Читать книгу Яблони на Марсе (сборник) - Александр Бачило, Карина Шаинян, Сергей Фомичев - Страница 4

Когда Старостин принял срочный вызов на совещание и прочел «бриф саммари», его кровь забурлила, а пульс участился, точно перед важным рискованным полетом. Он понял, что получил долгожданный шанс.

Человек сам определяет свою судьбу лишь до некоторых пределов. Далее простирается сфера чудес, где распоряжаются силы, разуму неподвластные.

Иногда чудеса случаются, но почти никогда они не являются в виде посыльного с подарочным свертком в руках. Чаще судьба лишь дает шанс, порой небольшой, совсем крохотный и, скорее всего, единственный. Но и его нужно еще распознать, а распознав, успеть воспользоваться. И тут важно быть готовым к событию и уметь ждать, не превращая ожидание в навязчивую идею, а потом, когда придет время, действовать упорно, быстро, без оглядки.

Петр Старостин ждал и готовился если не всю жизнь, то сознательную ее половину. Сознательным он ощущал себя с двадцати лет. Именно тогда он начал ставить перед собой долгосрочные цели и, что немаловажно, добивался их. Теперь он подобрался к пределу. И в переносном смысле, и в прямом. Сфера, где воплощаются мечты, совсем рядом, а он был готов пробить в ней брешь и имел к тому все возможности – получил нужную профессию, набрал колоссальный опыт и числился шеф-пилотом Консорциума.

* * *

Большинство членов совета предпочитало жить в пригородах, в добротных особняках и добираться на службу в солидных авто. Старостин снимал апартаменты на соседней улице, всего в квартале от штаб-квартиры. Для перемещения ему не потребовался даже велосипед. На своих двоих он попал в зал совещаний одним из первых, а после четверть часа наблюдал, как тот заполняется менеджерами, экспертами, технарями. За минуту до начала один за другим стали появляться директора.

Лица директоров были хмурыми, и Петр внезапно поймал себя на некотором злорадстве. Обычно-то все выглядело наоборот. Хмурились технари, бухгалтеры и секретарши – в общем, весь подневольный люд, а директора улыбались телекамерам и приглашали друг друга на игру в гольф или обсуждали предстоящую прогулку на яхте.

Одним из последних в зал зашел представитель родного агентства. Старичок был доволен хотя бы тем, что третий год заседает в Сиэтле, а не бегает взмыленный по отечественным заводам, подгоняя поставщиков. Но и его закаленного интригами лица коснулась нешуточная тревога: синекура вдруг обросла непредвиденными заботами.

Лишь председатель совета директоров Томсон сохранил невозмутимость. Едва он опустился в кресло, совещание началось, хотя часы давали опаздывающим еще пятнадцать секунд. Но Томсон считал себя сильнее времени.

– Ситуация следующая, – доложил секретарь. – Как вы уже знаете, три часа назад орбитер «Нева» совершил вынужденную посадку на гражданскую полосу одного из островов Микронезии. Ничего серьезного не случилось, отказала система ориентирования, мы просто заменим сгоревший блок и все. Однако! Через две недели у нас крайняя дата в контракте на выведение кластера низкоорбитальных спутников связи. Да и прочие заказы поджимают. Заменить «Неву» сейчас нечем. «Астролябия» проходит модернизацию, у «Бигля» технические проблемы с двигателем, а «Мэтью» заряжен по научной программе, и использовать его в качестве транспорта мы не можем.

– Итак, нам нужна «Нева»! – громогласно заявил Томсон. – И нужна не позднее чем через неделю!

При штатной посадке корабль перегоняли своим ходом. Его двигатели позволяли летать по-самолетному, хотя и пожирали огромное количество топлива. Если же посадка была нештатной, инструкциями предписывалось транспортировать корабль на носителе. Обычно в таких случаях с орбитера снимали консоли крыльев с двигателями и, посадив на спину «Антонова» или «Боинга», переправляли в Сиэтл.

– Загвоздка в том, что для погрузки орбитера на самолет необходим специальный подъемник, – сообщил главный инженер. – А в Микронезии такого, понятно, нет. Доставить подъемник возможно лишь морем, причем уйдет на это не меньше десяти дней. А значит, в срок нам не управиться.

Директора заерзали в креслах. Дело пахло отменой гольфа и воскресных прогулок под парусом.

– Выход один – перегонять орбитер своим ходом, – подытожил инженер.

– Бетонная полоса на острове – тысяча восемьсот, – возразил кто-то из техников. – Она способна принимать крупные авиалайнеры, но для взлета орбитера коротка.

– Мы будем взлетать без полезной нагрузки и почти без окислителя, так что дистанции для разбега должно хватить. И все же придется поднимать корабль с полупустыми баками и взлетать на форсированном режиме.

– И на чем же он будет лететь, если сожжет почти все на взлете? – возразил все тот же скептик.

– Главное – добраться до базы на Филиппинах, – сообщил инженер. – Там дозаправим. Затем сделаем еще две промежуточные посадки на наших базах в Индии и Испании. Тогда мы, при удаче, уложимся за неделю. Все прочие варианты намного хуже. Морская транспортировка, например, потребует гораздо больше времени.

