Читать книгу Шанс длиной в Жизнь. Идя к цели, выбери правильный маршрут - Александр Аврутин - Страница 3

В этот день Тони встал очень рано – ехать нужно в Манхэттен – и удивился своему спокойствию. Он хорошо помнил первый «успех» в конкурсе, но не волновался: «Будь что будет, – подумал он. – Если провалюсь, то, по крайней мере, никто не узнает».

Прослушивание начиналось в девять утра, но плотная толпа желающих задолго до назначенного времени заполонила улицу. Перед входом в здание здоровый – под два метра – парень регулировал порядок в очереди: когда очередной «прослушанный» выходил, он выжидал пару минут и затем неторопливо открывал дверь, пропуская внутрь следующего.

Погоде тоже «захотелось» проверить потенциальных участников на выносливость – после недели относительно тёплых пасмурных дней выглянувшее солнце принесло крепкий морозец.

Около полудня настала очередь Тони. Замёрзший, он вошёл в большую комнату: на расставленных как в кинотеатре стульях расположились притихшие конкурсанты; пожилая женщина с усталым лицом сидела перед дверью с табличкой: «Идёт прослушивание. Без вызова не входить». У Тони пронеслось в голове: «Вот она, „заветная“ дверь». Он поздоровался, получил короткий кивок в ответ и остановился, не знаю, что делать дальше.

– Подойдите сюда, – без эмоции проговорила женщина, – и скажите имя.

– Тони Димария.

Женщина занесла имя в свой список и выдала небольшой – в четверть стандартного размера – листочек липучей бумаги с номером. Тони, сняв куртку, прилепил его к рубашке и сел на единственно незанятый стул. Минут через сорок женщина назвала его имя. Тони нерешительно подошёл к двери и хотел уже открыть как услышал: «Оставь свои страхи здесь, будь уверен в себя, и ты всё сможешь». Тони резко остановился, чем удивил женщину, и оглянулся по сторонам. В голове мелькнуло: кто это сказал? «Очень странно, – подумал он. – Может почудилось, но я отчётливо слышал голос старика из парка».

В комнате за большим столом сидели двое: серьёзного вида полный мужчина, лет за пятьдесят, и, как контраст с ним, стройная и улыбчивая, лет двадцати пяти, девушка. Тони, заметив что-то общее в их лицах, решил – отец с дочерью. Рядом стояли телекамера и оператор за ней.

Мужчина устало обратился к Тони:

– Ваше имя?

– Тони Димариа – удивившись своему спокойствию, ответил он.

– Что будете показывать, Тони?

– Манипуляции с картами.

Тони сам удивился ответу. «А зачем тогда я готовил фокусы?» – успел подумать он, но повторил сказанное:

– Манипуляции с картами.

– Да, мы поняли. Манипуляции с картами. Хорошо. И не надо волноваться. Сцена ваша.

Мужчина назвал сценой небольшое пространство между столом и стеной комнаты. «Он прав, – подумал Тони. – Для меня это сцена. И может быть самая главная».

Тони развернул принесённый с собой небольшой складной столик и положил на него три колоды карт с «рубашками» одинакового рисунка, но разного цвета – красного, синего и чёрного. Взял одну и стал выполнять различные манипуляции. Начал с простых – Вольт Шарлье, Веер одной рукой, Вращение большим пальцем, затем перешёл к более сложным и эффектным: Бумеранг, Подрезка, Каскад с переворотом, Пружина, Сибил, Дриббл… Со сложностью менялась и скорость манипуляций. Тони успевал не только показывать, но и следить за реакцией экзаменаторов, которые с интересом – впрочем, без большего энтузиазма – наблюдали за его действиями. Потом он услышал, как девушка шёпотом, но таким громким, что слова легко долетели то Тони, сказала мужчине:

– Интересно, ловко, но не думаю, что нечто особенное.

– Не скажи, очень здорово получается, – пожилой экзаменатор, не поворачиваясь, ответил девушке. – И вообще, дай ему закончить номер.

Тони понял, что нужно поставить эффектную точку в выступлении. Или повторится первая попытка. Он резко остановился и обратился к экзаменаторам:

– В заключении, я хочу показать вам то, что вы вряд ли видели.

Экзаменаторы молча переглянулись. Тони взял колоды, тщательно перемешал, затем отошёл от стола на метр и начал резко кидать карты – одну за другой – на стол. Карты аккуратно «приземлялись» на него, образовывая три горки. Когда все карты оказались на столе, он попросил экзаменаторов подойти и посмотреть. Те с любопытством подошли и увидели, что карты лежали распределённые по цвету «рубашки».

– Ну что скажешь теперь? – спросил мужчина у девушки.

– Да, концовка получилась эффектная, – не очень охотно согласилась та.

– Не эффектная, а очень даже необычная. Думаю, что его можно допустить до судей. Ты не против?

– Ты так всегда спрашиваешь, когда уже сам всё решил, – улыбаясь, но сердито ответила девушка.

– Не сердись, милая. Сама же сказала, что концовка классная.

– Я не говорила классная. Я сказала – эффектная. Но спорить не буду, ты действительно прав, – и, обратившись к Тони, сказала: – Мы думаем, что у вас есть шансы. Будем рекомендовать для участия в следующем туре, уже перед судьями. Он пройдёт 11 и 12 апреля в Танцевальном зале Хаммерстайна. Вы знаете, где это?

– Нет, – растеряно ответил Тони. – Но ничего, я найду.

Девушка молча кивнула и принялась делать записи в пухлом блокноте. Мужчина, пробурчав нечто невразумительное, поднялся и вышел из комнаты.

Тони в нерешительности постоял секунду-другую, но поняв, что на него не обращают внимание, направился к выходу.

На улице похолодало, или ему так показалось после душного помещения. Тони почувствовал усталость и голод. Последний раз он ел дома – пару бутербродов и чашка кофе. И пока он доберётся до дома, пока приготовит себе поесть, пройдёт пару часов, а организм требовал пищи немедленно. Посмотрев по сторонам, Тони заметил Макдоналдс. «Отлично, – подумал он. – Сытно и, главное, по карману».

Сидя за столиком и поглощая любимый салат «Цезарь» и Биг-Мак, Тони только сейчас осознал, что произошло: он прошёл! Правда, мнения экзаменаторов разнились и одному из них – «папаше», подумал Тони, – понравилось выступление. А этой смазливой девчонке – «доченьке», подумал Тони, – карточные манипуляции показались обычными. Как это она сказала – «не думаю, что нечто особенное». Тони, пытаясь повторить её противный голос, произнёс это вслух. Потом тихо, чтобы не обратить внимание посетителей, засмеялся. «Ну и плевать на дочку. Что она понимает в этом? Повезло, что папаша у неё продюсер и получил право отбирать на конкурс. А если бы нет, что она бы делала? Работала в Макдоналдсе! Да, что о ней думать. Больше не увижу. А она меня может. Конечно, если пройду дальше».

Настроение у Тони улучшилось – сытый участник следующего тура! Он взглянул на часы: четвёртый час вечера. Пора ехать домой. Но Тони захотелось сообщить дочери об успешной «сдаче экзамена». Та ответила уже на втором звонке. «Сидела весь день у телефона и ждала звонка», – решил Тони.

– Папочка, дорогой. Сдал?

– Сдал, милая, сдал. Но зашёл перекусить на скорую руку. Боялся, что не дотяну до дома. Сейчас подхожу к метро. Скоро буду.

– Давай скорее, я тебя очень жду. И дядя Гривас рядом. Он тоже поздравляет. Мы тебя ждём.

Ради этого – мы тебя ждём – стоило жить!

♠ ♣ ♥ ♦

До «живого» – перед судьями – тура оставалось пару месяцев, но сделать предстояло многое. И, главное, решить сложный вопрос: готовить новые номера или отрабатывать старые? Тони решил ничего не изобретать, а довести до совершенства свои манипуляции.

Он пытался не думать о предстоящем испытании. Но думай, не думай, а проблема есть: выступления перед судьями будут транслировать по телевидению. И этот факт волновал больше всего. Не само выступление, а возможность увидеть его тем, кому не следовало видеть – Никки, дядя Гривас, бывшие сослуживцы…

Тони не хотел афишировать своё участие в конкурсе. Стеснялся? Нет. Боялся? Похоже, да. Он столько раз в жизни чувствовал себя неудачником, что подтвердить это уже на всю страну не хотелось. Но вариантов-то два – идти и попасть на ТВ или не идти, не использовав шанс стать артистом.

И Тони, ругая себя за трусость, решил пойти на прослушивание.

Время прошло быстро – в ежедневных занятиях картами.

И вот этот день наступил – ранним апрельским утром, дождливым, но уже по-весеннему тёплым, Тони стоял на 34-ой улице перед зданием Манхэттен-центра, где находился знаменитый Танцевальный зал Хаммерстайна. Небольшое, в несколько этажей здание Центра выглядело ещё меньше рядом с высотной гостиницей «New Yorker». Стоящие вплотную, они напомнили Тони шаттл «Атлантис» на стартовой площадке: космический корабль и ракета-носитель. «Забавно и символично, – усмехнулся Тони. – Может, действительно, меня ждёт сегодня полет в заоблачную высоту? Или возможен другой вариант: топлива едва хватит на „зажигание“. Ладно, поборемся».

Тони не раз смотрел «живое» прослушивание по телевизору: множество съёмочной и записывающей аппаратуры; гримировочные столики, обрамлённые яркими лампочками; мощные софиты, высвечивающие каждый уголок большого помещения, заполненного до отказа претендентами на миллионный приз и их болельщиками – родными или друзьями.

Но «картинка» не могла передать царящего там настроения. Только оказавшись самим участником, Тони ощутил его – волнение и напряжение. Конкурсанты, как могли, пытались скрыть это: кто расхаживал, мешая техническому персоналу работать, кто тихо переговаривался с другими участниками или сопровождавшими, кто общался по телефону…

Тони не успел долго поволноваться. Его номер назвали довольно быстро. У выхода на сцену с радостной улыбкой стоял ведущий Ник Кэннон:

– Что ты будешь делать сегодня?

– Манипуляции с картами.

– Здо́рово. И ты готов?

– Да, надеюсь.

– Тогда иди за своим миллионом, – Ник по-дружески похлопал Тони по плечу.

Тони никогда не думал, что дорога до микрофона, расположенного в центре сцены, такая долгая: пока шёл, успел вспомнить пол жизни. На остальную половину времени не хватило. Тони взглянул в огромный зал: почти полностью заполнен зрителями, а перед сценой на небольшом возвышении за широким столом сидели судьи: Шэрон Осборн, Хоуи Мэндел и Говард Стерн.

– Здравствуйте, – поздоровался Тони с судьями.

– Как тебя зовут? – спросила своим неповторимым голосом Шэрон Осборн.

– Тони Димариа.

– Тони, расскажи нам немного о себе, откуда ты? – эстафета вопросов перешла к Говарду Стерну.

– Мне тридцать два года, живу в Нью-Йорке. По профессии бухгалтер.

– Что будешь показывать?

– Я хочу познакомить собравшихся, – Тони театрально обвёл зал руками, – с моими лучшими друзьями.

– И где они? – оглядываясь по сторонам, спросил Говард Стерн.

– Вот они, – с улыбкой ответил Тони и достал из кармана пиджака колоду карт.

– И как долго с ними дружишь?

– В пять лет я первый раз увидел карты и мне очень захотелось построить из них домик.

– Получилось? – спросил Хоуи Мэндел.

– Нет, они не хотели меня слушаться. Бабушка сказала, что они слушаются лишь тех, кто их приучил, кого они признали и с кем готовы дружить.

– Тони, я с нетерпением хочу посмотреть, как ты сумел подружиться с картами.

Зал доброжелательно зааплодировал. Тони дождался тишины и начал показывать свои карточные трюки. Через пару минут Говард нажал на красную кнопку – пронзительный звук «недовольства» раздался за спиной Тони. Но тот не растерялся:

– У меня есть время доказать обратное, – не переставая манипулировать, спокойно проговорил он.

Затем резко остановился и подошёл к судьям:

– У меня в руках три колоды карт. Я их перемешаю и раздам каждому из вас.

– И это всё? – недовольно спросил Стерн.

– Нет, конечно, – улыбнулся Тони. – Для удобства зрителей, чтобы они лучше видели мои действия, я отойду на пару метров.

С этими словами он демонстративно тщательно перемешал три колоды карт; отошёл от стола и повторил свой номер на прослушивании. Через минуту, показывая усталость, Тони раскидал карты так, что они, разлетевшись в три стороны, легли перед каждым из судей небольшой горкой карт с одинаковой «рубашкой».

Залу, судя по аплодисментам, трюк пришёлся по душе. Судьи, кроме Стерна, засмеялись, а Хоуи Мэндел и в ладоши захлопал. «Ладно, – сказал про себя Тони, – добавим „перца“ для остроты». Он собрал карты со стола и положил их в большой красочный мешок с эмблемой спонсора – компании «Снэпл». Зал засмеялся, а судьи обменялись понимающими взглядами. Затем он достал из кармана новую колоду, вынул из неё четыре карты и положил на стол перед судьями «рубашкой» вверх.

– В колоде, как известно, четыре масти – пики, черви, бубны и трефы. Не открывая карты возьмите, пожалуйста, себе по одной.

Судьи, посмотрев друг на друга, сделали свой выбор.

– Отличный выбор! Трефа – моя любимая масть, – прокомментировал Тони и показал залу оставшеюся карту. Зрители дружно захлопали. – Подождите, дальше будет интереснее. Покажите выбранные вами карты залу.

Судьи по очереди подняли свои карты над головой. Зал ахнул – каждый держал карту со своим именем.

– Как так получилось? – удивился Хоуи Мэндел.

– Я заранее знал ваш выбор. А теперь я попрошу вас, – он обратился к Говарду, – как можно тщательнее перемешать всю колоду.

Говард, выполнив просьбу Тони, протянул ему карты.

– Спасибо за помощь. Я отойду подальше, а то мне показалось, что в прошлый раз не все зрители хорошо всё видели.

Тони стал уходить от стола, громко вслух считая шаги. На цифре семь он остановился и повернулся к залу:

– Нормально? Или дальше?

– Хватит… нормально… дальше не надо, – раздалось из зала.

– Как хотите, – согласился Тони. – Я и дальше могу. Теперь я снова раздам карты и посмотрим, что получится на этот раз.

Тони на мгновение застыл, а затем резким движением стал кидать карты в сторону притихших за столом судей. Большая часть карт – как снаряды, выпущенные из гаубицы «накатом» по высокой траектории, – опускалась на стол, образуя перед каждым из судей по маленькой горке. Но некоторые карты не долетали до стола – в зале раздался неодобрительный гул, – падая в метре от него. Когда вся колода закончилась, Тони попросил судей проверить свои карты. Те с недоверчивым интересом выполнили просьбу – перед каждым лежали карты той масти, которую они выбрали.

– Мистер Мэндел, – обратился Тони к судье, – не могли бы посмотреть те карты, что лежат на полу? Я буду очень признателен.

Мэндел резво выскочил из-за стола и поднял карты. Внимательно проверил и, смеясь, вернулся на своё место.

– И что скажете, мистер Мэндел? – серьёзно спросил Тони.

– А что здесь говорить? – и судья показал залу поднятые им карты – Трефа.

Зал «грохнул» аплодисментами.

Тони стоял на сцене и с волнением ожидал решение судей. Зрители – «за него», но что скажут судьи?

– Я нажал красную кнопку, – начал Стерн и указал на кнопку. – Уж очень всё обычно. Их тут многие показывали. Но концовка номера – классная! Мне понравилось. Интересно, чем нас удивишь в Лас-Вегасе?

Очутившись на улице, Тони пришёл в себя и осознал – его ждёт следующий тур, в Лас-Вегасе.

♠ ♣ ♥ ♦

Второй тур «Неделя в Лас-Вегасе», проходил в конце июне в гостиницах «The Venetian» и «The Palazzo» на знаменитом Лас-Вегас-Стрип, почти семикилометровой части самой главной улице города-казино: Las Vegas Boulevard. Тони не знал, как сообщить дочери и дяде Гривасу о своём участии и необходимости поездки в Лас-Вегас. Обманывать – сказать о новой учёбе – не хотел. Сказать правду – не решался. Если реакция ребёнка вполне ожидаема – «папочка, конечно езжай», то дяде Гривасу идея могла и не понравиться.

Но пока Тони раздумывал, через пару дней после успеха в Танцевальном зале Хаммерстайна ему позвонили на мобильник и незнакомый юный женский голос прощебетал в трубке:

– Добрый день. Это мистер Димариа? – и, не дожидаясь ответа, с нетерпением продолжила: – Мне нужно срочно поговорить с мистером Димариа…

– Извините, – прервал девушку Тони. – Могу я узнать с кем говорю?

– А это мистер Димариа? – не унималась девушка.

