Читать книгу Брежнев: «Стальные кулаки в бархатных перчатках». Книга вторая - Александр Черенов - Страница 9

Назавтра Старовойтов был, «как штык». Вторым «штыком» отрабатывал Бобров.

– Это хорошо, Всеволод Михайлович, что ты не испытываешь страха перед профессионалами, как некоторые «большие специалисты».

Адресуя «свежий булыжник огороду» Тарасова, Брежнев знал, что между тем и Бобровым уже давно царят неприязненные, почти враждебные отношения. Они начались ещё тогда, когда Тарасов бросил играть и перешёл в тренеры. Куда более талантливый Бобров не желал выслушивать поучений заурядного игрока. Мелкие стычки переросли в «дружбу навек».

Но выражая уверенность в готовности советских хоккеистов к поединкам с канадцами, Всеволод Михайлович отнюдь не хорохорился: в отличие от Тарасова, он верил в победу. Он был убеждён в том, что советские хоккеисты имеют оснований для этой уверенности ничуть не меньше, чем заокеанские «проз». Бобров не терпел обывательского «профи», поскольку так профессионалы именуются только в немецком языке. В английском же языке сокращённое наименование их – во множественном числе – «проз». Только так их называют в США и Канаде.

Ни в чём не похожий на Тарасова, Бобров не был диктатором в хоккее. Но это не мешало ему, оставаясь «снаружи»» добродушным мужичком, быть, куда большим воином, чем почти всегда пребывающий в ярости бывший партнёр по тройке. Напротив: это качество давало ему дополнительную уверенность в успехе.

– Команда укомплектована полностью, Леонид Ильич, – твёрдо заявил Бобров. – Во всех звеньях. Будем, конечно, ещё экспериментировать, искать оптимальные сочетания. Но всё, что мне нужно, у меня уже есть. Все игроки.

– А Фирсов? – моментально насторожился Леонид Ильич. – Фирсов разве Вам не нужен?

Простоватое лицо Боброва сделалось откровенно простецким. Как тут было не вспомнить Евтушенко: «Вихрастый, с носом чуть картошкой – ему в деревне бы с гармошкой, а он – в футбол, а он в хоккей».

– Толя, конечно – большой мастер. Но он уже ушёл. А я по себе знаю, как тяжело возвращаться. Хотя, если он решит вернуться, я его с удовольствием возьму. Такой боец команде не помешает.

– И такой щелчок! – энергично добавил Брежнев. – Ведь у нас ни у кого больше нет такого щелчка!

Бобров ещё раз посмешил гримасой.

– Ну, у Гусева неплохой щелчок. Но, конечно, не такой, как у Толи.

– Ну, вот и договорились!

Леонид Ильич звонко впечатал ладонь в столешницу.

– Ну, держись, НХЛ! Держись… этот… как его?..

Текст вместе с глазами пошёл к Андропову: Леонид Ильич плохо запоминал иностранные фамилии.

– Кэмпбелл, – в очередной раз оказался на месте Юрий Владимирович. И не один – а вместе с фамилией президента НХЛ…

…Суперсерия семьдесят второго года затмила собой даже Олимпиаду в Мюнхене: там ещё шли соревнования, когда второго сентября в монреальском «Форуме» состоялся первый в истории матч между хоккеистами-любителями и сборной лучших профессионалов НХЛ.

Профессионалы не досчитались двух самых сильных и самых «звёздных» игроков, двух Бобби: Халла и Орра. Первый, в свои тридцать три года в очередной раз «угодивший» в первый состав «Олл старз», неожиданно подписал контракт с «Виннипег Джетс» – клубом из конкурирующей с НХЛ ВХА – Всемирной Хоккейной Ассоциации.

Поскольку договорённость о проведении матчей имелась с Национальной Хоккейной Лигой, то у боссов НХЛ были все основания не включать Халла в сборную, как «изменника». В руководстве Лиги к нему именно так и относились. Не помогли даже многочисленные обращения болельщиков и руководства ВХА: бизнес оказался важнее спорта – и даже политики.

