Читать книгу Егерь. Последний билет в рай. Котенок (сборник) - Александр Быченин - Страница 5

Система HD 44594, планета Находка,

5 сентября 2537 года

Этот ничем не примечательный день пришелся на середину недели. На утреннем видеобрифинге Исаев никаких конкретных задач не поставил, буркнул что-то типа «сам придумай, чем заняться», поэтому я без зазрения совести завалился в личный кабинет и врубил по третьему кругу «Мрачного Билла», решив начать прохождение на максимальном уровне сложности. Петрович шлялся где-то на территории: все местные обитатели, кроме обиженной Галины свет Юрьевны, к коту относились с симпатией и не прогоняли, тем более что он под руку не лез, потому как я строго-настрого запретил. Меня после памятного полевого выхода «биолухи» старались не трогать, а профессор Накамура и вовсе избегал – ему было стыдно. Одному Королеву по фиг, хотя нет, он меня окончательно возненавидел. Но сегодня он еще затемно улетел в составе поисковой группы на какой-то тропический остров, я даже не поинтересовался, какой именно, нет мажора в пределах досягаемости, и то хлеб. Плюс у меня нечаянная радость: Галя при встрече в умывалке не зыркнула злобно, как обычно, а робко улыбнулась. Собственно, на этом все, девушка скрылась в каюте, и больше я ее не видел – ушла раньше меня и сейчас, скорее всего, торчит в лаборатории с драгоценными образцами. За прошедшее время разжились, спасибо Охотникам. Да и несчастного затоптанного сородичами бизона мы на базу приволокли, благо спасательный бот был способен принять на борт и не такое.

В общем, день шел по накатанной почти до обеда… а потом началось.

Я как раз собирался отправляться в столовую, когда запиликал сигнал видеовызова, так что пришлось, в сердцах ругнувшись, кликнуть по иконке. Из развернувшегося окна на меня зыркнул комбат Исаев. Вид он имел озабоченный, если не сказать встревоженный.

– Денисов, хорош прохлаждаться! – рявкнул он без предисловия. – Бери Петровича и живо в третий стартовый комплекс. Катер ждет. «Девятка», смотри не перепутай!

– А что, собственно, стряслось, товарищ майор? – попробовал удивиться я, даже не сделав попытки выбраться из кресла. – Пожар, наводнение, землетрясение?

– Пошути еще у меня! Бегом в комплекс, я сказал! По пути объясню.

Ага, видимо, что-то серьезное произошло. Я пулей выскочил в коридор, попутно перенаправив вызов с компа на КПК, подозвал Петровича, вовремя случившегося рядом, и помчался к ближайшему лифту: нужно экипироваться и вооружиться. По дороге Исаев, как и обещал, вводил меня в курс дела. И с каждым его словом я все больше хмурился: по всему выходило, что случилась первая в этой экспедиции по-настоящему нештатная ситуация. Пятнадцать минут назад прервалась связь с бортом номер двадцать три – тем самым исследовательским ботом, на котором рано утром убыл Королев. Как в таких случаях говорится, ничто не предвещало беды: легкий эксплорер с командой благополучно добрался до безымянного острова в тропическом поясе, в паре тысяч километров от нашей базы, и в течение полутора часов нарезал над ним круги. Начальный этап исследования: аэрофотосъемка, тщательное сканирование, составление разнообразных схем, начиная с ландшафтной карты и заканчивая распределением биомассы по территории – рутина, можно сказать. Задача перед поисковиками стояла банальная: определить удобное место для развертывания исследовательского модуля, типа того, на котором мы впервые на планете высадились. Я не очень понял, на фига тогда надо было сразу пятерых ученых отправлять? Даже спросил об этом Исаева, но тот отмахнулся: по технологии положено, это дела яйцеголовых, и туда лучше не соваться. Так вот, все шло по плану, пока неожиданно не прервалась связь с ботом, причем во всех диапазонах: и аудиопереговоры с пилотами, и канал, по которому в реальном времени шла в главный вычислитель телеметрия, и даже сигнал поискового маяка. Последний факт самый красноречивый: чтобы заставить замолчать маяк, нужно распылить его носитель на атомы. Во всех остальных случаях какой-то сигнал шел бы. Произошло это, как я уже упоминал, четверть часа назад, и сейчас лихорадочно собиралась группа для расследования инцидента.

– Короче, Денисов, ты пойдешь старшим! – рычал в наушнике Исаев. Но я на командира не обижался – его можно было понять, такое стряслось! И спрашивать в основном с него будут. – В нагрузку тебе даю два отделения Охотников. Как на место прибудете, организуешь прочесывание. Не мне тебя учить, сам сообразишь. Сейчас операторы направили в нужный район беспилотники, как раз сканируют округу, так что скоро должны вычислить место падения, если они упали, конечно. Но основная надежда на вас с Петровичем. Вопросы?

– Может, остальных коллег привлечь?

– Некогда, они на выезде. Если понадобится, потом подтянутся. А пока сам, – подвел итог инструктажу майор. – Пообедаешь по дороге, паек из столовки на всех уже доставили. Успеете, лететь около часа, – пресек он мое возможное возмущение. – Все, бывай!

А я что, я ничего… За Петровича по большей части переживаю. Как он, не жрамши-то?.. Но ради серьезного дела пришлось поторопиться, так что в третьем стартовом комплексе я оказался всего лишь через пятнадцать минут. Почти рекорд. Против ожидания прибыл последним – два десятка Охотников уже заканчивали трамбоваться в десантный отсек катера, и нам с Петровичем места достались по остаточному принципу, почти у самого шлюза. Впрочем, я был не в обиде – напротив меня устроились старые знакомцы: лейтенант Дима Калашник и шкафоподобный сержант Миха. Мы обменялись крепкими рукопожатиями и едва успели пристегнуться, как пилот объявил по громкой связи готовность к старту, а еще через десяток секунд борт с легким толчком оторвался от посадочной площадки и медленно поплыл к шлюзу. Сегменты переборки разошлись, и кораблик оказался на свободе, вынырнув из тесноты ангара. Фыркнул маршевыми движками, выходя на курс и одновременно набирая высоту – стандартный в общем-то маневр, – и через несколько мгновений разогнался до крейсерской скорости, оставив далеко позади громаду базы. Все это я рассмотрел на обзорном экране, куда командир экипажа вывел картинку с курсовых и кормовой камер, дабы пассажирам не было скучно. Очень хорошая практика, я считаю.

– Старт прошел в штатном режиме! – известил нас по громкой связи пилот. – Расчетное время прибытия сорок семь минут. Гостям разрешаю расстегнуть ремни, оправиться и приступить к приему пищи. Приятного аппетита, парни!

– Вы тоже без обеда? – хмыкнул я, встретившись взглядом с Калашником.

– Ага. Сорвали с занятий, успели только БК получить и сразу сюда, – пояснил лейтенант. – Вон Миха даже переживал, что не жрамши весь день будем.

– А че, запросто! – возмутился сержант, поглаживая втихаря пробравшегося к нему на колени Петровича. – Я наше командование знаю как облупленное.

– Расслабься, – хлопнул я его по плечу. – Вон сухпай везут.

И правда, створка люка, ведущего куда-то в глубь катера, уехала в стену, и в проеме показался недовольный парнишка в летном скафандре – второй пилот, скорее всего. Ни слова не говоря, оставил в отсеке тележку с упаковками саморазогревающихся пайков и скрылся за дверью.

– Командуй, Мих! – Калашник кивнул на тележку, и сержант тут же развил бурную деятельность по организации приема пищи личным составом.

Надо отдать ему должное, о родном начальстве тоже не забыл, самолично принес нашу долю. Саморазогревающийся паек все же лучше, чем ничего, поэтому мы с аппетитом принялись за еду, особенно Петрович, которому в результате досталась двойная порция – перепала добавка и от меня, и от Калашника, и от добродушного после обеда Михи. В благодарность Петрович посидел у каждого по очереди на коленях и осчастливил нас врубленным на полную мощность урчальником.

Оставшееся время посвятили предварительной проработке поисковой операции, наметили первоочередные действия, разбили личный состав на двойки, назначили каналы связи и прочее в том же духе. Как оказалось, в спасательных миссиях мои собеседники далеко не новички, неоднократно приходилось участвовать в подобных мероприятиях, так что работалось даже с удовольствием. На гадание по кофейной гуще никто не разменивался, ибо толку все равно никакого, все думали о деле и были предельно собраны, несмотря на полные желудки. А минуты за три до прибытия пилот вывел на обзорный экран картинку с дрона-наблюдателя и пояснил:

– Место падения обнаружено, визуальный осмотр повреждений борта не выявил. Готовность две минуты. – И тут же вызвал меня по закрытому каналу: – Товарищ лейтенант, что скажете насчет точки высадки?

– Перекинь данные на мой вычислитель, – попросил я, нахлобучивая шлем. – Сейчас, секунду.

Я уменьшил масштаб и рассмотрел место падения с высоты птичьего полета, потом увеличил изображение, покрутил так и эдак. Эксплорер лежал на брюхе в центре обширной поляны, затерянной в сердце джунглей. Остров был большой, как бы не с земной Мадагаскар, от побережья мы удалились на пару сотен километров, и во все стороны, куда ни кинь взор, тянулся тропический лес, густой, сочный, бьющий по глазам яркостью красок. На первый взгляд повреждения у бота и впрямь отсутствовали. К тому же вокруг довольно пустынно, по крайней мере, ни одной крупной твари на виду. Так что решение далось относительно легко.

– Садись в пятидесяти метрах севернее, там вроде ровно и от леса достаточно далеко. И на всякий случай держи наготове пулеметы.

– Есть.

– Внимание всем! – гаркнул я и поднялся с кресла. – Готовность минута! Порядок высадки стандартный! Занимаем оборону вокруг катера, схема три. После этого я с напарником иду к боту. Дальше действуем по обстановке. Вопросы есть?

Вопросов не последовало, все и так было ясно. Катер между тем мягко опустился в намеченном месте, замигала панель готовности люка, и мы в строгой очередности начали выбираться из тесной бочки десантного отсека.

Система HD 44594, планета Находка,

4 сентября 2537 года

Охотники рассредоточились вокруг катера, разбив пространство на сектора и контролируя каждый свой, а мы с Петровичем и лейтенантом встали, не отходя далеко от борта, и принялись изучать «найденыша». Встроенная в шлем оптическая система позволяла различить даже самые мелкие детали, вплоть до царапин на обшивке, что на таком расстоянии и не мудрено, но за те пять минут, что мы пялились на безжизненный «утюг», так ничего интересного и не высмотрели. Петрович крутился рядом, то и дело изображая столбик, но тоже ничего подозрительного не заметил, о чем и поведал посредством незамысловатого мыслеобраза. Еще от него веяло недовольством: я нацепил ему на морду нелюбимый респиратор. Поди знай, чего опасаться. Да и остальной персонал, и я в первую очередь, скафандры заблаговременно загерметизировал.