– Да, это именно тот, с кем вы очень хотите срочно поговорить, – насмешливо ответил Тони. И уже серьёзно: – Я – Тони Димариа. А вы кто?

– Как кто? – опешила от такого вопроса девушка. – Я же вас прослушивала. Забыли?

Последнее слово – забыли – девушка произнесла обиженным голосом и не так уверена, как начала разговор.

– А, конечно, помню, – соврал Тони. – И чем я могу вам помочь?

– Мне? – удивилась девушка. – Это я должна вам помочь. Мы должны срочно встретиться и обсудить наши дела.

– У нас есть совместные дела? – Тони еле сдерживал раздражение. Он вспомнил эту противную девушку, которой его номер не понравился.

– Да, у нас, – она сделала ударение на этом слове, – есть дела. И очень важные. Итак, где мы встретимся? Я бы предпочла у вас дома.

Тони растерялся – видеть эту девицу дома он хотел меньше всего в жизни. Но ответил:

– Дома? Хорошо. А когда?

– Сегодня у нас вторник… – деловито начала девушка и после секундной паузы продолжила: – … завтра я занята. Вам удобно в четверг, часов в десять утра? Адрес у меня есть. До встречи.

И девушка, так и не назвавшая своё имя и не дождавшаяся согласия Тони, «отключилась» – в трубке раздались короткие гудки. «Она явно с „приветом“, – сделал вывод Тони. – И наглая. И самоуверенная. А если мне не очень удобно в четверг, да ещё и в десять утра? Да, я прав – избалованная папенькина дочка, привыкшая командовать».

Тони вздохнул. Звонок застал его врасплох. Но проблема – раскрыть своё участие в конкурсе – у Тони явно упростилась: не рассказать он не мог. «Вот идиот, – расстроился Тони, – зачем я согласился дома? Теперь обязан всё сказать дочери и дяде Гривасу. Девица заявится утром в четверг и как это будет выглядеть?»

Оставалось выбрать подходящее время для разговора с домашними.

Вечером того же дня, когда за ужином обсуждались последние политические новости, Тони решил, что момент самый подходящий:

– Дядя Гривас, – обратился Тони к тому, кто, по всем его расчётам, должен быть против, – я подумал, что «В Америке есть таланты» очень замечательный конкурс.

– Да? – тот, занятый горячим обсуждением с Никки шпионского скандала в Китае, не среагировал на закинутый крючок. – Тебе виднее, я его видел несколько раз – полная ерунда. У меня есть дела и поважнее. Никки, – продолжил он разговор, – у нас из-за этого испортятся отношения с Китаем…

– Дядя Гривас, – спокойно, будто она главный аналитик CNN, перебила его девочка, – у нас до того сложные отношения с Китаем, что одним шпионом больше, одним меньше, ничего не изменится.

– Как ты не понимаешь, – кипятился дядя Гривас, – это не рядовой шпион или диссидент, а помощник заместителя министра государственной безопасности! Удивлён, извини, твоей позицией.

Тони с улыбкой смотрел на спорящих – дяде Гривасу почти семьдесят, а дочери шёл тринадцатый – и никак не мог понять сколько кому лет. Спокойствие – не по годам – Никки, и горячность – не по годам – дяди Гриваса. Оба любили политику и постоянно спорили. Другие темы, пожалуйста, они дружно и мирно обсуждали. И Никки очень часто соглашалась – его жизненный опыт и знания перевешивали её. Но политика! Просто разговаривать не могли. Тони удивляло – как могло так случиться, что девочка-подросток стала интересоваться политическими проблемами. Никки много читала, смотрела разговорные шоу по ТВ разной политической ориентации и не вылазила из интернета. Так что тем для обсуждения с дядей Гривасом хватало. Стойкий республиканец, дядя Гривас не терпел идеологических компромиссов. Никки, ввиду своего возраста, напротив – открыта для любых идей. Именно это больше всего и возмущало дядю Гриваса.

Тони попытался изменить тему их разговора:

– Милая, не спорь с дядей Гривасом! Он прав, агент ЦРУ в службе безопасности Китая не самая удачная ситуация, когда нам нужны союзники в борьбе с терроризмом.

Никки и дядя Гривас, не сговариваясь, с удивлением дружно уставились на Тони.

– Папочка, это нечто новое в твоих жизненных интересах, – Никки вопросительно посмотрела на дядю Гриваса: не знает ли он что случилось с отцом.

– Действительно, Тони, – согласился с девочкой дядя Гривас, в недоумении пожимая плечами, – тебя никогда не интересовала политика.

– Вы неправы. Просто не хотел участвовать в ваших вечных спорах, – Тони подмигнул дочери. – И, вообще, у меня другая тема для семейного ужина.

– Какая? – в один голос спросили Никки и дядя Гривас.

– Про конкурс «В Америке есть таланты».

– А что про него говорить? – поинтересовался дядя Гривас. – Приходят разные ненормальные и позорятся на всю страну.

– Дядя Гривас, – умоляюще попросила Никки. – Ну зачем сразу ненормальные? Много странных, но больше талантливых.

– Талантливых? Не спорю. Но я не понимаю, как могут соревноваться юмористы, певцы, танцоры, музыканты и… поедатели тараканов? – дядя Гривас пожал плечами. – Исполнить мою любимую сложнейшую фортепьянную пьесу Дебюсси «Остров радости» или с аппетитом проглотить пару несчастных насекомых? Уверен, что зрителям больше понравится поедатель: про Дебюсси они не слышали, а тараканы – другое дело, с ними многие знакомы. Жуткая передача!

– Не согласна! – воскликнула Никки. – Мне она нравится…

– Но это не всё! – прервал девочку дядя Гривас. – Вы слышали, что они отвечают на вопрос: зачем пришли? Почти все – особенно молодые – говорят, что не нравится их работа или учёба. Грустно слушать. Жуть!

– Папочка, – не обращая внимание на слова дяди Гриваса, Никки повернулась к отцу, – хочешь участвовать?

– Я? – спросил взволнованно Тони. – Почему так думаешь?

– Не знаю, – пожала плечами Никки. – Просто спросила. А что?

– Да, хочу участвовать, – на удивление спокойно – «что-то я такой смелый сегодня?» – ответил Тони.

Реакция на «да» – гробовая тишина. Дядя Гривас перестал есть: палочки с кусочком сашими, не дойдя до рта всего несколько сантиметров, «зависли» в воздухе. Он так и сидел: с открытым ртом и с удивлением смотрел на Тони. До Никки ответ отца дошёл быстрее. Она коснулась руки Тони и мягко произнесла:

– Очень хорошо, папочка. Ты станешь великим артистом и у нас будет миллион!

Тони с волнением смотрел на дядю Гриваса: что скажет он.

– Тони, ты молодец с этим конкурсом. Но, право, зачем он тебе? Экзамены на работе сдал; теперь точно получишь повышение. Если не понравится, то возьмёшь ещё нужные курсы и после них легко найдёшь новую работу. Ты же смышлёный парень.

– Так ты против?

– Да, сынок. Если тебе важно моё мнение, то бросай свои карты и займись делом.

За столом воцарилась тревожная тишина. Никки с беспокойством смотрела то на расстроенного отца, то на смущённого дядю Гриваса. Первым пришёл в себя Тони:

– Дядя Гривас, – как можно спокойнее начал он, – ты всегда меня учил бороться за свою мечту. Помнишь свои рассказы о великих людях прошлых веков? Они ведь не выбирали лёгкие пути. Они шли к своей цели, невзирая на опасности и трудности. Наоборот, это побуждало их на подвиги. И они с гордостью стояли на вершине, путь на которую оказался таким извилистым.

– Ты прав, Тони. Я хотел, чтобы твоя жизнь сложилась счастливо. Но этот конкурс и карточные фокусы – несерьёзно.

– Несерьёзно? – начал злиться Тони. – А что на твой взгляд «серьёзно»? Удачная карьера? Большие деньги? И это в нормальной, как у всех, жизни. Без риска. Ты хорошее слово использовал – сложилась. Не создана мною, а кем-то сложена для меня. Как мой любимый Лего. Захотел – получился самолёт, а надоело – разобрал и сложил автомобиль. Классно! Так что ли?

– Ты упростил. Я так не думаю. Я говорил, что бороться надо за настоящие, а не эфемерные цели.

– Дядя Гривас, помнишь рассказывал о храбрых и верных жителях древней страны своих предков – Акарнании – и как горд быть частью этого народа. Но ты мне не сказал, что бытует такая шутка – храбрецы могли думать всего шесть месяцев в году. Когда прочитал об этом, то очень удивился – что же они делали в другое время? Теперь я понимаю. Ты из породы не только храбрых и верных, но и упрямых. И, видно, мне не повезло – сейчас у нас не те месяцы.

Дядя Гривас ничего не ответил, нежно поцеловал Никки в щёку и направился к выходу. Перед дверью он остановился и, ни на кого не глядя, досадливо махнул рукой.

♠ ♣ ♥ ♦

Всю среду Тони провёл в уборке квартиры. Работы хватало – за последнее время, будучи занятый подготовкой к конкурсу, он забросил домашние дела. Встав рано утром, Тони «завертелся»: пропылесосил большой ковёр в гостиной и маленький в комнате дочери; тщательно протёр всю мебель; помыл полы, убрал лишнюю посуду в шкаф… Поздним вечером, когда дочь, в меру своих слабых сил помогавшая ему, заснула, усталый Тони сел в своё любимое кресло и задумался: «Я, конечно, молодец – квартира блестит от чистоты. Но мебель старая, телевизор тоже. Да, очень скромно. Ну и что? Подумаешь, эта чёртова девчонка придёт. Пусть видит, как простые люди – не папенькие дочки – живут». Но вслух произнёс: «Не обращай внимание, Тони. Главное, в квартире чисто и уютно».

То ли от усталости, то ли его действительно не волновал приход «доченьки», но ночью Тони спал как никогда крепко. Если и снились сны, то поутру, проснувшись от пронзительного звона будильника, в памяти они не остались.

Ровно в 10 утра в квартиру позвонили. Удивляясь своему спокойствию, Тони распахнул входную дверь и в коридор – не вошла, а ворвалась – девушка. Буркнув на ходу – привет! – уверенно прошла в гостиную. Тони, пожав плечами, поплёлся за ней. Девушка остановилась в центре комнаты и вопросительно посмотрела на Тони.

– Доброе утро, – сделав доброжелательное лицо, поздоровался Тони.

– Надеюсь, – строго ответила та.

Тони бесцеремонно упёрся в девушку взглядом: действительно, молодая, не более 25 лет; высокая – чуть меньше его 180 сантиметров; стройная фигура, с длиннющими ногами от ушей, по-спортивному подтянутая; высокая грудь; коротко подстриженные тёмные волосы делали её похожей на мальчишку; искорки в больших карих глазах излучали энергию; взгляд уверенного в себе человека – прямой, спокойный; тонкие губы, свидетельствующие, если верить древнегреческим философам и дяде Гривасу, о «гордости, присущим львам».

Тони не нашёлся что ответить. Девушка, оглянувшись по сторонам, уверенной походкой, слегка покачивая бёдрами, подошла к окну и с интересом посмотрела на улицу. Не оборачиваясь, она ответила:

– Здравствуйте, Тони Димария. Как дела?

Тони девушка не понравилась ещё на прослушивании. А после такого странного начала она стала и раздражать:

– Извините, у вас какое-то дело, или вы пришли полюбоваться видами из моего окна?

Девушка повернулась к Тони и с иронией ответила:

– Стараюсь совместить приятное с полезным.

– Мне осталось выяснить – что для вас приятное.

– Тони, я тут по делу. Давайте сразу договоримся – меня послали, я пришла. Работа у меня такая.

– Тогда вид из окна – дело приятное, а приход ко мне больше необходимое, чем, даже, полезное. Отлично, тогда давайте начнём. Как вас зовут и зачем я вам нужен? Конечно, если не считать красивый вид из окна.

Девушка в первый раз с момента прихода улыбнулась.

– У вас забавный юмор. Я рада. Нам это и нужно. Теперь о причинах моего, как я успела заметить, не очень приятного для вас появления. Но начну с начала. Меня зовут Анжелика Морган, и я сотрудник той продюсерской компании, где вы проходили предварительное прослушивание. Поскольку…

– Которое вам не понравилось, – прервал девушку Тони.

– … вы его успешно прошли, – продолжила девушка, пропустив мимо ушей его реплику, – то моему боссу пришла идея сделать о вас небольшой видеосюжет. Вы замечали такие «вставки» во время телетрансляций? Участник рассказывает о себе, отвечает на вопросы и всякое другое. Это нравится зрителям.

– Да, я видел такие сюжеты. И, как правило, содержание их вызывает сочувствие – у него полно проблем в жизни. Один остался без родителей, другой – бывший наркоман или алкоголик, третьему надоела скучная работа, а четвертые мечтают помочь престарелым родителям или бабушке с дедушкой купить дом.

– Ну, в принципе, вы правы, – согласилась девушка. – Но таков закон жанра – зритель должен кроме мастерства участника быть «вовлечённым» и его жизнью. Этим и создаётся «человечность» передачи.

– Конечно, когда тот делится со всем миром своими проблемами, то зритель чувствует – он такой же как я, у него такие же проблемы как у меня…

– Да, вы правы! – воскликнула девушка. – И это делает конкурс не для избранных, а «народным». Где каждый может себя проявить.

– А я здесь причём? И почему ваш босс выбрал меня?

– Вы ему понравились. Он сказал, что у вас есть харизма и талант.

– Он это нашёл за пять минут общения? – с недоверием спросил Тони.

– Ага, – согласилась девушка. – У него особый дар – чувствует людей. Сам пытался стать актёром, не получилось, но чужой талант видит сразу. Это как селекционер в спорте. Не все же они сами были звёздами?

Тони собирался ответить девушке, но не успел – в комнату, осторожно опираясь на ходунок, в ночной пижаме вошла Никки. Смутившись присутствием постороннего, она на миг остановилась, но не ушла из комнаты, а с удивлением посмотрела на девушку и вежливо поздоровалась:

– Здравствуйте. Если бы я знала, что у нас будут гости, то не вышла в таком виде. Извините.

Девушка не меньше, чем Никки, удивилась её появлением.

– Ничего страшного, – мягко сказала она. – Тебе не надо извиняться, ты у себя дома. Давай знакомиться. Меня зовут Анжелика, а тебя?

– Николь, но для друзей я – Никки.

– А я для друзей – Джина. Думаю, мы подружимся.

Никки, увидев хмурое лицо отца, поняла, что этой девушке здесь не очень рады и дружба едва ли состоится.

– Посмотрим, – сухо ответила Никки. – Я пошла, не буду мешать.

Подождав, когда Никки уйдёт, девушка озабоченно спросила Тони:

– Не понравилась я ей?

– Похоже, что нет, – улыбнувшись, ответил Тони. – Бывает.

– Это ваше сестра?

– Нет, – усмехнулся Тони. – Моя дочь. Но за комплимент спасибо.

– Без проблем, – дружелюбно произнесла девушка. – А где жена? На работе?

– Ну, вряд ли она сейчас на работе. Впрочем… Не знаю, давно не виделись. Мы живём с дочкой вдвоём.

– Как же вы управляетесь – домашние дела, больной ребёнок, работа, подготовка к конкурсу?

– Так и управляюсь. Успеваю не всё. Вот вчера целый день убирал квартиру к вашему приходу.

Тони сам удивился, что сказал про уборку. «Вот девица, – подумал он, – как на допросе. Надо быть поосторожнее». Тони хотел сказать, что ему помогает дядя, но не успел – кто-то резко постучал во входную дверь.

– Это ко мне, – крикнула девушка и побежала открывать.

Через минуту в комнату вошёл высокий парень с кинокамерой в одной руке и переносным софитом в другой. Через плечо висела большая сумка.

– Привет, – бодро поздоровавшись с Тони, он недовольно обратился к девушке. – С тобой одни проблемы. Ты же мне не дала адрес. Пришлось ждать пока освободится отец.

Девушка смущённо взглянула на Тони и покраснела. Или ему показалось. Но почему-то решил защитить её от парня:

– Ничего страшного. С кем не бывает. Мы тут мило общаемся.

– Страшного действительно не произошло. Если не считать, что я могу опоздать на важную для меня встречу. Но ей, – парень бросил сердитый взгляд на девушку, – до этого нет дела. Правда, Джина?

Девушка решила не отвечать на вопрос – наверняка не впервой, а спокойно посоветовала парню:

– Рик, не трать время на эмоции, а приготовь всё к съёмке. У меня мало времени.

С языка парня чуть не слетело нечто резкое, но он, глубоко вздохнув, положил принесённое на пол и стал вынимать из сумки электрокабель, съёмные линзы и всякие необходимые для работы мелочи.

Тони пристально посмотрел на девушку, потом перевёл взгляд на парня: очень похожи!