Директора пили то, что заменяло им валидол, массировали украдкой грудь. Томсон обвел страдальцев тяжелым взглядом, словно подчеркивая их никчемность. В этом Петр готов был с ним согласиться.

– Старостин, – произнес босс.

Вот он, шанс! Только бы не спугнуть удачу.

Петр мысленно скрестил пальцы и произнес, стараясь выглядеть равнодушно:

– Теоретически все верно. Но это не самолет перегонять с базы на базу. Это космический корабль. Он строился для иных задач. Тем более «Нева» только-только вернулась из сложной миссии, причем совершив вынужденную посадку.

– Незапланированную, так будет точнее, – скривился босс.

– Экипажу пришлось применять экстренное торможение, чтобы вписаться в полосу, – напомнил Старостин. – А это нагрузка на всю конструкцию и особенно на шасси. Полностью проверить корабль на месте мы не успеем. Да на острове и нет соответствующего оборудования. Вдруг какой-то срытый дефект? Одна трещинка, и миллиарды долларов превратятся в груду титана и композитов.

Убедившись, что участники совещания достаточно встревожены, Старостин предложил:

– Большинство аварий происходит при заходе на посадку. Меньше посадок – больше шансов на успех. Поэтому я предлагаю отправиться напрямую. Перегнать корабль через Тихий океан прямо в Сиэтл.

– Исключено, – возразил инженер из отдела эксплуатации. – Это далеко за пределами дальности.

– Мы можем заранее заменить мембранные картриджи и лететь в более экономичном режиме, – предложил Старостин. – Кроме того, нам потребуется дозаправка в воздухе, раз уж придется взлетать с полупустыми баками.

– Обычный танкер здесь не подходит, нужен «термос», – заметил скептик.

– У нас же есть такой на Сахалине.

– А согласования? – спросил Томсон. – На них уйдут недели.

– Пусть Роскосмос подсуетится, – Старостин кивнул на земляка.

Того чуть кондрашка не хватила. Но все же собрался с духом, кивнул.

– И тем не менее не лучше ли лететь через Индию и Европу?

– Слушайте, Томсон, каждая посадка – игра в рулетку. Зачем оно вам?

– Но Тихий океан! Ну а вдруг что-то выйдет из строя над океаном? Там негде сесть, случись что.

– Вот и не надо садиться. Поймите же вы, в этом сейчас основной риск. А я предлагаю один-единственный перелет, на максимуме перегоночной дальности. И через двое суток корабль будет уже в Сиэтле.

Бюрократ, работает ли он в государственной системе или в частной компании, всегда боится ответственности. В этом его, бюрократа, суть. Неустойку за срыв программы запусков заплатит Консорциум, а вот за аварию придется отвечать персонально тому, кто принял решение. Этот фактор всегда играл бо́льшую роль, чем инструкции и уложения, которые всего лишь служили обоснованием отказов.

Старостин заговорил. Тех, кто отвечал за безопасность, он стращал возможной катастрофой, представителей гражданских служб пугал пролетом над густонаселенными территориями, техникам предлагал расчеты, а тех, кто курировал расходы, убеждал, что перелет с посадками обойдется гораздо дороже одного на предельную дальность.

Начальство сомневалось, начальство спорило и было недовольно одним только фактом необходимости этого спора. Дожать, дожать! Единственная мысль пульсировала, отзываясь головной болью. Никогда еще Старостин так не нервничал. Весы качались, призывая бросить на чашу последний козырь – собственную карьеру. Осмелится ли босс поставить на сложный полет кого-то еще? Если осмелится, тогда замысел рухнет, а вместе с ним и надежда.

Старостин рискнул.

– В общем, решайте, как хотите, но перегонять корабль с тремя промежуточными посадками я отказываюсь.

– Прекратите фрондерство! – чуть не взвизгнул Томсон, и Петр понял, что выиграл. Никем они его не заменят. Побоятся ответственности.

– Лететь мне, – пожал он плечами. – Я отвечаю за риск.

Молчание длилось минуту. Босс еще раз обвел взглядом лица советников и получил в ответ несколько нерешительных кивков.

– Только потому, что вы лучший пилот в нашей фирме, господин Старостин. Только поэтому. – Томсон помолчал. – Вторым пилотом полетит Стоун.

Это выглядело как мелкая месть за строптивость. Томсон никогда и никому не прощал мятежа.

– Я его не знаю почти, – Петр попытался припомнить всех пилотов нового набора.

– Он лучший из новичков! – заявил босс. – И, поверьте, когда-нибудь он вас заменит. А когда это наконец случится, у меня станет одной головной болью меньше.

После обсуждения деталей и назначения ответственных совещание закончилось.

– Вы уж постарайтесь, голубчик, – напутствовал Старостина представитель Роскосмоса. – А я все, что от меня только зависит, сделаю, все, что зависит…

Сделает. Ведь ему так неохота покидать Сиэтл до пенсии.

* * *

Покинув здание, Старостин перевел дух. Что ж, первый раунд остался за ним. Пикировка на совещании сожгла излишки адреналина, но кураж остался. Еще не поздно было дать задний ход, ведь решение созрело только в его голове, и механизм пока не запущен…

Что ж, самое время его запустить. Он набрал номер.

