Читать книгу Розы злы. Трилогия - Александр Авгур - Страница 9

Я всегда очень любил своего батю. Наверно слишком сильно чтобы иногда не замечать его странности. И последнее время он совсем слетел с катушек и все испортил. А может быть просто, мои глаза открылись, и я перестал верить ему. Верить постоянной лжи которая была слишком явной. Он предлагал мне убить то одного, то другого человека. Говорил что вот этот вот пятнадцатый любовник мамки, а вот этот может угрожать нашей семье, а вот этот плохой, а вон тот еще хуже, а вон тот самый-самый отвратительный человек на планете Земля. Наверно он сам уже запутался в своих бреднях и начал в них верить. Я подумал, что батя просто хотел кого-то убить, а кого ему было не важно. Ему понравилось делать то, что он хочет и самое главное безнаказанно. Нас не поймали, и батя сказал, что и не поймают, ведь он суперпрофессионал. Ну да, я уже чувствую, как лапша свисает с моих ушей. Матери, конечно, я ничего не рассказал, не потому что она женщина и не поняла бы нас, а потому, что она как раз таки поняла бы все и рассказала мне о том, что с батей что-то не так. Я бы тогда знал. Я бы был подготовлен к этому. Каким же я был дурачком. Мне же мама всегда говорила:

– Артем, не веди себя как последний придурок! Тебе уже шестнадцать лет, будь мужчиной, подтяни учебу. Перестань ругаться с учителями, не дерись с одноклассниками. Найди себе девочку, в конце-то концов. Читай книги, это правда интересно. Смотри хорошее кино, а ни эти безвкусные и плохо снятые отечественные сериалы про ментов. Слушай музыку. Разную музыку. Ведь нет такого понятия как плохая или хорошая музыка. Есть музыкальный вкус и это нормально, что у всех он разный. Дружи с людьми, с разными, интересными и не очень. Ходи в кружки и студи. Займись спортом наконец-то, направь свою дурь в правильное русло. Живи полной жизнью прямо сейчас. Сынок, Артем, все в твоих руках!

Эх, мама. Как же ты была права. Прости.

Однажды вечером, пока батя был на работе, мама снова начала меня «пилить» по поводу учебы, а я сорвался и стал обзывать ее очень плохими словами. Крыл матом, на чем свет стоит. Сейчас мне очень стыдно за это, но тогда я будто стал батей и винил маму во всех грехах. Потом сказал что она «обычная, глупая баба, которой не понять настоящих мужиков». Сказал, что батя все делает, чтобы сохранить и спасти семью от плохих людей, а она все только портит и разрушает. Я слишком много плохого ей наговорил.

– От каких «плохих людей»? – удивленно спросила мама.

По ее глазам я понял, что она ничего не знает о батиных историях. Но верить в это мне не хотелось. Я был еще слишком глуп и слеп.

– Как от каких? – спросил я. – Ты же знаешь. Ты же все знаешь. О том, что батя настоящий герой, он воевал во Вьетнаме. Его командира звали Джон Рэмбо, про него даже фильм сняли. Потом батя был секретным агентом специального отдела ФСБ. И теперь батю и всю нашу семью ищет мафия, чтобы убить. А ты своими глупыми поступками выдаешь наше место нахождение! Не коси под дуру! Хотя ты и есть тупая дура!

Я помню, как мама рассмеялась, хотя должна была разозлиться на меня. Она смеялась так звонко, как девчонки из нашего класса. Она даже стала немного красивее и моложе. И моя злость куда-то пропала.

– Сынок, твой отец наговорил тебе какой-то ерунды, – сказала мама сквозь смех. – Был бы ты умней – не поверил бы.

– Ты о чем? – спросил я. – Что ты несешь? Да как ты смеешь говорить плохо о бате? Долбанная дура!

– Твой отец патологический балабол и врун, – сказала мама, и улыбка пропала с ее лица, так же внезапно, как и появилась, уступив место серьезности. – Он врал все и всем, всю свою жизнь. Будь проклят тот день, когда я его встретила.

Я молчал и думал о том, что же значит слово «патологический».

– Твой отец, – продолжила она, – врал, когда мы только начали встречаться, только я тогда об этом не догадывалась. Любовь слепа. Он занимал у меня деньги под разными предлогами, а потом просто не отдавал. Обещал «златые горы и реки полные вина»… Но ничего не было. Он врал изо дня в день, из года в год. А я влюбилась в него как дуреха. Правильно ты сынок назвал меня «дурой», ох и правильно.

Он тоже говорил, что без ума от меня, и я верила его словам, которые словно мед заливали мои уши. Дура? Ты прав сынок, я – тупая дура.