– Мисс Морган, – обратился он к девушке, – что вы с братом собираетесь делать со всем этим? – он показал на аккуратно разложенное оборудование.

Девушка не удивилась «с братом», но возмутилась самим вопросам:

– Я же вам сказала, – резко ответила она. – Будем снимать материал о вас и вашей дочери. Разве это не так очевидно?

– Для меня нет, – начал злиться Тони. – Вы же меня не спросили.

Парень, оторвавшись от приготовлений, с недоумением посмотрел на Тони, а затем – с немым вопросом во взгляде – на девушку.

– А вы разве против? – изумилась девушка.

– Да, против, – спокойно ответил Тони.

– Странно, мистер Димариа. Я много таких сюжетов сняла, но вы первый и единственный кто не хочет сниматься. У вас есть объяснения?

– Конечно. Я не хочу, чтобы вы рассказали всему миру, что не работаю, потому что сократили мою должность; что отец-одиночка с больным ребёнком на руках; что всю жизнь мечтаю выступать на сцене и оттого не пытаюсь найти другую работу. Мне не нужна жалость людей, которые будут оценивать не моё умение делать фокусы и разные манипуляции с картами, а мою несчастную – по их понятиям – жизнь. Мне жалость не нужна. Вы это можете понять?

– Вы хотите сказать, что те, кто говорит о своих проблемах не стесняясь, ждут сочувствие зрителя. Может они обращаются к таким же как они людям – смотрите, какие испытания выпали на мою долю, но я не сломался, а борюсь. Для этого я здесь. Это мой шанс стать лучше. Или возможность обратиться к обидевшим его.

– Вполне вероятно, – согласился Тони. – Люди разные и жизненные ситуации отличаются. Одни грешат и каются публично, а другим и в голову, я имею в виду каяться, не придёт это. Проблема не в них, а в вас, работающих на рейтинг. Я никого не осуждаю – каждый волен делать то, что считает важным для себя. Разница в одном: кто искренне верит в правоту своего дела, а кто, понимая неэтичность этого, всё равно делает ради успеха: материального или карьеры. Но чаще это не «или», а «и». В конце концов, это моё право – пускать чужих людей в мою жизнь или нет. Сегодня я предпочитаю сказать «нет».

После ухода девушки и её брата Тони задумался: «По сути, я их выгнал. Они пришли работать, а я их выгнал. Очень гостеприимно с моей стороны. А что оставалось делать? Разрешить снимать меня и Никки? И весь мир будет нас жалеть. Нет уж, увольте».

Появление дочери прервало мысли Тони.

– Папочка, я слышала весь ваш разговор. Извини, но ты так громко говорил, что я испугалась за тебя, – взволнованно проговорила Никки. – Ты, конечно, прав, но у меня пропал такой отличный шанс рассказать всей стране какой ты замечательный. И что я тебя люблю.

Тони молча слушал дочь. Никки обняла его и крепко поцеловала.

– А ты молодец! – в голосе дочери прозвучали горделивые нотки. – Эта девушка не ожидала даже.

Тони улыбнулся.

– Папа, но что ты молчишь? Я не права?

– Не знаю, солнышко, – вздохнул Тони. – Вроде права. Но, с другой стороны, это её работа. Так устроены все подобные передачи. Сама же видела. А я, получается, иду против движения. Ладно, милая, – Тони нежно прижал дочь к себе, – поживём-увидим.

♠ ♣ ♥ ♦

Тони не сомневался: обиженная девушка пожалуется отцу и тот позвонит, чтобы заступиться за дочь и высказать своё фи. Так и произошло. Но не полностью, а лишь наполовину – отец позвонил на следующий день, но ни словом не обмолвился об утренней истории.

– Мистер Димариа, – раздался густой голос из трубки, – добрый день! Меня зовут Дин Морган. Я хотел бы с вами встретиться. Думаю, что нам есть о чём поговорить. Вы не против?

– Нет, мистер Морган, не против, – Тони решил, что у него нет причин избегать этой встречи.

– Ну и прекрасно. Когда вам будет удобно? Завтра подойдёт?

«Да, – подумал Тони, – сразу видно – деловая хватка у них семейная черта».

Тони решил не отставать.

– Отлично. Буду у вас в 11 утра. Договорились? – и не дожидаясь ответа, повесил трубку.

Подождал, не перезвонит ли мистер Морган – но телефон молчал, – и довольный собой рассмеялся.

Ровно в 11 часов Тони вошёл в кабинет «папаши» Моргана – так он назвал про себя отца противной и наглой девицы, – проворно, несмотря на полноту, поднявшегося навстречу. В тот день – на прослушивании – было не до него, а сейчас – спокойный, но готовый дать отпор любому, – он открыто уставился на «папашу». Это не заняло много времени – ровно столько, сколько понадобилось чтобы подойти к нему: «Явно за 50. Одутловатое лицо с крупным носом. Глаза маленькие, слегка раскосые. Пышная седая шевелюра. Большой живот навис над брюками». Тони поймал взгляд «папаши» – тот усмехнулся и дружелюбно произнёс:

– Да, с такими внешними данными артистом стать трудно.

«Ничего себе, он что читает мои мысли?» – подумал Тони, но вслух сказал:

– Артисты разные бывают. Вот, мой любимый гениальный Дэнни Де Вито, например.

– Это точно подмечено – гениальный. Но мы ведь не для этого собрались. Садись и поговорим о тебе.

Тони напрягся: сейчас будет руки выкручивать.

– На прослушивание я понял, что у тебя есть способности. На втором туре, перед судьями, я внимательно из зала наблюдал за твоим выступлением. И…

– Из зала? – прервал Тони «папашу». – Вы приехали ради меня?

– Ну, не совсем, – усмехнулся тот. – У меня работа такая. Но посмотрел тебя с большим удовольствием. И понял – есть талант и харизма. Но самое главное, у тебя есть характер! Без него, да ещё трудолюбия, выдающихся результатов не будет.

– А будут всего лишь большие? – усмехнулся Тони и сразу пожалел сказанного.

У «папаши» лицо стало недовольное и он серьёзно проговорил:

– Может и будут. Но если тебя это устраивает, то желаю удачи.

Он с трудом – мешал живот – перегнулся через стол и протянул руку Тони.

– А если не устраивает? – спросил Тони, не шелохнувшись.

– Если нет, то будем думать, как этого добиться, – тем же серьёзным тоном проговорил «папаша». – И будем работать вместе. Что думаешь?

– Приятно услышать добрые слова, но я не понял, что мы будем делать вместе.

– Объясню тогда попроще. Тебе нужен тот, кто поможет стать звездой. Он должен быть с большим опытом и личными связями в шоу-бизнесе, иметь деньги «на раскрутку» и многое другое.

– И где же я такого найду? – удивился Тони. – Меня никто не знает.

– Не волнуйся, я его нашёл.

– И кто он?

– Я, – спокойно ответил «папаша». – Уверен, я помогу тебе стать звездой. Будем работать вместе?

– Но мы не знаем друг друга, – нерешительно начал Тони. – А если я не оправдаю ваши надежды?

– Мои проблемы. Даю три дня на раздумья. Позвони в любом случае. И не стесняйся сказать «нет». Вот моя карточка, там телефоны. Звони.

♠ ♣ ♥ ♦

По дороге домой – почти час времени – Тони вспоминал детали разговора с «папашей»: «Оказывается я талантлив, с характером и у меня есть харизма. Это приятно услышать. Никогда так не думал. Но ему-то с таким опытом со стороны виднее. Он ждёт моего ответа. И это может быть „нет“. Он так и сказал – не стесняйся сказать „нет“. Хотел этим усыпить меня? Мол, ты вправе сам решать, и я на тебя не давлю. И деньги обещал. Они помогут нам с Никки, пока я буду лезть на Олимп. Интересно, про дочь не вспомнил или она ему не сказала? Да, Тони, думай. Крепко думай».

Подойдя к квартире, Тони услышал громкую незнакомую музыку. «Странно, – подумал он, – это не вкус Никки». В гостиной он застыл от неожиданности: дочь сидела в его любимом кресле и заливисто смеялась, а перед ней в странном ритме плясала мисс Морган. Двигалась она очень пластично, в такт музыки, но, на его взгляд, излишне сексуально. Появление Тони не смутило ни зрителя – Никки, ни исполнителя – Анжелику. Никки махнула ему рукой, но Тони не понял – то ли она здоровалась с ним, то ли просила не мешать. А он и не думал мешать – дочка не часто так смеялась, а танцевала девица совсем неплохо. Даже очень неплохо.

Когда музыка закончилась, и слегка запыхавшаяся Анжелика плюхнулась на диван, Тони решил выяснить причину столь бурного веселья:

– Привет, всем! И чем я стал невольным свидетелем?

Девушка молчала, пытаясь восстановить дыхание. Ответила Никки:

– Привет, папочка. Джина показывала мне свой танец, с которым она выступала на «Мисс Нью-Йорк». А что?

– Да ничего, – Тони махнул головой. – Просто не ожидал увидеть мисс Морган у нас в квартире. Тем более, танцующей нечто странное. Я-то думал, что вы, – он обратился к девушке, – после недавнего разговора навсегда забудете наш адрес.

Девушка смущённо посмотрела на Тони:

– Не понравилось?

– Не очень, но терпимо. Так зачем вы здесь? Не для концерта моей дочери, надеюсь.

– И для концерта тоже, – резко ответила девушка. – Можно поговорить тет-а-тет?

Тони, не дожидаясь девушки, вышел из комнаты.

В кухне он резко обернулся к едва успевшей войти и чуть не врезавшейся в него девушке, и прошептал:

– Что вы здесь делаете?

– Я пришла извиниться, – спокойно ответила она. – Не потому, что не права со своей съёмкой, а потому, что не подумала…

– О чём? – прервал её Тони.

– Что есть люди, кто ходят не со всеми в ногу. И у кого другие представления о том, что подлежит публичности, а что есть сугубо личное. Таких как вы очень мало – большинство готовы поделиться своими проблемами. Не знаю кто прав – вы или они. Но суть не в этом. Я обязана лучше понимать людей. Если, конечно, хочу состояться в профессии. Так что извините. Потому и позвонила, но Никки сказала, что она одна, а вы будете к обеду. Вот я и пришла.

Тони смотрел на девушку: она искренне сожалеет или это так, по необходимости?

Девушка смутилась от пристального взгляда Тони; затем мило улыбнулась. На щёчках появились симпатичные ямочки.

– Так вы на обед пришли, – неожиданно для себя миролюбиво, произнёс Тони.

Девушка смиренно опустила голову. Желание ругаться прошло, да и спорить тоже расхотелось.

– У нас в семье принято помогать голодным и заблудшим, – тоном священника сказал Тони. – Пошли обедать с нами. Если вы не боитесь, конечно, моих кулинарных достижений.

За столом ели молча. Чувствовалась некоторая напряжённость. Тони понимал: от него ждут первого шага.

– Никки, дорогая, – обратился он к дочери, – как тебе танец мисс Морган?

– Я в шоке, – засмеялась Никки. – Классно танцует! И, вообще, мы пытались подружиться.

– Интересно. И вам это удалось?

– Думаю, что да, папочка, – уверенно ответила Никки и вопросительно посмотрела на девушку.

Та оставила еду и, обращаясь к Никки, серьёзно произнесла:

– Я очень надеюсь на это.

Потом перевела взгляд на Тони и с хитрющей физиономией продекламировала:

С таким кулинарным талантом

Время идти в повара.

И служит отличным гарантом,

Что живы. Спасибо. Ура!

– Так вы боялись это есть? – поразилась Никки.

– Нет, это я так, для рифмы. А ты согласна со мной про папин талант?

Никки кивнула в ответ и громко засмеялась. Её мордашка, со следами томатного соуса на носу и подбородке, выражала неподдельную радость.

– Похоже, что девочки договорились, – заметил Тони.

После обеда, когда Никки ушла в свою комнату, а девушка старательно мыла посуду, Тони не выдержал:

– Извините за вопрос, Анжелика, а вы рассказали отцу про мой отказ от съёмок?

– Нет, а что? – спросила та, продолжая мыть посуду.

– Да так, интересно стало. Но про его звонок ведь знаете?

– Кому? – не поняла Анжелика.

– Мне, а кому же ещё, – удивился Тони. – Вчера ваш отец позвонил и предложил встретиться. Ну я и подумал, что вы ему пожаловались на моё упрямство. Но оказалось, что он хотел поговорить о более важном…

– Интересно. Оказывается, в жизни есть более важные дела, чем ваше упрямство, – Анжелика не утерпела подколоть Тони.

– И ваш противный характер, – не сдержался Тони. – Он предложил мне работать с ним. Что на это скажете?

Девушка, отставив недомытую посуду в сторону, спросила удивлённо:

– Отец хочет стать вашим менеджером?

– Да, и это так удивляет?

– Не обижайтесь. Вы ещё ничего толком не показали, а он не работает с начинающими. Отец у нас фигура заметная. Посмотрите на нашем сайте с кем он сотрудничает как продюсер или менеджер. Знакомые имена увидите.

– Тогда зачем я ему? – озадаченно развёл руками Тони.

– Зачем? – переспросила Анжелика. – Значит вы ужасно перспективны.

– Без сомнения, – уверенно подтвердил Тони. – Он сказал, что я талантлив, с харизмой и характером, очень симпатичный.

– Так и сказал? – не поверила Анжелика.

– Да, а что вы так не думаете? – с наигранной подозрительностью спросил Тони.

– Как сказать. Характер есть – упрямы до самоуверенности. Харизма – слегка обозначена. Талант – прослеживается в небольших количествах. Симпатичность? Это на чей вкус. Я не знала, что папе нравятся такие парни, – и довольная сказанным, Анжелика звонко рассмеялась.

Тони сделал вид что обиделся – отвернулся и шумно зашмыгал носом.

– Вы что, обиделись? – сконфуженно спросила Анжелика. – Извините, не хотела. Я пошутила и вы, вообще, жутко талантливый и очень даже симпатичный. Правда-правда.

Тони, не оборачиваясь, грустно, с придыханием, произнёс:

– Я разочарован. Очень прискорбно слышать такие слова от дочери великого и ужасного менеджера звёзд Голливуда и его окрестностей, признавшего меня самым большим талантом в мире, – Тони сделал секундную паузу и, повернувшись к девушке продолжил: – Да, мадам, я весьма обескуражен.

Увидев расстроенное лицо Анжелики, готовой уже расплакаться, Тони не выдержал и рассмеялся. Девушка с укором посмотрела на него и строго произнесла:

– Зачем же так пугать такое наивное существо как я? Я почувствовала себя виноватой – вы такой весь из себя блестящий, а я девушка с дурным характером…

– Я это не говорил, – перебил её Тони.

– Зато подумали. И девушка не согласна с этим. Я ухожу, у меня полно дел. Напоминаю, меня зовут Джина. И мы будем на «ты». Пока.

Тони не успел и слово произнести как Анжелика-Джина выскочила из кухни. Затем раздался шум закрываемой двери, и он остался один. Настроение, ещё несколько минут назад такое хорошее, растаяло как утренняя дымка над озером под лучами восходящего солнца.

♠ ♣ ♥ ♦

Тони согласился на предложение «папаши». Тот без эмоций выслушал и предложил встретиться для обсуждения дальнейших планов совместной работы.

– Тони, – без всякого приветствия обратился к нему мистер Морган, – скоро у тебя выступления, и я надеюсь не одно, в Лас-Вегасе. Поговорим о подготовке к ним. Не возражаешь?

Тони помотал головой.

– Очень хорошо!

Мистер Морган поднялся из кресла, задумчиво обошёл письменный стол с кучей бумаг, видеокассет и дисков, дошёл до центра комнаты и резко остановился. Затем, слегка раскачиваясь, пошёл по огромному, закрывающему полкомнаты, пушистому ковру. Медленно дойдя до края ковра, сделал осторожный шаг на паркет; отдёрнул ногу, словно коснулся холодной воды, и продолжил движение по периметру ковра. Достигнув противоположной стороны, проделал тоже самое.

Выглядело это не смешно, а весьма странно. Тони с интересом смотрел на происходящее, стараясь представить, как он будет работать с ним, неожиданно перешедшего из противника – экзаменатора можно считать условным противником – в союзника.

