Читать книгу 2 0 2 3. Зима-осень & лето-весна - Александр Батожок - Страница 4

Пришла весна,

В снегах печальны ели.

Вид из окна:

Метут, метут метели.

Прошу прости

За горькие слова

В них груз любви,

Надежда и Весна.

И я, и мы

Одной живём судьбой,

Раздробленной

И миром, и войной.

Я иду по тропинке к тебе,

Нет дороги быстрее и шире,

По скрипучим снегам,

По шуршащей траве,

Сквозь туман и сверкающий иней.

Я смотрю на потоки машин

И обрывки прозрачного неба,

Будто всё неживое, и жив я один,

Потребитель духовного хлеба.

Я пишу к Вам письмо, собирая слова

По сусекам прошлого века,

«Я люблю Вас!», Вы скажете —

Может быть – да, как и всякого человека…

И застыло время на моих губах,

Вечность светит в темя, блики на руках

Прожитого счастья золотых минут,

Сброшены несчастья в обмелевший пруд.

И стоит у входа бледная, как смерть,

Новая свобода от мирских утех.

Я, пожалуй, выпью принятых сто грамм

И скажу свободам: я не нужен вам.

Я лежу,

Эта ночь и картина

Не разбавлена темнотой,

Нет луны, и даже лучина

Фонарей не тревожит покой.

В это время не ищем причины,

Нет надежды и доброты,

Надо мною плавает льдина

Предрассветной глухой тишины.

Вот трамвая зимнего дрожки

Продрожали от рельсов к стене,

Сон уходит по этой дорожке,

Но реальность не вышла ко мне.

Я не сплю и не существую

В этот самый назначенный миг,

Над словами хитрю и колдую,

В слепом небе вечности лик.

Я снег на днях на берегах искал.

Он был, лежал, я не застал.

Остались только мартовские льдины,

Храня от ветра невских вод глубины,

И старенький буксир, сопя трубой,

Как век назад, таранил их собой.

И было всё так буднично и точно,

Как в прошлой жизни, ясно всё и прочно.

От Стрелки облака пошли на Эрмитаж,

Без выстрела, весна поздней издаст приказ.

Иду вдоль грозных стен и трогаю гранит,

Он мертвый не совсем, он дышит и скорбит.

А есть ли ключ?

От тайны первых слов.

Их снова отомкнуть.

Что будет там…

Любовь?

Или откроется иная сторона,

Вселенной новой – новая Весна.

Что будет с тем, кто те найдет слова?

А с нами, звёздами, слонами?

Ерунда:

Всё будет, как и прежде, а творец

Воскликнет, написав – неплохо, молодец!

Не будет знать, что по его вине:

Возникнет жизнь в страданиях, в огне,

Что где-то далеко он просто Бог,

Создать создал, помочь, пока, не смог.

Я – старик.

А где же море?

Море плещется вдали,

Накрывая всё волною:

Гальку, небо, память, дни.

До него мне не добраться

Ни трамваем, ни пешком…

С неводом не баловаться,

С рыбой не болтать потом!

На белой стене

Белой краской портрет,

Светится ночью,

А днём его нет.

Только закрою глаза и смотрю,

Вроде знакомый, себя узнаю.

Он не желает со мной говорить,

Взгляд его в вечность, там хочет творить.

Я на земле в суете своих прав,

Сердцем скорбя, вижу истины прах.

Тонкою кистью стряхну с неё пыль,

Горькою истиной пахнет полынь.4

Белый портрет над моей головой,

С нимбом осенним и белой Зимой.

Я развесил портянки войны

На деревьях, кустах и заборах,

Сквозь их дыры осколки видны

Звёзд ночных в голубых небосводах.

Я сижу у закрытых дверей

На крыльце, где подгнили ступени,

В доме пусто, к нему нет ключей,

Ноги босы и стёрты колени.

Моя каска давно не звенит

От ударов судьбы и от грома,

И пробита в окопе лежит

У чужого сгоревшего дома.

Я сижу у закрытых дверей,

И не жаль мне, что нет к ним ключей.

Я хожу по солнцу, шагами,

Мерю метры своей судьбы,

Отражаясь в снегу тенями,

Вижу призраки ворожбы.

Отчего все проходят мимо,

По дороге рванули гурьбой,

Разбежались неуловимо,

Так кого мне вести за собой?

Ты делаешь зарядку

И ходишь на концерт,

А я копаю грядку

Выращивать сонет.

Вот первые листочки,

Слова сложились в ряд,

И радостные строчки

Уже к тебе летят.

Прими и расцелуй их,

Попробуй все на вкус…

А я тобой любуясь,

Возделываю куст.

Над Берлином сияет звезда

Петербургского хмурого неба,

С крыш Марата сбегает слеза

Из апрельского позднего снега.

От луны свет прозрачен и тих…

Наша память не знает пощады

И ложатся слова в этот стих,

И нет лучше, чем жизнь, награды.

Я желаю тебе навсегда —

Будь любима, красива – звезда!

Ты скажи мне: «Доброй ночи.»

Я тебе отвечу: очень.

Ты скажи: всё ничего.

Я спрошу: да отчего?

Оттого, что день промчался,

Но его двойник остался

В нашей памяти, в часах,

В мыслях, в медленных мечтах.

Ночь всё ближе, день простился,

Небо ниже, сон приснился:

В нём, наш милый диалог,

Обернулся в монолог.

Я пишу: Спокойной ночи!

А в ответ мне: «Очень, очень…»

Я пишу для Вас специально,

За окошком солнца мало,

Но так нежно, так печально,

Почва, охнув, задышала.

Я на даче, руки в саже,

Печка топится, дымя…

Это было всё однажды,

Сорок лет того же дня.

Мне сегодня минус столько:

Всё, как прежде, как вчера,

Сердцу радостно и больно,

Жизнь то рядом, то прошла.

Вот и утро,

Вот и снова

Протираю я глаза.

Здравствуй – старая ворона!

Здравствуй – небо-небеса!

И пускай ты, Солнце, встало

Далеко за облака,

И лучей твоих не стало,

Собирается гроза.

Всё одно, я рад кромешно

От того, что просто так

Гонит утро прочь, поспешно,

Наш кошмар ночной и мрак.

Утро знает – непременно,

Будет длинным новый день,

И нам дарит безвозмездно

Свою утреннюю лень.

В ней я нежусь и плыву:

К чаю, к завтраку, к труду.

Дождь пошел, и нет труда,

Слава богу, да! Гроза.

Собираем тени

в тонкий узел-храм,

хлебные ступени

льнут к погожим дням.

Светится и длится

над рекой рассвет,

в небе месяц-птица,

счастья-горя нет.

Только ожидание,

только трепет длань,

мягкое дыхание

и цветений брань.

Всё весною дышит,

сердце бьётся тише…

Чёрное солнце светит во тьме,

Белые тени бегут по стене,

Время заснуло и смялось в комок,

Город во мраке, над куполом смог.

Чёрное солнце – невидимый свет,

Чёрное солнце – предвестница бед,

К чёрному Богу и к чёрной мечте,

Сердце плывет на усталой ладье.

Волны о борт трутся голой спиной,

Мне бы вернуться на сто дней домой,

Чтоб устоять у своих Фермопил…

Мне бы проснуться, о боже, дай сил.5