Читать книгу Егерь. Последний билет в рай. Котенок (сборник) - Александр Быченин - Страница 3

Окрестности системы HD 44594,

исследовательская база «Да Винчи»,

15 августа 2537 года

Неделя после прыжка прошла практически незаметно, заполненная рутиной обычного космического перелета, с поправкой на специфику крупного корабля с многочисленной смешанной командой. Как и предполагалось, «Да Винчи» вывалилась из гиперпространства довольно далеко от Системы, и остаток пути пришлось преодолевать на маршевых двигателях, к чему все были заранее готовы. Знакомый навигатор, с которым мы пересеклись на почве увлечения «рукопашкой», по секрету поведал, что кап-1 Яковлев специально задачу поставил таким образом, чтобы было время на предварительный анализ обстановки. Исследовательская база корабль очень специфический, а тем более в столь почтенном возрасте. Двигатели мощью не поражают, скорость тоже по современным меркам черепашья, поэтому нам, можно сказать, повезло: точка выхода из прыжка с учетом погрешности (да-да, маяки от неточностей на таких расстояниях не избавляли) расположилась очень удачно. Прикинув так и этак, штурман предложил начальнику экспедиции к Системе выходить под углом к плоскости эклиптики, дабы избежать сложного маневрирования в зоне внешних планет, пусть и с перерасходом энергоресурсов. Капитан согласился. Задача и правда оказалась нетривиальной: планетная семья звезды HD 44594 была представлена пятью объектами, три из которых – газовые гиганты сравнимых с Юпитером размеров – располагались как раз на задворках Системы на небольших расстояниях друг от друга, не более полутора астрономических единиц. Такое их размещение являлось причиной значительных гравитационных возмущений, для громады базы весьма и весьма неприятных. Группа планет-гигантов от собственно Находки – землеподобной планеты в «поясе жизни» – отстояла на пять с небольшим астрономических единиц, и между ними массивные объекты отсутствовали, что компенсировалось сразу двумя поясами астероидов. Пятая планета находилась почти у самой звезды, даже ближе, чем Меркурий к Солнцу, и интереса не представляла. У одного из «толстяков» наличествовала целая когорта спутников, причем два достигали размеров Марса и потенциально подходили для терраформирования. С учетом предложенной штурманом траектории база пересекала плоскость эклиптики как раз между ближним поясом астероидов и Находкой, после чего еще пару стандартных суток должно было уйти на сближение с планетой и выход на геостационарную орбиту.

Собственно, сегодня первый этап и закончился: база стабилизировалась в гравитационном поле Системы и вышла на траекторию сближения с Находкой, по случаю чего начальство объявило общий сбор – объединенными усилиями научной части, летунов и Егерей предстояло определить оптимальную точку высадки исследовательской команды. Я, как непосредственный участник этого события, в предстоящем обсуждении намеревался принять активное участие, для чего последнюю пару дней усиленно изучал спутниковые карты планеты. Коллеги Иванов с Петровым занимались тем же – именно нам троим предстояло первыми ступить на поверхность планеты… Ах да, Петровича забыл. И только после этого будет развернут малый эксплорер-комплекс и начнется стартовый этап освоения нового мира. К такому меня готовили предыдущие семь лет, но настроение было паршивым: я то и дело срывался на самокопание и самобичевание, плавно переходящие в самосуд. Блин, не слишком ли много этих самых «само»? Впрочем, причина была объективной: не далее как вчера вечером я крупно повздорил с Женечкой Королевым.

А началась эта история третьего дня с вечернего разговора с Галей. Та против обыкновения не отправилась сплетничать с подружками, а составила компанию нам с Петровичем. Вообще, всю неделю после прыжка вела она себя довольно странно – вроде и сближаться не давала, но и не отталкивала окончательно, с удовольствием болтая со мной на отвлеченные темы. Один раз даже затащила на посиделки, но в смешливой компании я оказался предоставлен самому себе, пока не появился Викентий. Он-то меня и просветил насчет Галины: как оказалось, она уже несколько вечеров кряду охаживала того молодого и перспективного биолога по имени Евгений. Но я и сам все прекрасно видел, а потому очень удивился, когда через пару дней она внезапно осталась вечером в блоке и принялась изливать душу. По ее словам выходило, что Королева она знала еще по университету – тот учился тремя курсами старше и уже тогда считался завидной партией. Не обделенный девичьим вниманием, на ухищрения молоденькой первокурсницы Евгений никак не реагировал, чем еще больше распалял ее. Закончилось все это тем, что Галя едва не попала из-за неразделенной любви в больницу. Примерно тогда она решила не размениваться на такие мелочи, как любовь и грязные самцы, и начала использовать нашего брата по прямому назначению – то есть превратилась в обычную стерву. К пятому курсу она стервозностью благополучно переболела и немного остепенилась, но и по сей день случались рецидивы – наше с ней знакомство тому пример. Сейчас же забытые чувства вспыхнули в ней с новой силой. Она пыталась сопротивляться, ибо гордость не позволяла стелиться перед мужиками, но влечение оказалось сильнее.

Признаться, выслушивать все эти бредни мне было не очень-то приятно. Мало того что я и сам имел на Галю виды, так еще и понимал подноготную ситуации: не в любви тут дело, а в элементарном желании доказать, что она тоже не лыком шита. Попытки оправдаться чувствами и гордостью выглядели со стороны нелепо – типичная ситуация из дешевой молодежной комедии: вот назло всем соблазню самого видного парня! Но куда больше меня беспокоил тот факт, что я перешел из разряда «неплохого варианта» в разряд подружки, которой не грех поплакаться в жилетку. Обуреваемый противоречивыми чувствами, в тот вечер я свел все в шутку, вовремя сместив Галино внимание на Петровича. Как я и предполагал, мнимую аллергию как рукой сняло, и мой питомец с девушкой подружился, чего за ним давненько не наблюдалось.

А вчера ситуация получила не самое приятное развитие. Я занимался в общем тренажерном зале седьмой палубы, и сам не заметил, как остался в компании Королева. Всю тренировку Галя вертелась возле него: у них по плану была анаэробная нагрузка, и девушка крутила педали велотренажера рядом с Женечкой, наматывавшим километры на беговой дорожке. Наверное, я немного ослабил самоконтроль, потому что Королев заметил взгляды, которыми я одаривал Галю, – та в облегающих велосипедках и легкомысленном топике выглядела весьма аппетитно.

– Нравится? – без предисловий хмыкнул Евгений, кивком указав на велотренажер. Галя уже упорхнула в душ, но я его понял. – Согласен, соблазнительная цыпа. А я ведь ее в универе не замечал. Вернее, мне на нее плевать было, и других хватало.

– Ты это вообще к чему? – прикинулся я простаком.

Не люблю, когда люди мое личное пространство нарушают, а Королев пересек незримую границу: я сидел на скамейке у стойки со штангой, а он остановился в шаге, набросив на шею полотенце. Футболка его пропиталась потом, светлые волосы слиплись, но уставшим он не выглядел.

– Я же вижу, что она тебе нравится, – ухмыльнулся биолог. – Не парься, будет и на твоей улице праздник.

Я с трудом сохранил нейтральное выражение лица и задумчиво проронил:

– А у нее это серьезно. Не боишься последствий?

– Какие, на хрен, последствия! – беззаботно махнул рукой Женечка. – Поматросил, как говорится, и бросил. Через месяц-другой тебе достанется, не переживай!..

Хрясь! Мой кулак с размаху впечатался в челюсть биолога, опрокинув того на пол. Я и сам не заметил, как успел вскочить и от души оприходовать парня: только что сидел на скамейке, медленно закипая, и вот уже стою на ногах над поверженным противником, тупо уставившись на рассаженную костяшку. Королев был ошеломлен не меньше и непонимающе вертел головой в попытке сфокусировать взгляд. В происходящее он поверил не сразу: как это так, какой-то худосочный дрищ сбил его, такого большого и сильного, с ног? Да как он посмел?! Биолог глухо рыкнул и ринулся на меня, ловко вскочив с пола, но я уже оправился от потрясения и встретил его новым ударом, на этот раз точно рассчитанным: правой в солнечное сплетение. Вертикальный кулак жестко врезался в мускулистый торс, но я вложил массу и энергию встречного движения и легко пробил мышечный каркас. На рефлексе занес бедро, выводя правую ногу на хай-кик, но в последнее мгновение остановился – хватит с него. Парень согнулся, хватая ртом воздух, а я поспешил убраться из спортзала: не хватало еще в полноценную драку ввязаться. Чтобы выстоять против такого бегемота придется всерьез выложиться. И в этом случае тяжких телесных не избежать, а мне лишние неприятности ни к чему.

Вернувшись в собственную каюту, я забрался в душ, где проторчал против обыкновения почти четверть часа. Настроение было препаршивое. Не столько из-за Женечки (мразь она мразь и есть, в любых условиях), сколько из-за того, что потерял над собой контроль. И это совершенно точно, без дураков. Первый удар был неосознанным, а потому на редкость непрофессиональным: я просто дал человеку в морду с намерением его унизить. Не вырубить, не обезвредить на какое-то время, а именно для того, чтобы продемонстрировать свое отношение к происходящему. Это потом я его встретил с максимальной эффективностью при минимальных последствиях для здоровья. Обидно все-таки и за себя, и за Галю. Плюс еще толика злости на глупую и стервозную девчонку. Да, еще про уязвленную гордость не упомянул. Короче, полный набор. Постояв напоследок под холодными струями, я приказал себе забыть о происшествии и вышел из душа.

Но на этом мои неприятности не закончились. Где-то через час я ухитрился нарваться в кают-компании на Галю, и та обдала меня такой волной презрения, что мне стало не по себе. Вот умеют же бабы так одним взглядом приложить, что потом себя ощущаешь как минимум помойным ведром. Она не сказала ни слова, но дверью хлопнула громко – не знаю по какой причине, но древние проектировщики отказались в жилых помещениях от сдвижных вбок створок. Я же выматерился про себя и ушел спать. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: девушка на выходе из душа столкнулась с невинно пострадавшим Женечкой и все поняла – все-таки не дура. И плевать ей на причины, ведь я покусился на объект ее желания, а посему не достоин жить с ней на одной планете. Тьфу, мать ее! Хрен с ней, пускай сама разбирается. Прибежит потом в жилетку плакаться, да поздно будет, пошлю далеко и надолго. Или не пошлю? А вот работать вместе все равно придется, так что проблем не избежать.