– Криста! Привет, как дела?

– Маемся без работы. К полетам допускают редко, намекают, мол, не пора ли вам, барышни, по собственному желанию. Ну, да ты свою страну лучше моего знаешь.

– Знаю. Мужики пристают?

– Справляемся.

– Если к полетам не допускают, увольняйтесь ко всем чертям.

– Это советуешь мне ты? – удивилась Криста.

– Знаешь, у меня тут работка на пару дней, но потом я свободен. И премиальные будут выжигать пентаграмму на банковской карте. Быть может, устроим пикник, как собирались когда-то? Жаль, Анри сейчас не с нами. Но думаю, он порадуется, глядя на нас с небес.

– Черный юмор тебе не идет, – произнесла она и замолчала.

Слово «пикник» являлось их кодом. Наверняка Криста испытывала сейчас чувство, сходное с тем, что посетило его при получении срочного вызова и «бриф саммари». Ей требовалось переварить новость.

– Я подумаю… – осторожно начала она, но потом закончила с эдакой бесшабашной веселостью: – Хотя нет, чего тут думать, заметано!

– Вот и славно, – перевел дух Старостин. – Подробности скину письмом.

Теперь отступать некуда. Решение не только принято, но и утверждено, а в ближайшие несколько часов оно вызовет к жизни действия необратимые. Были ли у их плана уязвимые места? Можно сказать, он только из них и состоял.

Старостин собрал вещи, достал из сейфа коробку с дисками и окинул взглядом огромную пустую комнату – ничего, за что зацепился бы глаз. Возвращаться сюда он не собирался.

* * *

Через час корпоративный «Фалькон» был уже в воздухе. Он вез только двух пассажиров. Следом за ними вылетел транспортник с группой техников, оборудованием и сменными картриджами.

Время полета Старостин использовал, чтобы пошарить в сети и обновить кое-какие данные, после чего смог набросать черновые расчеты. Получалось, что ему нужно будет задержать вылет с острова часов на шесть. Серьезной проблемой это не являлось. Технарям всегда казалось: лучше перебдеть, чем недобдеть, а значит, и уговорить их проверить лишний раз какой-нибудь узел труда не составит.

Теперь следовало присмотреться к еще одной потенциальной проблеме – к своему второму пилоту.

Старостин постучал в дверь и вошел в кабину. Штатный пилот фирмы дремал. Джереми Стоун сидел в кресле командира и управлял самолетом вручную, несмотря на то что на крейсерском режиме мог вполне перепоручить это право автопилоту. Старостину бросилась в глаза его молодость. Парню было от силы лет двадцать пять.

– Сэр, присаживайтесь, сэр, – заметил его появление Джереми.

Старостин откинул кресло инспектора и присел.

– Польщен! – бросил через плечо парень. – Лететь вторым пилотом с живой легендой отряда испытателей! Знаете, когда я был мальчишкой, то следил за вашими тестами. Так что выбором призвания во многом обязан вам.

Сказал он это без всякой лести, и Старостин отметил, что парень полон энтузиазма, как и он сам когда-то. Молодой и впервые допущен до серьезного дела. Возбужден не на шутку.

– Вы ведь, по сути, спасли этот проект, сэр, – продолжал Стоун. – Прошли за один полет всю программу и поставили комиссию перед свершившимся фактом.

– Мне тогда здорово досталось за самодеятельность, – горько улыбнулся Петр.

– Так и надо поступать, сэр! – заверил пилот. – Только так! Вы поднялись на сто пятьдесят тысяч футов вместо пятидесяти. И выиграли.

– Зато в космос полетели другие. Томсон отстранил меня от программы перед самым финалом. Я прошел подготовку, сдал экзамен и был лучшим в группе кандидатов. А меня выкинули. Как нагадившего щенка.

– Но потом-то вас вернули, сэр.

– На фирму, да, но не в космос. Я мечтал о космосе, а стал перегонщиком. Это вроде человека у богатого отеля, который паркует чужие «Роллс-ройсы», в то время как по ковровой дорожке шагают другие. Это, знаете ли, несколько унижает самолюбие.

– Каждому свое, видать. Я вот вполне доволен именно этой работой.

– И что, не хотелось бы рвануть выше? – с некоторой долей иронии спросил Петр. – Выйти за атмосферу, взглянуть на Землю со стороны?

– В космосе плавают, а не летают, сэр. А я люблю летать. Чувствовать сопротивление атмосферы, ее напор, управлять кораблем, а не плыть по рассчитанной на компьютерах траектории. Аэродинамика – это стихия! Борьба! А от баллистики веет каким-то фатализмом, согласитесь, сэр. Там ты пассажир, в лучшем случае инженер, но не пилот.

– С вами все ясно, – вздохнул Старостин. – Вы бы отдохнули, Стоун, завтра нас ждет трудный день.

– Успею, сэр. Вздремну, пока техники будут возиться с кораблем.

– В нашем деле за подготовкой лучше следить лично. И дело тут не в доверии. Привыкайте. В общем, считайте это моим первым приказом.

Он и сам решил немного поспать. День обещал быть гораздо сложнее, чем мог подозревать о том второй пилот.