– Вроде целый, – пришел Калашник к очевидному выводу. – Придется ближе подбираться.

– Придется, – со вздохом согласился я. Приближаться к боту отчаянно не хотелось, ибо, как показывал опыт, сын ошибок трудных, как раз в таких вот случаях неприятности гарантированы. Воистину. – Дим, несколько человек пусть этот сектор контролируют. В случае чего палите во все подозрительное. Кроме нас, естественно.

– Сделаем, – кивнул лейтенант.

Убедившись, что наш тыл в, так сказать, надежных руках, я кликнул Петровича, активировал ППМ и осторожно направился к грязно-серой глыбе бота. Кот привычно стелился рядом, практически слившись с чахлой травой, сквозь которую просвечивала рыжая глинистая почва. С одной стороны, тропические джунгли это вам не саванна, здесь особо густого травостоя ждать как минимум наивно. С другой – все же поляна, деревья свет не застят, почему бы и не вырасти нормальной травке? А вот поди ж ты…

Вдвое сократив расстояние, отделявшее бот от нашего катера, я застыл на месте, еще раз просканировав пространство перед собой, и сразу же увидел протоптанную в мураве полосу, бравшую начало у люка десантного отделения. Хорошая такая, широкая, из нескольких пересекающихся цепочек следов, четко отпечатавшихся во влажной глине. Значит, кто-то жив остался.

– Дим, видишь?

– Вижу, изрядно натоптали, даже я проследить смогу.

Больше ничего интересного невооруженным взглядом я не обнаружил и скомандовал:

– Петрович, разведка!

Напарник согласно муркнул и осторожно пополз к молчавшему эксплореру, я же развернул картинку с кошачьего ППМ на половину забрала и погрузился в привычный «стереорежим». Кот бесшумно скользил между жесткими стеблями, не обращая внимания на местных псевдонасекомых и прочие соблазны, и преодолел оставшиеся до суденышка два десятка метров за полминуты. Застыл в паре шагов от обшарпанного люка десантного отделения, и прислушался, прядая ушами.

– Чи-и-и-исто, – мурлыкнул синтезированный баритон через несколько мгновений, и Петрович, подчиняясь моей мысленной команде, обогнул бот по периметру.

Ничего нового этот маневр не выявил: эксплорер по-прежнему безмолвствовал. Никто не выскакивал из-за угла, не прыгал сверху да и необычными запахами и звуками не пугал. Было тихо, насколько это возможно в тропическом лесу. Тренированный слух отфильтровывал стрекот насекомых и ор местных «птичек», но никаких диссонирующих с этим фоном звуков расслышать не удавалось. Несло от бота, насколько я разобрался в ощущениях Петровича, разогретым металлом и пластиком – неизменными спутниками человека. Замигала желтым пиктограмма биологической опасности, сигнализируя об отсутствии таковой, и тем самым подтверждая правоту моего напарника. Все ясно, сканер никаких вредоносных вирусов и прочей гадости не выявил.

– Обзор!

Напарник с разбегу маханул сначала на выступающий из борта стабилизатор, потом сразу на крышу кабины и застыл столбиком на самой высокой точке корпуса. Но и с этой позиции визуальный осмотр никаких аномалий не выявил.

– Контроль! – Передав Петровичу очередную команду, я осторожно двинулся к боту, предварительно вырубив «стереорежим». – Дим, внимание! Приближаюсь к объекту, держите сектор.

– Принял.

Лишь оказавшись в двух шагах от люка пассажирского отсека, я наконец понял, что меня напрягало все это время: навигационные огни не горели. Плюс ко всему кораблик не излучал ни в одном из диапазонов, кроме теплового, чего не могло быть в принципе: если функционировало хоть что-то из бортовой аппаратуры, сканер уловил бы электромагнитные волны. Я хмыкнул и еще раз «просветил» бот, особенно в районе силовой установки. Результат ошеломил: ничего! То есть абсолютно пусто. И это тоже из разряда «этого не может быть, потому что не может быть никогда». Да элементарно энергонакопитель должен фонить, а тут даже остаточный магнетизм не фиксируется. Забавно, ага.

– Такое ощущение, что у них из системы высосали всю энергию, – пробормотал я себе под нос, забыв… вернее, забив на активированный канал связи, и услышал недоверчивое хмыканье Калашника. – Ну-ка проверим…

Взявшись левой рукой за специальный выступ на крышке люка, я потянул ее вбок, выставив перед собой пистолет, зажатый в правой, и одновременно приставным шагом сместился в сторону от проема. Если внутри кто-то и есть, то сразу напрыгнуть на меня будет проблематично, я все время под защитой броневой створки. Предосторожность оказалась излишней – никто так и не выпрыгнул. Ну и ладно. Теперь заглянуть аккуратненько… Внутри пассажирского отсека царила тьма. Еще одна странность, прекрасно вписывавшаяся в недавно озвученную версию: обесточенный поляризационный слой потерял прозрачность, а осветительные панели, естественно, погасли. Плюс электромагнитный замок на люке разблокирован. Свет, падавший через дверной проем, позволял разглядеть лишь небольшую часть салона, рассчитанного на перевозку в достаточно комфортных условиях десяти человек, – дальний конец помещения тонул в полумраке. Я перевел оптику шлема в «ночной» режим и осторожно сунулся внутрь отсека, готовый в любой момент отпрыгнуть от бота и открыть огонь на поражение, но ничего этого делать не пришлось – внутри никого не было.

– Ну и где все? – вслух удивился лейтенант Калашник. Аппаратура его командирского скафандра позволяла напрямую синхронизировать вычислители, и он сейчас получал картинку с моей обзорной камеры.

– Поди знай! – хмыкнул я и уже без опаски влез в салон.

Осмотрелся и потыкал сенсор системы освещения, ничего этим, понятное дело, не добившись. Прошелся по заставленному креслами и рабочими станциями «виртуальных кабинетов» отсеку, подивился относительному порядку – лишь однажды под ногой хрустнул пластиковый стаканчик. Хотя это ничего не доказывает – практически все предметы закреплены, даже если падение было резким, особого бардака не будет. Опять же, если бы бот навернулся со значительной высоты и на скорости, мы бы здесь созерцали нехилую воронку, а не целехонький эксплорер без капли энергии в накопителях.

– В пассажирском отсеке чисто, лезу в блистер к пилотам.

Я приблизился к люку в перегородке, разделяющей отсеки, и осторожно сдвинул створку. Та без проблем утонула в стене – замок и тут не подавал признаков жизни. Внутри было так же темно, ни одного горящего диода, все дисплеи безжизненны, подсветка отключена. Чуть неестественная цветовая гамма «ночного» режима все же позволила без особого труда осмотреться, и я выдал в эфир короткое матерное восклицание. Тут же перед глазами возник образ настороженно вертящего головой кота, а в наушниках раздался встревоженный голос Калашника:

– Это то, что я думаю? Мля, Олег, вот это мы попали!..

– Похоже, – скривился я от дурного предчувствия. – Петрович, повнимательнее!

Кот ответил образом, который можно было приблизительно перевести как «будь спок!», а лейтенант пробурчал что-то типа «ой-ой-ой, мля». Я же с естественной в данный момент опаской подошел к креслу первого пилота и включил нашлемный фонарь. Пробежался лучом по безжизненному телу, осветил забрало летного шлема и вздрогнул – из-за прозрачного пластика на меня уставились пустые мертвые глаза. Тьфу, итить твою! Вот и дождались. По дисплею пробежали строчки досье: Истомин Егор Викторович, 2515 года рождения, пилот второго класса. Статус: жизненная активность отсутствует. Вот так. Всего две строчки вместо эпитафии.

– Трындец, Димон, приплыли. – Я покачал головой, хоть он этого и не видел, и запустил сканер. – Есть один «холодный». База, как слышите, прием!

– Принял, – тотчас отозвался оператор. – Данные обработаны. Майору Исаеву сообщили, он принимает общее командование операцией. Переключитесь на выделенный канал.

– Принял.

– Денисов, как слышишь? – прорезался в наушниках голос комбата. – Доложи обстановку.

– Обстановка хреновая, товарищ майор! Бот нашли. Повреждения отсутствуют, шестеро членов экипажа тоже. Но есть отчетливый след, ведущий в джунгли. Обнаружен первый пилот. Мертвый. – Я еще раз окинул тело оценивающим взглядом. – Видимых повреждений нет. Поза обычная, лицо спокойное. Такое ощущение, что он даже не понял, что умирает.

– Вирус?

Ага, это первое, что и мне пришло в голову.

– Никак нет, сканер ничего похожего не засек.

– Еще странности?

– Все системы бота обесточены. Энергонакопитель пуст. Даже освещение в отсеках не работает.

– Что думаешь?

– Пока ничего конкретного предположить не могу, – отперся я. – Только общее впечатление. Одно могу сказать: они не упали. Или уже на земле все случилось, или у них была возможность относительно спокойно посадить борт.

– Куда остальные делись?

– Без понятия, – предельно честно ответил я. – В отсеках их нет, в пределах прямой видимости на поляне тоже. И вряд ли их распылили на атомы, раз уж бот цел. Да и следы об обратном говорят. Будем искать.

– Принял. – Исаев прервался на мгновение, видимо задумавшись, потом жесткими рублеными фразами выдал ЦУ: – Работай по плану, обо всех изменениях обстановки докладывай немедленно лично. Телеметрию напрямик на базу. Сейчас подключу целый отдел, будут обеспечивать только твою группу. Через два часа прибудет подкрепление. Вопросы?

– Никак нет!

– Действуй.

– Дим, все слышал? Тогда работаем по плану. Разворачивай цепь, выставляй охранение. – Я снова наткнулся взглядом на труп и поморщился. – Медика в кабину, пусть займется освидетельствованием. И спеца, тут все целым выглядит, может, оживит аппаратуру.

– Принял.

Выбравшись из темного чрева бота, я на мгновение зажмурился от яркого света.

– Петрович, иди сюда.

Кот послушно соскочил с крыши кораблика и боднул мою ногу.

– Все правильно понял, молодец! – похвалил я питомца. – Цель, нюх, поиск.