Нынешний день облегчения не принес – на душе было пакостно, так и тянуло нырнуть в бар, но я пересилил себя, чему в немалой степени способствовал приказ явиться на расширенный брифинг. Сейчас я как раз подходил к конференц-залу на четвертой палубе, но особой суеты в коридоре не наблюдал. В самом зале обстановка тоже не вызывала беспокойства – успевшие прибыть раньше коллеги чинно расселись за огромным столом, однако кап-1 Яковлев пока отсутствовал. Я присел рядом с коллегами-Егерями, пожал им руки и лениво поинтересовался:

– Я ничего не пропустил?

– Расслабься, – хмыкнул Коля Иванов. – Сейчас главный подойдет, тогда и начнется мозготраханье.

– Ага, пока что даже Исаева нет, – подтвердил Леха Петров. – И Вяземский где-то ходит.

Знаменитый на всю Федерацию ксенобиолог Родион Ефимович Вяземский возглавлял научную часть экспедиции, даже мой номинальный начальник, профессор Накамура, находился у него в подчинении. Я окинул заинтересованным взглядом стол. Действительно, главных действующих лиц не наблюдаю, в основном смутно знакомые руководители среднего звена, и военные, и гражданские. Вон Накамура как раз на противоположном конце стола устроился рядом с такими же, как он, биологами. Знакомый навигатор в компании штурмана, кап-2 Терещенко, рядом парни из батальона – трое ротных и зампотыл. Кто-то от летунов, на погонах по два просвета и две больших звезды. Ученых, конечно, поболее, чем нашего брата. Экспедиция у нас комплексная, так что тут каждой твари по паре: и биологи, и геологи, и планетологи, и… Да кого только нет, короче.

Дверь утонула в переборке, и мы поспешно вскочили, приветствуя появившееся наконец начальство. Капитан первого ранга Яковлев ответил стандартным «здравия желаю, товарищи офицеры!» и кивком разрешил садиться. Личный состав принялся греметь стульями, а Яковлев в компании с Вяземским и Исаевым заняли места во главе стола.

– Итак, господа, – взял слово начальник экспедиции, – сегодня мы собрались, чтобы обсудить несколько важных вопросов. Повестка дня у вас на мониторах, прошу ознакомиться. Предлагаю следующий регламент: прежде всего определимся с основными задачами первого этапа работы в Системе. Главный вопрос – место высадки передовой разведгруппы. Затем пробежимся по графику работы экспедиции в целом и перейдем к частностям, но их мы уже обсудим в узком кругу ответственных лиц. Возражения? Возражений нет. Переходим к первому пункту повестки дня. Родион Ефимович, прошу вас.

– Кхе-кхе, – прочистил горло ученый. – Уважаемые коллеги, вы, несомненно, уже изучили имеющиеся материалы, поэтому вдаваться в подробности не буду. С требованиями научной части все ознакомились, так что обойдусь тезисами. Как всем известно, Находка – характерная планета земного типа, именно этим она и ценна. Тем более приятно, что по таким параметрам, как климатические условия, сила тяжести и длительность суток, она отличается от нашего материнского мира очень незначительно. Единственное важное несоответствие – вместо спутника у планеты имеется пылевое кольцо, как у Сатурна. Видимо, в далеком прошлом местная луна по какой-то причине была разрушена, и из ее обломков оно и образовалось. В связи с этим метеоритная опасность несколько выше, чем на Земле, однако все сколько-нибудь крупные обломки давно уже рухнули на поверхность Находки, а оставшиеся всего лишь вызывают частые метеоритные дожди. Общий фон весьма благоприятный – на планете имеются высокоразвитые белковые формы жизни, достаточно воды и есть озоновый слой, предохраняющий поверхность от действия жесткого излучения звезды. Атмосфера идеально подходит для человека, по составу отличается от земной незначительно. Вредных примесей в местном воздухе не содержится. Микрофлора умеренно агрессивная, ничего такого, с чем не справится универсальный антидот. Самых больших неприятностей можно ожидать от фауны: первичное сканирование было поверхностным, мы не получили и сотой доли необходимой информации. Поэтому наибольшее значение будет иметь мнение уважаемых представителей корпуса Егерей – именно им придется столкнуться с агрессивными животными, если таковые обнаружатся. Со своей стороны могу высказать лишь одно пожелание: наибольший интерес для представителей естественных наук будет иметь, несомненно, экваториальный пояс.

– Спасибо, Родион Ефимович, мы вас поняли, – поблагодарил оратора Яковлев. – Иван Викторович, вам слово.

Командир летунов поднялся со своего места и высказался предельно кратко:

– Мы проанализировали метеообстановку за последние полгода. Трудностей высадка не представит. Обеспечим доставку грузов и персонала в любую точку планеты в кратчайшие сроки.

Яковлев кивнул, сделал пометку в архаичном блокноте.

– В таком случае, коллеги, послушаем главных заинтересованных лиц. Прошу вас, Андрей Михайлович.

Майор Исаев обошелся буквально парой слов:

– Предлагаю дать слово командиру разведгруппы капитану Иванову.

Николай поднялся как по команде и принялся бодро излагать наши общие соображения:

– Уважаемые коллеги! Мы тщательно проанализировали доступную информацию и пришли к следующему выводу: первую высадку следует осуществить в умеренных широтах южного полушария. Там сейчас начало лета и сюрпризы от погоды маловероятны. Таким образом, мы сразу же исключим влияние экстремальных условий окружающей среды. В качестве конкретной точки высадки мы предлагаем вот этот полуостров, обратите внимание на отметку.

Я обстановку представлял хорошо – недаром мы с ребятами несколько часов кряду просидели над спутниковыми картами, – но все равно на автомате скосил глаза на дисплей с объемной моделью Находки. Повинуясь манипуляциям капитана, камера нырнула из верхних слоев атмосферы ближе к поверхности, шар планеты повернулся на несколько градусов, и объектив сфокусировался на северной оконечности небольшого материка, скорее даже огромного острова вроде земной Австралии. Здесь береговую линию рассек глубокий и узкий залив, отделивший от основного массива довольно широкую полосу земли, километров сто в поперечнике.

– На наш взгляд, место для первой высадки идеальное, – продолжил Иванов. – Климат тут должен быть приморского типа, что не исключает штормов и ураганов, поэтому базу расположим в глубине полуострова. Дождь и грозу переживем, зато не будет проблем с обеспечением базы: это лесостепная зона, здесь большое количество рек и озер, а флора и фауна более приветливые, чем в тропических джунглях. Вместе с тем они дадут хорошее общее представление о планете – не мне объяснять ученым принцип аналогии. С точки зрения обеспечения безопасности тоже сплошные плюсы: окружим базу стандартной «оградой», активируем «купол» – на первое время будет достаточно. Вместе с тем из этой точки легко добраться до побережья, что тоже плюс – гидрологи и морские биологи будут довольны. А дальше, как говорится, будет видно. Рекомендации для размещения основного комплекса дадим после первичного обследования планеты, то есть не раньше чем через неделю после высадки. У меня все.

– Спасибо, – кивнул Яковлев. – Уважаемые коллеги, возражения будут?

Возражения конечно же нашлись. В основном недовольство выражали ученые, что для нас сюрпризом не стало. Еще битых полчаса эта братия переливала из пустого в порожнее, но все их претензии разбивались о несокрушимые утесы приведенных Ивановым резонов. В конце концов Яковлеву этот балаган надоел, и он поставил в споре точку.

– С этим вопросом определились. Возражения по существу будут? – выделил кап-1 ключевое слово, но ответа не последовало, и он резюмировал: – Тогда небольшой перерыв, и перейдем к остальным пунктам повестки дня. Не задействованные в дальнейшей работе коллеги могут быть свободны.

Дождавшись, когда начальник экспедиции подаст пример, мы с парнями поспешили покинуть конференц-зал. Против ожидания управились достаточно быстро. Ничего удивительного: летунам по барабану, ученым по большому счету тоже. Они чисто из принципа выступали, а еще из любви к искусству. В основном нам отдуваться да отделению Охотников, что пойдет в усилении. В первой высадке ни один научник не участвует, обойдемся своими силами. Вот когда будут обсуждать место для основного комплекса, дискуссия затянется надолго.

Система HD 44594,

исследовательская база «Да Винчи»,

17 августа 2537 года

За те двое суток, что прошли с памятной говорильни, обозначенной в официальных бумагах как «расширенный брифинг», громада базы преодолела расстояние, отделявшее точку ее выхода в плоскость эклиптики от Находки, и сейчас вращалась вокруг планеты с периодичностью сорок часов, медленно и тщательно сканируя поверхность. Стая юрких спутников и автономных зондов уже покинула трюмы, и накопители центрального вычислителя пухли от обилия информации. Нам же с коллегами в течение ближайшей пары часов предстояло осуществить первую в истории высадку на планету. Событие не рядовое, а потому требовавшее тщательной подготовки. Оружие и снаряжение, за исключением коннектора, хранилось в специально для того предназначенном боксе на второй палубе, и отвечал за это хозяйство тот самый прапорщик Щерба, к которому меня направил при знакомстве комбат.

До последнего момента мы с коллегами торчали в резервном КП Исаева неподалеку от расположения Охотников. Пункт был оборудован по самым современным стандартам, так что работали в комфортных условиях: один из автономных зондов завис непосредственно над районом выброски, и коллега Иванов гонял по гигантскому монитору фотографии в высоком разрешении. Мичман Мохов, командир спускаемого модуля, сидел в сторонке и в процесс не вмешивался – и без него мозги кипели. Петрович ошивался рядом, то и дело отвлекая меня картинами разнообразных каверз в отношении летуна, но я лишь отмахивался. В конце концов он обиделся и устроился на коленях у мичмана, включив урчальник. Но время поджимало, и мы, так и не остановившись на каком-то одном варианте, отправились во владения прапорщика Щербы. Капитан Иванов справедливо рассудил, что на месте будет виднее, и ограничился всего лишь десятком возможных точек высадки, одарив Мохова распечаткой и перегнав файл на терминал навигатора из экипажа мичмана.