* * *

Орбитер стоял на отшибе, в окружении прибывших накануне сотрудников филиппинского центра. Здание местного аэровокзала было полно зевак. Сюда, кажется, собрался весь остров заодно с немногочисленными туристами. Люди прилипли к стеклам и наблюдали за космической диковинкой. Кто-то из туземцев пытался подобраться ближе, благо никакого ограждения вокруг аэропорта устроено не было. Полицейские – такие же туземцы, но при дубинках – отгоняли сородичей.

Корабль напоминал ложку с двумя разваленными килями вместо ручки и короткими крылышками, на концах которых крепились похожие на веретено прямоточные двигатели. Их длинные конусы покрывали мелкие дырочки, как на мельчайшей терке. Именно эти дырочки питали картриджи воздухом на разнообразных режимах полета, а заодно не давали сорваться потоку.

Газоразделительные мембраны были одной из ключевых технологий, что позволили создать орбитер. Они отбирали из воздуха кислород, одновременно затормаживая и сжимая его, в то время как азот уходил в центральный канал и выбрасывался в атмосферу почти без издержек. Тем самым система охлаждения и двигатель были избавлены от необходимости прогонять через себя балласт.

Именно мембраны стали в свое время тем узким местом, из-за которых проект едва не закрыли. Чрезвычайно дорогие и очень капризные, они быстро перегревались, плавились и никак не набирали нужный ресурс. Бюрократы не желали давать добро на высотный полет, пока не получат от технарей гарантий. И тогда Старостин рванул в стратосферу без санкции и доказал, что мембраны способны выдержать гиперзвуковой поток. Мало того, благодаря полету был обнаружен эффект частичного восстановления картриджей в спокойном разреженном воздухе. А это давало необходимый резерв и фактически открыло дорогу проекту.

Затягивать время не пришлось. Техники и так едва уложились в добавочный срок. Так что Старостин начал нервничать, как бы теперь не опоздать.

Успели. Начальник технической группы протянул регламентный лист и, получив подпись, дал отмашку бригаде. Старостин набрал в легкие морской воздух, ароматы тропических растений, пожалев, что не может вот так же вдохнуть запахи осеннего леса, грибов, чтобы освежить их в памяти и запомнить уже навсегда.

Он поднялся в кабину, улыбнулся портрету Лисянского, достал из кармана талисман – пластмассового дракончика – и прицепил над приборной панелью. Газеты писали, что Старостин, как и любой русский космопилот, соткан из предрассудков. На самом деле из того, что журналисты отнесли к предрассудкам, добрая половина давно уже стала просто традицией. Помочиться на колесо – традиция, как и дракончик-талисман, а вот называть последний полет крайним – пожалуй, что предрассудок. Наверное, самый неискоренимый из всех. Дошло до того, что крайними называли действительно последние полеты. Просто на всякий случай. Вот и теперь Старостин, страстно желая, чтобы нынешний полет стал последним, про себя все равно называл его крайним.

* * *

– Танкер ушел с опозданием, – сообщил диспетчер. – Там какие-то траблы возникли. Но пока в график укладываемся. Координаты рандеву, курсы и эшелон сбрасываю в бортовой вычислитель. Их позывной «Ромео, один, один»…

– Принято, – подтвердил Старостин.

Визуальный контакт с «термосом» они установили уже через час. Стратегический танкер вычерчивал на небе четыре полосы инверсионного следа и был заметен издалека.

– Ромео, здесь «Нева». Выходим на позицию для заправки.

– Принимайте рукав, ребята, – раздался в наушниках женский голос.

Заправка орбитера значительно отличалась от авиационной и была на порядок сложнее. Криогенные компоненты топлива требовали лучшей защиты, чем керосин, а любая утечка почти наверняка закончилась бы катастрофой. Поэтому к воздушной заправке прибегали редко. Только когда выходило выгоднее стартовать на значительном удалении от базы, нежели потом маневрировать на орбите. В космосе не дозаправишься, а любой запас горючего снижает массу полезной нагрузки.

Для технического перелета дозаправку до сих пор не использовали. И получается, что вновь Старостин оказался первопроходцем.

Широкая труба выдвинулась из кормовой башенки танкера, покачалась из стороны в сторону, управляемая оператором, и наконец сцепилась со стыковочным узлом орбитера.

– Проверьте модуль системы жизнеобеспечения, Джереми.

– Сейчас, сэр? – удивился тот.

– Именно. Он может дать сбой во время работы насосов. Какой-то баг разработчиков.

Немного привстав, второй пилот склонился в сторону командирского кресла и откинул панель. Когда руки Стоуна оказались рядом и вместе, Старостин быстро накинул на его запястья наручники так, что их цепочка надежно охватила крепление модуля.

– Что это значит, сэр? – Пилот попытался выпрямиться и не смог.

– Я обманул вас, – сказал Старостин, вновь берясь за штурвал. – Никаких отказов не будет. Машина вполне надежная.

Придерживая штурвал одной рукой, другой он выдернул проводки, отключая бортовой коммуникатор пилота. Все! Точка возврата пройдена. Теперь уже не переиграешь, не обернешь дело шуткой. Теперь только вперед!

– Объяснитесь, сэр. – Второй пилот из весьма неудобного положения смотрел на командира скорее недоуменно, чем с раздражением или страхом.