Второй же, легендарный уже в свои двадцать четыре защитник «Бостон Брюинз» – также из первого состава «Всех звёзд», лауреат Кубка Стэнли, «Харт трофи» – приза самому ценному игроку лиги, и «Джеймс Норрис трофи» – приза лучшему защитнику – в очередной раз получил серьёзную травму. О восстановлении его к началу матчей не могло быть и речи.

Но и без них состав у канадцев был «я те дам!». Именно у канадцев: энхаэловцы с паспортами США в мастерстве существенно уступали северным соседям. Ворота у профессионалов должны были защищать Тони Эспозито – первый состав «Олл старз» плюс «Везина трофи» – приз лучшему вратарю Лиги, а также Кен Драйден – вторая шестёрка «Всех звёзд» и «Колдер трофи» – приз лучшему новичку Лиги. Из игроков обороны выделялись Бред Парк – первый состав «Всех звёзд», Пэт Стэплтон – второй состав «Олл старз», а также пара из «Монреаль канадиенс» Серж Савар и Ги Лапойнт.

А какое было у канадцев нападение! И «первый среди первых» – Эспозито. Фил Эспозито, тридцатилетняя «суперзвезда» НХЛ, первый состав «Олл старз» плюс Кубок Стэнли и «Арт Росс трофи» – приз лучшему бомбардиру Лиги. Ещё, как минимум, три звёздных имени можно было поставить рядом с ним: Фрэнк Маховлич, Пит Маховлич и Стэн Микита!

Эти имена знали – пусть и понаслышке – практически все любители хоккея в СССР. После каждого имени можно было ставить восклицательный знак – и не один. Для советских людей, не знакомых ещё с профессиональным хоккеем воочию, эти хоккеисты уже при жизни стали легендами. Их имена звучали не менее громко, чем имена самых популярных в Союзе «звёзд» мирового кино тех лет: Брижит Бардо, Софи Лорен, Ален Делон!

Но и имена Ивана Курнуайе, Бобби Кларка, Рода Жильбера, Рэнди Кешмэна, Теда Беренсона, Жан-Клода Паризе, Жиля Перро и Денниса Халла отнюдь не были неизвестными для русских поклонников этой игры. Хотя бы – по статьям в еженедельнике «Футбол-хоккей».

Даже отсутствие последовавших за Бобби Халлом в ВХА вратаря Джерри Чиверса и защитника Жан-Клода Трамбле, годом ранее включённого в первый состав «Всех звёзд», а также объявившего о завершении карьеры Горди Хоу, не ослабили сборной. У канадцев на каждую позицию было по два-три равноценных игрока.

Сборная СССР также недосчиталась, как минимум, одного игрока, на которого многие рассчитывали, как на «козырную карту»: Фирсов «не услышал призывов». Формально осуждать его было не за что: товарищ объявил о завершении выступлений в сборной ещё до того, как стало известно о предложении НХЛ.

И, тем не менее, реакция была бурной. Особенно, в болельщицкой среде. Не было ни одного человека, который «не выразил бы непонимания». Ведь хоккеисту был всего тридцать один год – «детский возраст» по меркам НХЛ. У них там это – самый расцвет карьеры!

Чего испугался знаменитый игрок? Поражения команды? Удара по престижу советского хоккея? Или удара по личному престижу лучшего нападающего мирового любительского хоккея? Последнее казалось болельщикам наиболее вероятным. И это дополнительно настраивало спортивную общественность против Фирсова. Тем более что, как вскоре выяснилось, он решил не бросать хоккей и поиграть ещё пару сезонов за ЦСКА.

Зато сразу же откликнулся Старшинов. Вячеслав Иванович был на год старше Фирсова. Также, как и Анатолий Васильевич, он объявил о завершении карьеры игрока, и был уже назначен старшим тренером родного клуба – московского «Спартака». Но понадобился его опыт и авторитет – и Вячеслав Старшинов вновь надел свитер игрока сборной. Такие, вот сравнения – как «фитиль» «собрату-пенсионеру»…

Второго сентября, оставив все дела и на пару часов забыв обо всём на свете – даже о небывалом «в его царствие» неурожае – Леонид Ильич примчался на дачу. С собой он прихватил и Юрия Владимировича: одному смотреть хоккей настоящему болельщику противопоказано. Не с кем ведь даже перекинуться «парой слов» – и не только хоккейной тематики!