В «лабазе», как окрестил острый на язык Леха Петров оружейный бокс, долго не задержались: дело свое прапор знал крепко и снаряжение держал в образцовом порядке. Искусство влезать в скафандр за установленное нормативом время я изучал в академии пять лет, так что трудностей тут не возникло. Избавившись от повседневной формы, я надел термобелье, не забыв про носки, и с некоторым трудом натянул плотно сидящие брюки из усиленной ткани с защитными вставками из прочного пластика. Потом сунул ноги в сапоги и провел ладонью по голенищам, зарастив швы. Как показала многолетняя практика, такая обувь в нашем случае практичнее ботинок: если что и голеностоп зафиксирует, предохраняя от вывиха, и штанины за всякие ветки-колючки цепляться не будут. Именно по этой причине егерский полевой скафандр облегает тело – нам силуэт размывать не надо, как десантуре, и мешковатые комбезы в нашей работе не приветствуются. Попрыгал, присел – нормально, портки движений не стесняют, потому что изготовлены из эластичного материала, то бишь стретч, как выразилась бы Галя. Не откладывая на потом, извлек из кейса коннектор и с негромким щелчком вогнал его в специальные пазы шлема. У коллег по понятной причине таких приблуд не было. Облачился в куртку, натянул перчатки и стал похож на футуристического рыцаря или гонщика-скутериста в защите: в отличие от тех же десантных скафандров, наше снаряжение было очень легким, в первую очередь за счет использования пластиковых броневых вставок, защищавших уязвимые места. Наколенники и налокотники также были интегрированы в костюм, равно как и небольшие плечевые накладки, которые вкупе с поясом и жгутами псевдомышц в ткани образовывали экзоскелет. У нас задачи иные, нам от пуль защита не нужна, а для зверей и пластика хватит – никакие когти его не возьмут, разве что из спецсплава. Но такие только у людей бывают в виде разнообразного клинкового оружия. Кстати о птичках. Егерь не битюг-тяжеловоз, а потому оружия немного – на левом бедре тесак-мачете из серии «все в одном», на правом – стандартный АПС-17 в кобуре с парой запасных магазинов, на груди наискось рукояткой вниз боевой нож – это мой вариант, а вообще каждый исходит из соображений удобства. Иванов вон ножны на пояс повесил. На спину дейпак с необходимым минимумом, магазины в нагрудные карманы, штуцер на плечо – вроде готов. Ухмыльнулся при виде напарников: покрытие-хамелеон в скучном боксе не работало, и бронепластины отчетливо выделялись на фоне почти черной ткани, превращая нас в этаких кощеев бессмертных с костями наружу. Ничего, как в поле выйдем, всеми цветами радуги будем переливаться в зависимости от окружения. Петрович обзавидуется.

Облачившись в скафандры, направились на стартовую палубу, что лежала десятком уровней выше. Лифт неспешно вознес нас почти на полкилометра вверх и выпустил в просторный зал, по которому сновали электрические погрузчики и озабоченные матросы, каковых на гражданских судах принято было величать «менеджерами по внутренним перемещениям грузов». Пришибленный масштабами Петрович не отставал ни на шаг, и к модулю мы подошли тесной кучкой. Здесь нас уже ждали: у гостеприимно распахнутого люка толпились ребята из батальона под командованием кряжистого сержанта средних лет, за которыми присматривал второй навигатор. При нашем появлении он вытянулся во фрунт и объявил, что корабль готов к десантированию и мы можем размещаться в десантном отсеке. Коля Иванов, назначенный командиром группы, кивнул, и мы дружно втянулись в шлюз. Петровича я на всякий пожарный взял на руки.

Внутри оказалось неожиданно тесно – места на всех хватило впритык. Навигатор при виде наших вытянувшихся физиономий хмыкнул и пояснил, что сейчас мы разместились в катере, который будет тянуть за собой кокон спускаемого модуля, при разворачивании на поверхности планеты теряющего мобильность. А сама «тройка» – имен собственных столь крошечные посудины не имели, только бортовой номер – в любой момент сможет отстыковаться и выйти на орбиту либо действовать как атмосферный воздушный транспорт. Впрочем, учитывая возраст базы, в нашем недоумении нет ничего удивительного. В настоящее время в качестве спускаемых аппаратов чаще всего использовались эксплорер-боты – стометровые сигары либо соответствующих размеров диски, а они, как ни крути, были полноценными кораблями. Обострению приступа клаустрофобии способствовали и коллеги-Охотники – по сравнению с нами они выглядели настоящими медведями, едва умещавшимися в противоперегрузочных креслах.

Шлем я пока надевать не стал, потому позвал питомца жестом. Петрович дисциплинированно запрыгнул ко мне на колени, я извлек из кармана приемо-передающий модуль причудливой формы и закрепил на голове напарника. Тот к процедуре был привычен и не сопротивлялся. С ажурным ободом на башке кот выглядел забавно, но то ли еще будет, когда я на него респиратор нацеплю! В нашем деле закон железный: пока не удостоверишься, что дышать можно и ничего тебе за это не будет, ходи в дыхательной маске.

Согнав Петровича на соседнее кресло – единственное остававшееся свободным, – я поудобнее разместил между колен штуцер. Чтоб вы знали, настоящий «меркель», такими только Егерей вооружают. Легкий и относительно компактный, приклад с гидрокомпенсатором, но это сейчас стандарт, плюс электронная система наведения. Вундервафля, ага. У ребят из батальона стволы попроще и подешевле. А вот мы с коллегами щеголяем комбинированными двуствольными штуцерами производства всемирно известной фирмы, ведущей свою историю с девятнадцатого века. Не хочу хвастать, но в родительском доме в гостиной на стене висит пращуровский «меркель» выпуска девяностых годов двадцатого века – в дорогущем исполнении, с ложей из натурального ореха, еще пороховой. Отец рассказывал, что слонобой этот принадлежал Савве Денисову, знаменитому охотнику, чуть ли не основателю нашего рода. Вот такая семейная реликвия. Мой штуцер совсем не эксклюзив, но тоже любопытный образчик оружейного искусства: верхний ствол под унитар 5,45×20, магазин в пистолетной рукоятке, нижний – уже куда серьезней, двенадцать с половиной на шестьдесят. Питание из десятизарядного коробчатого магазина. Оба модуля – полуавтоматы, для крупнокалиберного предусмотрен автоматический режим с отсечкой по два выстрела. Очень удобно, особенно если магазин снарядить УОДами с уэсками через один: любого слона такой гостинец завалит – первым выстрелом остановит и ошеломит, вторым прошьет насквозь.

Пока я пытался устроиться в кресле с максимально возможным комфортом, обосновавшийся в пилотской кабине Мохов объявил по громкой связи:

– Внимание экипажу! Старт через три минуты! Не забудьте пристегнуть ремни!

Наплевав на удобство, я склонился над Петровичем, направил ему успокаивающий импульс и представил кота, распятого на спинке кресла вроде человека со знаменитого рисунка Леонардо да Винчи. Питомец недовольно фыркнул, но распластался на сиденье, чуть ли не растекшись по нему. Я же перетянул напарника парой ремней и отрегулировал длину – все, теперь никакое ускорение не страшно. Помнится, когда мы только начали отрабатывать высадку на тренажере, Петрович возмутился и отказался пристегиваться. Полученный на тренировке опыт намертво въелся в память, и впредь он мерами безопасности не пренебрегал. Позаботившись таким образом о верном товарище, я и сам поспешил щелкнуть магнитной застежкой, тем более что динамики прохрипели голосом вредного мичмана что-то вроде «до старта тридцать секунд, даю обратный отсчет». Под мерное бухтение Мохова расслабиться не получалось, я инстинктивно ждал удара ускорения в момент срабатывания катапульты и вжимался в кресло – вот такая у меня дурацкая реакция на старт любого корабля. Что характерно, дождался. Сначала, правда, космокатер плавно переместился куда-то вниз и с шипением пневмопривода состыковался со спускаемым модулем, и только потом диспетчер привел в действие катапульту. Как всегда, перегрузка навалилась совершенно неожиданно – от мощного пинка магнитного поля связка «катер – модуль» выскочила из стыковочного узла, как пробка из шампанского. Несколько мгновений было тяжело дышать, потом наш кораблик достаточно удалился от пятикилометрового яйца базы, и Мохов врубил маршевые движки, предварительно кратким импульсом тормозных дюз сбросив скорость до приемлемой. Гравикомпенсатор заработал на полную мощность, так что теперь перегрузки можно было не бояться, хоть модуль и несся к планете, разгоняясь с каждой секундой. Вот минут через двадцать, когда мы войдем в верхние слои атмосферы и начнется торможение, может и приложить нехило, если пилот хоть немного ошибется с траекторией. В принципе, это будет самый опасный момент: если что и случится, то именно в этой фазе полета, и тут нас не спасет даже чудо, просто сгорим в атмосфере. Именно поэтому, да еще из чувства солидарности с питомцем я не стал герметизировать скафандр, поленившись нахлобучить шлем – в случае чего перед смертью не надышишься. Пусть Петрович видит, что я разделяю с ним все тяготы и опасности: для котов герметичный скафандр не предусматривался даже в проекте, потому как работать им приходилось лишь на планетах с благоприятными для белковых организмов условиями. Оно и понятно, хрен ли толку от их обостренных чувств, если они изолированы от окружающей среды? Так что не бывать нам с Петровичем на Марсе. Вернее, побывать-то можно, сунул кота в спецконтейнер – и гуляй, сколько влезет. А вот по профессиональным делам нам такая роскошь не светит.

Между тем модуль проскочил безвоздушное пространство и раскаляющимся с каждой секундой болидом углубился в атмосферу. Тут уже пришлось шлем напялить – капитан Иванов недвусмысленно приказал. Мой вычислитель сразу же синхронизировался с корабельным «мозгом» и выдал на забрало живописную картинку: прямо под нами громоздились молочно-белые облака, чуть искаженные слоем раскаленного воздуха. Судя по умеренной вибрации корпуса, траекторию Мохов выбрал удачную, так что преждевременная встреча с ангелами нам не грозила. Петрович требовательно мяукнул, и я поспешил активировать видеоинтерфейс. Из ажурного обруча над его левым глазом выдвинулся прозрачный мини-дисплей с картиной облачного неба. Мысленным приказом я свернул изображение и переместил иконку в верхний левый угол забрала. Теперь у меня перед глазами вместо панорамы кипенно-белых облаков предстало внутреннее убранство десантного отсека и длинный ряд пиктограмм по нижнему срезу экрана. Скрутив правой рукой фигу, я активировал виртуальное рабочее пространство. Помнится, инструктор, побитый жизнью майор Мандрик, долго ржал, когда я впервые использовал подобный жест-ключ. Но на реакцию окружающих чихать, главное, что мне не напряжно. На дисплее появился стандартный курсор, реагировавший на еле заметные движения пальцев, – довольно удобно, и приноровиться к такому типу управления несравненно проще, чем использовать мысленные команды: даже тщательнейшим образом откалиброванный вычислитель реагирует лишь на ограниченное количество таких мыслей-приказов, к тому же в процессе не рекомендуется отвлекаться. Лично для меня проще пальцами дергать, возя курсором по дисплею. Понятно, что без перчаток ничего из этого не выйдет. А вот в боевой обстановке «думалка» конечно же удобнее, но там и команды используются вбитые в подкорку и предельно краткие: «цель», «траектория», «сила», «прыжок»… Фактически вот и весь список.

