Toussaint, les marchands, en général, ne payeront qu’un droit de quatre deniers, droit<qu’on appele dorpinghe или perlusage (droit d’étal), excepté les marchands de Bruges, d’Ypres…» — «На время ярмарки и до праздника Туссен, купцы, как правило, будут платить только четыре денье, право называется dorpinghe или perlusage (право на прилавок), кроме торговцев из Брюгге и Ипра»[145]. В ответ на этот налог торговцам не только разрешалось привозить свои товары на ярмарку и торговать ими, но также четко оговаривалось, что аббатисса обязывалась предоставить им защиту на период проведения ярмарки и удовлетворять их возможные претензии, т. е. фактически речь шла о страховании в ответ на определенные платежи или взносы.

В письме герцога Валеране (или Вальрама) IV (Duke Waleram) из Лимбурга (Limbourg), датированном 12 января 1248 года, со ссылкой на торговцев, путешествовавших между реками Маас (Meuse) и Рейн и, тем самым, пересекавшим его территорию владения, указывается, что они должны платить определенную цену за пересечение его территории, и что в ответ он компенсирует любой убыток, который может возникнуть либо в отношении товара, либо его владельцев в границах его владений[146].

Аналогичное обязательство хартией от 1 декабря 1298 года было возложено на аббатису Изабеллу (Isabella), называемую Леди Вастина (Lady de la Wastine) и ее сына Джона, правителя Гистеля (Lord of Ghistelles) в Брюгге. В этой хартии предусматривалось право городских властей взимать пошлину в 2 соли за каждую бочку рейнского вина (tonnel de vins rygnois), и в ответ город «tuitierent … à tous jours plainement chascun en droit de lui» — «наделили навсегда и полностью его правом»[147].

Из рассмотренных трех разных методов, которые предусматривали возмещение на случай различных рисков убытков, ясно, что жители Бельгии и, соответственно, торговцы Брюгге, должно быть, имели достаточно практических знаний преимуществ и недостатков страхования. Вполне вероятно, что подобная практика страхования товаров существовала в Брюгге уже в течение 12-го века.

Морское страхование. В «Ouden Wittenbouc» («Древние книги Виттенбука») есть упоминание о коллегии эшевенов города Брюгге и свидетельство от 12 апреля 1377 года об операции, основанной на морском страховании. Это касается решения эшевенов в отношении иска страхователя о компенсации стоимости нескольких застрахованных упаковок шелка и шерсти, которые были утрачены. Решением коллегии страховщик обязывался возместить страхователю утрату товаров, указанных в претензии. Данное решение показывает, что практика страхования понималась всеми сторонами. Из этой записи видно, что в 1377 году в городе Брюгге практика страхования морских рисков существовала уже достаточно давно. Это было похоже на современное страхование, т. е. договор страхования предусматривал защиту страхователя на случай утраты определенных товаров, и он не относился к взаимному страхованию, поскольку в противном случае ответчиком была бы община, а не конкретное лицо. Такое страхование действовало на протяжении значительного периода времени, поскольку первая страховая компания была основана в Брюгге в 1310 году. В «Хрониках Фландрии» («Chronyke van Vlaenderen»), опубликованных в 1735 году, есть такое утверждение: «По просьбе жителей Брюгге в 1310 году он (граф Фландрии Роберт III де Бетюн-Count Robert de Bethune)

Роберт III (настенный портрет в часовне города Куртре).

разрешил основание в этом городе Страховой палаты, где торговцы могли застраховать свои товары от рисков, морских либо иных, за пять динариев, как это имеет место и сегодня. Он также принял различные законы и положения, которые должны были соблюдать и страховщики (т. е. компании), и торговцы (т. е. страхователи).

