Читать книгу Череп Чёрного Колдуна - Александр Бергельсон - Страница 5

Ох, девки голы, ох, груди белы, а сами – во злобе, на охоте обе

– — – — – — – — – — – — – —

В заповедных и дремучих,

Страшных Муромских лесах

Всяка нечисть бродит тучей

И в проезжих сеет страх:

Воет воем, что твои упокойники,

Если есть там соловьи – то разбойники.

Страшно, аж жуть!

Владимир Высоцкий. «Песня-сказка о нечисти»

– — – — – — – — – — – — —

Едва Чурляй сказал своё слово веское, небеса над поляной, где бивак ватага разбила, резко потемнели.

Деревья вокруг, до минуты сей мерно качавшиеся на ветру, замерли.

Даже птицы, без числа певшие на ветвях, испуганно смолкли.

В наставшей тишине было что-то такое, от чего сердца бравых братьев-ватажников испуганно забились.

Лютобор мгновенно сунул оселок в карман, и вскочил, с мечом наголо.

Меч, следуя за цепким взглядом хозяина, зорко высматривавшего по сторонам опасность.

Елька же, испугавшись, завертел головой, выудив из-за голенища кривой нож.

Чурляй и Голован тоже ножи выхватили, так что теперь артель готова была к любой неожиданности.

На краю поляны возникли два женских силуэта.

– Бабы голые! – Ахнул Елька. – Едрить их в душу! Ой, мужики: сами к нам идут!

И, опустив нож, заржал, жеребец, похабно.

– Счас я их словлю!

Елька кинулся было к пришедшим, но Голован ловко дал ему подножку.

– Стой на месте, дурень. Это Понтианаки.

– Понтианаки? – Лютобор зыркнул на Голована, выдвигаясь вперёд и заслоняя остальных широкой спиной. – Что за дрянь? Сколько нечисти видывал, а про таких в наших краях не слыхал.

– Духи-кровососы в обличье дев голых с распущенными волосами. – Голован плюнул в траву. – Красотою своей и нагим телом заманивают жертв-мужчин, дабы кровь выпить во время любви плотской.

– Так на нож их! – Взревел Чурляй. – Не жалей, братва, бей-коли!

– Стой, атаман. – Головану пришлось силой держать Чурляя. – Клинки им не смерть несут, а лишь возможностей колдовских прибавляют. Но более всего следует опасаться когтей их острых: яд там!

Девы же нагие тем временем уже танцевали на краю поляны зазывный танец под непонятно откуда возникшую тягучую музыку.

– Цветами пахнет. – Заметил Лютобор. – Голова кругом.

– Дурманный дух! – Быстро ответил Голован. – Слушай сюда: убить Понтианаку можно, лишь отрезав её длинны волосы и отрубив когти. Теперь – главное: на спине у них дыра. Вот туда волосню с когтями запихать следует. Другого способа нет.

– Сделаю. – Кивнул Лютобор. – А вы тут стойте. Ежли я не справлюсь, тогда, дальше, уж сами. Ну, Перун мне в помощь!

Елька на карачки упал, уползти силясь за спины остальным, и толи заскулил, толи молитву какую бормотать принялся.

Чурляй мрачно выругался.

– Умолкни, баляба брыдлый! Брешет, как пёс шелудив! Чтоб тебя…

– Не трать силы. – Тихо промолвил Голован. – Труса не исправишь. Началось! Ай, да Лютобор! Великий мастер!

Понтианаки поначалу приближению Лютобора шибко возрадовались.

– К нам!

– К нам!

– Какой мужчина!

– Иди, миленький!

– Заждались…

Замурлыкали обе наперебой, исходя в совсем уж завлекающем танце.

– Иду. Тороплюсь, красавицы. – Лютобор широко улыбался. – Приласкайте дядьку седого, а я дам вам колечка златого! Вы мне любви малёшек, а я вам – в ушки серёжек! Вы мне сладку лазейку, а я вам – бусы на шейку! Вы мне – так, сяк, чтоб радость искриста, а я вам – мониста. А коли понравятся ваши объятьица, я вам – новы платьица. Я мужик бывалый, весёлый малый: во походы ходил, силёнки копил, до бабьей ласки охоч, хватит на всю ночь!

Понтианаки, видимо, от прибауток Лютоборовых сильно разохотились в смысле предвкушения любовного.

Запах цветов усилился.

Тела изгибались, кожа блестела от пота.

Обе девы исходили долгим и страстным танцем.

На это и рассчитывал Лютобор с самого начала.

