Читать книгу Хроники тайной войны. 1968–1995. Операции спецслужб Израиля на Ближнем Востоке и в Европе - Александр Брасс - Страница 12

Олимпийские игры для любого государства – историческое событие национального масштаба, приковывающее внимание всего мира. Однако для Западной Германии право проведения ХХ летних Олимпийских игр в Мюнхене, в бывшей «колыбели нацизма» [45], имело огромное морально-политическое значение, возможность показать миру новую постнацистскую Германию, оправившуюся от своего позорящего преступного прошлого. Это было самое значимое событие послевоенной Западной Германии. Организаторы сделали всё, чтобы затмить Берлинские Олимпийские игры 1936 года и стереть из памяти милитаристский облик Германии 1930–1940-х годов. Федеральное правительство, власти земли Баварии, принимавшие у себя Олимпиаду-72, члены западногерманского Олимпийского комитета, правоохранительные органы, журналисты и обычные мюнхенские обыватели в едином порыве стремились представить Западную Германию как передовую, просвещенную и культурную страну. В развитие инфраструктуры и благоустройство города были вложены огромные средства. Практически полностью реконструировали центр Мюнхена [46].

Специально для ХХ летней Олимпиады пустили метро, в десять раз увеличили количество гостиничных мест, возвели спортивные объекты, способные вместить более 100 тысяч зрителей. В рекордные сроки построили новый олимпийский стадион, разбили олимпийский парк, возвели уникальную телебашню «Олимпиатум» высотой 291 метр. Никогда прежде не было на играх такого количества новейшего оборудования, начиная от электронных табло и судейских лазерных измерительных приборов, заканчивая электронно-вычислительными машинами последнего поколения и современной множительной техникой.

Одной из инноваций ХХ летних Олимпийских игр в Мюнхене было ведение прямой телевизионной трансляции. Для 1972 года прямая трансляция была вершиной технологической мысли. Ни на одних спортивных состязаниях не были созданы такие исключительно удобные условия для работы СМИ. Мюнхенская Олимпиада захватила внимание всех мировых средств массовой информации. Следует принять во внимание, что в 1972 году в мире не происходило ни одного значимого события, которое могло бы отвлечь внимание от Мюнхена. Благодаря телевидению зрителями олимпийских соревнований стали более миллиарда любителей спорта на всех континентах.

Также поражало количество делегаций и участников, принявших участие в играх. В столицу Баварии приехала 121 сборная, что стало абсолютным рекордом по количеству делегаций, посещавших до этого Олимпийские игры. Впервые прислали свои национальные команды Верхняя Вольта, Лесото, КНДР, Саудовская Аравия, Сомали, Того, Албания, Габон, Дагомея, Свазиленд и Малави. Участие израильской сборной занимало особое место в представлении «другой Германии». И для Израиля, как для страны, так и для всего еврейского народа, эти Олимпийские игры тоже были очень важным событием. Большинство израильской делегации составляли дети переживших Холокост родителей. Им было крайне важно пройти с бело-голубым национальным флагом по немецкой земле, с гордо поднятой головой, показав всему миру и, прежде всего, своим врагам: «Народ Израиля жив!»

Казалось, организаторы ХХ летней Олимпиады предусмотрели всё до последней мелочи, кроме безопасности. Федеральные и земельные власти ограничились лишь мониторингом сценариев возможных террористических актов, не предприняв никаких реальных шагов для возможного их предотвращения. Западногерманская полиция намеренно не была вооружена, чтобы не вызывать негативные милитаристские ассоциации с гитлеровской Олимпиадой 1936 года. Не было также вооруженной охраны и на улицах баварской столицы, в Олимпийской деревне и у входа на спортивные объекты. Большое количество людей с оружием могло повредить имиджу «игр мира и радости». В баварскую столицу из других федеральных земель прибыло полицейское подкрепление численностью около 4000 человек. Они не имели при себе оружия, были одеты в модные уличные костюмы и играли роль гражданской дружины по поддержанию правопорядка. Недостаток в полицейских и охранниках также компенсировали тысячи волонтеров в униформе позитивного лазурного цвета, не вызывающей дурных ассоциаций. На них были возложены лишь координационно-организаторские вспомогательные функции. Вообще, затраты на безопасность ХХ летних Олимпийских игр не превышали 2 миллионов долларов. Смехотворная сумма даже по тем временам [47]. Со стороны складывалось впечатление, что немцы готовились противостоять редким уличным хулиганам или пьяницам, но никак не террористической угрозе. Дело даже не в преступной беспечности организаторов игр. Западная Германия 1972 года только пережила первую волну RAF-терроризма, однако «рафовцы» принципиально, исходя из идеологических соображений, никогда не рассматривали гражданские объекты в качестве легитимной цели. Их волна террора была избирательна и направлена исключительно против американских и натовских объектов на территории ФРГ, медиаконцерна Springer Press, банков и судебно-правоохранительной системы. К тому же к августу 1972 года все лидеры RAF уже находились в тюремных камерах, а организация, как считали западногерманские власти, была обезглавлена и фактически уничтожена. Остававшиеся на свободе члены организации еще не предпринимали попыток захвата заложников с целью освободить лидеров первого поколения RAF.