Петрович юркнул в пассажирский отсек, покрутился во тьме, принюхиваясь к чему-то, а потом побывал в пилотской кабине, одарив меня образом фыркающего кота – нашел мертвеца. Затем напарник выбрался на оперативный простор и принялся нарезать круги вокруг летательного аппарата. Муркнул недовольно, пропуская двух Охотников – одного с красным крестом на шлеме, второго с матово-серым кейсом в руке. Те скрылись во внутренностях эксплорера, а кот продолжил работу, в буквальном смысле пропахав носом окрестности. Убил на это дело минут десять, но оно того стоило. Периодически он останавливался в нерешительности, как будто на распутье, но уже через мгновение вновь возвращался к своему занятию. Наконец он что-то для себя решил, одарил меня образом облизывающегося как после миски сметаны котяры и решительно направился к лесу по тому самому широкому следу, лишь изредка принюхиваясь.

– Дим, есть контакт! – обрадовал я коллегу. – След один, и отчетливый, Петрович больше ничего интересного не нашел. Думаю, все шестеро ушли в одном направлении и если и разделились, то позже. Фора у них порядочная, до полутора часов, если сразу от бота ушли, догнать трудно будет. Давай тут рули, а мы пойдем за ними.

– Давай, – согласился лейтенант. – Синхронизацию не разрывай.

– Ага.

Я мысленной командой придержал Петровича, в нетерпении переминавшегося с ноги на ногу на опушке, поменял в штуцере универсальный БК на магазин с УОДами и последовал за напарником, держа оружие наготове.

Система HD 44594, планета Находка,

4 сентября 2537 года

Поначалу погоня показалась нам с Петровичем детской прогулкой: след настолько отчетливый, что с него сбиться даже по пьяни проблематично. Надо совсем уж слепым быть или полным неадекватом. Такое ощущение, что тут целая толпа ломилась, не особо заморачиваясь выбором дороги или огибанием кустов: подлесок в том месте, где беглые ученые углубились в джунгли, был порядочно потрепан. Когда он закончился, ориентироваться пришлось по отпечаткам подошв на земле, но так было даже удобнее – травы практически нет, глина мокрая, нога погружается сантиметра на два-три. Какие тут, на фиг, обломанные ветки и сорванные листья. К тому же мы сделали первый обнадеживающий вывод: судя по отметинам на почве, шли шесть человек. Обувь размерами отличается, вдавленности разной глубины, да и протектор не совпадает. С учетом появившихся сведений уточнил Петровичу задачу, и тот умчался на пару десятков метров вперед, в дозор. Сразу же спугнул какую-то зверушку, довольно крупную, с самого Петровича размером, но местный обитатель с пришельцами связываться не стал, скрылся в зарослях. Сканер работал в усиленном режиме, да еще и с синхронизацией в реальном времени с главным вычислителем базы – ушлые биологи не упустили случая разжиться сведениями о тропической флоре и фауне. Впрочем, я не возражал: без помощи мощного компа можно и пропустить что-нибудь с виду безобидное, но смертоносное.

Лес вокруг кишел жизнью: множество мелких зверьков, мириады псевдонасекомых и большие стаи перепончатокрылых «птиц» практически забивали дисплей сливающимися значками, так что я давно уже перестал обращать на них внимание, настроив фильтр на объекты массой больше сорока килограммов, и осторожно шагал по следу, периодически останавливаясь и подключая «стереорежим». Петрович чувствовал себя в джунглях как дома, замечал вокруг массу занятного, но от задания не отвлекался: обшаривал местность, прислушивался и принюхивался. Пару раз в эфир выходили операторы и просили в подробностях рассмотреть некоторых представителей флоры. Я ворчал раздраженно, но просьбы удовлетворял: биологи они как дети, все равно не отвяжутся. С другой стороны, понять их можно – сейчас они получают колоссальный массив информации, на ее сбор в штатном режиме ушел бы не один день, учитывая технику безопасности и строгую методику научных исследований. Да и самому было любопытно. Оба экземпляра поразили. Первый – этакая росянка-переросток, хищное растение с одуряющим ароматом. Петрович едва в него не влетел, но вовремя распознал опасность, к тому же хватательным органом у него был цветок, расположенный в метре от земли, так что кот изначально не предполагался в качестве добычи. Скорее оно на «птичек» охотится – вон какое яркое да пахучее. Вторым объектом интереса ученых стал куст, стреляющий крепкими шипами с палец длиной. Его мы выявили заранее, сканер засек характерную структуру, схожую со знаменитым деревом-убийцей из экваториальной области Болла. С подобными хищниками мы с Петровичем знакомы были очень хорошо, один из егерских полигонов на них весьма богат. Так что засекли, просканировали и спровоцировали на обстрел – напарник шустро метнулся мимо, увернувшись от тучи игл, глубоко засевших в почве и стволах деревьев. Куст оказался тупым – израсходовал весь боезапас в первом же залпе, так что подобрались мы к обезвреженному растению без опаски. Ну, почти – пришлось уклоняться от хватательных ветвей, гибких и длинных вроде лиан. – Биологи едва не писали кипятком от счастья, особенно после того, как я подобрал несколько «дротиков», упаковал в пластиковый пробник и спрятал в карман. Хотя даже без исследования образцов я мог предположить, что куст таким образом пропитание добывает, а не размножается – слишком мощный поражающий эффект у шипов, пробитое насквозь животное спору или семечко далеко не унесет. К тому же на ветвях я обнаружил своеобразные «обоймы» недозревших колючек, причем некоторые из них чуть ли не на глазах изменялись, вытягивались и заострялись, а лист в основании сворачивался в этакую метательную трубку. Ага, многозарядный кустик-то, и время перезарядки впечатляет – минут двадцать, максимум полчаса. Дожидаться, пока растение придет в боеготовность, мы не стали, ушли по следу дальше. Я удвоил осторожность, а Петрович на требования техники безопасности откровенно забил – надеялся на свою скорость и свойства природной шерстяной брони. Мне, собственно, тоже ничего не грозило, но позориться перед коллегами и учеными не хотелось – что это за Егерь такой, если под залп тупого кустарника подставляется? Вот-вот.

За полчаса неспешной ходьбы мы с напарником углубились в джунгли на пару километров, но никого крупнее похожего на енота существа оригинальной окраски не встретили. Еще несколько раз попадались «росянки» и стреляющие кусты, множество других растений, помеченных вычислителем как ограниченно опасные, и несколько странных объектов вроде муравейников – к ним мы приближаться не стали, опасаясь оравы их мелких обитателей. Даже земные африканские кочующие муравьи не подарок, что уж говорить о неизученных обитателях инопланетных джунглей. Дважды связывались с Охотниками, оставшимися у бота. Еще при первом сеансе Дима Калашник сообщил, что медик обследовал мертвого пилота и выдал заключение: смерть последовала от отека мозга, спровоцированного информационной перегрузкой, – типичнейшая картина, лет тридцать назад в Федерации с такой проблемой столкнулись, когда появились продвинутые шлемы «виртуальной реальности». Потом их, ясное дело, модифицировали, и летальные исходы прекратились. Как подобное могло произойти с защищенным всеми мыслимыми способами интерфейсным шлемом атмосферного бота, спец, работавший с медиком, не брался даже предположить. Во второй сеанс лейтенант снова порадовал – техник оживил вычислитель летательного аппарата. Правда, на этом хорошие новости и закончились: в его памяти не обнаружилось никаких сведений, способных пролить свет на произошедшее. Похоже, что комп просто вырубился без всякой на то причины. Хотя причина все же была: питание отрубилось прямо в полете, на высоте триста метров. Каким образом – это уже другой вопрос. Даже не вопрос, а тайна за семью печатями. А вот почему бот не разбился, спец объяснил достаточно уверенно: сработала система безопасности, перенаправившая весь энергоресурс на антиграв, и стремительно утекающей в никуда энергии как раз хватило на относительно мягкую посадку. Еще один вывод: батарея разрядилась хоть и очень быстро, но не мгновенно.

Пока мы с Петровичем продвигались по следу, Охотники тоже времени даром не теряли. Несколько двоек обшаривали поляну и джунгли вокруг, правда, не углубляясь в них более чем на двести-триста метров. Судя по обмену в эфире, ничего подозрительного они не обнаружили, разве что спугнули несколько крупных зверей, которых рассмотреть не успели.

Джунгли между тем начали редеть, далеко вверху в просветах между кронами даже можно было рассмотреть безоблачное небо. Что меня радовало больше всего, так это отсутствие дождя, явления в этих широтах распространенного. Не экватор с его ливнями по расписанию, но духота и влажность зашкаливали – спасибо скафандру с климат-контролем, а то давно бы уже весь потом изошел. А Петровичу вообще по фиг, скользит меж стволов и чахлых кучек травы, мутант хренов, и в ус не дует. Так преодолели еще километра полтора, а потом увидели одного из пропавших, пришпиленного к узловатому стволу лесного гиганта типа секвойи. Метрах в двадцати от погибшего обнаружился куст-стрелок, близнец давешнего, а у его подножия, в сплетении хватательных ветвей, лежало что-то ярко-голубое, испятнанное красными кляксами. Это что-то подозрительно напоминало тело в пилотском скафандре.

– Петрович, стоять! – Я поднял руку в предостерегающем жесте и для надежности сопроводил команду ярким образом: застывший на полушаге кот и куст в полной боеготовности перед ним. – Надо кустик разрядить, а то не подойдем…

Напарник с готовностью откликнулся на зов и вторично провернул трюк с пробежкой в секторе обстрела. Куст на разводку повелся и среагировал плотным залпом, причем большая часть шипов безобидно утонула в глине, но несколько десятков обрушились на итак уже похожее на подушечку для иголок тело. Ага, теперь все ясно: ученые шли немного растянувшись, наткнулись на «стрелка», но под удар попали только двое. Одного отбросило к «секвойе» и пригвоздило к ней вне досягаемости хватательных ветвей хищника, а вот пилот оказался ближе и попал прямиком на обед. Что характерно, в качестве главного блюда.

– Петрович, разведка! – Я ткнул в пилота, а сам направился к распятому на дереве ученому.

Питомец все понял правильно – прильнул к земле и осторожно пополз к телу. Я же подошел к «секвойе» и злобно выругался. Блин, ну как можно быть таким идиотом?! Это же не загородный парк, это инопланетные джунгли, опасность здесь на каждом шагу. А этот баран, царствие ему небесное, рассекал с откинутым забралом и в расстегнутом чуть не до пупа скафандре. «Джеймс Фредрикссон, младший научный сотрудник. Специализация: биохимия. Статус: жизненная активность отсутствует», – услужливо сообщил мне вычислитель. А кустик-то силен. В лицо ученому попало три шипа, и все они вошли почти на полную длину, снаружи торчали только концы. Видимо, в лицевых костях застряли. Четвертый же угодил в правый глаз и пробил череп в затылочной части, пронзив по пути мозг. Как раз на нем тело и держалось, да еще на парочке, ткань скафандра не пробивших, но вдавивших ее в древесину на несколько сантиметров. В груди еще с десяток «стрелок». Твою же мать! Я отошел на пару шагов и встал с таким расчетом, чтобы мертвый ученый попал в поле зрения регистратора.

