Читать книгу Розы злы - Александр Авгур - Страница 7

Менты меня уже задрали со своими визитами, даже не знаю, как от них избавится, тем более сейчас, когда все пошло под откос. В натуре задрали, уже почти две недели мурыжат. Особенно следак по делу об убийстве моего двоюродного брата – Максима Иларионова. Он натуральный жук и фамилия его Жук, в натуре, Жук Виталий Степанович. Я думал это у него кликуха такая, а это фамилия. Жук, епта, Жук. Кому расскажи, не поверят, оборжутся. Есть у меня знакомый Носорогов, есть знакомый Икоткин, но чтобы Жук, так это в первый раз. И этот Жук весь испсиховался. Долбанные сектанты порешили троих, а Жук поймать никого не может. Я не могу. Одним словом – Жук, епта. Он настолько тупой, этот Жук, что он убийцей считал Волчкова, этого ссыкуна и соплежуя, заставил его в Розинске остаться, а его падикась в Москве его друзья соплежуи ждут, хах. Типа Волчкова кто-то там где-то видел. Ну, тупой же этот Жук. Хрен от пальца отличить не может. Вроде мент, вроде убийц с первого взгляда от трухла отличать должен, а он в глаза долбится. Хах. Хорошо хоть не в очко.

А потом, когда Юрка ВДВшника кончили, этот Жук начал бегать за сестрой Юрца – Людонькой, она ж забитая серая мышь, мол, говорит – «может она соучастница преступления», мне это тетя Люба сказала по секрету всему свету. Ну, тупой же этот Жук. Кто его вообще в полицию взял работать?

А потом, когда третьего ломанули, Жук даже по телевизору, в местных новостях выступил, мол, первые два убийства, наверно, сектанты совершили, а третье подражатели. Жук уже сам не знает, кого искать и от этого бесится постоянно. Ну, тупой. У него, похоже, бабы давно не было, расслабиться не может, вот и всякая ересь мерещится. А еще фамилия – Жук, мля. С такой фамилией не жизнь, а издевательство одно. Хах.

Да и у меня дела не очень идут. Не фартит, епта. А еще меня Маринка бросила. Лярва тупая. Ну, епта, я даже чуть не расплакался. Кому я вру? Расплакался конечно. Я, вот если по чесноку, не соплежуй как Волчков, но сердце пацана задрожало. Вот прям в груди забилось, епта, сердце пацана это… ух, мать твою, сила! Брат за брата за основу взято! Пацан пацана видит из далека! Или это не про пацанов, не помню, епта.

Она, ну Маринка, епта, сказала мне… Вот черт. Стыдоба же. Она сказала, что у меня член маленький и удовольствие я ей не доставляю. Ивлеева тут нашлась. Говорит, мол, что у ее бывших, у всех, пипирки были больше. У Федьки «Кирпича» больше, у Сереги «Пончика» больше, у моего брата Макса, пусть земля ему будет пухом, больше, у этого, как его Коровкина так вообще балда покалено. Да всех уж, кого она нахваливала и не упомню. Короче, у все больше, а у меня меньше, епта. Ну, лярва. Да как она могла меня – нормального пацана с понятиями, да с грязью смешать. Вот сука!

Я ей вчера звонил, ну Маринке, епта, кому же еще, и говорю типа – давай начнем все сначала, а она, сука, в отказуху пошла. Говорит, мол, пошел ты в сраку, у тебя и писюн маленький и бабок нет. Лярва. А я без Маринки никак, я без нее помру, я же сдохну, она же знает, я же руки наложу на себя. Ух, епта, лярва тупая. Как же так? Я же со всей душой пацанской, а она…

А маманя меня вообще предала, выгнала из дома. Говорит мне – «Жека, балбес. Тебе уже двадцать семь, а ты уже конченный. Ты алкаш, епта. Ты чертов алкаш. И тебя уже не вылечить». Не вылечить? Да она и не пробовала ни хрена! Воспитывала как собаку – без любви, без ласки. Да и батя мой алкашарой был. Эх.