От того, что все уже решено и пропала необходимость терзаться выбором, Старостин почувствовал необычайную легкость.

– Мне будет неприятно вас разочаровать, Джереми, – весело ответил он. – Вы с таким упоением рассказывали о полетах в атмосфере и с таким пренебрежением относитесь к космосу. Но мы летим на орбиту, Стоун, хотите вы того или нет.

– Шутите, сэр? Вот так взять и махнуть в космос? Похитить корабль? Это ведь не папашину тачку угнать.

– Вы же сами отдавали должное моим прошлым выходкам. «Только так!» – говорили вы. И я повторяю вам: только так!

– Стоп, стоп! – мотнул головой Стоун. – Вот дьявол! Мы ведь не прошли профилактику. У нас нет окислителя. Забыли? Мы всего лишь перегоняем корабль! Дьявол! Вы сумасшедший! Вы угробите и нас, и орбитер.

– Я испытатель, на минуточку, – напомнил Петр. – Я укрощал эти корабли с самого их рождения. Познал все их слабости и возможности. Изучил каждую заклепку.

– И как это поможет обмануть гравитацию?

– Вы, возможно, не в курсе, Джереми, но мне пришлось лично испытывать систему дозаправки окислителем в воздухе. Позже эту опцию отменили за ненадобностью и сложностью. Но изначально предполагалось, что корабли смогут при нужде входить в атмосферу и заправляться в верхних слоях без посадки на Землю. На гиперзвуковых скоростях в стратосфере испытаний не проводилось, но начинали-то мы цикл на обычных высотах и умеренных скоростях. А заправочный узел так и сохранил прежнюю функцию. Переделывать проект выходило дороже.

– Каким бы вы ни были асом, вам не справиться одному.

– Я ему помогу, – раздался знакомый по радиопереговорам голос со стороны служебного отсека.

Парень дернулся. Обернулся, насколько это было возможно в его положении. Старостин тоже глянул через плечо.

В проеме двери стояла женщина лет тридцати пяти. В бикини. Ее кожа блестела то ли от крема, то ли от пота.

– Привет, Криста. – Петр с удовольствием разглядывал гостью. – Ты блестишь, как елочная игрушка.

– Комплименты тебе особенно удаются. Хорошо, что не сравнил с гнилушкой.

– Разве что с мокрым дельфином.

– Пришлось натереться маслом, там очень узкий лаз.

– И как?

– Чувствую, будто заново родилась, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Рядом с Кристой появилась еще одна женщина. Китаянка. Тоже в купальнике. Молча потеснив подругу, она втянула в кабину две огромные сумки и, только пристроив их в пассажирском ряду, скупо поздоровалась с мужчинами.

– Это Лю, Стоун, – представил Старостин. – Но все зовут ее Люси. Это Стоун, мой второй пилот.

Джереми отцепили от крепления модуля, перещелкнув наручники, и пересадили в одно из пассажирских кресел, а его место заняла Криста. Второй пилот, на удивление, пока не слишком сопротивлялся. Видимо, не до конца осознавал серьезность ситуации.

– Эх, как давно я об этом мечтала, – Криста провела ладонью над приборной доской.

– Ну что, пора за работу, девочки! – произнес Старостин.

Люси заняла кресло рядом со Стоуном, вытащила из сумки портативный компьютер и подключила его к корабельной сети.

– Танкер под контролем, – сообщила она через минуту.

Насосы загудели, перекачивая жидкий метан. Затем систему продули азотом и, переключив клапаны, начали качать кислород. Старостин напевал марши в предвкушении рывка.

– Ты не больно-то радуйся, – остудила его энтузиазм Криста. – Много добыть не удалось. На Сахалине кислород, знаешь ли, не разносят мальчишки в бидонах.

– Готово, – произнесла Лю.

– Ну вот и все, – сказала Криста. – Можно отстреливать трубу. Наш «пузанчик» пойдет дальше на автопилоте. Он улетит на Уналашку, и там его собьют. А нет, так сам рухнет в море. Честно говоря, я не буду о нем жалеть.

– Как трогательно, что вы пригласили подружку и для меня, сэр, – попытался пошутить Стоун, когда дамы отправились переодеваться в служебный отсек.

– Даже и не мечтайте, – засмеялся Петр. – Ишь, раскатали губу! Поверьте, за Лю найдется кому поухаживать.

Женщины вернулись, облаченные в комбинезоны, и расселись по прежним местам.

– Я уточнила расчеты, – вскоре сказала Люси. – Скидываю координаты старта и циклограмму.

– Принято, – подтвердила Криста.

– Как только уйдем с курса, отключим трансляцию телеметрии и связь, – решил Старостин. – Пусть лучше заподозрят катастрофу, чем саботаж.

Он улыбнулся, представив, как перекосит лицо Томсона, когда тому доложат о пропаже «Невы». А вот старичок из агентства может и инфаркт схлопотать. Жаль его, но ничего не попишешь.

Тут опять заговорил Стоун:

– Ну, допустим, сэр. Слетаете вы на орбиту. Воплотите мечту, все такое. Имеете полное право, сэр. Но потом-то вы вернетесь и сразу же окажетесь в кандалах. И, скорее всего, получите лет двадцать тюрьмы на каждого.