Потом я забеременела тобой. Мы с твоим батей сыграли не плохую свадьбу за деньги моих родителей. Твой отец нигде не работал. Из дома начали пропадать деньги и ценные вещи. Потом он признался, что набрал долгов, неизвестно на что все спустил, и мы остались у разбитого корыта. Подружки меня предупреждали, что твой отец мне изменяет с какими-то шмарами, но я не верила. Ты же сам знаешь, что он может быть очень убедительным. Жизнь была не сахар, и я собиралась подать на развод, но твой отец пообещал исправиться, начать новую жизнь, сделать все, чтобы я его полюбила заново и я снова ему поверила. Дура дважды. Мои родители сказали, что если я уеду, они больше не будут со мной общаться, и я пошла на эту жертву ради твоего отца. Ради не сбыточной, иллюзорной мечты. Ради химеры. Мы продали квартиру, раздали его долги и переехали на край света, к твоей бабушке в Розинск. Бабушка давно умерла, а мы продолжаем здесь жить или, проще говоря, существовать, терпя выходки твоего отца. И если твой батя от кого-то прячется, то только от самого себя. Хотя нет, еще и от вечных долгов. И, похоже, его самое гнусное воплощение вернулось.

– А как же Рэмбо? – заплакал я, чувствуя себя виноватым перед мамой.

– Рэмбо – это герой боевика из моего детства, – сказала мама. – Твой любимый батя вешает тебе на уши лапшу.

– Не верю, – говорил я сквозь слезы.

– Прости, милый. Но это правда, – сказала мама и обняла меня.

Вечером, когда батя вернулся с работы, мама устроила ему взбучку. Я в первый раз видел, как он плачет и просит прощение у мамы. Он обещал больше нам не врать, а я чувствовал себя маленьким дебилом, которого обманули и который был рад быть обманутым. Мама была права – я еще маленький, пора взрослеть и становится мужчиной. Пора умнеть. То есть, становится умнее. То есть постараться стать умнее. Как-то так.

В тот вечер батя со мной не разговаривал. И на следующее утро тоже. Да я и сам не хотел. Ему было чертовски стыдно, я заметил это, встречаясь с ним взглядом. Теперь я видел его настоящего, не крутого спецагента, а слабого, лживого труса. В тот момент я его ненавидел. Моя любовь к нему исчезла не оставляя и следа. Будто ее никогда и не было. Я раньше и подумать не мог, что такое случается.

Я слышал, что он с утра позвонил на работу и отпросился, претворяясь больным, он может, батя чертов лжец.

Когда я вернулся со школы, то никак не мог открыть ключами дверь, она была заперта изнутри. Я постучал. Дверь открыл веселый и немного пьяный батя.

– О, Артемка, заходи, – прошептал он весело. – Только тихо.

Я сразу понял, что творится что-то неладное и капли крови на лице отца были тому подтверждением.

– Батя, – прошептал я и, понимая, что случилось, но, не желая в это верить, спросил: – Что ты наделал?

– Я, это, – весело гоготнул отец. – Я нас спас.

– Что ты наделал? – сквозь слезы запричитал я и вошел в зал.

Всюду была кровь. Много крови и лепестки роз. Мне стало дурно. Закружилась голова.

В центре зала, с перерезанным горлом лежала мама. Ее глаза смотрели в мою сторону, но я знал, что она больше никогда меня не увидит, как и я ее. Она больше меня не поругает, не обнимет, не пошутит, не приготовит завтрак, не пойдет ко мне в школу на собрание. Это конец. Она мертва. Ее больше нет.

На стене, кровью, было написано без ошибок: – «Так будет с каждым грешником».

– Ну, как тебе? – спросил веселый батя. – Как думаешь, нам поверят, что это не мы? Думаю, поверят, я же этот профи…

– Зачем, батя? – заскулил я, упав на колени. – Зачем ты ее убил?

– Она стала опасна для нашей семьи, – ответил он. – Ты же знаешь. Нам нельзя попадаться, за нами охотятся плохие и опасные люди.

– Зачем!? – закричал я. – Все эти «плохие люди», это твое вранье, ты их выдумал! Ты лжец! Ты балабол! Ты трепло! Ты тварь!

– Нет, они настоящие, – сказал батя, посмотрел на меня бешеными глазами и, показывая пальцем на мертвую маму, закричал: – Это она врала! Артемка, ты же знаешь! Она спала почти со всеми мужиками в нашем городе, а перед теми с кем не спала, «виляла хвостом» подманивая, как последняя шкура. Из-за нее нас бы нашли! Нашли и убили! А теперь не найдут! Артем, ты же знаешь! Сынок! Я спас нас обоих!

Я лег на пол рядом с мамой и взял ее за руку. Мне было очень плохо. Я просто плакал и молчал.

– Сынок, – нервно позвал меня батя. – Ты же никому не скажешь, что это я сделал? Ты же всем скажешь, что мы ее так и нашли? Да? Правда, ведь? Молчание знак согласия. Я так и думал, что ты меня не подведешь. Не сдашь. Сынок давай я сейчас помоюсь и уйду в магазин. А ты позвонишь в полицию. Скажешь, что мамку мертвую нашел, а я уже попозже приду. Скажу – ой, ай, мою жену убили. Помогите люди добрые! Как думаешь, нормально будет? Ну, я еще подумаю, как лучше сказать. Глаза еще намочу, типа плачу.

– Бать, а в тюрьме книжки можно читать? – спросил я, с трудом вставая с пола.