Денег маманя мне не дает и говорит – не даст больше никогда. Ох, маманя – маманя. Говорит, мол, не приходи больше домой, живи с дядь Сашей, ухаживай, мол, за ним. Может, хоть поймешь что-нибудь. А что мне надо понять, епта? Что – мне – надо – понять? Что? Я не виноват, что скатился. Я не виноват, что бухаю. Я не виноват, что у меня нет денег. Типа иди, работай и не пей. А нахрена я буду работать, откладывать каждую долбанную копеечку, отказывать себе во всем, и жить, как и сейчас – как бомжара. Я и так уже конченный, ничего для этого не делая. Мне просто не повезло. Как говорится – я родился не в то время и не в том месте! Вокруг много моих ровесников и тех, кто младше и им, их предки бабки постоянно подвозят. На – говорят они, вот тебе сыночек хату трех комнатную в центре, на тебе бабосики, жри икру, епта, ни в чем себе не отказывай. Приходят эти родаки и подтирают задницу и вытирают слюни своим детям – соплежуям. А моя маманя меня просто выкинула из дома, не дает ни копейки. Ништяк, да? Нет. Она меня просто не любит, да и не любила никогда. Пару раз мне говорила о том, что жалеет что вовремя не сделала аборт. Она сама меня так воспитала, это она виновата почти во всем! Не-на-ви-жу! Эх, маманя, вот подохну, поплачешь ты, епта, порыдаешь, орать дуром будешь над моим гробом! Вот тогда то ты поймешь, что сына золотого потеряла! Но поздно будет слезами умываться, епта! А ты умоешься. А соседи тебя изведут за то, что ты меня довела до такого.

А дяде Саше все, кранты. Сдох он, короче. Копыта позавчера ночью откинул. Вот теперь лежит, воняет, гниет у себя на диване, старый козел. Но про это я никому не сказал. Я пацан не прихотливый, нужно было перетерпеть малясь, всего один денек до пенсии остался, а он скопытился. Да пофиг конечно, мне и так его пенсию отдали на руки, как и всегда отдавали Максону и подписался я за старого мертвого пердуна нормально. Так что все было на мази. Тетка – почтальонка в квартиру не заходила, в подъезде бабки отдала, думаю, брезгует, мне же лучше.

Ну, я вчера и гульнул в последний раз на все бабки, купил коньячилы дорогого, пару банок икры красной, чтобы ложкой ее есть, как в детстве мечтал и колбасы хорошей, не той дешманской, которая на вкус как бумага, а хорошей. Сигарет прикупил ядреных пачку и три красных розы. Ну и все, пенсия у дядь Саши минималка, так что больно не разгуляешься. Как Макс на нее жил даже и не знаю, у него то запросы, по сравнению с моими, просто заоблачные. Любил этот бродяга шикануть мальца.

Но вот если честно дядь Сашу мне малясь все же жаль, как никак родственник. Ну и стыдно немного то, что я его пенсию в одно рыло скрысил. Хотя с другой стороны – ему сейчас нет до бабок никакого интереса. Душа его наверно уже улетела к чертям собачим.

В квартире немного воняет трупаком, ну что поделать? Скоро и я собираюсь того самого, отойти, как говорится в мир иной. Вонять с дядь Сашей будем вместе, дуэтом, ведь хрен знает, когда нас найдут. Маманя на меня злится, дня три – четыре точно не кинется, если конечно дядь Сашу не захочет проведать. Да и гостей у дяди Саши не бывает. Никто не придет, да и плевать.

Веревку я привязал к люстре, а сам встал под ней на табуретку и засунул голову в петлю. Вот стою сейчас – одинокий, всеми брошенный, бедный пацан. Нормальный пацан, ровный, но никому не нужный. Вот, епта, как в жизни бывает. Стою я и смотрю в окно. А за окном лужи подмерзли от легких морозов. Октябрь же наступил как-никак три дня назад, епта. Вот не люблю я холод, лето было бы, можт и не повесился. Кто знает.