– Итак, давай всё по порядку, – не переставая ходить, начал мистер Морган. – Сперва о наших отношениях. Я не хочу, чтобы у тебя сложилось представление обо мне как акуле шоу-бизнеса, пытающегося съесть начинающее дарование. Я – акула! Причём весьма агрессивная. Но… – мистер Морган, сделав паузу, посмотрел внимательно на Тони – тому показался взгляд пронзительным – и спокойно продолжил: – я агрессивен к чужим. Своих не ем, – он впервые за всё время улыбнулся. – Я их оберегаю. И помогаю обзавестись толстой кожей и острыми зубами. Мир шоу-бизнеса – как джунгли, где дружба существует, но в смертельных дозах. Соперничество и зависть правят этим миром. А двигают его, не дав заржаветь и развалиться, очень специфические вещи. Это деньги и тщеславие. Первое помогает, а второе стимулирует. Или наоборот. Шоу-бизнес – как фонарь, притягивающий бабочек. Они радостно, не понимая последствий, летят к нему, чтобы через мгновение погибнуть от испепеляющего света. Ты посмотри, сколько разных конкурсов проводятся по всему миру. И участников ждёт Приз! Всех, но достанется одному – самому удачному, но не всегда самому талантливому. Так устроена жизнь, и так существует её зазеркалье, имя которому Шоу-бизнес.

Мистер Морган остановился и посмотрел на Тони как учитель на ученика – понял ли тот сказанное. Убедившись, что Тони внимательно слушает, продолжил:

– Но ты не бойся! Я помогу тебе не только выжить, но остаться человеком и заработать. Запомни, Тони! Деньги – не обязательное, но необходимое условие для счастливой жизни. Но до этого нам далеко, и мы должны здорово потрудиться. Готов к тяжёлой работе и первым неудачам на пути к успеху?

Тони, не задумываясь, кивнул – ему всё больше и больше нравился этот толстяк «папаша» Морган.

– Тогда продолжим. Сегодня мы никакие документы не подписываем. Будет справедливо, если это сделаем после твоей победы. Ты станешь миллионером, и я хочу посмотреть останешься ли ты таким же славным парнем, или первый успех тебя испортит. А я не имею дело с испорченными людьми.

– А как же джунгли зазеркалья, где нет места неиспорченным? – засмеялся Тони.

– О, так ты меня все-таки слушал! Радует! Я и мои друзья – приятное исключение. Кроме того, став победителем, ты мне сам должен будешь предложить заключить контракт. Если захочешь, конечно. Согласен?

– Нет, – спокойно не согласился Тони.

– Почему? – удивился мистер Морган.

– Я себя хорошо знаю. Деньги и успех меня не изменят. Каким есть, таким и останусь. Это – первое. Во-вторых, я вам доверяю и предлагаю подписать документы, когда они будут готовы. Конечно, если вы не передумали. Кстати, включите в текст такое условие – если я не побеждаю или уровень выступления вас не удовлетворит, то контракт отменяется. Как вам эта идея?

– Идея спорная, скажу сразу. Но раз в контракте должны стоять две подписи, то я вынужден принять её. Теперь давай поговорим о самом конкурсе. Тебе хорошо известны все туры, их сроки и условия прохождения от второго тура до финала?

– Не очень, – признался Тони. – Я как-то так далеко не загадывал.

– Зря. Без этого нельзя определить количество возможных выступлений. Надо готовиться к максимальному числу. И сложность фокусов-манипуляций должна возрастать.

– Вы правы.

– Всего туров четыре: «Неделя в Лас-Вегасе» и три тура – от четвертьфинала до финала – в Ньюарке, в «Центре Исполнительских Искусств». С географией закончили. Теперь возможное число выступлений. В Лас-Вегасе – одно. В Ньюарке – три. Система отбора сложная – мне она не нравится, но это не мой проект. Для нас важно, что у тебя будет четыре выступления.

– Возможно четыре, если до финала доберусь, – с ударением на «возможно», уточнил Тони.

– Хорошо, возможно. Но готовым нужно быть ко всем четырём. У тебя, выражаясь театральным языком, два акта в выступлении: манипуляции и фокусы. Разберём их. Манипуляции. Их делают все, и удивить судей и зрителей здесь сложно. Так? – задал вопрос мистер Морган, но махнул рукой Тони – мол не отвечай, вопрос, скорее, риторический. – С фокусами дело другое – здесь целое поле для творчества.

– Извините, – остановил мистера Моргана Тони, – но с манипуляциями не всё так просто. Да, их конечно делают, но у меня есть задумки. Без деталей, я могу существенно увеличить скорость и, главное, сложность их выполнения. Или сделать их частью фокуса.

– Это как? – не понял мистер Морган.

– Ну, например, так, – Тони достал колоду карт. – Обычно делают так называемую карточную пружинку.

Тони развёл широко руки, слегка нажал на торцы карт, и они из правой руки резко «полетели» в левую. Весь «полёт» занял пару секунд.

– А дальше что? – с интересом спросил мистер Морган.

– А теперь смотрите внимательно, – Тони неторопливо перемешал карты, снова нажал на торцы карт и они медленно «полетели» в левую руку, но на середине пути «передумав», зависли в воздухе. Через несколько секунд они продолжили свой «полёт».

Тони бросил взгляд на мистера Моргана: тот с широко открытыми глазами в полном недоумении смотрел на Тони.

– И что это? – тряхнув головой, будто хотел сбросить наваждение, спросил он.

– Простая манипуляция в конструкции фокуса, – солидно ответил Тони.

– В чём? – не понял мистер Морган.

– В конструкции, – с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, ответил Тони.

– Это гениально! – прокричал мистер Морган, радостно потирая руки. – Такое можно для финала оставить.

– Не думаю, – возразил Тони. – Для финала у меня есть несколько вариантов. Просто, я хотел показать, что самые элементарные манипуляции можно довести до уровня серьёзного фокуса.

– И у тебя это классно получилось. Я всё понял. Мои советы тебе не нужны – лучше меня знаешь. Но проблема у нас есть.

– Есть, – уныло согласился Тони. – Я не понимаю, как смогу оставить дочь, когда нужно быть в Лас-Вегасе. У меня есть друг семьи – дядя Гривас. Но его пригласили на свадьбу в Грецию. Он уже билеты взял и подарков накупил. Вот это проблема.

– Да, я-то о другом подумал, извини. Дочь – дело серьёзное.

Мистер Морган задумался. Потом тряхнул головой – «Интересная привычка», отметил Тони – и похлопал рукой по столу.

– Придумал! – радостно сообщил он. – Все решаемо! В Лас-Вегасе у тебя будет одно выступление. Это – один день. Приезд-отъезд, это ещё два дня. Итого три дня получается. Моя дочь может присмотреть за ней. Кстати, а сколько ей лет?

– Скоро тринадцать.

– Такая взрослая? А я думал совсем маленькая. Поговори с дочкой. Когда решите, позвони.

Тони пересказал Никки свой разговор с мистером Морганом. Дочь долго не задумывалась с ответом:

– Папа, но есть и другой вариант, о котором твой мистер Морган не подумал или не захотел подумать.

– Какой, милая?

– Ты такой наивный, ещё спрашиваешь какой? – с наигранной жалостью сказала Никки. – Это ведь так просто. Мы втроём едем в Лас-Вегас!

– И кто же третий? – искренне не понял Тони.

– Да, у тебя серьёзные проблемы с логикой. Кто из нас родитель? – шумно вздохнула Никки. Затем озорно посмотрела на отца. – Три – это ты, я и Джина. Что скажешь, мой дорогой и любимый папочка?

Тони не решился сказать мистеру Моргану о новом варианте. Но тот позвонил сам и тихо прошептал в трубку:

– Тони, я здесь подумал и решил послать тебе на помощь в Лас-Вегас свою дочь. Её зовут Анжела. И обязательно бери ребёнка. Ей там понравится. Добавим для развлечений пару-тройку дней – цирк, концерт. И не беспокойся: главное для тебя – быть готовым к борьбе на все сто процентов.

– Извините, мистер Морган, – неуверенно начал Тони, – но у меня…

– Нет денег на развлечения, – продолжил тот. – Не переживай. Я же сказал, что ты теперь не один. Расходы я беру на себя.

Тони хотел возразить, но мистер Морган остановил его:

– И не спорь. Потом я «сдеру» с тебя эту сумму. Не забывай, я – акула шоу-бизнеса, – и довольный шуткой, он так громко рассмеялся, что Тони услышал, как в большом шкафу с призами задребезжали стёкла.

– Мистер Морган, а почему тихо и шёпотом вы сообщили о таком хорошем деле?

– Как бы тебе сказать, дочь пока не знает о моём решении. Но это моя проблема. Скажу по секрету: взрослая дочь с папиным характером опасно для его жизни.

– А для окружающих? – серьёзно спросил Тони.

– Кому как повезёт, – вздохнул мистер Морган.

♠ ♣ ♥ ♦

Оставшееся время до Лас-Вегаса не прошло, а пролетело. Готовились все: он отрабатывал трюки, а Никки с Джиной ездили по магазинам – оказывается, у ребёнка нет ничего «приличного» для поездки. Тони несколько раз просил Джину не соблазнять Никки модной одеждой и не тратить такую кучу денег. Но когда полкомнаты дочери завалили одеждой, обувью и бельём, Тони не выдержал:

– Как ты не понимаешь, – кипятился Тони, – Никки долго обходилось без этого и ничего, никаких проблем. Это баловство. А что будет когда я не выиграю приз и у меня не хватит денег на такие дорогие вещи? Как она будет ко мне относиться? Ты подумала об этом?

– Подумала, – спокойно ответила Джина. – Ты не кричи. Никки уже не маленькая девочка, а подросток. Судя по её вещам, ты не большой специалист в женской одежде. Извини, но есть вещи, которые девочке должна покупать женщина.

– Глупости, – не унимался Тони. – Она меня совершенно не стесняется. Я до сих пор помогаю ей в ванной комнате. И мы вместе покупаем всё необходимое. Спасибо тебе за помощь в чисто девичьих проблемах. Но проблема ведь не в этом. Я говорю о модной и дорогой одежде. Нам это не по карману. И тебя очень прошу – пре-кра-ти. Иначе, мы просто поссоримся.

– Не уверена, – улыбнулась девушка.

– В чём ты не уверена – что поссоримся или что ты перестанешь баловать ребёнка?

– Не уверена и всё, – нарочито строго произнесла Джина. – Без комментариев.

♠ ♣ ♥ ♦

И вот настал второй тур: Лас-Вегас, огромный зал гостиницы «the Venetian», взволнованные конкурсанты… Волновался ли Тони? Если и да, то незаметно со стороны. Он спокойно прохаживался по большой комнате, ожидая своего выхода. Где-то через час назвали его имя. Перед выходом на сцену Ник Кэннон дружески похлопал Тони по плечу:

– Давай, парень, иди.

Стоя у микрофона, Тони попытался глазами найти Никки и Джину. Но тщетно – от мощных софитов зал словно погрузился в темноту.

Тони решил не повторять ошибку на первом туре, когда начал с лёгкого, а сразу показать судьям и зрителям своё мастерство, ошеломить их, заставить поверить в его талант.

– Я уверен, что сегодня в зале много тех, кто не просто закончил школу или университет, но и вынес из них знания о фундаментальных законах физики. Ну, например, закон всемирного тяготения, – спокойно начал Тони. – Я прав?

Из зала донёсся густой бас: «Да, учитель». Раздался смех.

– Очень хорошо. Тогда вы со мной согласитесь, что у этого закона есть исключение.

– Я хорошо учился в школе. Закон он и есть закон, и нет там никаких исключений, – уверенно заметил Говард Стерн.

– И какое же исключение? – не обращая внимание на реплику Говарда, спросила Осборн.

– Если просто, то примерно так. Все тела падают вниз, кроме тех случаев, когда Тони Димариа этого не хочет, – чётко произнёс Тони. – И для сомневающихся в сказанном, я специально приготовил следующее.

И Тони показал трюк, который так поразил мистера Моргана: карточная «пружинка» разжалась, карты полетели с одной руки в другую, но неожиданно «замёрзли» в воздухе, образовав между ними «мостик».

– Вот видите, – весело обратился он к судьям, продолжая стоять с широко расставленными руками, – карты не падают вниз. В чём причина? Я не хочу!

В зале наступила тишина. Судьи с недоумением смотрели на карты: ни одна из них не шелохнулась. Первым пришёл в себя Говард Стерн:

– А если захочешь, что будет?

– Заработает закон. Смотрите. Я хочу, чтобы на карты подействовала сила притяжения Земли.

Тони не успел закончить фразу как карты «ожили» и упали на пол. В зале громко захлопали.

– Подождите! – крикнул Мэндел в зал. – А это исключение действует только на тебя?

– Да, так получилось, – скромно ответил Тони.

Зрители дружно встали; зал взорвался громом аплодисментов. Пришло время сказать своё веское слово судьям. Первым, тряхнув знаменитой шевелюрой, начал Говард Стерн:

– Я не знаю, как это делается, но трюк впечатляет. Если у тебя припасены такие же, то буду с нетерпением ждать следующего выступления. Я – за.

– Признаюсь, я не видела никогда ничего подобного, – дружески улыбаясь, сказала Осборн. – Высший класс.

– Вау! – как всегда эмоционально начал Мэндел. – Нет, мне очень понравилось. Отличная «подводка» к номеру, безупречное исполнение. Я – двумя руками «за».

За кулисами Тони обступили участники – все выступления показывали на большом мониторе в центре зала. Его дружески обнимали, жали руки, поздравляя с отличным выступлением, и желали успеха. Тони на автопилоте благодарил за тёплые слова, а в голове радостным рефреном звучало: «Я прошёл, я им доказал! Я прошёл, я им доказал! Я прошёл, я им доказал!»

Больше всех успеху Тони радовалась Никки. Она ни на минуту не отходила от него. И не жаловалась на боли в ногах. Тони даже подумал, что жаркий и сухой климат в сочетании с восторгом от увиденного, улучшили самочувствие дочери. И, конечно, внимание Джины, на плечи которой легла забота по уходу за Никки. Но как заметил Тони, делала она это с удовольствием, стараясь предупредить возможные проблемы.

Джина предложила отпраздновать успех:

– Какие будут идеи? Сладкий или рыбно-мясной ужин с шампанским для взрослых? Или гамбургеры в ближайшем Макдоналдсе. Но, увы, без шампанского.

– Хочу вкусного, – радостно закричала Никки. – Вы едите что хотите, а мне сладкого и побольше.

– Желание ребёнка – закон! – улыбнулась Джина и на мгновение задумалась, пытаясь вспомнить, где вкусно кормят.

– Ну какое тебе сладкое? – Тони с нежностью посмотрел на дочь. – При таком питании не влезешь в новые наряды. Что будем делать тогда?

Никки понуро опустила голову.

– Не пугай ребёнка, – заступилась Джина за девочку. – Она в отличной форме, а тебе не мешало бы немного похудеть. А то фраков не напасёшься. Ладно, ребята, я поняла куда нам надо. В «Сизарс-пэлас» есть уголок, где можно совместить кулинарные пристрастия с экскурсом в античную мифологию. Представьте себе – сидите за столиком и кушаете всякую вкуснятину, а напротив разыгрывается жестокое противоборство своевольных детей царя Атласа, правителя древней и могучей Атлантиды.

– И чем это закончилось? – изумлённая услышанным, спросила Никки.

– А чем заканчивается плохое поведение детей? – улыбнулся Тони.

– Их наказал отец? – с сомнением спросила Никки.

– Вот пойдём и всё узнаем. Договорились? – и довольная Джина, её предложение принято, обратилась к Тони: – Переоденься, а мы подождём внизу.

Когда девочки ушли, Тони быстренько принял душ и облачился в лёгкий льняной костюм, подаренный дядей Гривасом перед поездкой в Лас-Вегас. Подарок, по его мнению, стал знаком примирения. Тони засмеялся, вспомнив смущённое лицо дяди Гриваса, неуклюже сунувшего ему в руки большую коробку. В ответ он обнял его и прошептал на ухо: «Мы с тобой одна семья. Навсегда».

В хорошем настроении, напевая – очень редкое событие – любимую арию Тореадора из «Кармен», Тони выходил из номера, когда услышал резкий звонок телефона. «Вернуться или нет?» – подумал Тони. Решил вернуться. Звонил «папаша» Морган:

– Привет, Тони. Можешь ничего не говорить – всё видел по телевизору. Отличное выступление! Идея с физикой – бриллиант! Извини, что не приехал как обещал. Проблемы со здоровьем. Но ты Джине не говори, а то волноваться будет.

– Спасибо большое, мистер Морган. Я рад, что вам понравился мой номер. А что со здоровьем?

– Ерунда, давление подскочило. Не «самолётное», вот и не прилетел. Но в Ньюарке буду обязательно. Я не могу пропустить такое. Обо всём забудь на три дня – полная отключка от всяких проблем. В порядке подготовке к будущим своим выступлениям сходи на какие-нибудь концерты. Почувствуй атмосферу! Ладно, не буду тебя отвлекать, отдыхай. Поцелуй от меня дочку.

– Чью дочку, мистер Морган? Здесь их две – моя и ваша, – сконфуженно спросил Тони.

– Свою дочку, Тони, свою! – гаркнуло в трубке. – Но реакцию и чувство юмора оценил.

Тони не успел ничего сказать в ответ как послышались гудки.