– База, все видите?

– Видим, блин, во всех подробностях, – отозвался оператор.

На заднем фоне были слышны подозрительные звуки – не иначе кого-то вывернуло прямо в навигационном отсеке. Не добежал до сортира человек.

– Исаеву доложите.

– На связи, сам все вижу, – рыкнул майор на выделенном канале. – Бардак, нах. Что со вторым?

– Сейчас посмотрю. – Я переключил внимание на напарника, как раз обнюхивавшего тело. – Петрович, что там?

Ответный образ поводов для оптимизма не оставил: человек был мертв. Я осторожно приблизился к кусту, стараясь не спровоцировать броска хватательных веток, но опасался зря: все они были заняты процессом поглощения пищи. Гибкие стебли оплели тело, и концы их вонзились в плоть на незащищенном лице, шее и кистях рук. Скафандр был застегнут почти до верха, но этого «почти» кусту хватило – иглы попали в шею и голову, мгновенно убив жертву. Не удивлюсь, если они еще и токсин содержат, очень уж неестественный цвет кожи у пилота, там, где ее видно. Или это результат пищеварения, поди знай. Вообще, зрелище малоаппетитное: куст впрыснул в тело через полые лианы ферменты и сейчас всасывал размягченные ткани и естественные жидкости человеческого организма, ничуть не озаботившись генетической совместимостью. Хотя на этот счет у нас давно уже сомнений не осталось: уже довелось с коллегами полакомиться местной дичиной. Я сглотнул вязкую слюну, с трудом справившись с приступом тошноты, но заставил себя рассмотреть пиршество хищного растения в подробностях. Затем отошел на безопасное расстояние, кликнул Петровича и связался с Калашником:

– Димон, нашел двоих. Засекай координаты и присылай людей. Нужно о телах позаботиться.

– Принял, – отозвался Охотник. – Катер ждать будешь?

– Нет, дальше пойду. Что там с подкреплением?

– Вылетело, – вмешался в беседу комбат. – Полчаса – расчетное время прибытия. Отделение на катере и два медицинских глайдера. Денисов, времени не теряй, продолжай преследование. С «холодными» без тебя разберутся.

– Есть. Кстати, товарищ майор, а почему в поисковой партии Охотников не было? – задал я давно мучивший меня вопрос. – Это же полевой выход, как так вообще?

– Ты у меня спрашиваешь? – прорычал Исаев, но тут же смягчился: – Безопасники с учеными настояли. Что-то секретное у них тут намечалось, к тому же высаживаться они не должны были. Я был против, до свары дошло. Линдеманн и Овчаренко взяли ответственность на себя.

– Овчаренко? Это который ксенобиолог? – припомнил я.

– Он самый, – чуть ли не сплюнул майор. – Сука еще та. Короче, не заморачивайся. Насчет режима безопасности и охраны потом разбираться будем, я это дело на самотек не пущу. А ты пока фиксируй все, что видишь. Пригодится. Есть у меня такое предчувствие. Все, пошел.

– Есть! – Я перевел передатчик в пассивный режим. – Петрович, патруль!

Система HD 44594, планета Находка,

4 сентября 2537 года

Следующему трупу я уже не удивился, поскольку был морально готов. Разве что его внешний вид поразил: знакомый черный скафандр «особистов» и глухой черный же шлем с затемненным забралом. Увидели мы его издалека, причем первым среагировал я, а не Петрович, который был слишком занят исследованием странно изломанного деревца. Судя по его эмоциям, вынюхал кого-то близкородственного, и я с трудом привлек его внимание к высоченному муравейнику, на склоне которого распластался лицом вверх мертвый безопасник. Жилище хищных насекомых располагалось под мощным деревом, крона которого терялась где-то в небесах, и другой растительности за исключением чахлой травы рядом не наблюдалось. На красной глине отчетливо выделялись следы. Картина была странная: сначала четыре цепочки шли вместе, то и дело пересекаясь, потом одна отделялась без всякой видимой причины и заканчивалась у муравейника. Судя по отпечаткам, несчастный некоторое время топтался у полутораметровой высоты «замка», а потом с размаху на него лег и принялся перекатываться со спины на живот, вызвав многочисленные завалы. Понятное дело, жильцам это очень не понравилось – вон, до сих пор в растрепанных чувствах. Так что я предпочел благоразумно замереть в десятке шагов от муравьиного жилища, и заодно придержал напарника, вознамерившегося было обнюхать крупных рыжих насекомых с впечатляющими жвалами. Те деловито сновали по склонам и трупу, ныряли в сочленения скафандра и возвращались, нагруженные – дармовой свежатинкой.

– Чего это он в муравейник полез? – поинтересовался я вслух. – А, Петрович? Не знаешь? Вот и я не знаю… База, картинку получаете?

– Получаем, – заверил меня знакомый голос. – Спасибо, без обеда по вашей милости остались.

Это точно, зрелище крайне мало аппетитное. Тем не менее я пересилил себя и врубил увеличение, зафиксировав объектив камеры на нагрудном знаке покойного. «Онни Мякеля, сотрудник службы безопасности компании „Внеземелье“, отдел особых операций. Статус: жизненная активность отсутствует», – в очередной раз выдал вычислитель. А то я сам не вижу, что отсутствует. Напрягало другое: что человек из ведомства Линдеманна забыл в компании ученых?

– Безопасник, – задумчиво протянул я. – Товарищ майор, а?

– Забей! – немедленно отозвался комбат. – Ближе можешь подойти, а то издали повреждений не видно.

– Страшно, – честно признался я. – Муравьи шутить не любят. А у этих видели какие жвалы?

– Придумай что-нибудь, – приказал Исаев. – Что хочешь, но чтобы доказательства были.

– Есть. – Я задумчиво повертел головой, встретился с взглядом желтых кошачьих глаз. – Ага, Петрович! Ты-то мне сейчас и поможешь.

Напарник понял меня с полуслова и с готовностью сорвался с места, незримой тенью растворившись в зарослях. Ждать пришлось недолго: уже минут через пять он вернулся с местной «птичкой» в пасти. Та уже даже не трепыхалась – Петрович к порученному делу отнесся серьезно. Я забрал у него добычу, шикнул на прорезавшегося было на общем канале какого-то незнакомого биолуха – хрен вам, а не образец! – и ловко забросил трупик к муравейнику. Тушка упала где-то в метре от обиталища насекомых, то есть примерно там, где я и намечал. Против ожидания рыжие мураши к явившейся с неба добыче остались равнодушны: один из них пробежался по «птичке», попробовал ее на вкус и деловито скрылся в лазе у подножия «замка».

– Петрович, тащи «летуна», – со вздохом приказал я чуть позже, так и не дождавшись атаки «хыщников». – Осторожней только.

Напарник с задачей справился блестяще: бесшумно подполз к тушке, приник к земле на расстоянии вытянутой лапы и подцепил ее когтем на манер куска колбасы. Забавно получилось, как это коты умеют, особенно когда харчи со стола воруют. Потом схватил добычу в зубы, медленно попятился от муравейника, не сводя с него настороженного взгляда, и бросил «птичку» у моих ног.

– Дубль два! – Я повторно закинул тушку на муравьиную кучу, на этот раз точно на склон, почти в самую середину. – Петрович, наблюдай.

Результат и сейчас проявился далеко не сразу. Сначала из лазов выбралось несколько насекомых, которые тщательно обследовали нежданный подарочек, и лишь затем небольшая, особей на сто, кучка мурашей принялась деловито утилизировать провизию. Окончания процесса мы ждать не стали, и так все ясно – здешним рыжим муравьям далеко по агрессивности до африканских аналогов. А я вообще перестал что-либо понимать. Как, скажите на милость, можно умудриться быть съеденным заживо этими заторможенными насекомыми? Это надо было долго и упорно лежать, испытывая адскую боль от множества укусов, или уже быть мертвым, когда на муравейник упал. Или, по крайней мере, тяжело раненным. А на трупе внешних повреждений нет, это я отчетливо вижу. Придется поближе рассмотреть.

– Петрович, к мурашам не приближайся, – скомандовал я, терзаемый смутными сомнениями, и решительно шагнул к «замку».

Схватил труп за ногу, готовый в любую секунду его бросить и дать деру, и осторожно потащил мертвого охранника подальше от муравейника. Что характерно, его обитатели столь вопиющему действу не препятствовали. Оттащив добычу метров на двадцать, я остановился, осмотрел тело со всех сторон и перевернул на живот. Так и есть – видимые прорехи на скафандре отсутствуют. Забрало шлема опущено, но сам он не загерметизирован, равно как и стыки отдельных частей костюма. Из них деловито выползали муравьи и устремлялись к оставшемуся в стороне жилищу. И попыток напасть не предпринимали, что радует. На всякий случай я прошелся по телу сканером и удивленно выругался: картина точно как в боте – ни капли энергии в накопителе, вся электроника выключена, и даже унитары в магазинах, распиханных по карманам разгрузки, разряжены. Кстати, оружие на месте – и пистолет в поясной кобуре, и знакомый «викинг» в захватах на спине. Такое ощущение, что покойный Онни шел по кишащим разнообразными опасностями джунглям как по набережной где-нибудь в Осло – руки в карманы, лицом торгует. И это человек с опытом! Я бы на его месте автомат не выпускал, шмалял на любой подозрительный звук.

– Странно это, странно это, быть беде! – фальшиво прогнусавил я, изображая оперного певца. – Это «жжжж» неспроста, как говорил один умный медведь. Петрович, что делать будем?

Кот обеспокоенно муркнул, втянул ноздрями воздух и оглушительно чихнул.

– Вот это правильно, – поддержал я напарника. – Сейчас тело осмотрим и дальше пойдем.

– Денисов, прекращай балаган! – рыкнул на выделенном канале Исаев, но я на разгневанного начальника внимания не обратил, склонившись над мертвым «особистом». Помедлил мгновение, потом подцепил забрало двумя пальцами и откинул вверх.

– Тьфу, мля!