– Можно, наверно, – не уверенно ответил он и, отвернувшись, начал раздеваться. – Но ты не бойся, в тюрьму мы не попадем. А книжки – это для сосунков.

– А я и не боюсь, – сказал я, поднимая с пола окровавленный нож. – Я уже ничего не боюсь.

– А что это ты вдруг книгами заинтересовался? – спокойно спросил батя занятый переодеванием.

– Хочу читать, хочу стать умным, – ответил я и ударил его со спины ножом в горло.

Когда все было законченно, я подтащил тело бати к телу матери.

Плакать я больше не мог, наверно кончились слезы.

– Вот и закончилось мое детство, мама, – сказал я вслух. – Пора становится взрослым, и брать ответственность за свои поступки.

Вначале я хотел позвонить в полицию и во всем признаться, но потом передумал и решил пойти туда сам. Мне больше не хотелось оставаться дома. Я переоделся, поцеловал маму и вышел из квартиры, зная, что туда я больше не вернусь.

Надеюсь в тюрьме можно читать книги.

По дороге в полицию я встретил бабушку, продававшую розы. Она была очень веселая, наверно дела шли хорошо, раз она продала при мне последние два букета. Интересно, мой батя у нее купил розы для мамы? Скорее всего у нее.

Когда я зашел в здание полиции, то сразу подошел к окошечку с надписью «Дежурный». За окошечком сидел толстенький, лысоватый мужичек в полицейской форме, прямо юмористический герой сериалов, и когда он что-то кому-то ответил по старому стационарному телефону, я ему сказал немного стесняясь:

– Здравствуйте. Я Артем. Я этот… Я убийца. Хочу сдаться.

Толстенький полицейский устало посмотрел на меня и ответил:

– Здравствуйте. Вы «Злая роза»?

– Какая «Злая роза»? – спросил я.

– Мальчик, ты наверно газет не читаешь, – так же устало сказал толстенький полицейский. – И телевизор не смотришь. Журналисты «Злой розой» называют маньяка убивающего людей и разбрасывающего вокруг жертвы лепестки роз.

– Не читаю, – виновато ответил я. – А вот телик смотрю. Иногда. Но я не знал, что его так зовут. Мне батя говорил, что это сектанты.

– Мальчик, не трать мое время, – начал злится толстенький полицейский. – Сразу говори, кого ты убил. Хомячка? Попугайчика? Лягушку?

– Нет, – сказал я. – Я убил одного мужика и сегодня, вот, батю зарезал.

– Слушай малец, – сильно разозлился толстенький полицейский, – иди-ка ты домой, иначе я сейчас позвоню твоим родителям, и они вставят тебе звездюлей по первое число. Не мешай работать. Мы тут взрослыми делами занимаемся.

– Я честно убийца, – сказал я. – Я именно тот «Злая роза» кого вы ищите.

– Малец, ты уже четвертый за сегодняшний день, кто себя «Злой розой» называет, мы уже от вас устали, если честно. Вам бы поприкалываться, а мы тут серьезной работой заняты. Эх, разбаловали молодежь. Пороть вас надо, засранцы.

– Уважаемый полицейский, – начал умолять я. – Я честно-честно «Злая роза». Арестуйте меня, пожалуйста. Я родного отца убил. Чем хотите поклянусь.

– Ну, все малец, сам напросился, – сказал толстый мужичек и вызвал по мобильнику какую-то Светлану Антиповну, старую тетку-полицейскую по делам несовершеннолетних.

Светлана Антиповна завела меня в отдельный кабинет и целый час мне втирала о том, что алкоголь и наркотики зло, а как только я заговаривал об убийствах, она называла меня «маленьким вруном». Потом она ушла, и ее сменил уставший следователь с красными глазами, его звали Жук Виталий Степанович.

– Значит ты «Злая роза»? – спросил Жук зевая.

– Ага, – так же зевая, ответил я, толи, утомившись от болтовни тетки-полицейской, толи, заразившись зевком.

– А сколько тебе лет? – спросил Жук и снова зевнул.

– Шестнадцать, – ответил я, с трудом сдерживая ответный зевок. – Совсем недавно исполнилось.

– Интересненько, – сказал Жук и спросил: – Значит, давай рассказывай, как убивал и кого. У тебя есть, допустим, пять минут, чтобы меня заинтересовать. А если через пять минут я тебе не поверю, то полетишь отсюда пинком под зад. Понял, малец? Время пошло. Начинай.

– Понял, – решительно ответил я и начал все подробно рассказывать, прямо с самого начала. С того времени как батя мне врал. Потом как я его любил. Как мы убили того мужика. Как он убил мою маму. Как его убил я. Я рассказал абсолютно все. Я рассказывал свою историю больше часа, так как через пять минут Жук меня не остановил.

Наверно он поверил и внимательно слушал все, что я говорил. Потом достал блокнот и начал записывать.

– Вы мне верите? – спросил я, после того как закончил свой рассказ.

– Верю, – спокойно ответил Жук. – Ты умеешь быть убедительным.