Хоть они, конечно, и кровососы, но нрав-то ведь женский, и, наверняка, не только заради кровушки злыдки эти мужиков к себе манят.

Им кровушка выпитая – к любовному игрищу добавка для ещё большего удовольствия.

Значит, что?

Значит, должны, само собою, впасть в вожделение перед тем, как набросятся, и это самое творить станут.

Так и вышло.

Подойдя ближе, Лютобор увидел, что обе Понтианаки весьма разные.

Правая была грудастей, жопастей и как-то попроще мордой лица.

Этакая деревенская бабёнка, глазами похотливыми посверкивая, и слюни пуская в ожидании черенка под корешок во все главные места.

Вторая же оказалась совсем ина: сухощава, но не костиста, ростом невелика, грудка маленькая, но влекла-манила, ох, куда как сильнее.

Она-то, как сразу отметил Лютобор, и таила в себе главную опасность.

Первая к Лютобору кинулась, объятья раскрыв, вторая сбоку обходить начала.

Лютобор её подпустил, однако в самый последний миг скользящим движением ушёл в сторону, перехватил чёрны патлы рукою, едва первая эта замешкалась, пустоту руками схватив вместо мужика, да и одним резким движенье меча подсёк точнёхонько у самого основания затылка вместе с лоскутом кожи.

Понтианака завизжала, завертелась и выпустила когти – каждый длиною с ладонь.

– Вот, спасибо, деваха! – Засмеялся Лютобор.

Волосы он рукою с головы Понтианаки сдёрнул, и, продолжая ход по кругу, пальцы её растопыренные, по перву фалангу вместе с коготнёй, отрубил.

Тут подскочила вторая.

Лютобор её уже ждал.

Меч завертелся с неимоверной быстротой.

Голован с Чурляем не поняли толком, что произошло, только вдруг вторая Понтианака оказалась лежащей на траве, уже без волос и без пальцев.

Лютобор сгрёб оттрубленное, пинком перевернул тварь на живот, увидел на спине щель, сочащуюся кровавой пеной, рассёк мечом, расширяя оную, да и впихнул туда волосы с когтями, протолкнув острием.

Первая за это время успела доползти до Лютоборовых ног, и мёртвой хваткой вцепилась в сапог.

– А ты кусни. – Посоветовал Лютобор. – Хватать то тебе нечем.

И, не мудрствуя лукаво, воткнул меч прямо в щель спинную по самую рукоять, пригвоздив Понтианаку к земле.

Визг поднялся, аж уши заложило.

– Хорошо визжишь. Сильно. Счас, погоди: твоё тебе возверну. Вот так.

Лютобор выдернул меч, утрамбовал собранные причиндалы Понтианаки в дырени, и отступил на шаг.

Обе гадины на глазах таяли, превращаясь в зеленоватую слизь.

Потом вся ватага сидела у костра и пила бражку.

– А ты откуда про Понтианаков знаешь? – Спросил Чурляй Голована.

– Читал. – Коротко ответил Голован. – Только вот заморока какая: не должны они здесь, в краях наших, быти.

– Почему не должны? – Лютобор утёр усы. – Нечисть, она нечисть и есть. У неё родины нема.

– Просто не должны, и всё. – Голован шутки не поддержал. Даже наоборот: стал чрезмерно серьёзен. – Далёко в морях есть страна, Малай-Азияй: там только они и водятся. А то, что родины у тварей нечистых нет, так это ты, славный воин, ошибся. Нечисть там живёт, где в неё верят. У нас веры в Понтианаков нету, а, значит, и Понтианакам завестись неоткуда. Если только…

Голован испуганно зыркнул на то место, где недавно порешил Лютобор баб вреднючих.

– Что? – Спросил Чурляй. – Говори, Нечай. Нам точно знать надобно: откуда беды ждать, какое горе мыкать?

– Если только в дела наши кто-то настолько сильный вмешивается, кому и эта далёка иноземна дрянь подвластна. – Голован оглядел братву. – Смекаете, о ком речь веду?

– Есть такой над нечистью Владыко. – Лютобор отхлебнул браги. – Навислав, Колдун Чёрный. Спасибо, умная башка: кто знает, тот готов к неожиданности любой. Сдюжим.

– Ладно. – Чурляй поставил чару. – Разобрались, стало быть. Пора тебе идти за мальцом, Голован. Скажи-ка ещё раз: как там его зовут-кличут?

Голован встал.

– Илья, сын Иванов. – Ответил он Чурляю. – Елька, со мной пойдёшь. Пока я Илью искать стану, да разговор строить, пошукай в селе Карачарове: какие новости. В деле нашем самая малость любая может стать важнее важного.