Матч начался так, как многие и предсказывали: уже на тридцатой секунде Фил Эспозито открыл счёт. Профессионалы обрушили на ворота Третьяка настоящий шквал атак. И через шесть минут и две секунды после первой шайбы мы уже проигрывали ноль – два: отличился Пол Хендерсон.

И что самое неприятное: наши были почти смяты. Оснований для оптимизма с каждой секундой оставалось всё меньше. Андропов, так до конца и не убеждённый Брежневым в необходимости «выяснение отношений с НХЛ» именно сейчас, старался не смотреть на Леонида Ильича: так сильно тот переживал начало. А тут ещё – врачи не позволяли «отвести душу» вместе с табачным дымом! В кабинете Леонид Ильич ещё нашёл, как выйти из положения: приглашал к себе курящего Захарова, клал перед ним пачку любимых сигарет «Новость»: «давай, обрабатывай!». Пассивное курение был теперь его максимумом.

И Захаров не подводил: искуривал одну сигарету за другой, «запаливая» её от предшественницы. Сейчас Леонида Ильич был лишён даже такой возможности: Юрий Владимирович не курил. Ему это занятие было противопоказано ещё больше, чем Генсеку: почки.

Брежневу уже доложили, что перед матчем в Канаде наибольшие ставки делались на счёт восемь – ноль в пользу НХЛ. Несколько меньшей популярностью пользовался счёт десять – ноль. Тоже в пользу Канады.

Ставок на победу русских не было. Правда, несколько смельчаков поставили на то, что русские забросят хотя бы одну шайбу. Но, скорее всего, это были не смельчаки: даже для смельчаков такой шаг – чересчур смелый. Наверняка, поставили домохозяйки, о хоккее знающие понаслышке: в лотерею чаще выигрывают не асы, а дилетанты.

И вдруг… Стрелки часов на табло «Форума» показывали одиннадцать минут сорок секунд первого периода, когда нападающий третьего звена Зимин получил пас в средней зоне, убежал и от своих, и от чужих – и счёт стал один – два. Зал встретил заброшенную шайбу гробовым молчанием: канадские болельщики просто не поняли, что случилось.

На семнадцатой минуте у нас – удаление. Но, играя в меньшинстве, наши сравнивают счёт. Мощнейшим щелчком, не уступающим фирсовскому, вторую шайбу в ворота Драйдена забрасывает Петров из второго звена.

Вот теперь зал обрёл голос. И в голосе этом было всё: недоумение, разочарование – и даже возмущение. Свои «звёзды» явно обманывали надежды аудитории. Период заканчивался уже в равной борьбе: русские освоились на маленькой площадке…

Ну, а потом был разгром. На двадцать третьей и тридцать первой минутах отличился Харламов. Правда, после второго перерыва Бобби Кларк отквитал одну шайбу – но и только. А наши огорчили Драйдена ещё трижды: на пятьдесят четвёртой минуте Михайлов, на пятьдесят пятой – Зимин, а за полторы минуты до конца матча точку в игре поставил Якушев. Семь – три в пользу СССР.

Такого не ожидал никто. Растерянные канадцы, сбившись в стайку, быстро покинули лёд. Наши, выстроившись для традиционного послематчевого рукопожатия, провожали их удивлёнными взглядами: в любительском хоккее такое неуважение – признак дурного тона. Хотя, как оказалось, у профессионалов не было принято поздравлять друг друга с победой или поражением.

– Меня ударили по карману – и я же должен благодарить за это?! – возмущался Фил Эспозито. Но, узнав, что в любительском хоккее послематчевый обмен рукопожатиями – давняя и неизменная традиция, обречённо махнул рукой:

– Хорошо, если они настаивают, то я даже готов целоваться с ними!..

– «Накостыляли» мы профессионалам! – ликовал Брежнев. – Я же говорил тебе, а ты мне не верил!

Андропов не возражал против критики: общая победа – выше личных амбиций.

– Нет, Юра, какой мы, русские, талантливый народ! Да, медленно запрягаем – но как быстро ездим! «И какой русский не любит быстрой езды!».