Как и обещала Джина, в кафе – The Cheesecake Factory – было очень вкусно. Тони заказал филе лосося со спаржей и пюре, а Джине приглянулась куриная грудка, обжаренная в масле с лимонным соусом, грибами, маринованными каперсами и пастой каппелини «d’angelo»5. Никки в шоке от обилия сладких блюд долго выбирала, как она сказала, самое-самое вкусное. Этим «самым-самым» оказался чизкейк с шоколадным печеньем и грецкими орехами.

А вот «познавательная» программа – реконструкция мифа о гибели Атлантиды с помощью почти трёхметровых «говорящих» электронных фигур царя Атласа и его противных детей, огня и воды – особого интереса у Никки не вызвала.

– Ну и как тебе? – спросила Джина, явно ожидавшая восторженную реакцию ребёнка.

– Спецэффекты классные, электронные куклы – очень забавные; огонь, я думаю, настоящий.

– И всё? – удивилась Джина.

Лучше бы она этот вопрос не задавала. Джина не учла пытливый характер Никки и многолетнее общение с дядей Гривасом – потомок героев Эллады и знаток Платона Афинского много рассказывал о загадочной стране-острове.

– Понимаешь, – обратилась она к Джине, – проблема существования Атлантиды всегда интересовала учёных. Есть мифы, но есть и факты.

По интонации и «нарастанию» громкости голоса, Тони понял – начинается новое представление, где главным рассказчиком будет Никки. Та, действительно, посмотрела по сторонам, оценила возможную аудиторию слушателей и чётко как на лекции – чувствовалась школа дяди Гриваса – продолжила:

– По праву, первым серьёзным автором следует считать знаменитого Платона Афинского. Именно он в своих Диалогах наиболее полно познакомил нас с историей Атлантиды.

Никки говорила громко, чем заинтересовала близ сидячих посетителей кафе. Немолодая пара, оставив десерт, повернулась к Никки и внимательно слушала. Большая компания туристов – похоже из Японии – перестала громко обсуждать семейные проблемы царя Атласа и все как один уставились на девочку. Именно этого и ждала Никки – вдохновение устремилось вверх, в голосе добавились менторские нотки.

– Диалогов было два – «Тимей» и «Критий». Второй более полный и подробный. Идея Платона проста – через беседы Сократа, пифагорейца Тимея и афинского политика Крития показать судьбу древних Афин и Атлантиды. Всё началось с обсуждения темы наилучшего устройства государства. И Платон, я бы сказала, как мой любимый Стивен Кинг, «раскручивает» тайны истории, корни которых уходят в те времена, от которых до всемирного потопа пройдут тысячелетия!

Тони смотрел на дочь, а видел дядю Гриваса – такая же уверенность в своей правоте и любовь поучать других. Но откуда у Никки склонность к театральности, желанию быть в центре повествования, но не действующим лицом, а автором, или, если такое невозможно, то «голосом от автора». И это в неполные тринадцать лет!

Тони перевёл взгляд на Джину – с интересом ли слушала она рассказ Никки? Да, и с нескрываемым. Но кроме интереса во взгляде было нечто бо́льшее, чем любознательность, – гордость за Никки. Джина своим видом – она и не скрывала это – показывала присутствующим: «Смотрите какая умная девочка, сколько знает и с какой радостью передаёт знания всем желающим. И недуг не заставил уйти в себя, спрятаться от мира в тесной скорлупе, куда нет доступа здоровым людям».

Джина почувствовала на себе взгляд Тони. Продолжая смотреть на Никки, она прошептала ему на ухо:

– Господи, какая она талантливая! Вся в тебя!

Тони не понял – это шутка, или Джина говорила серьёзно. Потому и не ответил, но подумал: «Да, это самое простое объяснение».

Никки была в ударе – она открывала ошеломлённым слушателям один пласт истории за другим. Парень в футболке бразильских – зелено-жёлто-синего – цветов поднял руку как прилежный ученик, пытаясь привлечь внимание учителя, и ждал, когда Никки заметит его. Никки заметила:

– Ты хочешь сказать или спросить? – вопрос прозвучал таким серьёзным тоном, что посетители кафе дружно заулыбались.

– Спросить, мэм, – в тон ей ответил парень; и обращение к ребёнку – мэм – не выглядело шуткой. – Не слышали ли вы о том, что Атлантида находилась не у Геркулесовых столбов как писал Платон, а в Бразилии?

– Слышала, – невозмутимо ответила Никки. – В начале семнадцатого века знаменитый Фрэнсис Бэкон писал об этом. И, если не ошибаюсь, книга называлась «Новая Атлантида».

– Чушь полная, – с сильным английским акцентом в разговор неожиданно вступил мужчина средних лет, одиноко сидящий за дальним столиком. – Нельзя верить ни Бэкону, ни Перси Фосетту, утверждавшему что Атлантида находилась на территории Мату-Гросу.

– Почему нельзя верить? – удивился парень, явно обидевшийся за свою Бразилию.

– Да потому, что он большой фантазёр. Ведь не случайно Конан Дойл после общения с ним написал свой «Затерянный мир».

Никки хотела ответить англичанину, но Тони решил «закрыть» тему:

– Никки, дорогая. Я думаю, что всё рассказанное тобой очень интересно. Но время позднее, я устал. Поблагодари всех за внимание и пошли домой. Завтра рано вставать.

– Хорошо, папочка, – на удивление быстро согласилась девочка. – Я тоже устала. Благодарю всех за внимание.

Англичанин подошёл к Тони и громко, чтобы услышали все, сказал:

– Ваша дочь – историческое чудо. С такой памятью и такими знаниями она будет большим учёным, – затем он обратился к Никки: – Дорогая, перед тобой снимает шляпу – он сделал вид, что делает это – профессор Оксфорда. И если ты, став постарше, не передумаешь, то я буду рад видеть тебя среди своих учеников. Удачи тебе, коллега.

Всё оставшееся до сна время Никки чувствовала себя на верху блаженства. Она кокетливо улыбалась большому – во всю стену – зеркалу, показывала ему рожицы, звонко смеялась сама себе. Уже лёжа в кровати, она спросила у Тони и Джины, зашедших пожелать ей спокойной ночи:

– Папа прошёл в следующий тур, и я счастлива за него. А вы счастливы, что профессор назвал меня коллегой?

– Конечно, – в один голос ответили те.

– Сегодня много счастливый день, – блаженно улыбаясь, Никки подвела итог уходящему дню.

– Это как? – не поняла Джина.

– Если все счастливы, значит сегодня у нас много счастья!

– Интересный вывод, – улыбнулся Тони. – И я полностью его поддерживаю.

– И я, – весело добавила Джина. – Так и должно быть среди настоящих друзей!

♠ ♣ ♥ ♦

Тони, Джину и Никки дома ждал сюрприз. Когда они усталые после перелёта добрались до квартиры, то вместо честно заслуженного отдыха застали удивительную картину: в гостиной, за большим столом, накрытом белоснежной скатертью и заставленного разнообразной едой, сидели дядя Гривас и мистер Морган. Короткого взгляда на обоих хватило, чтобы понять – банкет в честь их приезда начался задолго до того момента как самолёт коснулся посадочной полосы аэропорта имени Джона Кеннеди.

– Дядя Гривас, – первой пришла в себя Никки, – это вы нас ждёте?

– О, привет покорителям Лас-Вегаса! – весело крикнул тот.

– Присоединяюсь к сказанному, – твёрдо, что потребовало некоторого усилия, проговорил сложный текст мистер Морган.

Заметив, что Тони и Никки не в большом восторге от увиденного, Джина бросилась спасать всех – встречающих и прибывших:

– Это вы классно придумали! – радостно заявила она. – Папа, а как ты здесь оказался? Я думала, что вы не знакомы.

– Познакомились! И какие проблемы могут быть у людей как мы. Я прав, Гривас?

«Последней его так называла бабушка. И вот появился „папаша“ и сразу подружился», – подумал Тони.

– Конечно, и никаких проблем, – охотно подтвердил дядя Гривас. – Молодёжь, даю вам пять минут на мытьё и всякое такое, а затем просим к столу. Мы тут с Дином кое-что для вас приготовили.

Дядя Гривас посмотрел на Джину и спросил у своего нового друга:

– Эта та самая твоя замечательная дочь, о которой с восторгом говорила мне Никки?

Мистер Морган молча кивнул; потом подумал и спросил у него:

– А это и есть та самая замечательная девочка Никки, о которой с восторгом мне рассказывала Джина?

Джина и Никки смущённо переглянулись.

– А вы тот самый очень умный мистер Морган, о котором с восторгом мне рассказывал папа? – Никки точь-в-точь повторила интонацию мистера Моргана.

Мистер Морган строго посмотрел на Никки, но потом не удержался и громко рассмеялся:

– Никки, тебе в артисты надо. Согласна?

– Я пока не решила кем буду, – серьёзно ответила Никки. – Тут один профессор из Оксфорда предложил приехать к ним на учёбу. Выбор большой у меня. Но за предложение спасибо, мистер Морган.

Ужин прошёл отлично: весело, в шумных разговорах, с актёрскими байками и занимательными историями. Чувствовалось, люди собрались за столом не потому, что так надо, а только из-за того, что им хорошо вместе.

♠ ♣ ♥ ♦

До следующего тура в Ньюарке, десятого июля, для придумки «ударного» номера оставалось не так много времени. Но мистер Морган, не сомневавшийся в успехе, настаивал на серьёзной подготовке к финалу.

– Тони, пора думать о суперномере. Одними картами я бы не ограничился. Подумай, может сумеешь расширить свои фокусы за счёт других, пускай тоже игральных, предметов. Напряги фантазию и скажи, что нужно мне приготовить. Договорились?

Легко сказать, «напряги», а как? Что может удивить судей и американского зрителя? И кто важнее? Судьи здесь знаменитые и авторитетные. Своими комментариями – критическими или восторженными – они сильно влияют на голосование зрителей, невольно создают «мнение» об исполнителе. Но всё равно решающее слово остаётся за зрителями. Тони не знал какой дорогой идти: «уйти» от карт и не использовать их вообще или резко усложнить фокусы с ними? Если использовать другие предметы, то какие будут необычные, уже своим появлением на сцене, «шоковые» для зрителей. И Тони хотелось продолжить «физическую» шутку. Ему понравилась реакция зала и судей на «замёрзшие» карты. Как можно совместить новый предмет и «физику»? «Похоже, – рассуждал Тони, – отправной точкой должен быть физический закон, смешно обыгранный с новым предметом. Но какой закон?» Если долго думать, то решение часто приходит неожиданно, возникающее из длинной череды вариантов: подходит – не подходит. Но именно «не подходит» становится основой неординарного решения. И такое решение пришло. Точнее, три основных решения и одно запасное. Но для их реализации нужны специально изготовленные атрибуты. И Тони позвонил «папаше»:

– Мистер Морган, я тут несколько фокусов придумал, но мне понадобится ваша помощь. Мне нужны специальные весы, стеклянный ящик и кое-что ещё.

– Без проблем, опиши или нарисуй. Сделаю. Но давай побыстрее, а то если в готовом виде купить нельзя, мне нужно время. Поторопись. А сейчас извини, у меня через пять минут очень важная встреча. Пока, поцелуй малышку.

«Да, – вслух произнёс Тони, положив трубку, – если он решает так все дела, то мне крупно повезло».

Мистер Морган сделал несколько звонков и нашёл нужную компанию. Но они потребовали для выполнения заказа не менее месяца. Мистер Морган торопил, предлагал заплатить за срочность, но компания упрямо стояла на своём – месяц. Тони ничего не оставалось как использовать запасной вариант – работать с картами.

♠ ♣ ♥ ♦

В Ньюарк поехали той же компанией: Никки очень просила взять её с собой, а добрая Джина – Тони знал, что она очень занята в эти дни, – не смогла отказать ребёнку. Сорок восемь номеров разделили на четыре группы, каждой из которой отвели два дня: в первый день – выступление, на следующий – результат. С приближением финала волнение усилилось. В зале, где участники ожидали своего выступления, веселья не чувствовалась: в полной тишине дюжина настраивающихся на борьбу сосредоточенных лиц. Тони не волновался. Присутствие в зале дочери подстёгивало к победе, немыслимой без собранности и уверенности в своих силах.

Ник Кэннон, как обычно улыбчивый и доброжелательный, пожелал успеха. И Тони вышел на сцену. Поздоровавшись, он уже собирался начать свой номер, как неутомимый Говард Стерн произнёс:

– Тони, рад тебя видеть в этом зале. В Лас-Вегасе ты говорил об исключении для тебя в законе мистера Ньютона. Было дело?

Тони, не понимая к чему клонит Говард, кивнул.

– Я засомневался в этом и решил спросить – а в Ньюарке это исключение работает?

Тони снова молча кивнул.

– С трудом верится, – не отставал от Тони судья.

– Я с судьями не спорю, – Тони развёл руки и пожал плечами. – Это, как правило, плохо кончается.

– Ты прав, Тони, – согласился Говард Стерн. – Но докажи нам обратное.

– Но у меня ограничено время, – возразил Тони. – Я бы не хотел повторять уже показанное.

– Ничего страшного. Добавим тебе время. Или ты не уверен в физике?

Зрители с удивлением следили за диалогом: судья, явно, «наезжает» на Тони.

Тони это тоже понял. Мелькнуло: «Я тебе сейчас покажу физику», но вслух мягко, как мама, уставшая от капризов ребёнка и согласная на любые его прихоти, сказал:

– Хорошо, мистер Стерн. Специально для вас. Я думаю, – он обратился в зал, – вы тоже не будете скучать. Физика – великая наука!

Тони начал свой номер с «замёрзшими» картами. Но внутри его кипело – он лихорадочно думал, как «утереть нос» вредному судье. Решение пришло внезапно. Тони, продолжая держать карточный «мостик», с наигранным недовольством посмотрел на Говарда:

– Законы штата Нью-Джерси не влияют на исключение из закона мистера Ньютона. Наоборот, дополняют его, – с этими словами Тони опустил руки. Карты остались висеть в воздухе. – Приблизительно, так. Вы удовлетворены, мистер Стерн?

Одобрительный гул в зале нарастал. Смех и аплодисменты не давали ответить судье. Тогда он, призывая к тишине, высоко поднял руку. В зале стало тихо.

– Тони, я думаю, что ты удачно соединил старый трюк с новым, – неожиданно добродушно сказал Говард. – Мистер Ньютон, если он видит нас оттуда, – он указал пальцем вверх, – гордится тобой. И я согласен с ним.

– Я надеюсь, мистер Стерн, но карты устали висеть в воздух. Вы позволите им отдохнуть?

Говард с недоумением посмотрел на Тони.

– Понял, вы согласны, – Тони выставил перед собой ладонь и громко сказал, – Отдыхайте, друзья.

Карты медленно задвигались-зашуршали, словно переговаривались друг с другом, а затем не торопясь, слегка покачиваясь в воздухе, стали «приземляться» на ладонь. Через несколько секунд Тони держал в руке колоду карт.

Такого не ожидал никто – ни судьи, ни зрители.

– Могу я теперь показать новое? – вопрос Тони прозвучал в безмолвии зала как внезапно разорвавшийся снаряд.

Судьи переглянулись.

– Очень бы хотелось, но думаю, что выскажу общее мнение – не сегодня, а в следующем туре, – слова Хоуи Мэндела прозвучали для Тони как фанфары.

Следующий тур – полуфинал – проходил в конце августа – начале сентября.

♠ ♣ ♥ ♦

Специально к полуфиналу Тони решил не готовиться. Да и нет особой необходимости – у него уже есть номер, не показанный из-за Говарда Стерна. В задуманном фокусе ему нужно активное участие судей. Но с этим – исходя из виденного им ранее, – проблем не должно быть: судьи, и прежде всего Говард и Хоуи, безотказно отзывались на просьбы исполнителей. Осталось уговорить Шэрон Осборн.

Тони начал с Ника Кэннона: ему отводилась ведущая роль. Перед самым выступлением – пока шёл другой номер – Тони отвёл его в сторону:

– Ник, можешь подыграть?

– Это не опасно? – серьёзно спросил Ник, а глаза смеялись. – А то меня постоянно просят участвовать в каких-то угрожающих здоровью номерах.

– Если следовать точно указаниям, то есть вероятность объявить следующего участника, – в тон ему ответил Тони. – Так что, не против?

– А что делать надо?

– Сюрприз! Делай что попрошу, без отсебятины. Идёт?

Ник молча вздохнул.

Говард Стерн встретил Тони как старого знакомого:

– О, мистер Тони, знаток физики и мастер иллюзии. Чем на сей раз удивишь?

– Удивлять людей – моя профессия, – весело ответил Тони. – Мистер Стерн, вы даже не представляете о реакции в научном мире на моё прошлое выступление.

– В научном мире? – удивился судья.

