Читать книгу 2 0 2 3. Зима-осень & лето-весна - Александр Батожок - Страница 3

Я помню «рубашки квадраты»

И пуговку наверху…

Я помню осенние марши,

Прибившие ветром листву.

И небо густое всё ниже

Касается кроны дубов,

И губы всё ближе и ближе

От лёгких незначащих слов.

Тропинка скользит под ногами,

От солнца осколки в ручье,

Мы держим друг друга руками…

Но преданы сердцем мечте.1

Ночью воздух совсем неподвижен,

Фонари разгоняют туман,

Я на даче к истине ближе,

Это правда, и это обман.

Вечность в небе и под ногами,

Бесконечность рядом с нулём,

В печке с детства знакомое пламя,

Мы сегодня не спим вдвоем.

Отчего на душе тревожно,

Отчего сердце точит яд,

Отчего понять невозможно,

Почему люди строят ад.

Утро манит уже из окна…

Осень, осень, зима и весна.

Всё тускло, и в долине снов,

И днём светило плохо светит,

Нет потрясения основ,

Лишь листья гонит праздный ветер.

Пройду до озера, смотрю

На рябь под влажным небосводом,

Пытаюсь вспомнить, что люблю

И что не так с моим народом.

Бог умер не во мне, вовне.

А может быть отстал, остался

на перегоне, где-то в январе,

когда на станции Зима

снег в тусклом фонаре,

то замирал, то на ветру метался.

Кто знает, где он был,

и был ли он тогда?

Его я не искал и не пытался.

А время вытянулось в долгие года,

и стало ясно – точно потерялся.

Теперь ищу в поступках белый свет,

Здесь не было его, и рядом тоже нет.

Но не теряю я надежды, не беда,

Что вновь Зима является сюда.2

Занавеска у окна приоткрыта,

Сбоку улица видна, чуть прибита

Мокрым снегом и дождем,

Шинами с шипами.

Мы не вместе, мы вдвоем

В ноябре пропали.

Я, наверно, пью вино

С трещиной в бокале,

Ты, наверно, спишь давно

С древними богами.

По бульварам в листопад

Бродит без надежды

Старый брат наш Ленинград

В сношенной одежде.

Время лечит, время враг

Счастья и печали,

С Петербургом Ленинград

Осени встречали.

Светит лампа за столом,

Мы не вместе, мы вдвоем.

Мы живём в дежавю повторяемости,

Каждый день уже прожит не раз.

И в отчаянии в новый карабкаясь,

Получаем всё тот же эрзац.

Мы с тобою уже говорили

И сидели об этом в кафе,

И любили, и даже дружили

В октябре, в ноябре, на Земле.

Собирая в себе постоянство,

Сердце просит и новых путей

И уводит от пропасти пьянства,

Если смерть выбирает друзей.

Над берегом длинным плывут облака,

Над берегом в дюнах и соснах,

И в море впадает простая река,

И есть на реке этой остров.

На острове замок и каменный град,

И стены побитые ядрами,

И в ранах на стенах растёт виноград,

Их крася яркими пятнами.

Нет флагов на башнях и нет кораблей,

Лишь чаек гортанные крики.

И город, и замок давно без людей,

И башни, и стены безлики.

Над берегом диким плывут облака,

И в море впадает простая река,

И волны о камни бьют тысячи лет…

И небо всё выше, и времени нет.

Мы живём на поверхности жизни,

Глубина тает в наших глазах,

Мы – артисты, маги, туристы

В мегаполисах джунглей, лесах.

Мы проходим по краю надежды

И не ищем иного пути,

Наши праздны и ярки одежды,

Мы и дети, и старики.

Нам с тобою осталось, осталось

Слишком много от счастья минут…

И бульваров осенних усталость,

Выстрел пушки, гранита уют.

До истины три шага или два…

Что истина? История? Молва?

До истины хотим ли мы дойти…

Как лучше, врозь или вдвоём идти?

Но истина-то с правдою разнится,

У правды зримые, особенные лица,

В глаза мы смотрим, душу не тая,

И правда тихо шепчет: «Я – твоя!»

Пусть истину и не рождает спор,

Но дорог сердцу дружбы уговор.

В Белой башне из кости жил Читатель.

Он остался один на планете.

Остальные – поэты, писатели

На него молились, как дети,

И просили: «Спустись

Или вниз посмотри,

Мы стоим у стены на коленях,

Ты прости нас, прости

И хоть строчку  прочти

Из моих, не его, сочинений!»

Непреклонен Читатель:

«Терпите, друзья,

Я отныне уже не читаю,

А пишу, и пишу только сам для себя,

На вопросы свои отвечая.»

(письмо после ночного просмотра

экранизациии романа Анри-Пьера Роше

«Жюль и Джим»)

Отчаяние – как форма

существования материи Духа.

Это не осколок Солнца.

Это не кусок льда от спутника Юпитера.

Это оскал тигра, оборотная сторона Умиротворения.

Отчаяние – если от него невозможно убежать, что остается?

Остается покориться и поклониться этому новому Божеству.

Его нельзя полюбить, а раз так:

его надо простить, ему надо просто предаться,

раствориться в нем,

отвернувшись от всего.

Отныне мы одно,

одно целое,

одно целое

с новым именем:

Совершенство.

Мой ангел, ты рядом?

Мой ангел, ты где?

Вчера ветер волны гонял по Неве

И льдины хрустели, тревожа гранит.

Мой ангел, ты жив или просто забыт…

Я верю, что близко, я знаю, да-да,

Нам светит негласно Солнце-звезда.

Мы мчимся, плывём на Земле-корабле,

Ты рядом всегда и сейчас, в декабре.

Валера,

белые слова,

простые, милые до боли,

ты жизнь любил и, нас любя,

дарил нам светлый праздник воли.

С тобой нам было хорошо,

ты был учителем и другом,

и в детство нас порой несло,

когда сидели тесным кругом.

Валера,

памяти моей

не потерять тех славных дней,

прости нас, Господи, помилуй,

скорблю, молю:

покойся с миром.

Зима была

И вновь пропала…

Война, Война – ты не устала?

А я, а мы, а вы – ну как?

Спасибо – друг, простите – враг.

Ах, Солнце, светишь ты не зря?

Война, война, зима, зима…

Невозможность простых совсем слов,

Наберите при радостном свете

И прочтите: Любовь,

Дым Отечества, Солнце и Дети.

Напишите, пожалуй, «Друзья»,

И «Враги» напишите, а как же,

Это общая с нами Земля,

Кто-то вспомнит об этом однажды.

А пока это просто пишите

На бумаге, на небе, в граните.

И читайте, читайте, читайте,

И надейтесь, и ожидайте…