– Точно: впереди планеты всей! – «перевёл» Андропов. – И не только в космосе и в балете…

Второй матч уже отличался от первого. От былой снисходительности у профессионалов не осталось и следа. Теперь канадцы бились «не на жизнь, а на смерть» – в основном, чужую. Всего за одну игру русские заставили себя уважать. В итоге, четвёртого сентября в Торонто мы проиграли: один – четыре. Да и то, после двух периодов счёт был всего лишь ноль – один: в середине второго периода шайбу забросил Эспозито. Всё решилось в первой десятиминутке заключительного третьего периода. На сорок второй минуте Иван Курнуайе реализовал численное большинство: ноль – два. Через четыре с половиной минуты уже сборная СССР не простила канадцев: гол – на счету Якушева.

Но в отличие от первого матча, канадцы впали не в растерянность, а в ярость. И Маховличи: на сорок седьмой минуте Пит, а на сорок девятой – Фрэнк – «по-братски огорчили нас»: один – четыре…

– А я и не говорил, что мы выиграем у канадцев все матчи.

Леонид Ильич спокойно отнёсся к результату, хотя во время матча был не столь хладнокровен.

– Я говорил только, что мы в каждом матче будем забрасывать им шайбы. А профессионалы – молодцы: совсем другая игра. Не то, что в первом матче: никакого пижонства, никакой расхлябанности. И играть они умеют! Кое-чему не грех у них и поучиться…

– Силовая борьба, – тут же включился Юрий Владимирович. – Они у борта чаще всего переигрывают нас. Потом: вбрасывание. Тут уж в девяти случаях из десяти шайба остаётся за ними.

– А игра на «пятачке»? – не отстал в похвалах – она же самокритика – Леонид Ильич. – У нас только Михайлов да Старшинов пытались что-то сделать, а канадцы – все мастера!

Во втором матче принял участия и Вячеслав Старшинов. Выдающейся игры он не показал, но и «обедни не испортил». Нечего было портить: в этот день мы были гостями на чужом празднике.

– Вбрасывание шайбы в нашу зону – тоже любопытный момент, – продолжил «самобичевание» Андропов. – Ну, в нашем хоккее этот приём тоже используется – но так, от случая к случаю. Мы в основном входим в зону путём розыгрыша шайбы, при помощи комбинационной игры. А здесь это – главный способ проникнуть в зону противника!

– И ты заметил, Юра, как они вбрасывают шайбу?

Брежнев восхищённо покачал головой: настоящий болельщик умеет ценить не только своё.

– Не «абы как» – лишь бы «отмахнуться» от шайбы – а в точно определённое место, с точно рассчитанным отскоком, куда тут же устремляется пара канадцев, а другая пара уже расталкивает наших у ворот в расчёте на передачу или добивание. Кто-то обязательно дежурит у «синей линии». И что самое показательное: тот, кто вбрасывает шайбу, едва ли не с такой же скоростью тут же сам влетает в нашу зону! И ещё: как они отбирают шайбу у борта после вбрасывания в нашу зону! Один с размаху припечатывает нашего к борту, а другой тут же подхватывает шайбу!

– А как они бросают по воротам?! —

Юрий Владимирович от «самобичевания» перешёл к откровенной зависти.

– Едва получил шайбу – сразу бросок! И почти все – в створ! То есть, это – практика, а не случай.

– Да, у профессионалов есть, чем поучиться, – заключил хоккейный «шахсей-вахсей» Леонид Ильич. – Но и канадцам у нас – тоже. В командной игре, в комбинационной игре мы наголову выше!

– Согласен! – посветлел обычно жёлтым лицом Андропов. – Особенно – в комбинационной игре на скорости!

Одобрив взглядом одобрившего его соратника, Леонид Ильич с удовольствием продолжил «реабилитацию» советского хоккея.

– Вообще, по сумме командных действий профессионалы нам – не конкуренты: в массе своей они, всё-таки, индивидуалисты. Каждый хочет забросить сам! А ведь и наши индивидуально – ничуть не хуже их «звёзд». А, Юра?