– Разве мечта не стоит двадцати лет? – спросил Петр. – Многие готовы жизнь отдать за мечту.

– Но зачем? Какой смысл ломать карьеру и жизнь, сэр? Купили бы билет на частный корабль, если уж так приспичило.

– Если бы я просто хотел побывать там, так, наверное, и сделал бы. А то еще проще: уволился бы из Консорциума и попросился бы к ним пилотом. Они, возможно, взяли бы.

– Не скромничай, – заметила Криста. – На буржуевозку тебя оторвали бы с руками.

– Буржуевозка? Ты не теряла времени зря на Сахалине.

– «Нева», «Нева»… нет связи, не слышим вас, – с монотонной тревогой повторял диспетчер.

– С Гавайских островов взлетели перехватчики, – сообщила Лю. – Отследить не смогу. Там военные кодировки.

– Вряд ли и они нас увидят. Мы над самой большой акваторией на планете. От Японии до Северо-западного побережья и от Алеутских островов до Мидуэя из океана не торчит даже прыщика.

Спустя некоторое время Стоун предпринял попытку освободиться и взять ситуацию под контроль. Или, по крайней мере, прорваться к передатчику – связаться с диспетчером, поднять тревогу. Этой попытки от него ждали. Люси, работавшая за компьютером, но присматривающая за пленником, вовремя подставила ногу, а Криста слегка качнула крылом, так что Стоун перекатился по палубе и оказался прямо в руках Старостина. Люси пошарила в сумке и добавила к наручникам немного скотча.

– Парень, не стой у нас на пути, – прошипела она, делая моток за мотком. – Мы готовились к этому почти десять лет. И нам многое пришлось вытерпеть.

– Криста с Люси отказывались от серьезных предложений, чтобы попасть на заправщик, – пояснил Старостин. – Но и тогда им пришлось зарядить все феминистические организации, чтобы пробить женский экипаж. Мы поставили на кон карьеру, свободу, жизнь. Так лучше вам отойти в сторону.

– Десять лет подготовки? Чтобы просто слетать на орбиту?

– Кто вам сказал, что наша конечная цель – орбита? – усмехнулся Петр. – Мы летим на Марс, Стоун. На Марс, чтоб его!

Видимо, у молодого пилота на время пропал дар речи, или он посчитал, что лишний раз раздражать сумасшедших не стоит. Во всяком случае, он смирился с положением пленника и надолго замолк.

– Выходим на точку старта, – доложила Лю. – Курс, высота, скорость – норма.

– Врубаем форсаж, девочки! Томсон, поцелуй меня в зад!

– Хьюстон! У вас проблема! – весело добавила Криста.

* * *

«Нева» выбралась за атмосферу и, выдавая скупые расчетливые импульсы, небольшими рывками принялась карабкаться дальше. Где-то намного выше и несколько впереди сейчас шла международная док-станция. Им требовалось все рассчитать точно, чтобы выйти тютелька-в-тютельку. Кислорода в баках оставалось в обрез, и на лишние маневры сближения его просто не хватит.

– Представляю, что сейчас делается на Земле, – ухмыльнулась Криста.

– Завтра мы попадем на первые полосы, я полагаю.

– Вот она, слава, – улыбнулась Лю.

– Что-то меня мутит, – подал голос второй пилот.

– Понемногу привыкнете, Джереми.

– Вовсе я не собираюсь привыкать, – проворчал тот. – Слушайте, я вот о чем подумал. На орбитере вы на Марс не полетите, так? Не настолько же вы сумасшедшие. Значит, попытаетесь расконсервировать «Палладу»…

– А парень-то тугодум, – бросила Криста. – Долго же до него доходит.

– Но это безумие!

– Безумием было останавливать марсианскую миссию, когда она почти стартовала, – резко ответил Старостин. – Когда базовый корабль уже совершил посадку, а два корабля дожидались экипажей на орбите. Безумием было тратить деньги на забавы военных, на бесполезную антитеррористическую систему, на сомнительные научные проекты…

Человечество столько лет мечтало о Марсе. Планировало, конструировало, строило. Но экспедиции назначались и откладывались. Еще раз назначались и вновь откладывались. Политическая конъюнктура, экономика, войны, нефтяной кризис всякий раз вмешивались в единственную серьезную мечту человечества. А ведь как славно все начиналось. Мы шли к звездам семимильными шагами.

– Раньше была гонка сверхдержав, сэр, – заметил пилот. – Но она ведь давно закончилась.

– Нет, – покачал головой Петр. – Мечты о Марсе возникли задолго до гонки. Задолго даже до самих сверхдержав. Их породили не политики, не военные, не бизнес. Обыкновенные люди, желающие расширить горизонты, ставящие какие-то цели, помимо добычи жратвы. Но миром правят гениальные перестраховщики. Они не мечтают, они считают. Деньги, голоса избирателей, сиюминутные выгоды. Они любят комфорт, покой.