Двойным кликом развернув небольшую картинку с панорамой набегающей планеты – пусть висит, в обстановке ориентироваться помогает, – я вызвал на дисплей интерфейс коннектора и запустил стандартный тест. В бытность нашу в егерской учебке мы с Петровичем остановились на голосовом управлении, и теперь пришлось отключить внешние динамики, чтобы соседей не беспокоить. Видеопоток со встроенной в кошачий ППМ камеры шел исправно, и я разместил второе миниатюрное окошко рядом с первым. Затем принялся вслух произносить команды, наблюдая за Петровичем. Начал с простейших, типа «направо-налево». Удовлетворенно хмыкнул, дождавшись поворотов кошачьей головы. Если разобраться, вся эта хитрая машинерия функционировала на простом принципе: во время длительных тренировок мы с партнером нарабатывали так называемые якоря: связки «слово – образ» с моей стороны, и «образ – слово» со стороны Петровича. Второе было труднее, так как требовало совместных усилий: кот передавал картинку, я в это время ее расшифровывал и преобразовывал в одно-единственное определение, которое и запоминал вычислитель коннектора. Самым сложным было наработать постоянство «якорей», чтобы определенному слову соответствовала пускай и не статичная, но обладающая хотя бы пятидесятипроцентной идентичностью картинка. Для Петровича это вообще был адский труд: как я уже упоминал, коты-интеллектуалы с абстрактными понятиями не дружили. Зато через год мы стали обладателями обширного «словаря» и могли вполне осмысленно общаться, пускай и предельно короткими рублеными фразами. Выглядело это примерно так: я произносил вслух, допустим, команду «направо», при этом вычислитель передавал Петровичу образ сворачивающего в нужную сторону кота, и тот повторял маневр. Простейшая фраза «Петрович, беги быстрее направо» выглядела серией следующих образов: легко узнаваемая рыжая морда, бегущий кот, кот ускоряющийся, кот, сворачивающий направо. Со стороны напарника подобной четкости мысли добиться было несравненно труднее, а потому и «речь» его воспринималась зачастую куда сложнее. Во многих случаях проще было камеру подключить или напрямую образы воспринимать, без слов.

Время до посадки еще было, вибрация мешала не сильно, так что я принялся развлекаться, заставляя кота вертеть головой и дергать лапами. Терпения у Петровича надолго не хватило, и он принялся раздраженно колотить хвостом по креслу. Когда он уже почти дошел до белого каления, я хмыкнул и отчетливо произнес:

– Киса хочет!

Петрович дернулся, обшарил десантный отсек похотливым взглядом, но вожделенной кошечки, одолеваемой охотой, не обнаружил. Зыркнул на меня обиженно, и динамики выдали тягучим синтезированным тенором:

– Дуррррак.

В арсенале напарника имелось всего лишь два ругательных слова, но зато на все случаи жизни: вот это самое «дуррррак», когда Петрович сравнивал обзываемого с глупым, как пробка, вислоухим шотландцем по кличке Вискарь, и «мляу», что соответствовало широко известному короткому восклицанию, которое мой питомец использовал во всех остальных ситуациях. Как правило, этот мыслеобраз он сопровождал презрительным либо возбужденным фырканьем.

– Денисов, хорош дурака валять! – вернул меня на грешную землю Иванов. – Присоединяйся, сейчас точку высадки выбирать будем.

Действительно, спускаемый модуль уже добрался до нижних слоев атмосферы и сбросил скорость до минимума, на двух тысячах метров заложив первый круг над предполагаемой зоной приземления. Противная вибрация исчезла, и если бы не картинка с обзорных камер, я бы не смог сказать, движемся мы или застыли на месте. Еще немного, и очередной новый мир падет к ногам человека, хе-хе…

Система HD 44594, планета Находка,

17 августа 2537 года

Сразу определиться с оптимальным местом для будущей исследовательской станции не удалось. Мы минут двадцать метались между тремя равноценными вариантами – круглой полянкой в хорошем таком лесном массивчике, обширной проплешиной в полусотне километров от нее и озером, притулившимся на стыке небольшой скальной гряды, рощи и поля. Все же остановились на последнем. Заждавшийся нашего решения Мохов запустил зонд, и тот удачно воткнулся в почву в центре удобной площадки, на равном удалении от воды, каменюк и деревьев. Потом еще минут двадцать «тройка» нарезала круги, пока бортовой «мозг» обрабатывал результаты телеметрии. Наконец вычислитель дал добро на посадку, и мичман осторожно вывел модуль точно по зонду-реперу. Тридцатиметровый блин завис над лужком на антигравитационной тяге, раструбы «микроволновок» на днище развернулись к земле, и верхний слой почвы прямо под нами пронизало жесткое излучение. Пяти секунд такой обработки хватило, чтобы прожарить ее почти на метр вглубь. Все организмы, попавшие под раздачу, вскипели изнутри и полопались, разлетевшись ошметками. С высоты, да еще в камеру, этого видно не было, но я и так прекрасно представлял, что там творилось. А что делать – стандартная процедура. Обезопасив таким образом посадочную площадку, модуль плавно опустился в центр перепаханного микровзрывами пятна. Но толчок мы почувствовали только через несколько секунд, когда мичман отключил гравикомпенсатор. Сила тяжести на планете была на еле различимую величину выше стандартной g. Ага, так и есть – 9,83. С учетом того, что на борту обычно поддерживалась более комфортная девятка, переход получился заметным. Немного погодя ожили динамики громкой связи:

– Внимание экипажу! Посадка прошла в штатном режиме. Запускаем протокол безопасности 2А. Готовность пятнадцать минут.

А это уже для нас, Егерей, информация. Охотники пока могут расслабиться, им еще не скоро предстоит приступить к непосредственным обязанностям, а вот мы с коллегами не далее чем через четверть часа займемся делом. Протокол безопасности 2А означал всего лишь, что утвердившийся на поверхности планеты спускаемый модуль сейчас ощетинился по периметру пятнадцатиметровыми телескопическими штангами со штырями разрядников на концах, которые образовали стандартный энергетический барьер типа «Забор». От стационарного комплекса «Ограда» он отличался лишь способом подвода энергии: питался от корабельного реактора, а потому позволял получить достаточно мощную энергетическую завесу, вплоть до силового поля, как в данный момент. Через несколько часов, если окружающая среда будет сочтена более-менее безопасной, Мохов снизит ее мощность, и она начнет пропускать материальные объекты, реагируя лишь на организмы определенных размеров и массы. И ни одна зверюга крупнее кошки в периметр не проскользнет, не получив предварительно разряд в десяток киловольт. Высота энергетического барьера составляла ровно два метра: опыт показывал, что этого достаточно – как правило, выше только птицы летали да насекомые некоторые, а от них защищал второй контур – тонкая сеть из энерговодов с метровыми ячейками. Непосредственно после развертывания «Забора» на горбу спускаемого модуля вырастала тумба метателя, который выплевывал гроздь самых натуральных копий, тянущих за собой нити проводников. Снаряды втыкались в почву за пределами периметра, сетка натягивалась и образовывала над кораблем купол на манер паутины. Ячейки заращивались силовым полем малой напряженности, не требующим значительных энергозатрат, и в распоряжении исследователей оказывалась хорошо защищенная от внешней среды крепость. Само собой, в сети имелось целых два прохода: первый для легкой техники, второй же был рассчитан на космокатер. Вообще-то куда проще было окружить стоянку силовым куполом, как все нормальные десантники и прочие военные и поступали, но тут был один нюанс: дяди в погонах пользовали активную защиту, то есть поле генерировалось лишь на доли секунды, чтобы только отразить смертоносный подарочек. А в пассивном режиме, когда объект был окружен силовым «пузырем» постоянно, тот жрал столько, что энерговооруженности спускаемого модуля хватило бы примерно на час с небольшим, а потом кукуй как хочешь. К тому же энергопотребление находилось в прямой зависимости от величины купола – чем больше площадь, тем, соответственно, выше прожорливость. В наших условиях активное поле не прокатывало, по крайней мере, на начальном этапе, вот и приходилось заморачиваться со всякими «плетнями» да «тынами». Шучу, конечно.

Однако пора готовиться к выходу – Коля Иванов уже выпростался из кресла и на правах командира группы втолковывал что-то сержанту-Охотнику, а Леха Петров мялся рядом, нервно поглаживая штуцер – видимо, реакция организма на потенциальную опасность. Тут у каждого по-своему, вне зависимости от степени безбашенности. Знавал я одного Егеря, которого перед заданием начинала бить крупная дрожь – секунд пять, не более. После этого он становился совершенно спокойным и бестрепетно мог встретить любого хищника. У меня ярко выраженная реакция на стресс отсутствовала, лишь волна холодка пробегала от макушки до пяток, но этого никто, кроме Петровича, не замечал. Да и тот больше на мысли мои реагировал – подобная реакция тот же «якорь», он его неосознанно воспринимал и относился с пониманием.

Избавившись от ремней, я освободил напарника и нацепил ему на морду дыхательную маску, отчего кот принял вид донельзя забавный. Петровичу эта штуковина сильно не нравилась, но с ее наличием приходилось мириться. Немного погодя, когда убедимся в пригодности атмосферы для дыхания, я питомца от нее избавлю, да и сам лишь фильтры оставлю. Вообще, стандарт безопасности предписывает переходить к дыханию новой для организма смесью газов в три этапа: сначала через патроны-регенераторы, то есть с атмосферой не соприкасаясь, потом через фильтры и лишь затем можно отказаться от средств защиты. Какой бы глупостью это ни выглядело, при первой высадке Егеря соблюдали инструкции до буквы. Иногда это жизни спасало, были прецеденты.

– Внимание, Егеря! – ожили динамики. – Защитный контур развернут, стандартные тесты завершены. Совместимость земных организмов с окружающей средой подтверждаю, разрешаю выход за пределы модуля.

– Погнали, парни! – скомандовал Иванов на кодированном канале и первым направился к люку десантного отсека.

Мы поспешили следом. Скрывавшийся за герметичной створкой лифт перенес нас на уровень ниже, и по короткому коридорчику мы благополучно добрались до шлюза. Шлюзование заняло около минуты, потом наконец броневая плита утонула в стене, и дверной проем озарился несколько искаженным светом местной звезды. Я вопросительно глянул на Иванова. Сквозь матово-черное забрало шлема лица моего не было видно, тем не менее капитан меня понял и кивнул. Я активировал сканер, убедился, что в пределах периметра ничего живого крупнее муравья не обнаружено, и сказал, отчетливо проговаривая слова:

– Петрович, разведка.