Формально еще вначале 1972 года оргкомитет Олимпийских игр попросил доктора судебной психологии Георга Зибера, работавшего в мюнхенской полиции, подготовить возможные сценарии терактов, которые могли бы сорвать или омрачить проведение Игр. Георг Зибер, внимательно изучив все известные на тот момент террористические организации и группировки, составил 26 вариантов сценариев, так называемых прогнозов. Среди них был и «Прогноз-21», который полностью, с точностью до деталей был реализован в самый разгар Олимпийских игр 5 сентября 1972 года [48]. «…В пять утра группа палестинских вооруженных террористов ворвется в дом израильской команды. В виде устрашения террористы убьют одного-двух заложников, после чего потребуют освободить заключенных из израильских тюрем и предоставить свободный вылет в одну из арабских стран…» Ознакомившись с «прогнозами», начальник мюнхенской полиции Манфред Шрайбер грубо высмеял доктора Зибера: «Полицейские психологи нужны только для того, чтобы их прибить». Шрайбера больше заботило недопущение рок-фестивалей во время проведения Олимпийских игр, нежели реальная безопасность спортсменов и гостей. После успешного разгрома первого поколения RAF никто всерьез не хотел воспринимать угрозу террористического инцидента на Олимпийских играх 1972 года.

Сама мысль о том, что угроза может исходить со стороны палестинских террористов, воспринималась как абстрактная, несмотря на то что информатор западногерманских спецслужб в Бейруте незадолго до начала Олимпиады сообщал, что «в Мюнхене затевается что-то очень серьезное». В депеше от 14 августа 1972 года западногерманское посольство в Бейруте сообщало, что палестинцы собираются устроить «некий инцидент» во время проведения Олимпийских игр. Информация носила неконкретный, размытый характер, однако министр иностранных дел ФРГ Вальтер Шеель отнесся к ней чрезвычайно серьезно и 18 августа уведомил госбезопасность о получении депеши и ее содержании. Но силовые ведомства, члены федерального и земельного правительства проигнорировали угрозу, не посчитав необходимым что-либо предпринять [49]. Никто не хотел в последние дни пересматривать концепцию «игр мира и радости» и омрачать атмосферу всеобщей беззаботности повышенными мерами безопасности.

В своей книге «Без Родины», вышедшей спустя много лет после трагедии в Мюнхене, Абу Ияд вспоминал, что ХХ летние Олимпийские игры были наилучшей целью для проведения показательного международного теракта. Отправляя группу боевиков в Мюнхен, «Черный сентябрь» ставил перед собой основные цели:

1) довести до сознания мировой общественности существование палестинского народа и вызвать волну сочувствия по всему миру;

2) добиться освобождения сотен политических заключенных, томящихся в израильских тюрьмах;

3) воспользоваться беспрецедентным скоплением мировых СМИ в одном городе и приковать внимание к палестинской борьбе, вне зависимости от положительной или отрицательной реакции мировой общественности!

Поворот в стратегии «Черного сентября» застал врасплох как руководителей израильских спецслужб, так и израильское правительство. До мая 1972 года в отчетах «Моссада» премьер-министру Голде Меир неизменно отмечалось, что Израиль не является основной потенциальной целью «Черного сентября». Террористическая деятельность организации направлена, главным образом, против иорданской королевской династии Хашимитов. После захвата бельгийского авиалайнера Sabena 8 мая 1972 года и посадки его в израильском международном аэропорту ни в «Моссаде», ни в АМАН, ни в ШАБАК не сделали соответствующих выводов, не разглядели изменение в стратегической линии «Черного сентября». Инцидент с бельгийским авиалайнером был расценен как единичный случай, связанный исключительно с территориальной близостью к Иордании. По этой причине косвенная ответственность за гибель израильских спортсменов лежала также и на Израиле. Тем более что перед началом ХХ летних Олимпийских игр в Иерусалим постоянно поступала тревожная информация и от представителей израильского Олимпийского комитета, и от других израильских должностных лиц, работавших в Баварии.