– Да, меня это тоже удивило. Мне недавно позвонил академик из Франции. Сказал, что если найдётся рекомендующий из числа уважаемых людей, то он готов выдвинуть меня на нобелевскую премию в области магической физики.

– А что, такая есть? – поинтересовался Мэндел.

– Конечно, – уверенно ответил Тони. – Вот я и подумал, мистер Стерн, может вы им будете? С вашим авторитетом я точно получу премию.

Стерн подозрительно посмотрел на Тони – его разыгрывают? – но решил поддержать:

– Без проблем. Когда победишь в финале, я лично попрошу нобелевский комитет дать тебе премию. Меня и коллеги поддержат. Я прав? – обратился он к Осборн и Мэнделу.

Те дружно закивали.

– Вот видишь, трое уважаемых людей готовы тебя выдвинуть.

– Но для этого нужна победа в финале, – заметила Осборн.

– Буду стараться. Но мне понадобится помощь ваша и Ника Кэннона.

Судьи, на удивление Тони, дружно поднялись на сцену. Услышав своё имя, Ник, весело подпрыгивая, присоединился к ним.

– Что делать будем? – спросил он у Тони.

– Как известно, в Лондоне недавно закончились Олимпийские игры. Наши спортсмены выступили как никогда удачно. Но гимнасты подкачали. Наверное, не самые лучшие попали в команду. А у нас есть таланты. Одного из них хочу представить. Он покажет нам своё мастерство на перекладине. Почему именно на этом спортивном снаряде? Гимнаст борется с земным притяжением. Как? Сейчас увидите. Гимнаст – это наш любимый Ник Кэннон. Аплодисменты, пожалуйста.

В зале зааплодировали, не очень понимая – шутка это или правда. Ник медленно повернул голову к Тони и вопросительно посмотрел:

– Не уверен, что я сейчас в хорошей форме. Я пик запланировал на Олимпиаду. Так что извини, я пошёл.

И Ник стал уходить со сцены. Но Тони успел его догнать прежде, чем тот готов был уже исчезнуть за кулисами.

– Ник, дорогой, – настойчиво сказал Тони, – твоя форма безупречна. Таких как ты талантов в мировом спорте всего несколько человек. Не уходи, – Тони добавил к своей просьбе жёсткое рукопожатие, – ты очень нужен нашему спорту и нашей стране.

Ник с большой неохотой вернулся. Говард дружески обнял его и что-то сказал на ухо. Тот пожал плечами и улыбнулся в ответ.

– Ник согласился показать своё мастерство, и мы продолжаем. Перекладиной станет этот черенок от метлы, а стойками, что держат перекладину будут, прошу прощения, наши мужественные судьи.

– А мне что делать? – нетерпеливо спросила Осборн.

– У вас будет очень ответственная работа, но через минуту. Итак, Говард и Хоуи, возьмите черенок за концы и поднимите руки вверх. Ник, встань на табуретку, зажми черенок под подмышками, и представь, что висишь на ней как на турнике.

Говард и Хоуи выполнили просьбу, но перекладина оказалась не параллельная сцене: Говард, будучи намного выше коллеги, поднял свой конец черенка сантиметров на двадцать выше. В зале послышался смех.

– Нет, так не пойдёт, – Ник смешно изобразил нечто похожее на скрюченную в три погибели фигурку человечка.

Тони подошёл к Говарду и потянул его руку за рукав вниз, чтобы конец черенка стал на одном уровне с концом, который держал Хоуи.

– По моей команде, на счёт «три» я махну флажком и Шэрон быстро вынимает табуретку из-под ног нашего олимпийца. Дальше – дело моё. Договорились?

Судьи и Ник начали препираться между собой: «Я же упаду» – шумел Ник. – «Мы его не удержим. В нём сотня кило» – кричали Говард и Хоуи. – «У меня не хватит сил вытащить стул, смотрите какой Ник тяжёлый» – громко возмущалась Шэрон. – «Я лёгкий, спортивный и симпатичный» – кричал в ответ Ник.

Зрелище выглядело столь комичным, что в зале гудел всеобщий смех. Идея понравилась – со всех сторон неслись реплики: «Не бойся, Ник. Падать не высоко», «Дайте я помогу!», «Возьмите меня, если он боится».

– Не волнуйтесь, вы же помните, что физические законы работают как я захочу. Поверьте мне, прошу вас, – Тони смешно размахивал руками, создавая нужное настроение зала.

Наконец-то судьи успокоились и согласились выполнить просьбу Тони. Тот нарочито внимательно обошёл композицию «Гимнаст Ник и другие», покивал несколько раз – всё нормально, затем начал считать:

– Итак, начали. Раз… два… три! – и Тони махнул флажком.

То, что произошло после, заставило зал на мгновение стихнуть и внимательно смотреть на сцену: Шэрон легко, без всяких усилий вытащила табуретку из-под ног Ника; тот крепко держась за черенок, повис в воздухе; Говард и Хоуи с удивлением глядя друг на друга без проблем держали черенок. Это продолжалось несколько секунд. Затем Тони шепнул что-то Шэрон, которая, пожав плечами, подошла сзади к Нику и неуверенно толкнула его ноги от себя как качели. И Ник завертелся вокруг черенка. Выглядело это смешно и грустно – он неуклюже вертелся, испуганно держась за черенок. Зрители разом поднялись со своих мест и устроили овацию всем – Тони, Нику, судьям.

Дав зрителям насладиться увиденным, Тони остановил Ника и попросил Говарда и Хоуи осторожно опустить черенок. Взъерошенный Ник посмотрел на Тони и зловеще-шутливо прошипел:

– За такое безобразие, что ты надо мной совершил, я.… я.… я.… – он не знал, что придумать. – Когда ты в финале получишь свой миллион и начнёшь выступать в Лас-Вегасе, то я буду иметь право бесплатно ходить на него три года. Понял?

– Всей семьёй! – засмеялся Тони.

Судьям номер понравился.

– Я вообще не понял, что сейчас произошло. Я держал черенок и не чувствовал ни грамма тяжести. У меня такое ощущение, что это не Ник, а его оболочка без содержимого, – Хоуи возбуждённо размахивал руками.

– У меня нет слов, – кратко заявила Осборн. – Фантастика!

– Тони успел нас приучить, что вместе с ним на сцену выходит Чудо, – как всегда образно и красиво начал Говард. – Потом Тони отходит в сторону, а всё остальное показывает Чудо. У меня даже идеи нет как всё это сделано. У Тони спрашивать бесполезно – он сам не знает, а Чудо скромно удалилось со сцены. Ник, – он обратился к ведущему, стоящему рядом с Тони, – может ты знаешь?

– Пойду поищу, – не растерялся с ответом Ник.

– Тони, у меня вопрос – как ты относишься к шоу «Договорились или нет»?6 – спросил многолетний и популярный его ведущий Хоуи Мэндела, явно ждавший такого ответа: «ну, конечно, хорошо».

– Я не азартен, – неожиданно ответил Тони. – Предпочитаю смотреть те игровые передачи, где участники демонстрируют свои знания, а не голую удачу.

– Интересно! – Хоуи, судя по всему, не обиделся на Тони. – Понимаешь, твои фокусы, как бы сказать, основаны на физике. А мне интересно, можешь ли ты показать фокус, где ничего не движется, кроме мысли?

– Это как? – не понял Тони.

– Отгадывать чужие мысли или желания. Как менталист!

– Не знаю, – Тони пожал плечами. – Никогда не пробовал. Мне бы не хотелось знать, что обо мне думают другие люди.

– Нет, речь идёт не об этом. Просто отгадать желание. Например, моё.

– Попробую, – не уверенно согласился Тони.

– Хоуи, – обратился Говард к коллеге, – нас ждут другие участники. Тони свой номер показал. Что ты ещё от него хочешь?

– Сыграть с ним в «Договорились или нет». Условие такое. Если Тони отгадает мой вопрос, то это будет ему бонус. А если нет, то я попрошу зрителей не учитывать его при голосовании. Хорошо придумал? – довольный Хоуи посмотрел на Тони.

– Хорошо! – без видимого сомнения ответил Тони, но подумал: «Зачем мне это?»

– Договорились или нет? – настойчиво спросил Хоуи.

Из зала – как это бывает во время шоу – раздались выкрики: «Договорились! Договорились! Договорились!».

– Договорились, – у Тони не оставалось выбора.

Хоуи вышел на сцену:

– Тогда повторю свою просьбу. Дорогие зрители в зале и все, кто нас смотрит на канале NBC, напоминаю: Тони уже показал великолепный номер. То, что он сейчас будет делать – бонус! Итак, начинаем игру. Я приготовил три вопроса. Они здесь, в трёх конвертах. На каждом стоит номер. Тони, возьми и скажи, что за вопросы я задал.

Тони взял конверты, повертел их, понюхал – в зале засмеялись – и спросил Осборн:

– Шэрон, на какой вопрос мне отвечать?

– На третий!

– Отлично, – громко вздохнув, Тони пристально посмотрел на конверт с цифрой «3». Почесал лоб. Посмотрел на Хоуи. Потом опять на конверт. – Хоуи, дорогой, я бы рад, но у меня нет таких денег.

Зал с нетерпением ждал реакции Хоуи. Тот смущённо разорвал конверт и громко прочитал вслух:

– Тони, дорогой. Одолжи мне сто тысяч долларов. На подарок Шэрон не хватает.

Зрители дружно зааплодировали.

Тони взял оставшиеся конверты. Проделал с ними тоже, что и с первым.

– В этом конверте нескромная просьба. Я этого не скажу. А эту просьбу, – Тони показал на последний конверт, – исполню с большим удовольствием.

Он спустился в зал, подошёл к Шэрон и поцеловал руку. Затем вернулся на сцену и протянул конверты ошарашенному Хоуи. Тот открыл конверт и прочитал:

– Тони, скажи громко: «Я самый великий фокусник».

Затем открыл другой:

– Тони, дорогой. Поцелуй Шэрон Осборн руку.

Весь зал встал. Раздавшийся шквал оваций, казалось, разнесёт здание.

Так Тони – с бонусом за мастерство – оказался в числе финалистов конкурса «В Америке есть таланты».

♠ ♣ ♥ ♦

Выбор фокуса для финала полностью зависел от наличия специального реквизита. Всё, что Тони попросил у мистера Моргана, пришло в срок, но неприемлемого качества – электронные весы элементарно врали, каждый раз давая другие значения. В причинах Тони разбираться не стал – сильно подпирало время. С мистером Морганом он решил не советоваться. Подсказать фокус тот не мог, а лишний раз расстраивать не хотелось. Просто отправил бракованные весы назад.

Тони расстроился: остался без реквизита, а времени для нового заказа нет.

Следовало хорошо подумать и, желательно, в спокойном и безлюдном месте. Тони знал одно такое – его любимый парк, где он не раз находил правильные решения в жизни. И тот «не подвёл» – лишь две детские коляски катились по дорожке, а их водители – молодые мамы – тихо переговаривались, обсуждаю своё, житейское.

Тони присел на «свою» скамейку и задумался: «Судьям не объяснишь – мол, оборудование плохое и фокуса не будет. Они меня не пожалеют. Раз нет фокуса, то нет и номера; раз нет номера, то пролетишь над Ньюарком на ковре-самолёте без права на посадку… Постой, постой… Ковёр-самолёт? Похоже на хорошую идею. Но как сделать с ним фокус? А если посадить всех судей – нет, одних мужиков – и отправить летать по залу?»

Тони резко поднялся и нервно зашагал по дорожке. Он чувствовал: вот-вот и придёт решение. «Ну давай, милая, – попросил он голову. – Напрягись, идеи с ковром-самолётом нужна «изюминка».

Тони остановился у поля для бейсбола. Обычно заполненное игроками разных возрастов, оно сегодня почти – если не считать двух мальчишек – пустовало. Ребята – «Как моя Никки», подумал Тони, – увлечённо возились с небольшой, размахом крыльев сантиметров тридцать, моделью самолёта. Самолёт «бежал» по полю, потом смешно подпрыгивал, а на взлёт сил уже не хватало. Тони внимательно смотрел на ребят и самолёт, всё пытаясь понять отчего тот не может взлететь. Ему очень захотелось разобраться в этом. Зачем? Он сам не знал. Но его непреодолимо тянуло к незадачливому самолёту. И Тони решительно направился к ребятам. Не доходя несколько метров, он понял проблему – у двигателя просто не хватало мощи на поднятие самолёта с прикрученной тонкой проволокой маленькой пластмассовой коробки с камнем внутри.

– Движок слабоват? – спросил он у ребят.

Ребята не ответили, тем самым давая понять Тони, что у них нет времени на пустые разговоры. Но Тони сделал вид, что не понял:

– Зачем вам коробка с камнем?

– Мы хотим проверить какой вес может поднять самолёт, – один из ребят решил ответить. Затем добавил с гордостью: – Самолёт сами собрали. А на мощный двигатель денег нет. У нас 2,5 см³, а нужен раза в три мощнее.

– Двигатель-то дорогой?

– Дорогой, – вздохнул парень. – Пару сотен. Это от модели зависит, ну и новый или подержанный.

– А что поднимать хотите?

– Модель планера. А какой он должен быть веса не знаем. Вот, пробуем.

– А 7,5 см³ движок хватит на планер?

– Похоже, что да. Надо будет по интернету полазить, поискать расчёты. Зачем спрашиваешь? Сам делаешь или так, скучно?

– Да нет, не скучно. Меня эта штука, – Тони показал на самолёт, – очень заинтересовала. Вернее, не сам самолёт, а ваша идея с планером. Ребята, вы мне очень помогли. И я хочу вам помочь. Денег у меня особо нет, но что есть, то есть, – Тони вынул кошелёк из кармана и вытащил несколько купюр. – Так, посмотрим сколько. 95 баксов. Возьмите на хорошее дело.

– А не шутишь? – удивился молчавший всё время парень. – Почти стольник даёшь за просто так. Или что нужно, прямо скажи?

– Ребята, ничего мне не нужно. Просто вы помогли мне с идеей, а я вам – деньгами.

Тони протянул удивлённым ребятам деньги и довольный зашагал домой.

♠ ♣ ♥ ♦

День финала решал если не всё, то очень многое в жизни Тони. Он думал не о возможной победе, а о том, как будет жить дальше. И не важно – со щитом или на щите он вернётся домой. Весь долгий путь до финала – с большим желанием его достичь – Тони, как не странно, побаивался этого. Финал он определил, как поворотную точку – после него возврата в прошлую жизнь не будет. А какая она будет? И каким будет он сам, его любимая дочь Никки, дядя Гривас и, наконец, «папаша» Морган и очаровательная Джина? Останутся ли они такими же или изменятся так, что проснувшись утром следующего дня и подойдя к зеркалу увидят незнакомые лица? Вопросы, вопросы, вопросы… Но кто даст ответ? Хотя бы один.

Финальное выступление участников назначили на среду 12 сентября. «1 плюс 2 даёт 3. Счастливое нечётное число. Могу победить», – улыбнулся Тони, выходя из гостиницы и направляясь в уже знакомый по предыдущим турам Центр исполнительских искусств. Заботливый и предусмотрительный мистер Морган заранее, никому не сказав, заказал четыре номера в гостинице Robert Treat Hotel, от которой до Центра две минуты ходьбы. Остальные члены его команды болельщиков – к Никки и Джине на этот раз присоединились дядя Гривас и «папаша» – уехали раньше, захватив немудрённый, но громоздкий инвентарь для фокуса.

Тони добирался до Центра минут двадцать – он сознательно шёл очень медленно, раза три делал остановки. Ему требовалось время, чтобы сосредоточиться перед выступлением. В комнату, где остальные пять финалистов ожидали своего выхода, Тони вошёл уверенной походкой, готовый к борьбе за победу.

Перед выходом на сцену его, как всегда, встретил Ник. Сделав смешную рожицу и дружески обняв, он попросил:

– Тони, дорогой. На меня сегодня не рассчитывай. Я ещё после прошлого трюка не пришёл в себя. Каждую ночь во сне верчусь как на вертеле. Ты лучше судей напряги. Они это любят.

– Я так и сделаю. Но будь недалеко, а вдруг они испугаются. А ты отважный! – польстил Тони.

Ник не сказал «да» или «нет», мягко подтолкнул Тони к выходу на сцену и прошептал: «Удачи тебе, старина!»

Сцена показалась Тони больше чем обычно. Ярко и красочно оформленная – финал ведь! – она завораживала, будоражила и волновала.

Появление Тони зрители встретили громкими приветствиями и оглушительными аплодисментами. Он стоял и улыбался, ожидая, когда зал успокоится.

– Тони, привет, как дела? – спросил Хоуи. – Посмотри, как зал встретил тебя. Ты явно их любимчик.

– Спасибо большое, – Тони, прижав правую руку к груди, поклонился до пояса.

– Что сегодня покажешь нам?

– Очередное безобразие! Но мне опять понадобится помощь. Поможете?