Кот встрепенулся, навострил уши, прислушиваясь к чему-то снаружи, и осторожно направился к двери, чуть ли не стелясь по полу на брюхе. Напарник уже настроился на серьезную работу и сейчас практически слился с металлическими поверхностями внутренностей шлюза, придав шерсти серый оттенок. С первым его шагом автоматически развернулось на ползабрала окно, передававшее картинку с камеры кошачьего ППМ. Сознание привычно раздвоилось, включившись в наработанный месяцами тяжелых тренировок «стереорежим»: я одновременно контролировал обстановку вокруг себя и анализировал сведения, полученные от партнера. Сейчас я сосредоточился на изображении, а звук приглушил до едва заметного фона – все равно в мельчайших нюансах шорохов не разбираюсь, поэтому и оставляю на совести напарника.

Петрович между тем осторожно скользнул на пожухлую траву – «микроволновки» ее задели самым краем, но и этого хватило, чтобы она из сочно-зеленой и хрусткой превратилась в невзрачную и хорошенько проваренную. По телу его прошла волна изменений – теперь из серо-стальной его шкура превратилась в пеструю мешанину зеленых, коричневых и черных оттенков. Петрович не торопился, а потому наблюдать за метаморфозой было весьма забавно: сначала перекрасилась вытянутая правая передняя лапа, потом не закрытая ППМ и дыхательной маской часть морды, уши, шея, а там и весь он затерялся на фоне растительности. Глаз у меня был наметанный, поэтому напарника из вида я не упустил, чему также способствовало запоздавшее с активацией покрытие-хамелеон на кошачьих приблудах, а вот Леха Петров растерялся. Правда, быстро сориентировался – врубил тепловизор и повесил на кота маркер, так что теперь его отслеживал баллистический комп костюма, куда более зоркий, чем несовершенный человеческий глаз.

Под термином «разведка» в нашем с Петровичем «словаре» числился комплексный «якорь»-шаблон: по этой команде мой напарник перемещался в нужный район, останавливался или при необходимости укрывался, а затем не спеша осматривался, выдавая мне на дисплей панораму окрестностей. Вычислитель в зависимости от обстановки вычленял интересующие нас детали, будь то какие-то особенности рельефа, живые организмы или цели – без разницы. Сейчас кот как раз залег на полпути между шлюзом и мерцающей стеной «Забора», вжался в землю и принялся вертеть головой. Учитывая его положение, половину обзора перекрывала трава – в этом месте уже самая обычная на вид, зеленая и густая, похожая на газонную. Что странно, как правило в диких местах разнотравье. Хотя, скорее всего, я просто нюансов не улавливаю, а для любого рядового ботаника – в прямом смысле слова, а не то, что вы подумали – различия между соседними травинками прямо-таки колоссальные. Не обнаружив ничего подозрительного, я выдал следующую команду:

– Разведка вдаль.

Петрович отлип от земли, вытянулся столбиком, как это коты умеют, и поле зрения увеличилось в разы. Я рассмотрел штыри накопителей в защитном контуре, слегка оплавившуюся обшивку модуля, еле заметно мерцающие ячейки сетчатого купола, а затем взгляд мой зацепился за какую-то лишнюю деталь. Нет, ничего отсюда не разобрать, нужно из шлюза выбираться.

– Петрович, патруль!

Кот сорвался с места, метнулся куда-то вправо, а я свернул окошко до минимального размера и повернулся к Иванову:

– Все тихо, товарищ капитан! Можно выходить.

– Куда вы, блин, все торопитесь! – буркнул Коля, скидывая с плеча штуцер. – Успеете еще. Пусть Петрович вернется, тогда и мы пойдем.

– Так уже! – хмыкнул я.

Напарник с чувством выполненного долга скакнул в шлюз и принялся с довольным видом тереться о мой сапог.

– Молодец, Петрович, справился, – похвалил я напарника, почесав по заведенной традиции его бок. Обычно за ухом чешу, но сейчас ППМ мешает. Впрочем, кот не обиделся. – Периметр безопасен.

– Ладно, идемте, – сдался Николай. – Я налево, Леха направо. Олег, вы с Петровичем остаетесь у шлюза. Погнали.

Следуя букве инструкции, мы ощетинились штуцерами и дружно выпрыгнули из шлюза. Занося ногу для первого шага по планете, я мельком подумал: типа вот он, великий миг! Но мысль тут же улетучилась, не оставив и следа: не до смакования было, работаем. Кстати, меня всегда забавляла высокопарность журналюг, с какой они вещали про «поворотный момент в истории человечества», про тех, кто «золотыми буквами вписал себя в летопись», про «огромный рывок для всех нас» и прочую лабуду. Ведь с точки зрения всех первооткрывателей и новаторов, они не совершали ничего особенного, просто занимались своим делом, как и годы и даже десятилетия до этого. И искренне недоумевали при вопросах типа «как вы себя ощущаете в этот памятный миг?» или «чувствуете ли вы себя великим?». Вот ни фига не чувствую, кроме ответственности – первый выход на неисследованную планету не шутка, ответственность, и ничего, кроме ответственности, глыбой повисшей на плечах. За себя, за Петровича, за коллег-Егерей, за Охотников, даже за пилотов, в конце концов. Пройдет совсем немного времени, и мы расслабимся, свыкшись с окружающей действительностью, а пока каждый шаг как по минному полю.

Впрочем, ничего непредвиденного не произошло. Как и всегда, ага. Коллеги, теперь более похожие на леших («хамелеоны» подстроились под окружающую среду), разошлись по сторонам, обходя диск спускаемого модуля, а мы с Петровичем вышли на середину прогала между обшивкой корабля и «Забором». Капитан Иванов сказал оставаться у шлюза, вот мы и остались. Пробежавшись равнодушным взглядом по пожухлой траве под ногами и мерцающей стене силового поля, я задрал голову и сразу же понял, что меня так беспокоило: на востоке над лесом на фоне безоблачного голубого неба отчетливо выделялась своеобразная радуга – широкая, почти на четверть небосвода, прерывистая полоса с градацией цвета от бледно-серого до почти фиолетового. Зрелище ошеломляло своей необычностью, и лишь через несколько мгновений я осознал, что именно вижу. Пылевые кольца, опоясывавшие планету по экватору. Вяземский же говорил про них на брифинге. Просто я по запарке запамятовал, да и не интересовался особо – нам важнее были фотографии поверхности шарика, чем его космогонические параметры. Жалко. Если бы раньше вспомнил, из космоса бы на них полюбовался. Ну да ладно, успею еще.

Система HD 44594, планета Находка,

17 августа 2537 года

Остаток дня в послепосадочной суете пролетел незаметно. В первый выход мы ограничились получасовым пребыванием внутри периметра, затем вернулись в модуль. На этот раз шлюзование заняло гораздо больше времени: автоматический сканер ощупал нас по миллиметру, но ничего сверхординарного не обнаружил – типичнейшая микрофауна, да и флора тоже. Ничего такого, с чем бы не справился универсальный антидот. Я даже машинально дотронулся до еще чесавшегося после укола левого плеча. Кстати, Петровичу тоже вкатили лошадиную дозу антидота, в дополнение к подстегнутому мутацией иммунитету. Наконец после длительной дезинфекции мы все же попали на первый уровень: мичман Мохов времени не терял, запустил расконсервацию, как только мы наружу выбрались. К нашему возвращению практически все помещения были готовы к приему жильцов, которым предстояло разместиться в боксах на кольцевой палубе – каюты хоть и крошечные, зато индивидуальные, на всех хватило, включая экипаж. Мы с коллегами после подсказки Мохова направились в четвертый сектор и заняли три кубрика из пяти доступных. Первый и второй сектора достались отделению Охотников, их как раз десять человек, а третий заселили пятеро летунов, после приземления превратившиеся в операторов исследовательского комплекса. В данный момент они торчали в технических помещениях второго уровня, завершая развертывание базы, и Иванов ушел к ним – проследить как старший по званию. Нам же с Лехой заняться в ближайшие час-полтора было решительно нечем, а потому мы принялись обживать боксы.

Первым делом я сорвал с головы шлем, скинул дейпак и аккуратно пристроил штуцер в специально для него предназначенное отделение встроенного шкафа. Кобуру с пистолетом и ножны с мачете бросил на стол, сюда же швырнул куртку с ножом и боекомплектом. Окинул взглядом по-спартански суровую обстановку временного жилища и завалился на кровать с матрацем на магнитных подвесках. Эх, хорошо! Петрович тут же запрыгнул ко мне на грудь и принялся ластиться. Я намек понял и избавил напарника от ППМ с дыхательной маской. Кот незамедлительно вернул естественный цвет шерсти, свернулся калачиком и включил на полную громкость урчальник.

– Ну и как впечатления? – поинтересовался я, послав напарнику образ озадаченного котенка.

Петрович ответил искаженным видом неба Находки, в котором странной загогулиной громоздилась непонятная хрень – то ли радуга, то ли широченный инверсионный след атмосферного бота. Все понятно, питомец тоже кольца заметил, только не понял, что это такое. Что ж, придется ему смириться с неизвестностью, поскольку объяснить все равно не получится. Соответственно, я ограничился мыслеобразом, который можно было трактовать как «забей и забудь». Петрович согласно муркнул и прикрыл глаза.

Я же от нечего делать прогонял в памяти порядок разворачивания малого исследовательского комплекса. Шаг первый – приземление, развертывание защитного периметра и расконсервация жилых помещений. Это уже пройденный этап. Сейчас ребята из экипажа активируют софт модуля, прогоняют тесты и готовят к запуску «шмелей» – рой миниатюрных летающих ботов, оснащенных камерами и маломощными сканерами. Биомеханические «насекомые» разлетятся во все стороны от базы, так что примерно через час мы сможем контролировать окружность километров десяти в поперечнике, плюс заработает мощный стационарный сканер. Кто-то из операторов уже должен разбудить «панцирей» – медлительных гусеничных роботов-планетоходов. В их задачу входит сбор образцов почвы, растений, воды и тому подобного. Этих, скорее всего, запустят три штуки – одного к озеру, еще одного к скальной гряде, а последний поползет к роще. Есть еще «скауты» – довольно крупные беспилотники с большим радиусом действия, но их время придет немного позже. Сначала нам предстоит разобраться с информацией, добытой мелочью. Так что скоро отдыху конец.

Желудок напомнил о себе громким урчанием, и Петрович навострил уши – уж если я проголодался, то что говорить о питомце с его разогнанным метаболизмом! Ему нужно минимум шесть раз в сутки лопать или хотя бы специальный кошачий тоник пить. Что ж, придется на камбуз за сухим пайком наведаться – ближайшие сутки нормальной горячей еды не ожидается. Однако сразу добраться до харчей не получилось, сначала зарулили в общий санузел, который уже работал, потому как предмет первой необходимости. Скафандр, конечно, приспособлен для утилизации отходов организма, но зачем лишнюю энергию тратить, если можно без этого обойтись? Да и Петрович у меня сызмальства приучен пользоваться человеческими удобствами, так что проблема лотка не стояла. Про душ тоже пока можно не мечтать, в лучшем случае часов через несколько дойдут руки у операторов до системы водоснабжения. Затем еще сколько-то времени уйдет на то, чтобы добуриться до водоносных слоев и настроить фильтр. И только потом начнет функционировать общая душевая – оно и понятно, модуль не настолько большой, чтобы еще и запас воды таскать.