Достоверность указанных документов была детально исследована французским юристом Ж. — М. Пардессю в своей работе «Коллекция морских законов до 18-го века», который в Томе 1 констатирует, что он ставит под сомнение надежность данного источника и приводит следующие аргументы. Во-первых, поскольку «Хроники» не были написаны автором, который был бы современником тех событий, их нельзя рассматривать как неоспоримые, т. к. нет иных убедительных свидетельств излагаемых фактов. Во-вторых, если Страховая палата была основана в Брюгге в 1310 году, невероятно, что она могла бы игнорироваться людьми, которые в 14-м веке и впоследствии занимались торговлей. И в-третьих, если практика страхования была настолько хорошо известна и имела такое значение, что это требовало принятия отдельного законодательства, тогда должны были быть найдены хотя бы какие-то намеки на него в сборниках законов, касающихся морских обычаев в странах Бельгии и Нидерландов. Однако в Томе 4 Ж. — М. Пардессю допускает, что могли существовать определенные традиции страхования. Далее, после ссылки на страхование в 14-м веке Пардессю считает вполне естественным, что практика страхования могла быть еще древнее: «car ces documents supposent un état des choses connu et existant» (так как эти документы предполагают известное и существующее положение вещей).

Тем не менее, это не должно влиять на общий вывод о том, что коммерческое страхование было известно в Европе уже в позднем Средневековье. Как мы уже отмечали, практика взаимного страхования от огня и внесения взносов в фонд страхования скота имела место в 13-м веке, следовательно, страхование не являлось чем-то новым в 14-м веке. Имеются прямые ссылки на учреждение Страховой палаты в «Jaer-Boecken van Brugge»[148] и «Brugschen Koophandel»[149]. Вполне возможно, что все эти источники получили информацию независимо от прямых свидетельств, которые либо были утрачены, либо уничтожены.

Есть также записи о договорах страхования, которые заключались в течение 14-го и 15-го веков. Тот простой факт, что такие, несомненно аутентичные, страховые процедуры фиксировались, более, чем очевидно показывает, что практика страхования была хорошо известна.

Следует отметить, что вопрос страхования в Брюгге не рассматривался в непосредственной привязке к морским путешествиям. Опять же, возможно, что Страховая палата находилась в положении, аналогичном торговой организации с ее собственным уставом, который был обязательным для самой компании и ее клиентов, но не для посторонних лиц, и, соответственно, эта палата не представляла для них нечто очень важное, что требовало бы составления сборников права. Этому существует также серьезное подтверждение в письме короля Португалии, датированном 1435 годом, об управлении фондом по возмещению торговцам налогов и пошлин на товары, которые они хотели экспортировать во Францию и Англию. В данном письме он ссылается на существование фонда во времена «королей, наших предшественников». Если подразумевались два короля, то речь идет о 1383 годе, а если пять — то письмо относит нас к 1325 году.

Суммируя сказанное, мы находим, что отсутствуют свидетельства того, что Страховая палата не была основана в Брюгге в 1310 году, кроме как мнения Ж. — М. Пардессю о слабости существующих доказательств. Далее вполне разумно предположить, что реальное взаимное страхование от огня и утраты скота существовало в Бельгии на протяжении многих лет. Кроме того, постоянно практиковалось страхование товаров, перевозимых по суше и по морю, в течение 14-го века и позднее торговцами Брюгге, Пизы, Милана, Флоренции и Лондона. Отсюда вполне можно рассматривать город Брюгге в качестве пионера, учредившего согласно хартии и в соответствии с его собственными законами Страховую палату, т. е. корпорацию с целью страхования товаров от рисков во время наземных и морских перевозок.

Развитие практики коммерческого страхования в течение 14-го и 15-го веков подтверждается документами публичного характера. Бóльшая часть дел, на которые имеются ссылки, касаются договоров морского страхования. Однако это не говорит о том, что осуществлялось только морское страхование и не существовали другие виды страхования. Причиной того, что сохранились записи только данного класса договоров, возможно, является то, что город Брюгге делал основной акцент на морской торговле и стремился любым способом расширить эту отрасль. Соответственно, сделки такого рода имели большую огласку и значимость и тщательно фиксировались с тем, чтобы они могли стать прецедентами и примерами для будущих торговых и страховых операций. Поэтому, если мы хотим получить общую информацию о развитии страхования в Бельгии, следует обращаться к записям по морскому страхованию.