Миссия была готова, но ее сперва отложили, а потом отменили совсем. А корабли между тем вырабатывают ресурс. Их один за другим сводят с орбиты и топят в заданном районе Тихого океана. Как ненужных котят! В прошлом году затопили «Фермопилы». Те, кто работал в проекте, плакали, поверьте, я видел. Скоро настанет очередь «Паллады». И тогда мы надолго останемся без Марса. А когда предпримут следующую попытку? Может, когда-нибудь и предпримут. Только, боюсь, мы этого уже не увидим.

Старостин перевел дух.

– Помните, вы восхищались, что я спас проект? – спросил он. – Так вот, мы спасем еще один. Но тогда мне пришлось мечтой пожертвовать, а теперь она станет наградой.

Стоун помолчал некоторое время, переваривая услышанное, потом сказал тихо:

– Не хотелось бы вас огорчать, сэр, но у вас ничего не выйдет.

– Вот как?

– Да, сэр. На «Палладе» есть все, что нужно для перелета, это верно. Но кое о чем вы позабыли, сэр. В двигатели корабля не загружено топливо!

– Черт! Мы забыли про топливо! – хлопнула себя по лбу Криста.

– Все пропало! – горестно воскликнула Люси.

– Что же теперь делать?! – вопросил Старостин.

Все трое замолчали и уставились на Стоуна.

– Разыгрываете? – догадался тот. – Актеры из вас никакие, если по правде.

– Вот вам задание, Джереми. У вас ровно минута. Найдите выход. Хотите стать пилотом экстра-класса, умейте выпутываться из затруднений.

Второй пилот справился за двадцать секунд.

– Вы заберете топливные стержни с док-станции, сэр. Там готовят пару автоматических миссий к газовым гигантам. Двигатели однотипные. Их разрабатывали с прицелом на унификацию.

– Именно!

– А паренек не так глуп, – вынесла очередной вердикт Криста.

– Они все равно не позволят вам состыковаться, сэр.

– Ну вот, опять. Стоило его только похвалить.

– Позволят, если мы пригрозим выбросить заложника за борт.

– За борт? Но, сэр!

– Джереми, сами подумайте, вы ведь не собираетесь лететь с нами? Куда вас прикажете девать?

* * *

Шантажировать экипаж не пришлось. Его на станции не оказалось. У стыковочного узла их встречал только бельгиец Анри. Он долго обнимался с Люси, но о друзьях не забыл и через плечо китаянки вводил их в курс дела:

– Пришлось инспирировать тревогу. Выдать угрозу столкновения с обломком спутника. Экипаж собрался в спасательной капсуле, а я заблокировал люк. Потом ребята смогут перестыковаться и войти через черный ход, а могут сразу вернуться на Землю.

– Да, лучше бы им сразу домой, – кивнул Петр. – Здесь-то, думаю, мало что уцелеет.

Они работали с упоением кочевников, наскочивших на богатый город. Бельгиец управлял манипулятором, как одержимый лихорадкой экскаваторщик на золотом прииске. Огромной клешней, словно кусачками для ногтей, срезал крепления солнечных батарей, складывал панели гармошкой и прятал в орбитер. Затем он «свинтил» несколько вспомогательных модулей со всем их содержимым и уже присматривался к антенне.

Барышни в это время орудовали внутри станции, удаляя оттуда все, на что падал взгляд. Демонтировали оранжереи, пихали в мешки салфетки, одежду, спальники. Вынесли тренажер, душевую, туалет, скафандры. Но главное – продовольствие. Его выметали подчистую.

– Пираньи, истинные пираньи, – умилялся Старостин, наблюдая за разбоем из кабины орбитера. – Они обглодают станцию до костей.

– Собираетесь унести все, что сможете поднять, сэр?

– Здесь невесомость, Джереми. Мы сможем поднять все, что угодно.

Они отступили, только забив орбитер под завязку. Он был навьючен как мул – створки грузового отсека не закрывались, и награбленное добро возвышалось над эталоном аэродинамики безобразным бугром.

Наконец смолкли насосы, закончив выкачивать из баков станции топливо, воду и другие нужные в хозяйстве жидкости.

– Вот и все, – произнесла Криста. – Мы высосали жестянку досуха. Как паук муху.

– Ну что, будем прощаться, Стоун? – Старостин быстро освободил пилота от пут.

– Не понял, сэр!

– Вам лучше остаться на станции, Джереми.

– Нет. Я полечу с вами, сэр.

– У паренька стокгольмский синдром, похоже, – заметила Криста.

– Ему сорвало крышу, – предположила Люси.

– На Марсе дурной климат, мистер Стоун, – добавил с улыбкой бельгиец.

– Нет, – пилот смутился. – Я не собираюсь с вами на Марс. У меня с головой пока все в порядке. Просто я должен вернуть орбитер. В конце концов, во всем можно найти приятный момент. Врубиться на такой скорости в атмосферу – оно того стоит!

– Без нужных навыков, тем более в одиночку, вы просто сгорите.

– Я проходил подготовку на тренажере, сэр.

– Чушь. Сидите на станции и вместе с экипажем дожидайтесь спасателей.

– А если экипаж решит не возвращаться на станцию? Мне так тут и торчать, сэр?

– Веселого мало, – согласился Петр.

– Клянусь, я не стану вам мешать, сэр. Летите хоть на Юпитер. Только позвольте мне потом забрать «Неву».