На камбузе я завладел стандартным пайком и вернулся в каюту – тут все же спокойней, никому не мешаю, да и сам на глазах не маячу. К этому моменту мы настолько оголодали, что на пресный вкус разогретого обеда внимания не обратили, и все три блюда ушли за милую душу, а Петрович еще и добавки попросил. Получил оную в виде порции тоника в одноразовом стакане и угомонился.

Спокойно полежать после приема пищи нам не дали – завалился Леха Петров и с порога объявил:

– Подъем, бездельники! Операторы «ходунов» расконсервировали, надо идти техников прикрывать.

– А сами никак? – буркнул я, сгоняя Петровича с кровати. – И вообще, это Охотников работа, чего они до сих пор без дела по каютам торчат?

– Разговорчики в строю! – Леха поморщился, уловив многообещающий кошачий взгляд. – Олег, ты напарнику скажи, что я не со зла, самого начальство заставляет.

– Ладно, расслабься! – Я соскочил с кровати, в темпе оделся, нахлобучил шлем и вооружился. – Петрович только на вид грозный, а на самом деле он рыжий и пушистый. Петрович, за мной!

Леха вывел нас с напарником к малому проходу в «Заборе», где обнаружился затянутый в легкий скафандр техник в компании четверки паукообразных роботов-охранников. Здесь же ошивались двое Охотников при полном параде – бронированные с ног до головы, с мощными «вихрями» в руках. Пока еще не стемнело, но дело к тому шло – незаметно подступили сумерки, окрасившие все вокруг в серые тона. Полоса, пересекавшая небо на востоке, напротив, начала испускать свечение, медленно перетекая из градаций серого-фиолетового в ярко-желтую, прямо как луна в безоблачную ночь. Когда стемнеет, фееричное будет зрелище. Впрочем, глазеть на местные красоты некогда – техник уже закончил возиться с «ходунами» и с помощью голографического пульта вывел их к проходу в периметре. Пробежался по пульту пальцами, заставил «ходунов» помотать хоботами трехствольных «гатлингов», которыми те были вооружены, и доложил на общем канале:

– Тестирование успешно завершено. Прошу разрешения начать патрулирование.

– Пускай «паучков», – раздался в динамиках голос Мохова. – Сам осторожнее, живность снаружи подозрительно активизировалась.

– Что-то крупное? – оживился Леха, перехватывая поудобнее штуцер.

– Нет, просто за последние полчаса активность организмов возросла почти вдвое. Всякая мелочь ползает, мелкие насекомые типа гнуса… Короче, пока ничего серьезного.

Техник вопросительно воззрился на Петрова, чему прозрачное в данный момент забрало совершенно не помешало, и Леха осведомился:

– Готов? – Дождавшись кивка, буркнул в передатчик: – Центральный пост, открывайте.

Секция периметра прямо перед нами мигнула и растаяла, открыв путь за пределы охраняемой территории. Охотники шустро устроились у штырей, присев на одно колено, и стволы мощных армейских автоматов уставились в надвигавшуюся темень. Ошивавшийся неподалеку Петрович глухо мяукнул – проявить всю мощь легких помешала дыхательная маска – и вдруг рванул в прогал. Я не успел среагировать и тупо смотрел, как ставший угольно-черным питомец огромными скачками пересек те несколько метров, что отделяли поле «Забора» от растянутой на манер шатра сетки второго защитного контура, пробил телом силовую завесу в ячейке энерговодов и оказался на неисследованной территории.

– Петрович, назад! – рявкнул я, сопроводив приказ образом кота в дезинфекционной камере. Знает же прекрасно, что нечего проявлять инициативу. – Назад, я сказал!

– Стрррранное, – муркнул динамик синтезированным тенором. – Стрррранное… таумммм…

– Забей! Возвращайся, потом со странным разберемся.

– Олег, что у вас? – вклинился Иванов. – Помощь нужна?

– Никак нет. – Я нагнулся к взъерошенному питомцу, заглянул в расширенные зрачки. – Петрович самовольничает. Сейчас все под контролем.

– Работайте по плану, – буркнул капитан и отключился.

Обычно при таком контакте – глаза в глаза – образы получались максимально яркие и детальные, но несмотря на то что я сделал забрало прозрачным и кот просто ел меня взглядом, понять, что он имеет в виду, я так и не смог. Ясно одно – Петрович что-то почувствовал, причем весьма неординарное и одновременно не очень опасное, раз любопытство пересилило осторожность.

– Стой рядом! – строго сказал я, не прерывая игры в гляделки. – Опасность!

Поднялся, скользнул взглядом по окрестностям, но беглый осмотр ничего подозрительного не выявил. Оно и неудивительно, уж если мощный корабельный сканер ничего необычного засечь не сумел, то где уж моему маломощному вычислителю с этой задачей справиться. Помотал головой на вопросительный взгляд Лехи Петрова, и тот озабоченно вздохнул:

– Работаем! Прохлаждаться потом будем, в баре с блэкджеком и шлюхами…

Техник ухмыльнулся, но от комментариев воздержался и занялся делом. «Ходуны» тесной кучкой пересекли прореху в периметре и повторили недавний подвиг Петровича, то бишь дружно продавили слабенькое силовое поле внешнего контура. Оказавшись вне защищенной территории, роботы несколько секунд топтались на месте, сканируя окружающее пространство, а потом посеменили в разные стороны, занимая места согласно заложенной программе. Трое довольно быстро скрылись из вида, а четвертый обосновался в непосредственной близости от «ворот». Не лишняя мера предосторожности, особенно на совершенно неисследованной, но при этом чрезвычайно биологически активной планете. Четыре единицы охранной техники контролировали сектора по девяносто градусов, обеспечивая зону безопасности на дальности два километра: «гатлинги» калибра 11,5 мм позволяли в секунды разнести в клочья легкобронированный катер. Боюсь представить, что они сотворят с каким-нибудь местным летающим чудищем, буде таковое обнаружится.

Техник посчитал свою миссию выполненной и с чистой совестью связался с рубкой:

– Протокол безопасности активирован, закрывайте «ворота»!

Что ему ответили, я не слышал, но прогал в периметре сразу же зарос мерцающей пеленой силового поля, исказив картинку за ним. Охотники неторопливо разошлись в разные стороны – ага, сержант уже патрулирование наладил. Этот факт грел душу – нет нужды самим ноги сбивать всю ночь. От дежурства, скорее всего, не отвертимся, но это уже будет обычная рутина: всего-то и надо сидеть в рубке в компании техника, контролирующего систему безопасности, да раз в час проверять территорию, дублируя Охотников. А завтрашней ночью, больше чем уверен, и этим заниматься не придется. У нас и днем работы завались будет.

Заскучавший Петрович муркнул вопросительно и принялся тереться башкой о сапог. Я было наклонился, чтобы почесать питомца, но отвлекся на движение с той стороны силовой завесы. Медленно повернувшись, я увидел, как «гатлинг» застывшего на боевом посту робота поелозил из стороны в сторону, фиксируя цель, и выплюнул короткую очередь. Сканер успел засечь камнем рухнувшее вниз довольно крупное тело какого-то крылатого существа и даже локализовал место падения, однако разглядеть что-либо в подробностях не удалось – ночь окончательно окутала окрестности тьмой, чуть разбавленной золотистой полосой на востоке.

– Рубка, что это было? – поинтересовался я, настроившись на канал Мохова.

– А хрен знает, – совершенно серьезно отозвался мичман. – Что-то большое, размах крыльев почти три метра, масса около сорока килограмм. Агрессии вроде не проявляла, скорее всего, просто далеко еще была тварюга.

– Пойду посмотрю? – вслух подумал я, заранее зная реакцию Коли Иванова.

Тот ждать себя не заставил:

– Стой на месте! Я тебе посмотрю, мать твою! В бойскаутов не наигрался? Днем посмотришь, координаты засекли. И вообще, за косяки первым дежуришь. Не слышу радости в голосе.

– Есть дежурить первому! – по-уставному рыкнул я, сдержав раздражение.

В конце концов, он командир, а командир всегда прав. Зато «собачья вахта» нам с Петровичем не достанется, и то хлеб. Леха укоризненно помотал головой и молча скрылся в шлюзе. Техник последовал за ним, и мы с напарником оказались предоставлены самим себе. Я поправил ремень штуцера на плече, вздохнул горестно и уставился на расцвеченное россыпью звезд небо. Все-таки красиво! Одни кольца чего стоят. Погода хорошая, облаков нет, звезды тихо мерцают, как где-нибудь в Поволжье июльской ночью… Только цикад не хватает. Кстати, да, тихо совсем. Крупных животных мы при посадке распугали, хорошо, если завтра очухаются, а вот мелочь всякая должна уже была оживиться. Скорее всего, двойная силовая завеса звуки глушит. Надо будет к внешним микрофонам подключиться, когда в рубку попаду. Но это терпит, для начала пройдемся по периметру, порядок необходимо блюсти.

Я неторопливо пошел вдоль «Забора», держась у мерцающей завесы и силясь разглядеть хоть что-то за пределами периметра. Ничего не добившись, плюнул на это дело и принялся поглядывать на небо, останавливаясь через каждые десять шагов. Если идти без пауз, весь обход займет в лучшем случае минуты три-четыре, а потом скучай в рубке. Посему я не отказал себе в удовольствии поглазеть на небосвод. Петрович стелился рядом, вновь сменив окрас на черный. Таким макаром мы преодолели почти половину дистанции и оказались с противоположной стороны модуля, у больших грузовых «ворот», сейчас заблокированных. Я уже привычно уставился вверх и наткнулся взглядом на крупную мигающую звезду – та довольно быстро передвигалась по темному куполу, потом вдруг окуталась красноватым свечением, ускорилась, оставив за собой длинный багровый след, и погасла, не добравшись немного до горизонта. И тут же засияла еще одна искорка, как бы не крупнее первой. Я лишь помотал головой в недоумении и спокойно наслаждался зрелищем еще почти десять минут, а Петрович вертелся рядом, нервно мяукая. Впрочем, как дисциплинированный охотничий кот недоумение он выражал в пределах разумного, приглушенным голосом, а потому я возмущаться не стал. Лишь произнес тихонько, когда последняя падучая звезда растаяла на пределе видимости:

– Это, Петрович, был метеорный дождь. Привыкай.