На этот раз с тошнотой удалось справиться лишь ценой огромных усилий. И неудивительно – от лица безопасника практически ничего не осталось. Муравьи потрудились на славу, почти начисто обглодав кожу и мышцы, так что из бурого месива проступали кости. А я-то думаю, чего это так легко труп волочь! Да он килограммов тридцать скинул, не меньше. Чтобы убедиться в этом окончательно, я задрал манжету на куртке. Так и есть, рука тоже обглодана до мослов. Мурашам хватило щелей в негерметичном костюме, чтобы добраться до добычи, а остальное решило их трудолюбие и количество. Но все же главный вопрос – как они его умудрились загрызть? – пока оставался без ответа, поэтому я достал из кармана универсальный пробник и погрузил полый наконечник в обрывки мышцы на лице. Сканер сразу же возмущенно заверещал, по дисплею побежали строки, но из потока зубодробительных химических названий я сумел вычленить ровно одно понятное слово – токсин. Ага, теперь все встало на свои места. Мураши-то и ядом не брезгуют! Не в курсе насчет дозировки и эффективности, но объединенных усилий нескольких десятков особей хватило, чтобы завалить довольно крупного представителя рода «хомо сапиенс».

– База, телеметрию контролируете? – отвернулся я от трупа.

Вместо оператора опять отозвался Исаев.

– Контролируют они, как же! – желчно хмыкнул он. – Облевались все, слабаки. Давай соображения.

– А нет соображений, – обрадовал я начальство. – Ума не приложу, как он умудрился. Мог сто раз выбраться. И еще вопрос: почему у него аппаратура сдохла и боеприпасы заодно? Не подкинете гипотезу, товарищ майор?

– Обойдешься. Работай дальше, а я пока с гостями потолкую. – Исаев буркнул куда-то в сторону: «А, господин Линдеманн! Вот вас-то мне и надо!», потом опять вышел на связь: – Ищи остальных, цеу аналогичные. Конец связи.

Я вздохнул и переключился на канал Калашника.

– Дим, лови координаты. Еще один «холодный»… И это… пошли кого-нибудь подубовее… я имею в виду, невпечатлительного. Миху хотя бы.

Система HD 44594, планета Находка,

4 сентября 2537 года

– Такое ощущение, что они между собой премию Дарвина разыгрывают, – выдал я немного спустя, рассматривая очередное мертвое тело.

Тонкостей Петрович не понял, но общий смысл фразы уловил, о чем и просигнализировал тягучим «дурраки» и презрительным фырканьем. И было с чего: некий Ион Раду, ксенозоолог, «статус: жизненная активность отсутствует», оплывшей грудой мяса висел на остром суку, торчавшем из узловатого ствола некогда поврежденного ударом молнии дерева как раз на уровне пояса. Длинный обгоревший шип походил на искривленный штык, да и прочностью ему мало уступал. Если не ошибаюсь, в древности так наконечники стрел укрепляли – затачивали деревяшку и обжигали на костре. И никакой мороки с костью или камнем. По идее, усиленную ткань легкого скафандра сук по определению не мог пробить, но покойный пренебрег даже элементарными правилами безопасности, то бишь пер по лесу без шлема, стянув верхнюю часть комбеза и завязав его на поясе рукавами, чтобы не мешал. Форменная футболка же защитными свойствами не поражала, что румын с блеском и доказал, нанизавшись на обугленную ветвь. Конец своеобразной «иголки», заляпанный кровью и омерзительного вида ошметками, торчал из спины ученого, оный же ученый навалился на ствол, прижавшись щекой к шершавой коре. Ноги неестественно подогнуты, руки безжизненно свисают – тот еще сюр, куда там Сальвадору Дали с его невинными фантазиями!

– Петрович, проверь!

Кот осторожно подкрался к покойному, обошел дерево, принюхался и испустил (фигурально выражаясь) волну неодобрения, смешанного с изрядной дозой недоумения – опасности он так и не почуял.

– Карауль, – кивнул я напарнику и сам приблизился к мертвецу. – Так, что мы имеем с клиента?

«Клиент», как и ожидалось, пребывал в плачевном состоянии: обнаженные предплечья покрыты ссадинами, царапинами и черными пятнами синяков, отчетливо проступивших на коже после смерти. Над лицом тоже кто-то неплохо поработал: нос расквашен, на лбу нехилая такая борозда, одно ухо почти оторвано, плюс ко всему явный перелом нижней челюсти. Оба глаза заплыли еще при жизни, а сейчас и вовсе превратились в омерзительного вида щели. И странная рана на щеке, очень смахивавшая на укус. Присмотревшись, я обнаружил подобное и на руках. Футболка на груди разодрана, из пробитого живота на ствол натекло крови, смешанной с содержимым желудка. И запах соответствующий, так что я с трудом подавил желание избавиться от съеденного в обед. В который уже раз за сегодня, третий? Точно.

– Кто же тебя так отделал? – подумал я вслух, но, как ни надеялся, майор Исаев не отозвался. Видать, действительно занят. – Петрович, глянь.

Кот запрыгнул ко мне на руки и вытянул шею, втянув воздух. Затем внимательно осмотрел усопшего, смешно сморщился и одарил меня образом скатывающегося по крутому склону румына. Картинка получилась сочная, с подробностями: тело по пути к подножию холма собрало все встречные камни и стволы деревьев.

– Это вряд ли, – усомнился я. – Больше похоже, что его били. И есть пытались. Видишь?

Петрович возмущенно фыркнул и спрыгнул на землю. Утвердившись на своих четырех, уткнулся носом в отпечаток ботинка ученого в метре от дерева и призывно муркнул.

– А вот это правильно, – поддержал я напарника. – Пошли по следу.

Дерево с нанизанным ксенозоологом располагалось в стороне от звериной тропы, по которой уже на протяжении километра шагали пропавшие члены исследовательской группы. Заметил я его издалека и сразу подошел ближе, не озаботившись рассмотрением следов, теперь же это упущение мы с питомцем попытались исправить. И не скажу, что это было просто – на анализ обстановки ушло минут десять, настолько рисунок оказался запутанным.

Но сначала мы нашли шлем. Стандартный, как у давешнего безопасника. Он валялся посреди крошечной полянки, над которой где-то на невообразимой высоте в кронах деревьев виднелся просвет. Жизнелюбивая, хоть и чахлая трава здесь была гуще, чем в округе, поэтому на этот явно выбивавшийся из пейзажа предмет мы наткнулись, лишь когда прошли по следу мертвеца метров тридцать. Судя по расстоянию между отпечатками подошв и их глубине, покойный пытался от кого-то или чего-то убежать. Вокруг шлема растительность была безжалостно вытоптана, а на нескольких стеблях мы заметили капли крови. В одном месте, судя по характерным примятостям, румын упал и перекатывался по земле, закрываясь от ударов, но потом таки смог подняться на ноги и бросился прочь сломя голову. Но при этом, скорее всего, постоянно пялился назад, на неведомую опасность, и в результате напоролся на шип.

– Это что же выходит, а, Петрович? Его оставшиеся двое били? И заодно есть пытались? Ну, это уже клиника…

Кот со мной был полностью согласен, о чем и возвестил хриплым воем.

– Я бы еще понял, если бы их местные зверушки порвали, – продолжил я рассуждения, – но ведь они сами лезут куда ни попадя, а последний вообще пи… то есть из ряда вон.

– Что у тебя там? – прорезался в наушниках голос комбата. – Ага, вижу. Занятно.

– Товарищ майор, что «особист» говорит?

– Да ничего он, сука, не говорит! – рыкнул Исаев. – Корочками тычет, полномочия предъявляет. Не вашей, говорит, юрисдикции дело. И ругается матерно, по-немецки. Короче, я его послал. Работай дальше.

– Есть! – Я еще раз окинул взглядом поле битвы, но ничего нового не обнаружил и кликнул напарника.

А оставшиеся двое, похоже, на разыгравшуюся трагедию никак не отреагировали: две цепочки следов вели прочь от поляны и скрывались среди деревьев. И это совсем не укладывалось в голове. Что заставило их напасть на коллегу? Почему они его грызли? Да какого, вообще, хрена?! Черт, надо успокоиться, а то и самому недолго на нервах в неприятности влипнуть. Чуткий Петрович поспешил одарить меня успокаивающим образом: урчащий кот на коленях у человека, сидящего в кресле-качалке, а на заднем фоне разожженный камин. Ага, есть у меня такая идея фикс, и питомец об этом знает.

– Спасибо, братан! – умиленно пробормотал я, и попытался сосредоточиться на окружающей обстановке.

Получилось, что характерно. Как будто завеса слетела с глаз. Краски вновь стали яркими и сочными, в сознание ворвался разноголосый гвалт наполненных жизнью джунглей. Я нагнулся и с благодарностью погладил Петровича по холке. Тот на секунду включил урчальник и ответил мыслеобразом, который я расшифровал как «хорош сопли жевать, работать надо».

– Это точно, – согласился я. – Димон, засекай координаты, еще один хладный труп есть.

В ответ донесся озабоченный матюг – Калашник принял информацию к сведению.

Система HD 44594, планета Находка,

4 сентября 2537 года

По следам мы шли еще минут сорок, оставив за спиной почти четыре километра. Джунгли начали потихоньку редеть, деревья мельчали, все больше попадалось низкорослых кустов, да и трава стала куда гуще. А к исходу часа и еще пары километров вышли на опушку. Судя по карте, двигались мы в глубь острова, удаляясь от побережья, и выбрались на край обширной поляны, отделявшей лес от предгорий, – в самом его сердце высился небольшой массивчик километров пятидесяти длиной. Венчал его потухший вулкан о двух вершинах, с самой высокой точкой три тысячи девятнадцать метров над уровнем моря. А ничего так карта получилась, качественная. Топографы не зря беспилотники гоняли почем зря. Хотя не меньше потрудились и спутники, зависшие на геостационарных орбитах.

Без борьбы джунгли сдаваться не собирались: отдельные купы деревьев были разбросаны в километре, а то и в полутора от опушки. Оставшееся пространство занимали колючие кусты типа акации, заросли псевдобамбука – такие же густые и высокие, как на Земле, разве что цвет у коленчатых стеблей изначально желтый, а не зеленый и высокий, по пояс, травостой. В нем как раз и обнаружились две прорехи, оставшиеся после пропавших ученых. Хотя вру, ученый один – счастливчик Женечка Королев. Судя по обнаруженному шлему, второй уцелевший коллега Онни Мякеля, то бишь «особист». Теперь осталось решить, по какому следу идти. Собственно, разницы никакой. Если беглецы разделились, ничто не мешает нам найти одного и вернуться к исходной точке. Долго, конечно, но с питомцем расставаться категорически не хотелось. Лучше время потерять, чем голову. В конце концов, мы не в фильме ужасов про тупых подростков, бегающих по лесу от маньяка, и не обязаны следовать киношным штампам. Хотя антураж способствует, вынужден признать.