Хоуи и Говард переглянулись и молча пошли на сцену. Тони махнул рукой и двое рабочих вынесли на сцену и аккуратно положили перед ним свёрнутый ковёр. Тони слегка толкнул его ногой и тот медленно – без всякого желания – распластался на полу.

– Друзья мои, – обратился он к судьям, – что можете сказать об этом ковре?

– Большой и толстый, – ответил Говард.

– Старый и затёртый. И привязные ремни как в машинах.

– И четыре кольца по краям, – добавил Говард.

– Вы очень наблюдательны, поклонники Эркюля Пуаро, Шерлока Холмса и лейтенанта Коломбо. А вы знаете, к чему снится ковёр?

– Нет, – дружно ответили Говард и Хоуи.

– Ковёр снится к деньгам, но, если он такой как этот – старый и затёртый, – вас ждёт дальняя дорога.

– Но это не сон! – заметил Хоуи.

– Да, это не ваш сон. Мой! Но я делюсь им с вами. Итак, прошу сесть на ковёр и застегнуть привязные ремни.

Судьи с опаской выполнили просьбу Тони.

– Вам удобно? – заботливо спросил Тони. Судьи в ответ кивнули. – Теперь посмотрите сюда.

Тони вынул из картонной коробки модель вертолёта с четырьмя стропами. Красный вертолёт с винтами серебристого цвета и размером в четыре мужские шляпы выглядел маленькой игрушкой рядом с ковром. Тони зацепил стропы за кольца и весело спросил Хоуи:

– Вы, читали сказки про ковёр-самолёт?

– Конечно, – ответил тот. – Самая любимая у меня «Алладин». А что?

– Сейчас я попробую доказать, что это не сказка, а реальность.

– А зачем тогда эта игрушка? – Хоуи показал на вертолёт.

– Сюрприз! Но сейчас сделаем так. Когда я хлопну ладошками в третий раз и произнесу: «Аппаратиус! Спидиус! Трафиканиус!»7, этот старый и потёртый ковёр отправит вас в кругосветное… ой, извините, кругозальное путешествие. Но поскольку ковром пользовался ещё Алладин, у него осталось мало сил. И ему поможет этот мыслеуправляемый вертолёт. А на третьем круге, как я обещал, будет сюрприз. Ну что, полетели?

– А мы не свалимся? – забеспокоился Хоуи.

– Не должны, – как можно равнодушнее ответил Тони. – И потом, я застраховал вас на два миллиона баксов. По миллиону на брата.

Хоуи задумчиво почесал лысину и храбро произнёс:

– Тогда полетели.

Проверив застёжки на привязных ремнях, Тони отошёл на несколько метров от ковра и обратился к зрителям:

– Если вы хотите безаварийный полёт, то давайте вместе три раза хлопнем и скажем волшебное заклинание. И обязательно дружно! Согласны?

Зал ответил громкими аплодисментами.

– Итак, всё готово к полёту. Начинаем!

Тони медленно, давая возможность зрителем одновременно повторить его действия, хлопнул три раза. Затем махнул рукой залу и произнёс: Аппаратиус! … Спидиус! … Трафиканиус! Зал старательно повторял за ним. Едва прогремело последнее слово – Трафиканиус! – вертолет начал подниматься, стропы натянулись, ковёр оторвался от пола метра на полтора и, следуя за вертолётом, плавно поплыл над сценой. Сделав один круг, ковёр двинулся в зал. Летел он невысоко и медленно, но некоторые наиболее азартные зрители, пытавшиеся достать его рукой, не дотягивались. Сквозь тишину зала до зрителей едва долетали опасливые вздохи, крепко схватившихся за привязные ремни, судей.

На третьем круге Тони поднял скрещённые – как буква Х – руки. Вертолётные стропы с шумом отцепились от ковра, вызвав у зрителей испуганное «Ой!» Ковёр на мгновение завис; затем повернулся вокруг собственной оси и как планер в свободном полёте, сделав полукруг над залом, медленно-медленно пошёл «на посадку».

С первым касанием ковра с полом зал дружно встал и взорвался восторженными приветствиями и овациями. Говард и Хоуи, пришедшие в себя после полёта, хлопали вместе с залом. Говард подошёл к Тони и обнял. А Хоуи, известный своей нелюбовью пожимать руки, «дал пять» кулаком.

Всё, что происходило после выступления, Тони не запомнил. Ему едва хватило сил добраться до гостиницы, быстро принять душ и завалиться в постель. Через мгновение он спал. Впервые за многие годы ему ничего не снилось – мозг, уставший от напряжения последних месяцев, отключился.

♠ ♣ ♥ ♦

На результаты финала команда Тони ехала в полной уверенности в победе. И какие могли быть сомнения – Тони вчерашним выступлением «отправил» своих соперников в нокаут.

Но что скажет Америка? Кто ей больше полюбился? Кого она считает главным талантом страны и обладателем миллиона долларов, заслужившего выступать в Лас-Вегасе? Вопросов много, а ответ один: победителем является…. И это имя мир узнает через два часа. А пока? Пока – одна надежда финалистов на победу.

Надо отдать должное организаторам: заключительный день конкурса получился праздничным. Зрители, несколько тысяч в зале и миллионы у экранов телевизоров, не скучали – кроме финалистов, выступавших со своими лучшими номерами, на сцену Центра выходили Джастин Бибер, Биг Шон, OneRepublic, Джоан Риверз и другие звезды эстрады.

Трудно сказать, сколько зрителей в зале поддерживали Тони, но самая искренняя и преданная из них – Никки. Она, обожавшая молодое канадское дарование, даже не обратила внимание на его выступление, впрочем, как и на остальных артистов. Никки с волнением ждала минуту, когда Ник Кэннон объявит результаты голосования. Глубоко забившись в кресло и крепко сжав руку сидевшей рядом Джины, Никки повторяла про себя как заклинание: «Папочка, дорогой! Ну победи, пожалуйста! Я тебя очень прошу». При этом губы смешно шевелились, но, понимавшая состояние девочки, Джина, изредка бросавшая обеспокоенный – как она там? – взгляд на Никки, не решалась даже улыбнуться, а только успокаивающе гладила её руку.

И вот торжественный момент наступил. На сцене остались два финалиста – Тони и отец и сын Олейт со своими очаровательными собачками. Ник подчёркнуто неторопливо открыл конверт с результатами зрительского голосования и, сделав драматическую паузу, произнёс…

В громе оваций, захлестнувшем зал, лишь сидящие рядом услышали горький плач Никки.

Тони не победил.

♠ ♣ ♥ ♦

Прошло три дня с того провала —Тони не сомневался в этом, – но горечь случившегося не проходила. И чем больше он ломал голову, ища ответ на вопрос почему проиграл, тем больше становилась обида на судей, зрителей в зале и сидящих у экранов телевизоров, и она породила стыд. Никки, Джина, дядя Гривас, мистер Морган помогали ему как могли – деньгами, заботой, доверием, а он подвёл их. Тони ругал себя – бесталанный, плохо подготовился, коряво говорил, шутки глупые…

Чувство вины тяготило, выталкивало из дома туда, где его не знали. Но он с удивлением обнаружил: многие – соседи по дому, кассирши ближайших магазинов, посетители Старбакса, где хотелось посидеть в одиночестве с чашечкой кофе, – видели его выступления. И подходили, жали руку, поздравляли, желали успехов, брали автограф как …у победителя. От такого внимания – незаслуженного, как он считал, – Тони делалось хуже. Он терялся, не знал, что ответить, кивал в знак благодарности и старался поскорее уйти, исчезнуть, раствориться… И Тони перестал ходить в людные места, проводя время на своей любимой и привычной скамейке.

Вот и сейчас он сидел на ней, прикрыв глаза и заново «просматривая» свои выступления. Но резкий звук – шорох подошвы по мелким камешкам дорожки – приближающихся шагов заставил открыть глаза и повернуться на шум. К нему быстро, почти бегом, приближалась Джина; и, не дойдя до него несколько метров, запыхавшимся голосом выпалила: «Ты не проиграл! Ты меня понимаешь? Ты не проиграл!»

Тони отрешённо посмотрел на Джину. Но ту не смутила реакция – вернее, её отсутствие. Она устало опустилась рядом и уже спокойно повторила:

– Ты не проиграл! Ты меня понимаешь? Ты не проиграл!

Тони не ответил. И молчание было красноречивее всяких слов.

– И кем ты решил быть – мучеником или виноватым?

– О чём ты? – равнодушно спросил Тони и пожал плечами.

– Попробую объяснить. Эти три дня ты избегал общение со мной и папой. Я звонила несколько раз.

– Не помню, – Тони покачал головой. – Звонили, но номера незнакомые.

– Конечно, незнакомые. Я звонила от друзей. Ты же не брал трубку, когда видел мой номер. Я права?

Тони молча сморщил лоб, стараясь понять какой ответ ждёт Джина.

– А может ты рехнулся на нервной почве? – подозрительно спросила Джина. Потом пристально посмотрела на Тони. – Да, нет. Не похоже. Скорее делаешь вид. И могу сказать, что это классно у тебя получается.

– Лучше, чем фокусы? – нервно спросил Тони.

Джина смешно скорчила рожицу – очень похоже на «думающего» смайлика.

– Да ладно тебе, – вздохнул Тони. – И так ясно.

– Что тебе ясно? Весь мир обрушался? Мученик, пострадавший от не понявших его зрителей!

– Дура, – равнодушно сказал Тони.

Джина на мгновение застыла от услышанного, затем вскочила и побежала по дорожке к выходу. Тони хотел извиниться за несдержанность, но, с досадой махнув рукой, промолчал и долго, пока фигурка Джины не исчезла за поворотом, смотрел вслед.

«Я же никому не мешал, сидел себе спокойно, а она всё настроение испортило, – пробормотал Тони. – И так паршивое, а стало хуже. Но куда уж хуже?» Тони громко вздохнул. Сидеть расхотелось, и он решил пройтись. Через пару шагов Тони почувствовал, что кто-то смотрит на него. Обернулся – никого. Тони пошёл дальше, но взгляд – требовательный – упёрся в спину. Тони резко – поймать смотрящего – обернулся. Никого, но взгляд не пропал, а усилился. «Что за чертовщина? – подумал Тони. – Может Джина права, и я рехнулся?»

Желая освободиться от неприятного ощущения, Тони крепко зажмурился: взгляд пропал. Открыл глаз – на скамейке, мгновение назад пустой, Тони увидел мистера Джонсона, приветливо махавшего рукой.

«Ага, мне его сейчас и не хватало», – подумал Тони, но не подойти не решился.

– Добрый вечер, мистер Джонсон, – вежливо, но не очень приветливо поздоровался Тони.

– По тебе не скажешь, что он очень добрый, – усмехнулся мистер Джонсон. – Что-то случилось?

– Это так непохоже на вас. Неужели не знаете? – иронично спросил Тони.

– Тони, – мягко произнёс мистер Джонсон, – ты очень расстроен результатом. Присядь и поговорим. И, пожалуйста, не будь таким колючим. Хорошо?

Тони не ответил, но просьбу выполнил – присел рядом. Мистер Джонсон понимающе посмотрел на него:

– Тони, мне твои выступления очень понравились. И я не вижу поводов для такой реакции – обиделся на всех и вся.

– Не я обиделся, меня обидели, – запальчиво начал Тони. – Сами сказали, что я вам понравился. А результат?

Мистер Джонсон серьёзно, слегка – почти незаметно – улыбнувшись краешками губ:

– Ты совсем ребёнок, Тони. Разве второе место так уж плохо?

– Плохо! – крикнул Тони. – Очень плохо. Я хотел победить и получить главный приз – миллион долларов.

– А-а-а-а, – протянул мистер Джонсон, – вот оно в чём дело. Ты не получил деньги! А я думал, что у тебя другие цели. Например, доказать себе – и прежде всего себе – что ты Артист! А потому имеешь право выходить на сцену и радовать людей своим мастерством. Или, например, отдать деньги на благотворительность. Разве это не благородная цель?

– Я об этом не думал. Я пошёл, чтобы победить! И мне очень нужны деньги.

– Ничего нового! Деньги всем нужны. И способов их заполучить много, – мистер Джонсон на мгновение задумался. – Чего люди не делали ради денег – предавали, убивали, грабили, воровали….

– Почему делали, – прервал его Тони. – И делают.

– Да, – вздохнул мистер Джонсон, – ты прав. И делают. Но всё это от лукавого. Люди должны своим трудом заработать деньги.

– Разве я не заработал? – удивился Тони. – Меня так хорошо принимали зрители. Я им понравился. Я дарил им радость!

– Из твоих четырёх утверждений я соглашусь с двумя: тебя хорошо принимали зрители и ты им понравился. Остальные – спорно!

– Я не понимаю вас, – удручённо проговорил Тони.

– Слушай внимательно, попробую объяснить. Но не перебивай.

Мистер Джонсон неторопливо встал, сделал несколько шагов, остановился и медленно с расстановкой заговорил:

– Умные люди у вас в шоу-бизнесе – такое напридумуют, что зрителям не оторваться от телевизора. Особенно, когда идёт борьба за большой приз. И на любой вкус. Кому нравятся интеллектуально-познавательные, а кому профессиональные – кто лучше поёт, играет на музыкальном инструменте или танцует.

– Но есть же и «на везение» – отгадал или нет, – заметил Тони.

– Я про них не говорю. Там лотерея. Теория вероятностей.

– Согласен, – подтвердил Тони.

– Я понимаю, когда конкурс профессиональный – участники занимаются одним делом. Поют, например, или танцуют. И соревнуются «внутри», а не так как в твоём – одной кучей: гимнасты, фокусники, танцоры, певцы… Как их можно сравнивать?

– Вы рассуждаете как дядя Гривас! – засмеялся Тони. – Он ещё поедателей тараканов вспомнил.

– А что и такие есть? – удивился мистер Джонсон.

– Конечно, разве не видели?

– Мне повезло, не видел, – серьёзно сказал мистер Джонсон. И добавил: – Очень повезло!

Тони улыбнулся.

– Мне нравятся, когда с претендентами на победу серьёзно работают профессионалы – хореографы, популярные исполнители. Им помогают расти, более полно раскрыть свои таланты.

– Зачем же вы посоветовали мне пойти на этот нелюбимый конкурс?

– Других для фокусников нет. И, потом, тебе следовало научиться бороться!

– И что, научился? – с интересом спросил Тони.

– Очень хорошо научился! – воскликнул мистер Джонсон. – Я рад за тебя. Искренне рад. Похоже, бороться научился, не побеждать – нет.

– Вы хотели сказать – проигрывать?

– Нет, я сказал именно то, что и хотел. Ты не проиграл.

– Но не выиграл! – возмущённо – его не понимают! – крикнул Тони.

– Ерунда, – не обращая внимание на крик, спокойно сказал мистер Джонсон. – И я очень рад, что занял второе место…

– И что остался без миллиона долларов? – перебил Тони.

– Я же просил меня не перебивать. Но ты прав – и без денег.

– Почему? – не понял Тони. – Я не могу всё время жить за счёт дяди Гриваса.

– И в этом ты прав, – миролюбиво согласился мистер Джонсон. – Но ты не заработал таких денег!

– А дрессировщики собачек заработали? – запальчиво возразил Тони.

– Думаю, нет. Представь, сколько лет нужно рабочему, пусть квалифицированному, или учителю, или медсестре, чтобы заработать миллион? Лет двадцать? В лучшем случае. А здесь такие деньги дают… Нет, не по труду вознаграждение! Несправедливо!

Мистер Джонсон, задумавшись о чём-то, замолчал. Тони не решался нарушить молчание. Так они и сидели – думая каждый о своём – молча. Прошло несколько минут, когда мистер Джонсон повернулся к Тони:

– Тони, я понимаю, что говорю не очень приятные слова. Но поверь, я должен сказать. Я верю в тебя, и хочу оградить от многих иллюзий в жизни.

– От всех сразу, или по очереди? – съязвил Тони.

– Колючий ты, Тони. Ох, колючий. Это в жизни не помешает, однако нужно понимать с кем нельзя быть таким.

– С кем, например?

– Кто от тебя зависим: по возрасту, по болезни или по любви.

– Если так, то с вами я могу быть колючим – вы же не зависимы от меня!

– Нет, со мной нельзя! – засмеялся мистер Джонсон. – Я – исключение! Запомнил?

– Ладно, я пошутил, – смутился Тони.

– Принимается. Если помнишь, я не согласился, когда ты с пафосом сказал: «Я дарил им радость».

– Разве я не прав?

– Нет. И ты, к сожалению, в этом не одинок. Расхожий журналистский штамп: живучий и нечестный.

– Чем вы недовольны? – Тони пожал плечами. – Артисты дарят зрителям свой талант!

– Да не дарят, а продают! Как же ты не хочешь это понять! – голос мистера Джонсона задрожал.