Напарник заурчал, как всегда делал, когда сталкивался с новым понятием. Процесс обучения на практике: картина темного неба с огоньками метеоров, кот на земле плюс мыслеобраз, обозначавший отсутствие непосредственной опасности, – вот и готов новый «якорь».

– Метеорный дождь, – еще раз четко повторил я, закрепляя понятие в памяти коннектора. Присел рядом с напарником, погладил его по спине: – Пошли, что ли… Надо обход завершить да бездельников в рубке навестить.

Петрович согласно мяукнул и припустил вдоль корпуса модуля – угольно-черное пятно на фоне матово-черной обшивки.

Система HD 44594, планета Находка,

18 августа 2537 года

Проснувшись рано утром в собственной тесной каюте, я обнаружил, что Мохов перевел корабельные часы на местное время – видимо, главный вычислитель «Да Винчи» завершил обработку телеметрии с зондов и разобрался с часовыми поясами и прочими премудростями. Так что сейчас число хоть и восемнадцатое, но разница с базой примерно шесть часов. У них там самый сон, а у нас уже утро – пора озаботиться водными процедурами и завтраком. Ночь прошла спокойно, по крайней мере, никто меня не будил после того, как я отправился на боковую, сдав дежурство Лехе Петрову: капитан Иванов, как истинный командир, на первый раз оставил самую трудную вахту себе. Оно и к лучшему, не буду как рыба вареная. Чувствую, придется как следует потрудиться: по плану сегодня большой разведывательный выход – мы с Петровичем на квадроцикле отъедем от модуля километров на пять-шесть и обогнем его по широкой дуге. Параллельно Иванов с Петровым прогуляются пешочком поближе к периметру, не удаляясь от него более чем на километр. С каждым днем дальность прогулок будет возрастать, а к концу недели мы дадим заключение и рекомендации по технике безопасности. Но уже сейчас могу предположить, что Находка, в частности умеренные ее широты, получит минимально возможный индекс опасности – уж очень она на Землю похожа. Но не будем забегать вперед: рассказ древнего фантаста Филипа Дика про колонию я читал, да и в новейшей истории были неприятные инциденты.

Окончательно проснувшись, я спрыгнул с кровати и в темпе проделал малый разминочный комплекс, подготавливая тело к интенсивным нагрузкам. Душ еще не работал, поэтому спал я в термобелье, утилизировавшем пот. Водные процедуры на текущий момент ограничились полосканием рта специальным дезинфицирующим раствором – очень удобно, ни тебе пасты, ни щетки. Обтерся влажными салфетками, взъерошил короткий ежик на голове и отправился одеваться, по пути захватив на камбузе сухой паек. Чуявший хавчик за километр Петрович тут же нарисовался в дверях и требовательно замурчал.

– Иди сюда, проглот! – позвал я питомца, вскрывая предназначенные ему упаковки с едой. – Пить будешь?

Еще бы он отказался! Тем более потчевал я его не водой, а витаминизированным тоником, весьма для его организма полезным. И на вкус не отвратным, что характерно.

Засиживаться не стали – быстро набили брюхо, чем бог при посредничестве военных интендантов послал. Потом я влез в скафандр, прихватил оружие и снаряжение напарника и отправился искать отца-командира. Петрович дисциплинированно трусил следом, выделяясь ярким рыжим пятном на фоне унылых серо-стальных переборок. Капитан Иванов обнаружился именно там, где ему и полагалось быть, – в рубке. Сейчас как раз заканчивалась его вахта, и он что-то втолковывал сержанту-Охотнику, имя которого я до сих пор не удосужился узнать. Завидев меня, Николай перестал пудрить мозги сменщику и переключил внимание на нас с напарником:

– Денисов, ты, как всегда, вовремя! И тебе привет, мой рыжий друг! – Капитан не поленился наклониться к коту и запустить пятерню в густую шерсть, а тот ответил дружелюбным урчанием. – Техники квад расконсервировали, можете выдвигаться.

– Это официальная санкция? – уточнил я на всякий случай.

Коля Иванов до таких шуточек не опускался, но для протокола порядок надо соблюсти: все переговоры на борту пишутся в реальном времени, для потомков и на случай локального песца, тьфу, чтоб не сглазить.

– Официальная, – кивнул командир. – Мохов сказал, его ребята уже наметили примерный маршрут и закачали его в навигатор. Придется синхронизироваться. Впрочем, не маленький, сам разберешься. И еще – час назад перешли на протокол 3А, так что можешь не заморачиваться с фильтрами и герметизацией. И маршрут не догма, можешь менять по своему усмотрению, но контрольные точки пройти ты обязан. Вопросы?

– Никак нет! – включил я солдафона. – Разрешите приступать?

– Разрешаю! – в тон отозвался Иванов. – И еще, Олег, я тебя умоляю, не лезь в неприятности. Задача предельно простая: прокатиться по окрестностям, осмотреться, прицениться. Погоня за монстрами в нее не входит. Все, пошел.

Обещанный капитаном квадроцикл отыскался напротив малых «ворот». Рядом с ним суетился техник в расхристанном скафандре и без шлема, подтверждая Колины слова насчет минимальной степени враждебности среды, что и отражал протокол 3А. Здесь же лениво прогуливался похожий на медведя Охотник – чисто на всякий случай, как я понимаю. Если и дальше пойдет такими темпами, не придется неделю торчать в автономке, основная база раньше приземлится. Кстати, местный воздух оказался довольно вкусным и пах почти как в санатории на Волге – аромат разнотравья в самом соку смешивался с едва заметной сыростью от недалекого озера. Погода с утра радовала – на небе ни облачка, местная звезда жарила от души, и лишь непривычная полоса, перечеркнувшая небосвод на востоке, не позволяла забыть, что мы не на Земле.

– Товарищ лейтенант, вы на кваде поедете? – окликнул меня техник.

– Ага, – кивнул я и принялся придирчиво осматривать транспортное средство. – Сюрпризов не будет?

– Работает как часы! – оскорбился собеседник. – Сами синхронизируетесь или помочь?

– Сами-сами, – хмыкнул я и оседлал машину.

Петрович без напоминания занял предназначенное специально для него гнездо на левом переднем крыле, и его зафиксировали выросшие прямо из стенок ремни. Мой напарник не замедлил подогнать окрас под цвет мощной пластиковой загогулины, которая в свою очередь уже копировала травостой вокруг – вся наша машинерия за исключением собственно модуля могла похвастаться дорогущим покрытием типа «хамелеон». Я между тем захлопнул забрало и активировал рабочее пространство традиционным кукишем. Техник оторопел, но я махнул рукой – типа не обращай внимания – и несколькими кликами запустил процедуру синхронизации вычислителя скафандра с навигатором. Процесс занял доли секунды, и после его завершения на забрале высветилась схема квада с табличкой технического состояния. Вроде все в порядке, можно ехать. Четырехколесный «скакун» был неплохо оборудован: встроенный сканер как минимум втрое превосходил мой персональный по чувствительности и дальности действия, в дополнение к нему имелся автопилот – но это стандарт для подобной техники. Не дай бог, с водителем что случится, а аппарат его домой привезет. Я поерзал на сиденье, устраиваясь поудобнее, понял, что мешает штуцер, и пристроил его в зажимы на правом крыле. Ага, продуманные ребята квад конструировали – штуцер как будто тут и был, легко дотянуться, не менее легко выхватить и изготовить к стрельбе. Почти распластавшись на «торпеде», скрывавшей емкий аккумулятор, я подергал руль, крутанул ручку «газа» – со времен мотоциклов ничего лучше не придумали – и утопил кнопку «пуск». Квад едва слышно загудел электродвигателями – всеми четырьмя, тут, как в древних трамваях, прямой независимый привод, и никаких передач, зато две педали «сцепления» – можно колесами управлять попарно и поворачивать за счет разницы в частоте вращения. С другой стороны, приноравливаться надо – очень весело наблюдать со стороны, как неопытный человек с места трогается, траектория движения в результате напоминает этакий крендель вместо прямой линии. Мы с Петровичем от этой болезни избавились еще в бытность нашу в егерской учебке.

– Рубка, Денисов на связи! – вызвал я дежурного оператора. – К выезду готов, открывай «ворота».

Силовое поле между ближайшими штырями «Забора» мигнуло и исчезло. Впрочем, при свете дня зрелище вышло так себе, не чета вчерашнему представлению в сумерках. Я помахал на прощанье технику и скучающему Охотнику, послал Петровичу образ прижавшегося к крылу кота с растрепанной от встречного ветра шерстью и плавно отпустил оба «сцепления», одновременно крутанув ручку «газа». Электродвигатели взвыли чуть громче, и квад рванул с места как хороший гоночный болид, выстрелив из-под колес комьями земли и вырванной с корнем травой. Охотник ругнулся, но я на это внимания обращать не стал – отдался скорости. Люблю я это дело, чего уж греха таить! Но и лихачить тоже не след, не на гоночном треке, знакомом вдоль и поперек. Целина впереди хоть и выглядит достаточно ровной, но может таить множество неприятных сюрпризов. Поэтому я с горестным вздохом замедлил машину до приемлемых шестидесяти километров и повел аппарат по широкой дуге, удаляясь от модуля. Путь мой пролегал сначала к озеру, потом вдоль него к скальной гряде. На их стыке располагался первый чек-пойнт, которого мы и достигли минут через пять неспешной езды.

Остановив квад в десятке метров от воды, я подхватил штуцер, активировал сканер и направился к берегу. Петрович пристроился рядом. В этот раз от дыхательной маски я его избавил, а ППМ стал уже чуть ли не частью тела, так что напарник наслаждался свободой и в данный момент щеголял песочным окрасом, подстроившись под окружающий пейзаж: берег оказался не топким, широкая песчаная полоса полого спускалась к срезу воды. Вплотную к ней я подходить не стал, присел на корточки поодаль, подключил сканер и внимательно осмотрел пляж. Большая его часть была хорошенько прожарена местным светилом, а вот у самой воды обнаружилась полоса сырого песка, на которой отчетливо отпечатались похожие на птичьи следы. Мелкие и частые, значит, не крокодил. Шучу, конечно, да и сканер такую тушу обязательно бы засек. Место для высадки мы с Петровичем выбрали удачное – в другое время я бы не удержался и искупался, очень уж пляж хорош. Но пока рано, кто знает, каких монстров могут скрывать глубины… Вряд ли, но инструкция на данном этапе расслабляться не велит.