Постояв еще немного в задумчивости, я решительно шагнул к правой проплешине. Петрович, подчиняясь мысленной команде, опередил меня и скрылся среди высоких стеблей.

Я старался идти осторожно, сливаясь с окружающей растительностью, благо «хамелеон» функционировал исправно, и особо не шуметь. А вот прошедший до меня явно такими вещами не заморачивался, и оставил за собой настоящую просеку. Обычно такие находят после кабанов, ломившихся через камыш. Хороший след, отчетливый. При всем желании не собьешься.

Дошагав почти до середины «разделительной полосы», я выбрался на небольшую полянку, украшенную до боли знакомой пирамидой. Даже удивиться не успел: только что пробирался через густой травостой, и вот уже у моих ног простирается миниатюрный амфитеатр с довольно крутыми склонами. Чаша глубиной в пару метров и диаметром добрых пятьдесят, в центре каменистая площадка, из которой вырастает геометрически безупречное нечто, отсвечивающее блестящими гранями. Я врубил увеличение, но ничего конкретного рассмотреть не сумел: пирамида как пирамида, в полтора человеческих роста, в основании почти столько же. Поверхность мало того что отливает металлом, так еще и едва заметно течет, раздражая глаза.

Что за?.. В висках вдруг закололо, на затылок навалилась свинцовая тяжесть, и я неуклюже шагнул на склон. Не удержавшись, съехал на заднице, по дороге сгреб несколько булыжников с кулак величиной и вырвал с корнем пару пучков травы. Остановившись внизу, помотал головой, вслушиваясь в шорох осыпающегося песка. Как коряга, и тело подчиняется с неохотой. Черт, как же это я?.. На пределе слуха вдруг возник назойливый писк, на одной ноте, бесконечно-заунывный, и меня неудержимо потянуло к загадочной пирамиде. Не в силах противостоять зову, я с трудом поднялся на ноги и замер: что-то оттягивало правую руку. Опустил взгляд – ага, штуцер, зараза! Тяжелый, громоздкий и неудобный. И зачем он мне в этом прекрасном месте? Отвергнутое оружие упало в траву. На душе сразу стало легче, и я сделал первый шаг. Потом еще и еще. Пирамида впереди притягивала взгляд, манила загадочностью и совершенством формы. Я почувствовал, что должен до нее добраться во что бы то ни стало. Добраться и насладиться неземной красотой орнамента. Да, сейчас, еще пара десятков метров осталась…

Что-то довольно тяжелое наподдало мне сзади, заставив споткнуться и растянуться во весь рост. Я моментально перекатился с живота на спину и напружинился, собираясь вскочить на ноги, но претворить намерение в жизнь не удалось: на шлем вспрыгнуло донельзя сердитое рыжее нечто и завыло диким голосом. Противный мяв пробрал до костей, и я вдруг осознал себя лежащим на земле, что характерно, с откинутым забралом. В лицо ткнулся мокрый холодный нос, шершавый язык прошелся по щеке наждачной бумагой, и обрадованный Петрович от избытка чувств цапнул меня за первое попавшееся место, коим оказался кончик моего обонятельного органа. От кота за километр веяло яростью вперемешку с радостью от того факта, что я наконец очнулся. В мозгу один за другим вспыхивали красочные образы, сменяясь с частотой картинок в калейдоскопе, и я не мог толком расшифровать ни один из них. Улавливал только общее настроение: беспокойство за меня, удивление, злоба, переходящая в звериную ненависть по отношению к чему-то бесформенному… В уши лез чей-то настойчивый голос, раз за разом вызывавший меня на выделенном канале. Черт, это же комбат Исаев! Я помотал головой, сбрасывая остатки одури, и захлопнул забрало. Стало значительно легче.

– Товарищ майор?..

– Денисов, твою маму! – рыкнул тот обрадованно. – Что у тебя там стряслось?

– Сам не знаю, – задумался я, параллельно обозревая окрестности. – Похоже на ментальную атаку.

– Чего? – опешил комбат.

– Ну это как в «мозговерте», когда память сканируют, – пояснил я. – Только гораздо грубее. Блин, не могу точнее объяснить! Оп-па, а это что?

Я сфокусировал взгляд на пирамиде, вернее даже на площадке у ее подножия, оставив без ответа взволнованное «Где?!» комбата, и удовлетворенно ухмыльнулся. Попались, голубчики! Точно, беглые ученые, сидят неподвижно, опустив головы. Но, по крайней мере, живы. Насчет «здоровы» утверждать не возьмусь.

– База, как слышите, прием! – Хоть одна хорошая новость за день, надо порадовать. – Нашел последних, не «двухсотые».

Вместо ответа послышался неразборчивый хрип, и тут же запиликал сигнал «аварийки», оповещая о критическом уровне энергии в накопителях. Твою мать! Когда разрядиться успели?! Зар-раза!

– Димон, засекай координаты, быстро! – заорал я, переключившись на канал Охотников.

И вовремя, судя по еле слышному ответу:

– Есть контакт! У тебя сигнал пропадает.

– Да знаю я! Координаты засекай и присылай подкрепление, есть двое «теплых»!

– Это хо… хрррр… сей… хрррр… ем… хрррр…

Все, абзац! Пустой. Пиктограммы на внутренней поверхности забрала мигнули и растаяли, замолчал передатчик, и я, пораженный страшной догадкой, цапнул из кармана разгрузки магазин с уэсками. Так и есть, зеленые метки индикаторов заряда погасли. Стремительно выщелкнув унитары из магазина, я убедился, что ни в одном не сохранилось ни капли энергии, и разжал ладонь. Пластиковый брусок с тихим шелестом упал на траву. Все, теперь еще и безоружен. Впрочем, есть еще нож и мачете, так что не пропаду. Тем более что кавалерия скоро должна прибыть.

– Мля! – До меня только сейчас дошел весь ужас положения: если Охотники на глайдере приблизятся к этому странному амфитеатру, с ними случится аналогичная неприятность. – И ведь не предупредишь даже!!! Тьфу!

Я в расстроенных чувствах уселся на поросшую травой кочку и уставился в пространство пустым взглядом. Накатила апатия, хотелось лечь и забыться тревожным сном, но вдоволь потешиться депрессией не получилось: кто-то ткнулся твердым лбом мне в ладонь. Хотя почему кто-то? Петрович, кто же еще. Вон какие зенки, огромные и желтые! И не просто так пялится, а со значением. В мозгу вспыхнул образ целеустремленно несущегося куда-то кота. Он то и дело оглядывался, всем своим видом излучая нетерпение.

– Куда?

Петрович муркнул, сделал несколько шагов по направлению к пирамиде и дернул ухом. Пушистый хвост ходил ходуном, чуть ли не хлеща по бокам.

– Уверен?

«Дурррак!!!»

– Ладно, хрен с тобой…

Я нехотя поднялся на ноги и последовал за питомцем. Тот достигнутому результату заметно обрадовался, фыркнул и припустил к заинтересовавшему объекту. Я старался не отставать, и вскоре был вознагражден: с каждым шагом двигаться становилось все легче, а метров через десять давление на мозг и вовсе исчезло. Сознание стало ясным, мир приобрел четкость, вернулась яркость красок, и я поймал себя на мысли, что надо сходить за штуцером. Правда, тут же обругал сам себя идиотом – стрелять из него все равно нечем – и для собственного успокоения (путь и иллюзорного) положил правую ладонь на рукоять ножа. Близость оружия подстегнула присущий мне здоровый пофигизм, и я уже куда увереннее пробежался взглядом по пирамиде. Грани ее перестали мерцать и еле заметно плыть, металлический блеск больше не забивал зрение, так что удалось разглядеть сложный орнамент на каменной поверхности, достигавший примерно половины высоты. Верх же отливал матовой чернотой вроде угля-антрацита или хитина.

Петрович между тем замялся неподалеку от таинственной хреновины.

«Стрррранное…»

– Разведка, – по привычке скомандовал я, машинально сопроводив слово мыслеобразом.

Кот припал к земле и начал по пологой дуге огибать загадочное сооружение, а я наконец сосредоточил внимание на беглецах. Оба сидели, поджав ноги, и еле заметно покачивались. Головы поникшие, руки на коленях – прямо-таки сувенирные болванчики, а не люди. И что хуже всего, лица в бурых потеках запекшейся крови. Королев «медитирует» на пирамиду, а вот у неизвестного безопасника я как раз в поле зрения. Приближаться к явно неадекватным коллегам отчаянно не хотелось, хоть и надо, так что я для начала просто окликнул биолога:

– Королев! Жека! Это я, Денисов, отзовись.

Парень к зову остался безучастен, как сидел, покачиваясь, так и сидит, даже амплитуда не изменилась.

– Младший научный сотрудник Королев! – подпустил я металла в голос. – Доложите обстановку!

Хрен там. Уж если он в нормальных условиях меня за человека не считал, то сейчас и подавно. Ладно, попробуем со вторым поговорить.

– Эй, друг! – позвал я, присев на корточки напротив, но метрах в трех. Ближе подбираться было боязно. – Эй, слышишь меня? Кивни или скажи что-нибудь.

Ноль эмоций. Похоже, оба в ступоре. Результат ментальной атаки, такой же, какой меня пытались достать? И ведь достали бы, если бы не Петрович. Перед глазами возник образ рыжего кота, с мурлыканьем трущегося о мою ногу. Да, братан, спасибо, я тоже про тебя всегда помню. Продолжай разведку. Снова образ, типа «понял, сделаю». Это замечательно, но вопрос «что делать?» по-прежнему актуален. Сидеть и ждать кавалерию? Так Охотники в неприятности влипнуть могут, одна надежда, что у них энергозапас посолидней, так быстро в никуда не утечет, успеют с остальными связаться и предупредить. В любом случае нас отсюда вытащат. А что, разумно. Так и сделаю.

В качестве первого этапа плана я вознамерился было отойти подальше от неадекватных коллег, но «особист» вдруг дернул головой, неуклюже, как сломанный робот, и повернулся ко мне лицом. Веки его были полуприкрыты, глаза слепо шарили в пространстве, тем не менее он меня как-то чуял. Есть реакция! Моментально выбросив из головы принятое только что решение, я осторожно приблизился к безопаснику и тронул его за плечо:

– Эй, друг, ты в порядке?!