– Ничуть не хуже, Леонид Ильич! Третьяк, Харламов, Якушев не только не хуже Драйдена, Эспозито или Кларка, но кое в чём и получше будут! Вспомните, Леонид Ильич, как Харламов финтами раскидывал канадцев в разные стороны! А Якушев? Так на скорости проходить вдоль борта, прикрывая корпусом шайбу, да ещё работая одной рукой, не может даже Эспозито!

– В общем, Юра, я убеждён в том, что – ещё не вечер.

Это был первый случай, когда Леонид Ильич испытывал после проигранного матча состояние гордости – и даже энтузиазма.

– Мы ещё покажем им «кузькину мать»!

…«Показ кузькиной матери» начался уже в Виннипеге, где сборная СССР, проигрывая по ходу матча со счётом один – три и два – четыре, свела матч к ничьей усилиями Лебедева и Бодунова, которые впервые появились на канадском льду.

– А чиновники пытались убедить меня в том, что у нас нет талантливой молодёжи! – воздвигал себя после матча Леонид Ильич. – Помнишь, Юра, что я тогда сказал Старовойтову насчёт этих ребят из «Крыльев»?

Андропов улыбнулся.

– Конечно, помню, Леонид Ильич. Ваш прогноз относительно тройки Лебедев-Анисин-Бодунов начинает оправдываться «на все сто»…

В Москву сборная СССР возвращалась в ранге лидера серии: последний матч в Ванкувере наши выиграли со счётом пять – три. И третью шайбу – отличился Деннис Халл, брат знаменитого Бобби – канадцы забросили лишь за двадцать две секунды до конца матча.

Проанализировав качество своей игры, профессионалы воспользовались примером советских тренеров – и выставили на этот матч новых игроков. Вместо Пита Маховлича и Стэна Микиты – «суперзвёзд» НХЛ, не оправдавших возлагавшихся на них больших надежд – появились Деннис Халл и Жиль Перро. Игра канадцев стала более динамичной и комбинационной: эти парни умели играть не только на себя.

Но сборная СССР уже «распробовала» канадцев: ничего сверхъестественного в них не оказалось. Обыгрывать их можно было в любом составе – даже если бы сейчас на лёд вышли оба Бобби: Орр и Халл.

В Москве билеты на предстоящие матчи были распроданы задолго до прибытия канадской сборной. В сентябре семьдесят второго года дефицитнее товара в столице не было. Для того чтобы стать обладателем заветного клочка бумаги, нужно было проявить упорства и изобретательности ничуть не меньше, чем это сделал герой одной из новелл популярного в те годы сборника «Это хоккей». А он прошёл по многозвенной цепочке житейского принципа «ты – мне, я – тебе».

Труднее всех пришлось настоящему болельщику: на трибунах правила бал номенклатура и прочая богема. А этим людям собственно хоккей был «до лампочки»: престиж. Они шли на матчи не для того, чтобы смотреть на кого-то, а для того, чтобы смотрели на них. А, если они и смотрели, то лишь свысока – и отнюдь не на площадку…

Начало в Москве – как и окончание в Канаде – было за нами: пять – четыре. Но победа вышла какой-то натужной, на нервах, без привычного блеска. Возможно, утратилось чувство новизны. А возможно, наши слишком рано уверовали в то, что «вскрыли» профессионалов – и у тех уже не осталось «скрытых резервов». В результате после двух периодов мы проигрывали ноль – три. И только хорошая встряска, устроенная Бобровым, позволила советской команде разгромить канадцев в третьем периоде: счёт периода пять – один в нашу пользу.

Для того чтобы победить в серии, нам оставалось выиграть ещё один матч. Всего лишь один. С любым счётом. Или хотя бы сыграть вничью два из трёх оставшихся.

Но мы проиграли. Все три. У себя дома, в «Лужниках». И все три проиграли с разницей в одну шайбу. Больше всего огорчало то, что проиграли на последних минутах. Уже фактически два «выигрышных» ничейных матча.

В третьем московском – седьмом по счету – матче Пол Хендерсон забросил победную шайбу, когда до конца игры оставалось лишь две минуты и шесть секунд. А в четвёртом матче шестая, победная для канадцев, шайба, влетела в ворота сборной СССР – опять же от клюшки Хендерсона – за тридцать четыре секунды до конца игры! Всего лишь тридцать четыре секунды отделяли советскую команду от ничьей в серии!