В 15-м веке обычай морского страхования стал настолько распространенным, что породил непрекращающиеся судебные тяжбы, записи о которых сохранились и показывают, что практика страхования достигла развития, почти аналогичного современному страхованию. Договор страхования, который заключался для гарантии возмещения реальных убытков и представлял собой то, что тогда называлось «de asseurance ghevallen» («страхование от несчастных случаев») или «l’assurance commise» («страхование торговых служащих»), т. е. для покрытия товаров, был включен в документ, известный в 14-м веке как «charter van zecggerscepe» («разрешение на морское страхование») и позднее как «policie d’assurance» («страховой полис»), который мог быть составлен в любой форме, удобной для обычного договора. Он мог заключаться в форме простой «cédule» или долговой расписки, т. е. между заинтересованными сторонами, скреплявшими свои отношения частными печатями либо подписью нотариуса или брокера (т. е. попечителя). Однако, похоже, что все договоры страхования составлялись с той целью, чтобы претензия урегулировалась незамедлительно при получении доказательств убытка. В этом случае страховщик требовал письменную форму претензии — «begheerde thebbene den heesch jn ghescrifte», а страхователь отвечал, что вопрос страхования является «sommaire» (досл. «быстрым», т. е. без проволочек), и что платеж должен осуществляться согласно обычаю без каких-либо письменных документов. При этом контрпретензия на скидку или уступку могла заявляться только после оплаты самой претензии. У ответчика имелось право предоставить новые свидетельства в течение шести недель.

Риски, от которых можно было застраховаться, были очень похожи на современное покрытие и включали в себя захват со стороны противника или пиратов, кораблекрушения, как в результате шторма, так и вследствие посадки судна на мель, невозможности дальнейшего плавания в силу погодных условий, немореходности корабля (если об этом не знал грузовладелец на момент заключения страхования). Однако эти полисы не покрывали «fraude de ribaudise» (мошенничество), совершенное капитаном судна, хотя полисодержатель и не имел контроль над действиями последнего. Далее, полисы считались недействительными, если страховщик смог доказать, что страхователь намеренно разместил свой товар на корабле, который был немореходным, либо заключил договор путем обмана. Обычай распределения убытков, возникших в результате выброса части груза за борт или повреждения части груза в целях безопасности судна, известный как «Общая авария», как отмечено в деле от 15 июля 1441 года, использовался на протяжении многих лет.

Если полисодержатель имел право по тому или иному страховому случаю получить компенсацию в размере общей страховой суммы, он после получения такого возмещения был обязан передать свои права на товары страховщику. По современному толкованию речь шла об абандоне.

В сам полис включалась шедула или спецификация, в которой указывались характеристики товара, название страхователя, и эта шедула после подписания страхового полиса являлась существенным свидетельством того, что товар застрахован. Страхование касалось не только товаров, но и самих кораблей.

Как правило, страховые полисы гарантировались торговцами. Если страховщиками выступали несколько торговцев, то они несли ответственность за утраченный товар в рамках своих долей участия.

В то время (1450 год н. э.) было уже известно и перестрахование, но оно обычно заключалось в форме, согласно которой перестраховщики выступали гарантами или поручителями оплаты страхового возмещения со стороны торговцев, являвшихся страховщиками товаров первой руки.

В записях испанского консульства в Брюгге есть решение, датированное 7 октября 1447 года, касающееся арбитражного дела, в котором констатируется, что определенный товар, который являлся залогом, должен был быть застрахован за счет одной из сторон. Поскольку этот товар должен был оставаться в Брюгге, понятно, что речь могла идти не о страховании чисто морских рисков, а, вероятно, о страховании от огня или кражи. Имеется в виду сделка между «Pierre de Sorye» и «Gonsalve de la Groigne» в отношении «Jehan Sanses de la Groigne», в которой есть такая фраза: «que les marchandises données en gage seront assures aux dépens dudit Sanche» — «что страхование данных товаров, являющихся предметом залога, производится за счет вышеуказанного господина Sanche»[150].