Зрачки парня неестественно расширились, но взгляд от этого не стал более осмысленным. Зато в нем читалось что-то еще – донельзя чужое и агрессивное. Что-то, что заставило инстинктивно отшатнуться. И только поэтому я не получил удар головой в лицо – беглец резко распрямился, как отпущенная пружина, мгновенно оказался на ногах и вцепился руками мне в шею. Твою мать! Я осознал, что ору во все горло, но тело, приученное долгими годами тренировок к любым неожиданностям, уже делало привычную работу: удар коленом в солнечное сплетение, на который напавший не отреагировал вообще никак, затем попытка сбить захват локтем. Раз, другой, третий – бесполезно. Безопасник с явно поехавшей крышей прилип ко мне хуже репейника, так что ничего не вышло. Смена подхода: мои руки ныряют между его конечностями, захват за плечи, рывок на себя, удар забралом шлема в незащищенное лицо оппонента. Сработало – «особист» отшатнулся, ослабив хватку, и тут же получил коленом в грудину. Несмотря на мой не самый большой вес, на сей раз удар получился образцово-показательный, почти как в зале по груше. Правда, пришелся вдогонку, но так даже лучше: вместо того, чтобы согнуться, силясь хватануть воздуха, безопасник отлетел на пару метров и нехило приложился спиной о землю.

Меня самого тоже чуть было не унесло отдачей, но я устоял и даже среагировал на бросок Королева, момент «оживления» которого позорно прошляпил, занятый разборкой со вторым беглецом. Напал биолог со спины, сам не знаю, как заметил. Видимо, шестое чувство, развившееся в результате тренировок. Как говорил мой тренер в академии, если периодически получать по заднице, рано или поздно она начнет предчувствовать неприятности. Так и вышло: ведомый наитием, я развернулся и встретил рывок Королева, перехватив его на подходе. Женечка оригинальничать не стал, просто кинулся на меня в попытке по-медвежьи облапить и задавить в объятиях. Я, соответственно, тоже обошелся без изобретения велосипеда – воспользовался энергией его движения и провел бросок скручиванием. Более тяжелый Королев почти сшиб меня с ног, но в момент соприкосновения тел я успел обхватить его за пояс и уже в падении подправить траекторию, вывернувшись, словно кот. Так что рухнули мы на землю оба, хоть и с небольшой поправкой первоначальных Женечкиных планов – он оказался внизу, я сверху. Падение плашмя на спину из любого нормального человека вышибло бы весь воздух, но Королев лишь зыркнул безумными глазами и попытался вцепиться зубами мне в лицо. И забрало его нисколько не смутило, я так подозреваю, по причине прозрачности – поляризация вырубилась, когда энергия утекла в никуда. Вот тварь! Я отшатнулся, одновременно скручиванием корпуса «заряжаясь» на удар, и бросил тело вниз. Усиленный вложением массы правый прямой в челюсть ошеломил биолога, и мне удалось откатиться прочь от врага. Желания продолжать возню в партере не было никакого, и я предпочел разорвать дистанцию.

Оказавшись на ногах, собрался было дать деру, но передумал – а ну как эти тоже смотаются? Ищи их потом… С другой стороны, опасность огрести неиллюзорных звездюлей высока как никогда. Опять компромисс, чтоб его!..

Делать нечего, встал спиной к странной пирамиде, стараясь не выпускать из поля зрения поверженных беглецов. А те уже как ни в чем не бывало поднимались – тяжелые удары не произвели на них особого впечатления. Королев хлюпал кровью, льющейся из расквашенного носа, с рассаженной губы безымянного «особиста» сбегала тонкая багровая струйка – но и только. Глаза у обоих оставались все такими же безумными и пустыми. Зато движения заметно потеряли в неуклюжести, особенно у безопасника: он вдруг направился ко мне легким пружинистым шагом, по-боксерски вскинув руки. Биолог отстал, ему все же требовалось немного отдышаться.

Новоявленный «боксер» резко ускорился и попытался достать меня прямым ударом, но я предпочел не ввязываться в ближний бой. Вместо этого развернулся к пирамиде, взбежал по ее довольно пологой стенке на пару шагов и крутнул сальто назад. Запаса высоты как раз хватило, чтобы перелететь через противника. Приземлившись у того за спиной, я от души вбил цэчуай ему чуть выше поясницы. «Особист» впечатался в пирамиду и сполз на каменистую площадку у ее основания. К моему изумлению, он сразу же начал проявлять признаки жизни, но я к тому времени успел достать левым уширо-гери подбиравшегося сзади Королева, сбив того на землю, и отскочить подальше от обезумевших беглецов. Другого, нежели «срыв с резьбы», объяснения мне в голову не приходило.

Застыв в десятке метров от снова ставших неуклюжими противников, я принялся лихорадочно просчитывать варианты, коих набралось целых три: бежать с поля боя (он мне нравился больше всех), продолжать бесперспективную драку, сдерживая наседающих безумцев, или убить их. Третий самый простой – нож в руку, два быстрых выпада, и все. На данный конкретный момент. А вот потом начнутся неприятности: поди докажи, что Королев с безопасником были явными неадекватами, а я лишь защищался. Аппаратура сдохла, свидетелей нет – Петрович не в счет. К тому же в глубине души теплилась надежда, что их можно будет из этого состояния вывести. Женечка, конечно, гнида еще та, но смерти не заслуживает. А к «особисту» у меня вообще ничего личного. Сбежать? Заманчиво, вот только где гарантия, что с таким трудом настигнутые беглецы останутся у пирамиды? Ищи их потом, и еще неизвестно, какие сюрпризы преподнесет остров. Мало нам четверых «холодных»? Ага, и я о том же. Так что остается драться. Или как вариант нарезать круги по амфитеатру, не исчезая из поля зрения одержимых. Муторно, да и опасно не в меру. Но, похоже, именно так и придется действовать…

«Стрррранное!» – снова ворвался в сознание мысленный «вопль» Петровича, сопровождаемый образом пирамиды и сидящего неподалеку от нее непонятного существа с кожистыми крыльями. Но я только отмахнулся – не до него, меня сейчас заломают. И верно, на удивление быстро оклемавшийся безопасник отыскал меня пустыми буркалами и целенаправленно попер ко мне, слегка покачиваясь. Ага, значит, действуют тумаки! Воодушевленный этим открытием, я сам пошел на сближение и обрушил на голову противника выпендрежный «торнадо». Тяжеленный удар, усиленный энергией вращения, сбил «особиста» с ног, и тот застыл без движения. Интересно, надолго ли? Проверять было некогда – с другой стороны приближался Королев, вытянув руки со скрюченными на манер птичьих когтей пальцами. Выглядел он заторможенным, и я сшиб его на землю размашистой «вертушкой».

«Стррраааанное!!!»

Ментальный зов Петровича окатил меня волной звериной ярости, смешанной с болезненным любопытством, отвращением и страхом неизвестности, и я потрясенно охнул. Ничего себе коктейльчик! Это на что же мой питомец напоролся?! И ведь посмотреть некогда – застывшие, казалось, надолго беглецы медленно и неуклюже поднимались. Твою мать!

«Стрррраааанноееееееаааауууу!!!»

Напарник прямо-таки орал, и не только мысленно – из-за пирамиды донесся его тягучий вой, каким он других котов глушил, когда те ненароком забредали на его территорию.

– Да разберись ты уже с этим «странным»!!! – рявкнул я, сопроводив крик мыслеобразом «взять». – Как вы меня достали!.. – А это уже оклемавшимся безумцам.

Пока я соображал, с кого удобнее начать, Петрович испустил дикий мяв, оборвавшийся на половине. Испугаться за напарника не успел: разум обожгло видение бросившегося на врага котяры, и я почувствовал, как мои клыки впиваются в мягкую шею неведомого существа, а когти полосуют перепончатые крылья. Во рту появился мерзкий привкус какой-то химии, аж передернуло, да и Петровичу явно не понравилось – меня чуть не стошнило от отголоска испытанного котом омерзения. Едва сдержавшись, чтобы не заплевать изнутри забрало, я машинально отступил к пирамиде, чтобы не дать беглецам зайти себе за спину, и застыл в удивлении: оба безумца закатили глаза (казалось бы, куда уж больше?) и осели на землю, словно из них выдернули позвоночники. Беззвучно, на полушаге, как будто их кто-то выключил. Ни фига себе… Не решаясь верить своему счастью, я осторожно приблизился к Королеву, как менее опасному, и с сомнением покачал головой: сейчас он выглядел как обычный человек в бессознательном состоянии. Дыхания не ощущалось, я даже испугался, как бы он дуба не дал, и незамедлительно содрал перчатку с правой руки. Поднес тыльную сторону ладони ко рту биолога и испытал нешуточное облегчение – дышит, разве что еле заметно. До безопасника очередь не дошла – помешал усиливающийся с каждым мгновением мысленный зов Петровича. Когда напарник хотел, он умел быть очень настойчивым.

– Иду уже, – буркнул я, огибая пирамиду против часовой стрелки.

Петрович обнаружился с противоположной стороны: сидел в нескольких метрах от таинственного сооружения и пялился на лужу слизи. Та истаивала на глазах, частично впитываясь в микроскопические щели каменной подложки, частично испаряясь. Сие действо не сопровождалось ровно никакими спецэффектами: ни лопающихся пузырей, ни вони, ни брызг бурая масса после себя не оставляла. Завидев меня, Петрович заорал самым мерзким голосом, на какой был способен. Видок еще тот – вздыбленная на загривке шерсть, глаза по полтиннику, хвост трубой и при этом на морде удивленное выражение. Первый раз такое вижу.

Пока я шел от пирамиды к напарнику, гадостное пятно уменьшилось в диаметре чуть ли не вдвое. А когда я присел рядом с котом и осторожно прошелся голой рукой по спине, успокаивая, неизвестная субстанция полностью испарилась, не оставив на каменном массиве под ногами и следа. Петрович сразу же сдулся, дернул ушами и принялся тереться мордой о мою ладонь, забрасывая меня массой с трудом читаемых образов. Я понял только, что он очень рад завершению приключения, а заодно зарекается от подобных авантюр на будущее. Ну, тут я с ним мог поспорить. Не в нашем характере сидеть взаперти, да и профессия протиранию штанов в кабинете не способствует.

– Рассказывай, – велел я, продублировав команду мысленно.