Израильская олимпийская делегация выехала в Мюнхен 21 августа без сопровождения охраны. Перед вылетом спортсмены и члены делегации прошли формальный инструктаж: «Не привлекать к себе внимания. Не говорить громко на иврите. Не носить одежду с израильскими символами или надписями на иврите». Им советовали крайне осторожно относиться к подозрительным предметам, не заводить знакомства и не вскрывать почту, даже если она придет из дома.

Несмотря на гарантии безопасности со стороны официальных западногерманских лиц, израильтяне интуитивно чувствовали себя в Мюнхене крайне уязвимыми. Семьи спортсменов и членов делегации жили отдельно, вдалеке от Олимпийской деревни. Журналисты и телерепортеры также были разбросаны по разным отелям. В самой Олимпийской деревне работало очень много палестинских эмигрантов и других выходцев с Ближнего Востока. Никто тогда не думал о возможном захвате заложников, но никто и не исключал отдельных проявлений агрессии и спонтанных единичных нападений. Всё это создавало атмосферу повышенной нервозности и тревожности.

Спустя два дня после приезда израильской олимпийской делегации, 23 августа из Бонна в Мюнхен прилетел начальник службы безопасности израильского посольства, чтобы лично проинспектировать систему охраны израильских журналистов и телевизионных групп. При первом же ознакомлении с ситуацией у него сложилось очень тяжелое впечатление. Уровень уязвимости, по его мнению, превышал все допустимые нормы.

По роковому стечению обстоятельств на следующий день в Мюнхен было доставлено оружие, которым воспользовались боевики «Черного сентября». В четверг 24 августа в аэропорту Франкфурта с трапа пассажирского самолета алжирской авиакомпании сошла «супружеская пара». Получив четыре чемодана, они уложили их на две тележки и не спеша направились к выходу. Однако на таможенном контроле служащий попросил «супругов» представить к досмотру чемоданы. Мужчина стал бурно возмущаться тем, что из тысяч пассажиров таможенник «прицепился» именно к нему – благопристойному гражданину и уважаемому бизнесмену. Он кричал о предвзятости и расовой дискриминации, но таможенник был непреклонен, и чем больше мужчина противился досмотру, тем более настойчив был немецкий служащий. Первый же открытый чемодан оказался наполовину заполнен женским нижним бельем. Таможенник, по всей видимости, испытал некоторую неловкость и жестом отмахнулся от скандальных «супругов», предложив им собрать вещи и продолжить следовать к выходу. Если бы он настоял на проверке остального багажа, то «мюнхенская трагедия» была бы предотвращена задолго до прибытия в страну непосредственных исполнителей теракта. В двух из четырех чемоданов были аккуратно упакованы шесть автоматов Калашникова АК-47, два пистолета-пулемета «Карл-Густав» и большое количество снаряженных автоматных обойм. Через два дня в Мюнхен были переправлены 10 осколочных гранат и два пистолета ТТ-33 [50]. Боеприпасов было так много, что их хватило бы на несколько часов интенсивного боя.

Покинув аэропорт Франкфурта, «супруги» наняли такси до Мюнхена. Это были обычные курьеры ФАТХ, не принимавшие напрямую участия в террористических акциях, но входившие в состав так называемого сочувствующего элемента. Ливанская арабка христианка Джульетт и палестинский араб мусульманин Али Абу Лабан регулярно перевозили почту, посылки и чемоданы в любую точку Европы, никогда не интересуясь их содержимым. И на этот раз они не задавали вопросов, лишь беспрекословно выполняли данные им инструкции, не догадываясь о перевозимом ими арсенале и тем более о планируемом теракте. «Супруги» даже не подозревали, что с момента пересечения таможенного контроля они находились под пристальным наблюдением Абу Дауда, который лично приехал в аэропорт Франкфурта, чтобы убедиться в том, что «груз» успешно доставлен в ФРГ.

Таких активных добровольных помощников у «Черного сентября» и ФАТХ только в Европе было несколько сотен человек. В основном это были палестинские студенты и эмигранты из арабских стран. Встречались даже европейцы, сочувствующие палестинской борьбе. Они перевозили фальшивые документы, арендовали квартиры и машины, покупали авиабилеты или выполняли другие поручения, в том числе занимались наблюдением и сбором информации. Ими часто пользовались как охранниками для невооруженного сопровождения «палестинских бизнесменов» или привлекали в качестве переводчиков. В «Черном сентябре» были четкие инструкции, касающиеся добровольных помощников. Их никогда не использовали непосредственно в террористических операциях, чтобы не привлекать внимания к палестинским студентам и другому сочувствующему элементу, который был крайне необходим для выполнения вспомогательных функций.