Страхование жизни. Страхование жизни осуществлялось прежде всего в Амстердаме, а также в ряде других городов в Бельгии. То, что жители Антверпена на протяжении длительного периода времени заключали такие договоры, ясно из ссылок на страхование жизни, содержавшихся в записях этого города. В тех из них, известных как «In Antiqius»[151], утверждается, что было традицией с древних времен заключать договоры страхования кораблей и товаров, которые перевозились по суше и морем, и также жизни граждан, и то, что такое страхование было разрешено.

Эти записи были составлены во второй половине 16-го века и показывают, что заключение таких договоров было обычной практикой с начала века, если не ранее.

В 1571 году был принят ордонанс, который касался страхования, и, разрешая страхование товаров, он, тем не менее, запрещал страхование жизни, как указано в Титуле LIV, известном как «Impressœ of Antwerp», датированном 1581 годом. Не ясно, происходил ли запрет на страхование жизни из Бельгии либо это предусматривалось нидерландским ордонансом Филипа Второго, который был издан годом ранее, т. е. в 1570 году. Очевидно то, что в Нидерландах практика сохранилась, о чем свидетельствуют ордонансы Амстердама и Роттердама.

В этой связи можно отметить, что, похоже, во всех католических странах в последней четверти 16-го века существовало движение, направленное против страхования жизни. Кроме ограничительного законодательства в Нидерландах и Бельгии был абсолютный запрет на данный вид деятельности в уже упоминавшемся «Le Guidon», который, как утверждает Ж. — М. Пардессю, вероятно, был опубликован примерно в 1570-х годах[152].

Также существовало ограничение права страхования жизни известных людей, кто не получил разрешение сената, предусмотренного Гражданским статутом (Civil Statute) 1588 года: «Sine licentia — Senatus non possint fiery securitates … super vita Pontificis, neque super vita … aliorum dominorum, aut personarum ecclesiasticarum…» — «Без лицензии — Сенат не сможет гарантировать страхование — жизни Папы, или жизни … других господ или церковных служащих …»[153].

Поскольку до этого не было ограничений на данный вид страхования, невозможно предположить, что синхронное движение против страхования жизни во всех этих странах возникло независимо. Наиболее вероятно, что Римская церковь вынудила те правительства, которые находились под ее контролем, запретить страхование жизни. Как бы то ни было, существует четкое доказательство того, что около 1570 года в законодательном плане произошло кардинальное изменение в вопросе страхования жизни.

В тех же «Impressœ of Antwerp» в секции 3 утверждается, что в Ордонансе Карла V, датированном 4 декабря 1544 года, запрещалось заключать weddinghen («азартные страхования») в отношении маленьких детей: «Gelijck dat oock volghende der ordinantien vande Keyserlijcke Majesteyt Caroli quinti vanden Decembris des jaers MDXLIIII weddingen op knechtkens oft meyskens sijn verboden». — «Аналогично, что также в соответствии с указом Его Величества Короля от 4 декабря 1544 года ставки на страхование слуг и малолетних запрещены»[154].

Страховые брокеры. Колыбелью брокерской деятельности считается Италия, и вполне примечательно, что данная услуга пользовалась спросом в ее торговых центрах, таких как уже упоминавшиеся Генуя, Пиза и Венеция, в конце 12 века и в 13 веке. Затем брокерство стало практиковаться и в испанской Барселоне. Своему возникновению брокерство обязано желанию торговцев иметь договоры и сделки, удостоверенные беспристрастной третьей стороной. Брокеры в Италии считались полуофициальными должностными лицами и, похоже, что их название «sensalis» («посредники») происходило от латинского слова «censualis» (досл. «относящийся к оценке имущества, касающийся наложения податей»), которое применялось к лицам, которые отвечали за составление и хранение документов и договоров. Даже если ответственность брокера, выступающего свидетелем сделки, приобретала все бóльшую значимость, существенной считалась именно экономическая необходимость иметь доступные посреднические услуги. Изначально брокеры привлекались из-за наличия у них сети посредников, нежели за их знание товаров или производства. Лишь позднее брокеры стали специализироваться на определенных продуктах или услугах, среди которых страхование было одной из многих опций.