Петрович встрепенулся и одарил меня уже вполне понятной картинкой: у подножия пирамиды, как раз на том месте, где совсем недавно располагалась мерзкая лужа, сидело существо размером с хорошую собаку, напоминавшее местную перепончатокрылую теплокровную «птицу». Голова у него была отменно странная – вроде бы стандартная морда летучей мыши, украшенная шишковатыми выростами в районе надбровных дуг и огромными ушами характерной формы, очень подвижными и чувствительными. Почти прозрачная кожа ушных раковин пересекалась целой сетью сосудов, в которой при наличии хотя бы минимальной фантазии можно было распознать структуру колебательного контура приемо-передающего блока мнемосканера – основы функционирования «мысленного» интерфейса проходят на физике в десятом классе.

– Занятный зверек, – прокомментировал я увиденное.

Дальнейший «рассказ» питомца вызвал недоумение. Когда Петрович после моей команды преодолел нерешительность (явно поскромничал, та еще ядреная смесь ощущений была!) и атаковал неизвестную тварь, она даже не подумала сопротивляться. Кот без труда перекусил шею существа, и оно моментально издохло, даже не трепыхнулось. А вот потом началось странное: тушка стремительно оплыла, потеряв форму, и за считаные секунды превратилась в лужу бурой слизи, которую я видел собственными глазами. Дальнейшее происходило в моем присутствии, так что Петрович себя утруждать не стал.

– Странно, не спорю, – хмыкнул я. – Но не «стрррааанное!!!» же. Чего орал-то? Объяснить можешь?

Вместо ответа питомец потерся мордой о мою руку, пристроился рядом, привалившись боком к бедру, и включил урчальник, всем своим видом показывая, что доволен завершением приключения. Я машинально погладил кошачью голову и оставил напарника в покое. Потом будем разбираться, когда он немного отойдет от потрясения. Да и коннектор в этом деле не помешает.

Успокоившийся было кот вдруг снова заорал, уставившись на что-то у меня за спиной. Я резко развернулся, хватаясь за нож, но опасности не было – внимание напарника привлекла пирамида. Она на глазах менялась: по ее поверхности одна за другой бежали волны, искривляющие верхнюю хитиново-черную часть и ломающие сложный орнамент на нижней половине. Затем мельтешение прекратилось, хитин вершины покрылся мелкой сеткой трещин, а мгновение назад отблескивающие металлом письмена на основании сначала поблекли, а потом и вовсе стали бурыми, практически слившись с камнем. На этом представление закончилось.

– Ну и что бы это значило?

Петрович фыркнул и осторожно приблизился к пирамиде. Потянувшись носом к грани, он втянул воздух и оглушительно чихнул. Я уловил недовольный мыслеобраз, но отвечать не стал, вместо этого подошел вплотную к загадочному сооружению. Что-то мне говорило, что она потеряла львиную долю этой самой загадочности. Впрочем, приятным бонусом шло ощущение безопасности, и я, поколебавшись, дотронулся пальцем до одной из загогулин орнамента. Левой рукой, понятное дело, – я не настолько безумен, чтобы хвататься за всякую непонятную хрень без защиты. А бронеперчатке и кислота нипочем. Палец погрузился в бурый материал на несколько миллиметров – тот оказался рыхлым, как пыль. И таким же летучим – от этого движения с еле уловимым шорохом осыпался весь рисунок, а внезапно налетевший порыв ветра поднял в воздух клубы тончайшего порошка, осыпав меня с ног до головы. Петровичу тоже досталось, хотя на рыжей шерсти это было не очень заметно. Я от души выругался, пытаясь стереть налет с забрала, и питомец с удовольствием меня поддержал раздраженным мявом: он как раз силился отряхнуться. Зрелище презабавное, доложу я вам. Кот не собака, движения у него получались какие-то конвульсивные, как приступ эпилепсии. А уж когда он принялся вылизываться, меня и вовсе смех разобрал – настолько реалистичным оказалось переданное им ощущение железа на языке. Кстати, чем не версия? Если подумать, порошок очень смахивает на ржавчину, только необычно тонкую и рыхлую. Вполне себе гипотеза, если не обращать внимания на одну мелочь: нанесенный на пирамиду металлический орнамент проржавел до состояния трухи за секунды. Кстати, а что с хитином? А ничего, ветром сдуло. Даже следов не осталось. Я успокаивающе похлопал Петровича по спине и занялся осмотром окрестностей, оставив того приводить внешний вид в порядок. Мне налет ржавчины на экипировке совершенно не мешал, а любопытство потешить хотелось.

Пирамида лишилась покрытия со всех сторон: хитиновая шелуха и странные письмена исчезли без следа, обнажив камень. И до меня наконец дошло, где я видел точно такую же штуковину. Ага, у обнаруженного две недели назад «Левиафана». Только там пирамид было две. В остальном детали совпадали: и форма, и высота, и даже материал основания. «Это „жжжж“ неспроста», – в очередной раз подумал я, направляясь к беглецам.

Поверхностный осмотр изменений в их состоянии не выявил – оба по-прежнему были без сознания, дыхание слабое, на внешние раздражители не реагируют. Ну и ладно, подождем медика. А пока и о себе подумать можно. Так что я кликнул Петровича и побрел к склону амфитеатра, туда, где над срезом чаши в стене травостоя виднелись две прорехи – подбирать верный штуцер, который на этот раз мне ничем не помог.

Система HD 44594, планета Находка,

4 сентября 2537 года

Оружие нашлось точно на том месте, где я его и бросил. Сунув штуцер в захваты на спине, я занялся сбором разбросанных вокруг разряженных унитаров – все же боеприпасы, как ни крути, и за них отчитываться придется. Хорошо хоть крупнокалиберные выщелкал, всего десять штук. Стоп, почему девять? Подобрал пластиковый магазин, убедился, что тот пуст, и обругал себя грубым словом – как можно быть таким идиотом? Разве что на стресс списать. Десятый-то в стволе, в полной боевой готовности. Хоть мы и используем унитары и механизм выбрасывания гильз как таковой без надобности, все же в штуцере предусмотрена возможность извлечения патрона из ствола – элементарное окошко с задвижкой, при движении которой простейшая рычажная система выталкивает заряд из патронника. На всякий пожарный, как говорится. Вдруг унитар попался бракованный, не вылетел из ствола, как положено. И что дальше делать? Отмахиваться штуцером, как дубиной? Этот же механизм позволял в случае надобности дослать унитар принудительно, если автоматика не сработала при смене магазина. Такое тоже бывало. Так что мне оставалось лишь выдернуть штуцер из захватов и щелкнуть рычажком. Эбонитовый цилиндрик упал на землю, сверкнув в полете зеленым глазком индикатора заряда. Я поспешил подхватить его и тут же задумчиво хмыкнул – унитар был в полном порядке.

– И как это?! – удивился я вслух. – Выборочно разрядились?

Однако осмотр остальных магазинов, торчащих в карманах разгрузки, подтвердил ранее выявленную закономерность: все унитары таинственным образом лишились заряда. За исключением еще двух – в патроннике «мелкашки» и в пистолете. Вывод напрашивался сам собой: экранированные стволы каким-то образом препятствовали самопроизвольной утечке энергии. Интересный фактик, запомним.

Крутившийся рядом Петрович вдруг навострил уши и повернул голову к опушке. Спустя секунду и до моего слуха донесся едва различимый, но хорошо знакомый гул фотонных двигателей, а потом и сам катер показался. Он шел на бреющем, едва не задевая днищем верхушки деревьев и то и дело зависая на антиграве. Понятно, координаты точно засечь не сумели, вот и прочесывают местность.

– Ну что, партнер, пошли подкрепление встречать? – Я легонько похлопал Петровича по спине, и тот довольно заворчал. – Надо им сигнал подать какой-нибудь. Только сначала из ямы выберемся и отойдем подальше.

Видимо, я неточно выразился, потому что кот мое предложение воспринял буквально, то есть сорвался с места рыжей молнией и в мгновение ока забрался на верхушку пирамиды, немного выглядывавшую из чаши амфитеатра, – с его когтями это не составило труда – и требовательно заорал.

– Петрович, я тебя умоляю!.. – поморщился я, перемещаясь ближе к таинственному сооружению. – Вряд ли они услышат. Да и нельзя им к пирамиде, навернутся.

Питомец, однако же, придерживался иного мнения и орать не перестал, даже еще добавил заунывности в голос, и без того до жути противный. И что вы думаете? Сработало. Катер перестал рыскать вдоль опушки и рванул в нашу сторону. Я сжался в дурном предчувствии, но ничего экстремального не произошло: он благополучно завис над срезом травостоя у самого склона, и из распахнувшегося люка горохом посыпались Охотники. Ага, по-боевому высаживаются, на землю машину не сажают. И правильно, метр не высота, зато катер в случае чего сразу может рвануть с места. Я облегченно выдохнул, – видать, пирамида своих гадских свойств лишилась после разрушения поверхностного слоя.

Прибывшие бойцы сноровисто разбились на пары, две сразу же разошлись в разные стороны, огибая чашу, третья осталась у катера. Еще двое ловко съехали на задницах по склону и направились в нашу сторону. Я сразу же узнал Диму Калашника и давешнего санинструктора. Идут осторожно, «вихри» наготове, скафандры загерметизированы. Увидев меня, ребята расслабляться не стали: медик застыл в десятке шагов, контролируя обстановку, а лейтенант осторожно приблизился, не убирая, впрочем, ладони с автоматной рукоятки.

– Олег? – позвал он, подключив внешние динамики. – Ты в порядке?

– В полном, – хмыкнул я. – Снаряга, правда, обесточена, да боеприпасы все разрядились. А так никаких неприятных последствий.

Калашник кивнул, приняв информацию к сведению.

– Где пострадавшие?

– Вон лежат, – ткнул я пальцем в беглецов. – Живые, но без сознания. Или даже в коме, черт их разберет, скафандры тоже без капли энергии.

– Обстановка?

– Терпимая. Эти двое на меня бросались, пока в сознании были. Сейчас все спокойно, можете работать. Связь с Исаевым есть? – Вопрос, надо сказать, актуальный, мне как никогда сейчас хотелось посоветоваться с вышестоящим начальником.

– Есть, – подтвердил лейтенант. – Сейчас Грибов подойдет, просканирует тебя, и разговаривай хоть до опупения. Только торопиться надо, скоро «особисты» появятся. Их пока майор отвлекает, но они уже около упавшего катера ошиваются, порядки свои наводят.

– Линдеманн с ними?

– Ага, самолично прибыл, с первым же катером.

Эх, чует мое сердце, будут с безопасниками проблемы! Наверняка ведь что-то знают, гады, а с нами информацией поделиться у них даже мысли не возникло. Зато всех участников известных событий выпотрошат по полной программе, это к гадалке не ходи. Нужно к их прибытию подготовиться. Мысли на этот счет у меня были.

– Ну и где твой спец? – уставился я на Калашника. – Время теряем.