Прибыв в пункт назначения, «супруги» сдали чемоданы в камеру хранения на центральном железнодорожном вокзале Мюнхена. Ключи оставили на регистрационной стойке ближайшего отеля в районе Биерштрассе и, отзвонившись по условленному номеру, на следующее утро без спешки покинули город. Спустя несколько часов в холле отеля появился Фахри эль-Омари – высокопоставленный офицер оперативного отдела «Черного сентября», забравший оставленные для него ключи от камеры хранения. Он проверил чемоданы, переложив их содержимое в спортивные сумки. Первый этап операции по захвату израильских спортсменов был завершен.

Подготовка этой операции началась в июле 1972 года и проходила в атмосфере глубочайшей секретности. За полтора года существования «Черный сентябрь» достиг чрезвычайно высокого уровня «оперативного» профессионализма, подойдя к мюнхенской Олимпиаде на пике своего могущества. Эта группа качественно отличалась от других палестинских террористических организаций. По сути, это была одна из лучших спецслужб своего времени. При относительно скромном финансировании она могла на равных противостоять государственным структурам. У «Черного сентября» не было ни офисов, ни адресов для доставки почты, ни официальных лидеров и руководителей, отсутствовал даже пресс-атташе – ключевая должность любой террористической организации. ФАТХ намеренно возвел вокруг «Черного сентября» непроницаемую завесу секретности, способствовавшую нагнетанию страха, всевозможных слухов и домыслов, а также повышенному интересу мировых СМИ. С самого первого дня создания организации было понятно, что автономия «Черного сентября» весьма условна. Руководители организации имели свободу действий лишь на тактическом уровне. Однако ни Арафат, ни какой-либо другой высокопоставленный функционер ФАТХ никогда не признавал свою связь с «Черным сентябрем». Когда Ясира Арафата прямо спросили о «Черном сентябре», он с невозмутимым видом ответил: «Нам ничего не известно об этой организации, и мы не имеем никакого отношения к ее деятельности, но мы понимаем мотивацию и менталитет молодежи, готовой умереть за Палестину».

Это была самая закрытая палестинская террористическая организация, во главе которой стоял Салах Халаф, один из ближайших заместителей Ясира Арафата, более известный под оперативным псевдонимом Абу Ияд. Внедрить своего агента в структуру «Черного сентября» не удавалось ни одной спецслужбе мира. Были «официальные» двойные агенты, как Али Хасан Саламе или Атеф Бсейсу, но каждый их шаг строго контролировался ФАТХ и «Черным сентябрем». Кроме Абу Ияда, лишь единицы видели полную картину и могли оценить масштаб деятельности «Черного сентября». Внутреннее строение организации было очень запутанным, но по большому счету сводилось к двум закрытым самозамыкающимся кругам. Только первый, внутренний круг имел прямой контакт с Абу Иядом. Вторым офицером этого уровня после Абу Ияда был Мохаммад Уде, известный в палестинской среде под оперативным псевдонимом Абу Дауд. Он отвечал за работу оперативного отдела, именно он был «мозговым центром» и главным вдохновителем операции в Мюнхене. Во внутренний круг входил также Фахри эль-Омари, тот самый оперативник, который накануне теракта забрал ключи от камер хранения и переложил оружие из чемоданов в спортивные сумки. В «Черном сентябре» он считался правой рукой Абу Ияда и восходящей звездой в ФАТХ. Хитрый, хладнокровный, с ярко выраженными лидерскими качествами, Фахри эль-Омари считался непревзойденным тактиком и «солистом-исполнителем», профессионалом очень высокого уровня. Абу Ияд поручал эль-Омари самые сложные, порой невыполнимые задания. Именно Фахри эль-Омари вместе с Абу Даудом контролировал все этапы подготовки и осуществления мюнхенского теракта. Другими членами внутреннего круга «Черного сентября» были: Амин эль-Хинди, возглавивший впоследствии разведывательную службу Палестинской Автономии; Атеф Бсейсу, осуществлявший связь ФАТХ со спецслужбами некоторых стран Западной Европы; любимчик Арафата – Али Хассан Саламе, высокопоставленный офицер оперативного отдела, лично спланировавший большинство терактов.