Тони в растерянности – не ожидал такого – посмотрел на него. Мистер Джонсон, успокоившись, продолжил своим обычным – спокойно-ровным – голосом:

– Надо всегда быть честным. Нельзя белое называть черным, а сладкое кислым. Артисты, художники, музыканты демонстрируют – пусть не самое удачное слово – зрителям своё умение выразить мысли, чувства, эмоции словом, жестом, нотой, голосом, кистью… Страшно тяжёлый труд! Я уверен, что труд самовыражения зачастую тяжелее труда физического. Но это относиться к талантам. О гениях и говорить нечего. И как всякий труд мастерство должно быть вознаграждено.

– Разве я против? – возразил Тони. – Я хочу работать и получать за свой труд.

– Отлично, оттого ты и не победил. Если бы выиграл приз, то уверился бы в своей исключительности. В тебе заложен дар, но его не хватило для победы. И ты отлично понимаешь, о чём я говорю.

– Вы хотите сказать, что своим вторым местом обязан вам?

– Да, – спокойно согласился мистер Джонсон. – И вторым местом и «не первым». Но не потому, что недостоин победы – ты к ней не готов.

– Почему вы так считаете? – обиделся Тони.

– Твоя реакция на второе место! Обидел всех, кто тебя любит. И в основе обиды – самый что ни на есть эгоизм.

– Ага, – голос Тони дрогнул, – решили проверить – гожусь я в люди, или так себе?

Мистер Джонсон не ответил – встал и спокойно зашагал по дорожке, но не к выходу, а в глубь парка. Тони захотел остановить его – спросить, как жить дальше, – но какая-та сила прижала к скамейке и не позволила произнести ни слова. Через мгновение фигура мистера Джонсона растворилась в лучах заходящего солнца.

♠ ♣ ♥ ♦

Стемнело и похолодало. Тони, не обращая на это внимание, сидел в опустевшем парке, продолжая мысленно спорить с мистером Джонсоном, но аргументы в свою защиту – недавно казавшиеся «железными», – постепенно теряли логичность, становясь хрупкими и наивными.

Телефонный звонок прервал его грустные рассуждения.

– Папочка, привет, – из трубки вылетел радостный голос дочери. – Звонила Джина и пригласила меня на обед. Завтра. Пойти?

– Одну тебя пригласила? – удивился Тони.

– Да, но она ведь знает, что без тебя я не смогу пойти. Вот я и звоню. Пойдём?

«Вот упорная и хитрая эта Джина», – подумал Тони, а вслух сказал:

– А ты хочешь?

– Очень!

– Ладно, пойдём, – согласился Тони. – Ты же знаешь, я не могу тебе отказать.

– Я в этом не уверена, – засмеялась Никки. – Но спорить не буду. Приходи скорее. Скучаю и целую.

Тони посмотрел на фотографию дочери: задорно улыбающееся лицо Никки занимало весь экран телефона. «Что же я делаю, идиот? – вслух произнёс Тони. – Ей не важно проиграл я или выиграл. Она меня просто любит. Каким я есть. Прав этот странный старик – нельзя предавать тех, кто от тебя зависим».

Неожиданно Тони почувствовал лёгкость – физически – словно тяжёлая рука, давившая на него, ослабла, а потом вовсе исчезла.

Вскочив со скамейки, Тони не пошёл, а побежал домой.

Свет в комнате дочери не горел. Яркая луна освещала хрупкий силуэт Никки, сидящей у открытого окна.

– Никки, дорогая, закрой окно. Холодно ведь.

Тони подошёл к дочери и нежно обнял.

– Ну вот, – засмеялся он, – совсем ледышка!

Никки повернулась к нему и заплакала.

– Папочка, – сквозь всхлипы сказала она, – я очень боялась, что ты не придёшь. Никогда!

– Ну я же пришёл! Чего ж ты плачешь?

– Сама не знаю, – всхлипы стали реже. – Плачется…

Тони не знал, что сказать. Да и что можно сказать после таких слов? Ребёнок – беспомощно-больной – боится потерять отца. Не умершего, а живого, но покинувшего его. Но Тони чувствовал – не понимал, а чувствовал – она ждёт от него слов. Любых, кроме «я пошёл».

Тони взял дочь на руки и понёс к дивану. Осторожно опустил и присел рядом.

– Никки, запомни, я никогда, ты слышишь, никогда не оставлю тебя. Мы всегда будем вместе!

– Всегда-всегда?

– Да, всегда-всегда!

– И когда я женюсь? – звонко, забыв про недавний плач, спросила Никки.

– Девочки не женятся, а выходят замуж. В твоём возрасте это уже пора знать, – засмеялся Тони и нежно поцеловал дочь.

– Замуж, так замуж, – притворно вздохнула Никки. – Готов меня уже отдать первому встречному! А ведь обещал быть всегда вместе.

– Никки, ты хитрюга! Всё перевернула верх ногами. Но замужество нас разлучит.

– Не-а, не разлучит, – уверенно сказала Никки. – С нами будешь жить и детей моих нянчить. Ясно?

– Яснее некуда.

И оба дружно засмеялись.

– Папа, – перестав смеяться, начала Никки, – я хотела давно тебе рассказать, всё как-то не решалась. Но теперь, думаю, пришло время.

– О чём ты, Никки? – не понял Тони.

– Пожалуйста не смейся, хорошо?

– Да, ладно тебе. Рассказывай.

– Год назад мне приснился странный сон, – с серьёзным выражением лица продолжила Никки.

– И чем же он такой странный? – удивился Тони.

– Понимаешь, цветной и, как бы это сказать точнее, … настоящий. Я сидела на скамейке. Но это был не парк, а большое, скорее необъятное, поле цветов – ромашки и георгины. Всех цветов радуги.

– Ну, ромашки в поле растут, а вот про георгины не думаю. Они же садовые цветы, – возразил Тони.

– Не перебивай, я же сказала – сон странный. Так вот, сижу и смотрю на цветы. Ромашки колышутся, а ветра нет. Георгины, высокие такие, с разных сторон пробираются сквозь ромашки ко мне. Окружили плотным кольцом; застыли на мгновение, будто ждали чего-то, и с первыми тактами музыки закружились в хороводе. А музыка – мой любимый «Вальс цветов» из «Щелкунчика». Помнишь, мы ходили на балет в прошлый сочельник. Красота неописуемая. И мне так хорошо, но немного тревожно. А почему и сама не знаю. И вдруг слышу откуда-то сверху голос бабушки Симоны. Поднимаю голову и вижу такую картину: бабушка сидит на облаке и ласково смотрит на меня. А облако такое прозрачное, что я испугалась за бабушку – а вдруг упадёт. И я её спрашиваю – не поздоровалась даже, а как будто мы продолжаем разговор: «Тебе удобно там сидеть? Не боишься упасть, вон какое облако лёгкое?» – А мне бабушка в ответ: «Нет, не боюсь моё солнышко. Это я при жизни тяжёлая, а теперь нет». – «Почему?» – удивилась я. – «Тело моё осталось в земле, а душа здесь, на облаке. А у добрых людей душа лёгкая. Я не знала, но мне здесь рассказали». – «Так ты там не одна?» – «Нет, нас много. Я всю жизнь думала, что добрых людей много. Оказалось – права. Как вы там, без меня?» – Я не знала, что ответить – если скажу плохо, она расстроится, если скажу хорошо, то обидится. Сижу и молча смотрю на бабушку и от её улыбки сама стала улыбаться. Наверное она почувствовала, что я в растерянности, потому и сказала: «Не волнуйся, я понимаю. Вы потихоньку привыкаете жить без меня. И это правильно. Ты у меня молодец – сильная девочка. И умная…»

– Так и сказала – умная или ты придумала? – засмеялся Тони.

– Ну, папа, – обиженно проговорила Никки. – Я тебе правду говорю, а ты не веришь, да ещё и смеёшься. Не хочешь, не буду больше рассказывать.

– Извини, Никки. Не хотел тебя обидеть. Просто твой сон действительно очень странный.

– А я что говорила? Так вот, после того как бабушка сказала, что я умная, она перестала улыбаться и её лицо стало грустным. Я не успела спросить, что случилось, как она сама сказала: «Я за папу волнуюсь. Он такой…»

– Неудачник? – прервал дочку Тони.

– Нет, что ты! – возразила Никки. – Она сказала, что ты очень хороший, но такой невезучий. Но она винит в этом себя.

– А бабушка здесь причём? – удивился Тони

– И я тоже самое спросила.

– И что она ответила? – с интересом спросил Тони.

– Она заплакала. Но я не помню, как долго она плакала – может день, а может мгновение. Это же сон. Закончив плакать, бабушка Симона сказала: «Я виновата в том, что не смогла воспитать свою дочь – бабушку Линду хорошей матерью для папы».

– Она не права, – возразил Тони. – Мама меня любила и любит. Она всегда хотела быть не просто мамой, но и любимой женой, иметь нормальную семью. Она же взяла меня с собой в Сан-Диего, когда мужа перевели туда служить. Это мне там не понравилось, и я сбежал к бабушке. И, вообще, бабушка Линда…

– Подожди, папа, – прервала отца Никки. – Я знаю эту историю – бабушка Симона мне всё рассказала. Но если бабушка Линда любит тебя, то почему никогда не позвонит?

– Эта бабушка Симона тебе сказала? – удивился Тони. Ему самому стало неловко за свою ложь о матери.

– Не сейчас, а несколько лет назад. Но во сне она сказала, что ты остался без мамы в самый трудный – подростковый – возраст, когда материнская забота проявляется не в кормлении и покупке одежды или игрушек, а в душевной помощи.

– Очень уж сложно бабушка с тобой говорила. Ты всё поняла?

– Сначала не совсем. Но бабушка мне всё объяснила.

– И как?

– Я не всё помню, но она сказала так: «Есть такие деревья, что выращиваются из семечка. Его сажают в горшок и ухаживают за ним – вовремя поливают и подкармливают, ставят в светлое и хорошо проветриваемое место; подрезают если нужно. В общем, забот много – как с малышом. Когда дерево подрастает его высаживают в парке или саду. Ты представь, нежный, едва окрепший саженец из тепличных условий попадает в другой мир, где светит жгучее солнце, идут дожди, выпадает снег, дует ветер… А сколько врагов у него – кто хочет объесть нежную кору, кто мечтает полакомиться молодыми листьями. Трудно саженцу. Ему нужна человеческая забота. Раз человек его посадил, то он и в ответе за новую жизнь. Да, милая, не удивляйся: деревья – это живые существа. И вот скажи: разве ребёнок, ставший из малыша подростком, не нуждается в родительской заботе? Разве он не тот саженец, что из тепличных условий детства попадёт ещё не во взрослую, но уже сложную, со многими проблемами, жизнь. И для подростка, оставшегося без материнской заботы, этот период возмужания часто заканчивается плохо. Сколько их, брошенных и забытых, пошли не по тем дорогам. Поняла меня, милая?» – «Бабушка, я поняла, что папа не получил той заботы от бабушки Линды, которая сделала бы его счастливее. Я права?» – Она мне в ответ: «Ты поняла главное, дорогая моя внученька. Я как могла заменила маму, но я ведь лишь бабушка. Бабушки – хорошее изобретение людей, но мамы важнее. Тебе тоже с мамой не повезло. Но зато у тебя очень хороший папа. А отца для папы заменил дядя Гривас. Он чудесный! Но заменённый отец…» – Грустно стало, и я попросила: «Бабушка, не грусти. Всё будет хорошо. Просто я не всегда знаю, как помочь папе». Она улыбнулась и сказала: «Ничего необычного и не надо. Люби его и уважай. Цени его не за подарки, а за заботу о себе. И, главное, проси за него. А я здесь тоже буду просить. Мне проще – я же ближе». – «У кого просить?» – не поняла я. Бабушка удивилась, а потом объяснила: «У того, кто помогает без всякой корысти, кто милует и наказывает, кто жалеет и…» – И я проснулась, извини меня папочка. Мне в туалет захотелось, вот и не дослушала бабушку.

Никки, готовая вот-вот расплакаться, с грустью посмотрела на отца и виновато опустила голову.

Тони с нежностью смотрел на дочь. Он никогда не плакал перед ней, даже когда умерла бабушка: сдержался, не желая усилить горечь утраты у ребёнка. А тут, не стесняясь своей слабости, заплакал.

– И ты просила за меня? – сквозь слезы спросил Тони.

– Ну конечно! – удивилась вопросу Никки. – Иногда два раза в день. Я… ой, мы с бабушкой очень хотели тебе помочь.

– Спасибо тебе, милая, – тихо сказал Тони. – Вы мне очень помогли. Я бы без вас ничего не сделал. Мы все сегодня – победители!

И про себя подумал: «Тренер ошибся! Я – в команде победителей».

Когда дочь заснула Тони пошёл в спальню и, не раздеваясь, прилёг. Мысли вернулись к удивительному сну дочери. Бабушка никогда не разговаривала с ним о маме: просто, считалось, что она есть и счастлива, но далеко-далеко, в другом мире. А тут она говорит, что его лишили в детстве материнской любви и заботы. И винит себя. «Неправда! – воскликнул вслух Тони. – Ты, дедушка и дядя Гривас заменили мне мать. Вы – моя семья, я вас люблю! И всегда буду любить».

Тони захотелось есть. Он поднялся с постели и пошёл в кухню. В коридоре остановился и задумался – что-то в словах бабушки его поразило. Но что? Через несколько секунд вспомнил: бабушка посоветовала Никки «просить за него». «Постой, – подумал Тони. – Я уже слышал это. От кого? Ну конечно, при нашей первой встречи, когда я спросил старика из парка – почему вы хотите мне помочь? – он ответил: меня попросили. Оказывается, просили-то бабушка и Никки. Почему его? Неужели он и есть тот, кто бескорыстно помогает людям, кто прощает и наказывает, кто жалеет? И чем я это заслужил?».

♠ ♣ ♥ ♦

Первое, что сделал Тони на следующий день – позвонил Джине.

– Джина, – услышав в трубке равнодушное «слушаю», смущённо проговорил Тони, – звоню, чтобы извиниться. Я неправ. И спасибо за приглашение на обед. Мы обязательно будем.

– Так ты голоден! – язвительно сказала Джина. – Без этого обеда ты бы и не позвонил. Я права?

– Как правило, – ответил Тони. – Но если серьёзно…

– Если серьёзно, – перебила его Джина, – то до всякого обеда должен лично, а не по телефону, извиниться за всю грубость, которую выслушала.

– Телефона мало? – неловко спросил Тони.

– Мало! Хочу увидеть твою противную физиономию и убедиться в искренности извинений.

– И она всегда такая противная? – серьёзно спросил Тони.

– Нет, не всегда. Но сейчас очень, – в тон ему ответила Джина.

– Ты не права. Я девочкам нравился, – Тони еле сдержал смех.

– Без комментариев, – сурово произнесла Джин.

– Ладно, приду. А знаешь почему я согласился?

– Придёшь и поделишься своими домыслами.

– Нет, сейчас скажу. В твоей фразе, где есть слова «увидеть и убедиться» главное не они, а «хочу», —Тони сделал ударение на последнем слове.

– Мне трубку сейчас положить или как? – недовольно спросила Джина.

– Я еду, – Тони понял, что переборщил.

– И цветы не забудь. Мои любимые.

Через час Тони с большим букетом ромашек вошёл в кабинет Джины. Она стояла у окна и нервно теребила волосы. Мистер Морган с красным – «крепко поспорили», догадался Тони, – лицом угрюмо сидел на диване и смотрел – исподлобья – в никуда.

Появление Тони прошло для обоих незамеченным – никто не шелохнулся на шум открывающейся двери. Тони понял – он здесь лишний и собрался уйти, но не знал, что делать с букетом. Постоял, подумал. Затем, осторожно ступая, молча подошёл к письменному столу, положил цветы и направился к выходу. Он не успел открыть дверь, как услышал тяжёлое сопение мистера Моргана и вопрос, заставивший его… рассмеяться:

– И кому цветы?

Тони пытался сдержаться, но получалось плохо: волны неконтролируемого смеха накатывались одна за другой. Он прикрыл рот рукой и глубоко вдохнул, задержал дыхание и смех прекратился – также внезапно, как и появился.

– Кому цветы? – переспросил Тони. – Победителю!

Мистер Морган проворно – насколько позволял его вес – поднялся с дивана, схватил цветы со стола и протянул дочери. Та, с виноватой улыбкой взяла цветы и обняла отца.

– А я здесь для мебели? – шутливо спросил Тони.

Джина молча замахала рукой, подзывая подойти. Тони, пожав плечами, подошёл. Джина отдала ему цветы и, широко расставив руки, обняла его и отца. Так они и стояли, крепко прижавшись друг к другу. И если бы кто-то их увидел, то наверняка подумал: «какая дружная семья!». Действительно, семья, где могут спорить и ссориться, оставаясь родными людьми.