* * *

Прошло шесть часов, как «Нева» отошла от док-станции и начала восхождение на парковочную орбиту «Паллады». Лю с Анри сидели в обнимку в одном углу, Стоун пытался дремать в другом. Старостин с Кристой вели корабль.

– В эфире тихо, – сказал Петр. – Как думаешь, на Земле уже раскусили наш план?

– Почему нет? – отозвалась Криста. – Все, кроме тебя, проходили подготовку по марсианской программе, а Анри еще и летал к астероиду. Так что там могут сложить два и два. Но думаю, даже сложив, сами себе не поверят. Слишком уж дико звучит.

– А если?

– Они не смогут быстро взять контроль над «Палладой», – отвлеклась от объятий Люси. – Расконсервация – дело долгое. А без этого сработает только программа уклонения от опасных объектов. Нам она не помешает.

– Постойте-ка, ха-ха! – додумался до очередной мысли Стоун. – Но ведь на «Фермопилах» был марсианский взлетный модуль. Его же предполагалось забросить заранее, чтобы снизить риски.

– Верно. А говорили, что не интересуетесь космосом.

– Но «Фермопилы» утопили, сэр. Их утопили! И на чем же вы будете возвращаться?

– А кто вам сказал, что мы собираемся возвращаться? – притворно удивился Анри.

– Что?! – Стоун хватанул воздух, точно пойманная рыба. – Нет, вы серьезно? Ну, я понимаю, сэр, угнать орбитер. Могу даже как-то представить полет на Марс. Но дорога в один конец? Это безумие!

– Перегоночная дальность, – произнес Петр. – Вероятно, карма такая. От нее не уйти.

– Но ведь это неминуемая смерть, сэр! Ведь корабли снабжения даже не построены. И никто не собирается их строить и запускать. Проект закрыт, сэр. Надолго ли вам хватит ресурсов?

– Два года. Может, протянем и больше. Марсианская база рассчитывалась на восемь человек, а нас летит четверо. Кроме того, там есть семена, концентрат для искусственной почвы и все такое. Но дело не в запасах.

– А в чем?

– Люди сжигают себя во имя идеалов. Безо всякой надежды добиться правды. Это виктимная стратегия, Джереми, – подставить себя, чтобы пробудить многих. Другие объявляют голодовку и умирают медленно на глазах тысяч людей. Им порой удается добиться цели. А мы будем умирать два года. И не просто так умирать. Мы будем вести с Марса трансляции. Их смогут принимать любительские станции, так что власти не замолчат нашу миссию, не отвертятся от неудобных вопросов. Мы не станем проклинать, агитировать или провозглашать лозунги. Мы будем просто рассказывать, что нашли, увидели, чего удалось достичь и сколько осталось припасов. Мы будем отсчитывать дни. И тогда нам обязательно отправят помощь. Насколько я знаю, так устроена наша система. Общественное мнение переменчиво. А вместе с ним меняются и приоритеты политиков. Люди не позволят им бросить нас просто так. Один транспорт снабжения за два года человечество как-нибудь осилит. А потом, кто знает, может, найдутся средства, изменится отношение, стратегия. Может, богатые мальчики решат вложить деньги в туризм.

– Таков был наш план, – подтвердила Люси.

– А если вам все-таки не помогут?

– Тогда мы умрем, но умрем, воплотив мечту. Мы ведь и здесь бы умерли, правда? От старости, от болезни или попав в катастрофу. Просто так, без смысла.

* * *

Стоун помогал им с Кристой разгружать орбитер. Люси боролась с бортовым вычислителем, а затем пересчитывала массу и корректировала курс. Анри проводил инвентаризацию и раздавал друзьям указания.

– Здесь он главный, – пояснил Стоуну Петр. – Я свое дело сделал и теперь всего лишь рядовой член экспедиции.

– Корабль большой, сэр. Я даже не представлял, сколько здесь всяких закутков.

– Поверьте, через три месяца он покажется нам тесной каморкой.

Стоун ответил невпопад. Он вообще выглядел каким-то растерянным, если не сказать потерянным, и мрачнел тем больше, чем ближе был час свободы. Возле стыковочного узла молодой пилот совсем сник.

– Мой вам совет, – сказал ему Старостин. – Возвращайтесь на станцию.

– Нет, я верну корабль сам. Мне тоже хочется испытать себя, сэр.

– Не поверите, если я скажу, что тот мой полет в стратосферу был ошибкой?

– Нет, не поверю, сэр, – Стоун виновато улыбнулся.

– Что ж, удачи! Поступайте так, как считаете нужным, Джереми. Я вам больше не командир. И передайте Томсону, пусть впредь не смеет ломать людям мечту. – Старостин начал закрывать люк. – Его-то мечту я, получается, исполнил, раз уж он так жаждал избавиться от меня.

– Удачи вам, сэр! – крикнул в сужающуюся щель Стоун. – И знаете, возможно, я сам и прилечу к вам когда-нибудь. Там ведь тоже атмосфера на Марсе, сэр. С ней тоже можно и нужно сражаться. И никаких эшелонов, автопилотов, диспетчеров. Непаханое поле, сэр…

Люк захлопнулся. Голос землянина стал не слышен. Голос крайнего из землян.