Поднявшись на ноги, окинул взором окрестности. Тоже ничего необычного: слева пляжик упирался в скалы, справа, метрах в ста, начинались этакая камышовая крепь – ну очень похоже. Там и берег был вязкий, и кусты вдоль него торчали. Ничуть не удивлюсь, если и лягушки отыщутся. Кликнув напарника, я направился к зарослям. Штуцер, понятное дело, держал наготове, но оружие не понадобилось: никто не выскочил из озера с явным намерением нами пообедать, равно как никто не попытался от нас удрать. Сканер молчал: объектов, достаточно крупных, чтобы причинить нам вред, в пределах видимости не имелось. Зато мелкой живности оказалось в избытке: и местные аналоги лягушек в тине у камышей, и стайки юрких рыбешек на глубине, и разнообразные насекомые, летающие и ползающие. При моем приближении псевдолягушки синхронно сиганули с коряг и широких листьев какого-то растения типа наших кувшинок, но сканер успел зафиксировать одну из них в полете и выдал мутноватое изображение, обведенное по контуру тонкой линией и стрелками-выносками, как на технических схемах. На изучение строения «лягушки» я потратил всего несколько секунд, настолько типичным земноводным она оказалась. Обнаружь я ее на Земле, ни за что бы не отличил от местных видов: бурый окрас, бородавки по всему телу, выпученные глаза и мощные задние лапы с перепонками между пальцами. Ага, пальцев вроде бы меньше, и длиннее они, чем у земных родственниц. А язык такой же длинный и липкий. Впрочем, оставим эти малозначительные нюансы зоологам.

Потеряв интерес к зарослям, мы с напарником вернулись к сиротливо возвышавшемуся на пригорке кваду и отправились к следующей контрольной точке – рощице километрах в трех к северу. Выглядела она многообещающе, возможно, получится там аналог млекопитающих встретить. Так и вышло: мы не преодолели еще и половины пути, как запищал сканер. Судя по показаниям, в массивчике скрывалась целая стая довольно крупных организмов. Правда, вели они себя странно: застыли почти на самой опушке широким фронтом. Как раз в этом районе ошивалось несколько «шмелей», поэтому я притормозил и отправил запрос оператору. Тот с задачей справился, и уже через несколько секунд я получил размытое изображение с выделенной пунктиром фигурой таинственного организма. Судя по очертаниям, это была здешняя версия волка, что не есть хорошо – стая большая, голов двадцать, если навалятся скопом, костей не соберем. С другой стороны, познакомиться поближе не помешает…

Приняв решение, я сорвал квад с места, по дуге удаляясь от лесного языка в сторону прогала между скалами и рощей – пусть думают, что враг испугался. Теперь никуда не денутся, операторы навелись на цель и так просто ее не отпустят. А мы сделаем ход конем почти в буквальном смысле – приблизимся к массивчику с другой стороны и выйдем зверюгам во фланг.

Торопиться нам было некуда, так что к нужному месту добрались минут через десять. Судя по картинке со сканера, стая все еще таилась на опушке и активных действий не предпринимала. Заглушив квад в тени раскидистого дерева вроде дуба, я выпрыгнул из седла и вооружился штуцером. Подождал с минуту, пока «хамелеон» скафандра достаточно адаптируется к пейзажу, освободил напарника и принялся объяснять задачу:

– Беги вперед, слушай меня. Осторожность. Как понял?

Петрович утвердительно муркнул и припал к земле, слившись с палой прошлогодней листвой – как в любом нормальном лесу, травы под деревьями было очень мало. Я пристроился у мощного ствола в полтора обхвата, развернул картинку с кошачьего ППМ и скомандовал:

– Пошел!

Напарник совершенно бесшумно и при этом грациозно, как умеют только кошки, заскользил меж деревьями и вскоре скрылся из вида, а я привычно погрузился в «стерео» – ощущение весьма любопытное, как будто в игру от первого лица играешь. Тут главное не увлекаться и не терять контроль, ибо своя рубашка ближе к телу, а за меня ее никто беречь не будет. Проще говоря, за обстановкой следить тоже нужно, и это основная сложность работы в таком режиме. Вообще странно осознавать себя одновременно человеком, прижавшимся к дереву, и стремительным хищником, что стелется по прошлогодним листьям, умудряясь не взрыть их и не издать ни одного лишнего шороха. Петрович в таких делах спец, и мне лишь оставалось изредка корректировать направление, чтобы он с пути не сбился. В результате до стаи напарник добрался минут за пять, для верности взлетел по ближайшему стволу и удобно устроился на толстой ветке параллельно земле. С этой позиции почти все особи были как на ладони.

– Молодец Петрович! – похвалил я напарника. – Теперь осмотрись. Осторожность.

Кот завертел головой, стараясь захватить в объектив как можно больше «волков». Связь была отличная, несмотря на деревья, так что картинка получилась четкой. Само собой, видеопоток дублировался в вычислитель модуля, а оттуда данные передавались на орбиту. Зоологи должны быть в восторге, плавно переходящем в оргазм. Еще бы, первые сведения о животном мире планеты! Хотя вру, первыми были псевдолягушки. Скажем иначе: первые псевдомлекопитающие и хищники в одном флаконе. Что хищники, сомнений не возникает – очень на волков похожи: и строение тела, и окрас, и размер. Морды слегка удлиненные, примерно как у афганской борзой, да и сложением похлипче земных собратьев будут, длинноногие и лядащие. Вместо хвостов блямбы типа бараньих курдюков, да на морде еле заметные пятна. В общем и целом скорее обитатели степей, чем лесов – видно, что к бегу приспособлены. Блин, а это что? Никак кисточки на ушах… Етить, да они скорее кошки, только очень уж специфических пропорций. Какой из этого может быть вывод? Пока только один: нишу санитаров леса, да и степи заодно, заняли кошачьи. Один из «кошколаков» задрал сплюснутую длинноносую башку, глянул на Петровича, и сомнений у меня не осталось – зрачки вертикальные. Класс! Первый раз такого универсального хищника вижу: наверняка он ночью себя еще вольготней в здешних местах ощущает. Зверь озадаченно моргнул, помотал головой и лениво приподнялся с лежки. Росту в нем оказалось примерно с полметра, да и очертаниями тела он теперь куда больше напоминал рысь или ягуара. В голове зазвучал тревожный звоночек, но отреагировать я не успел – «кошколак» неторопливо подошел к дереву, послужившему убежищем Петровича, потерся о ствол и начал довольно неуклюже карабкаться наверх. Мой напарник испуганно вскинулся, встопорщив шерсть на загривке, но орать, как это присуще котам в подобных переделках, не стал, ограничился паническим посылом и синтезированным «мляуууу!» в наушниках. Ага, растерялся, сообразить не может, что лучше – дождаться гостя и от души полоснуть когтями по морде, или слинять без шума и пыли. В отличие от питомца, я ситуацию уже просчитал, а потому сомнений не испытывал:

– Петрович, исчезни!

Кот совету незамедлительно внял и ловко запрыгнул на ветку метром выше. Потом добрался почти до самого ее конца и перемахнул на соседнее дерево, с него таким же макаром на третье и сбежал по стволу вниз, отчего я чуть не блеванул – очень специфическое ощущение, доложу я вам. Оказавшись на земле, Петрович наплевал на скрытность и понесся ко мне, огибая попадавшиеся на пути препятствия в виде древесных стволов и кустов. Скорость он набрал порядочную, но, судя по всему, вожак «кошколаков» его засек и бросился следом. Заодно и вся стая сорвалась с места – сканер выдал четкую схему стандартной загонной охоты. Знакомая тактика, немало земных хищников такой придерживаются. И это не есть гуд, Коля Иванов прямым текстом запретил в неприятности ввязываться.

– Петрович, опасность! Сзади погоня! – проорал я, отлипая от дерева.

Ну его на фиг, сваливать надо. Оседлав квад, я воткнул штуцер в зажимы и запустил движки. И вовремя, потому что буквально сразу из зарослей вымахнул Петрович и одним прыжком взлетел на крыло, пристроившись в гнезде. Я отпустил «сцепление» и от души газанул, с юзом срывая квадроцикл с места. В секунды разогнавшись километров до семидесяти в час, выровнял «скакуна» и помчался в степь – сейчас главное разорвать дистанцию.

– Петрович, наблюдать, назад!

Кот послушно обернулся. Камера ППМ поймала преследователей в объектив, и я облегченно рассмеялся: какие бы они бегуны ни были, квад не догонят. Да они не очень-то и старались – примерно через минуту вожак сбавил скорость и вскоре вовсе остановился, помотал башкой и потрусил обратно к деревьям. Стая дисциплинированно последовала за ним, а я замедлил квадроцикл до сорока в час и связался с рубкой:

– Парни, как вам шоу?

– Не расслабляйся! – моментально отозвался Иванов. – Вам еще два чек-пойнта пройти. Давай без приключений.

– Есть без приключений!

Не будем расстраивать родное начальство.

Третья по счету контрольная точка оказалась ничем не примечательным пологим холмиком, на который мы взлетели с разгона. Притормозили на вершине, повертели головами, запечатлев панораму, и помчались к последнему чек-пойнту – там вчера грохнулась непонятная тварюга. По уму, с него и надо было начинать, но отцу-командиру виднее. До точки добрались без приключений, как и просил капитан. Уже привычно заглушив движки и подхватив штуцер, я отправился прочесывать пятачок три на три метра – точнее локализовать место падения не получилось. Однако нас с Петровичем ждало разочарование – никаких следов таинственного существа обнаружить не удалось. Ни пятен крови, ни перьев, ни костей – ничего! Такое ощущение, что и не падал тут никто и никогда. Но вычислитель уверенно идентифицировал существо как мертвое, так что само оно улететь не могло, а следы волочения на траве отсутствовали – даже если она уже успела распрямиться, сорокакилограммовая туша должна была потревожить дерн, здесь довольно мягкий. Петрович недоуменно муркнул и принялся нарезать круги, уткнувшись носом в землю.

– Ну и где это твое «стрррранное»? – спросил я, сопровождая питомца скептическим взглядом.

Так и не дождавшись внятного ответа, я велел Петровичу залезть в гнездо, оседлал квад и неспешно покатился, завершая маршрут. К модулю мы подобрались со стороны грузовых «ворот», практически замкнув большую петлю, и через несколько секунд ожидания въехали в проход в силовом поле. Обогнули «блин» по часовой стрелке и затормозили у откинутой аппарели транспортного бокса. Здесь нас уже ждали коллеги-Егеря – подошла их очередь поработать.

– Как впечатления? – незамедлительно поинтересовался Иванов. – Что посоветуешь?

– Сами все видели, – пожал я плечами. – Держитесь ближе к периметру, к роще не суйтесь – кошколаки наверняка еще там. Я квад загонять не буду, подстрахую.

– Пошли, Леш!

Коллеги выбрались из-под защиты «Забора» и слаженно зашагали к скалам, профессионально страхуя друг друга. Я посмотрел им вслед и грустно улыбнулся: вот и закончился самый романтический период, пошла рутина…