Читать книгу Московская дева - Александр Домовец - Страница 8

Ни себе чего!

Мой интеллект, развитый учёбой в Перепетуевской высшей следственной, мгновенно реконструировал события.

Получив отпор, нечистый для вида исчез. Надо полагать, отступил на заранее подготовленную позицию. Позиция, скорее всего, находилась в ресторанных комнатах со стрип-площадкой и шестом, где разгорячённые VIP-клиенты Опохмелидзе имели обыкновение закатывать оргии. Там атмосфера порока гуще.

Насосавшись негатива и укрепив таким образом силы, нечистый выждал, пока Изольда отлучится. После этого он вновь появился в казино, повязал Сашу с Ванькой и вытряс душу из Автандила. Душа, чтобы не путалась под ногами, была определена в чучело крокодила, а вакантное тело Опохмелидзе нечистый оприходовал. Вероятно, он знал о непростых отношениях между Изольдой и Автандилом и хотел нанести ей психологический удар. Но главное – главное! – магический клинок по небрежности Малюткиной попал к нему в руки, и отбиваться начальнице теперь нечем…

– Ну что, Изольдушка, финита ля комедия, – мирно сказал прародитель зла. – Сколько верёвочке ни виться… Последнее желание будет, нет? Может, из пистолета хочешь в меня пальнуть? Так ты пальни, милая, пальни напоследок. Ни в чём себе не отказывай!

Начальница молчала. Зато гневный прищур ореховых глаз был куда как красноречив.

– Что, даже не поговорим? – огорчился лже-Автандил. – А ведь мы с тобой знакомцы старые. Да что там знакомцы! Я ж тебя, можно сказать, породил. Не ошибись я тогда с молнией… вечно путаюсь в этих вольтах с амперами… твои бы уже и косточки истлели. А так – живёшь, здравствуешь, у меня под ногами путаешься. Эх, надо было шаровую запустить, это бы наверняка…

Начальница презрительно улыбнулась, но не проронила и слова. В этом смысле она сейчас напоминала партизана на допросе.

– Ну, не хочешь общаться, и не надо, – рассудил нечистый, соскакивая со стола на пол. – Действительно, что время терять? И так уж пятьсот лет с тобой воюю. Много чести! Я тебя породил – я тебя и убью…

Он взял шпагу наизготовку. Я кинулся вперёд, чтобы, согласно уставу полицейской службы закрыть начальницу грудью, однако лукавый сделал небрежный жест, и я со всего размаха налетел на невидимую упругую и совершенно непреодолимую стену. Заколотил по ней руками и ногами… да что толку… Изольда лишь покачала головой.

– Слышь ты, козёл, не трогай её! – заорало чучело, пытаясь соскочить со стены.

Нечистый дёрнул бровью, и чучело заткнулось, громко ойкнув.

– Кто ж под руку говорит, – укоризненно сказал лже-Автандил.

С этими словами он сделал стремительный выпад и…

И ничего не произошло. Острие шпаги упёрлось в грудь Изольды, не причинив ей ни малейшего вреда. Начальница даже не шелохнулась.

Лукавый недоуменно оглядел Малюткину, потом шпагу и даже потрогал кончик.

– Острое, – сообщил он сам себе. – Что за фигня?

Последовал новый выпад – ещё более стремительный. Результат тот же. Изольда стояла, как вкопанная, и лишь клинок, наткнувшись на грудь, гибко согнулся чуть ли не пополам. Лже-Автандил отступил назад.

– Ага! – сообразил он. – Да ты, никак, бронежилетом утеплилась?

Вместо ответа Изольда с надменной улыбкой распахнула блузку. Взгляду открылась высокая грудь, обтянутая кружевным черным бюстгальтером, и ослепительно белая кожа. Я невольно сглотнул. Чучело на стене восторженно закатило глаза (нашло время…). Даже связанный Саша Кириллов отчётливо крякнул сквозь скотч на губах.

– Срам прикрой! – рявкнул нечистый. – Умри достойно!

И с утробным воем принялся наотмашь рубить Изольду. Малюткина стояла, заложив руки за спину, и холодно следила за действиями противника.

Я ничего не понимал. Судя по приложенным усилиям, лукавый должен был трижды изрубить начальницу в спагетти, однако ни шиша подобного! Шпага отскакивала от Изольды без малейшего ущерба для жизни и здоровья.

Саша Кириллов возбуждённо мычал. Чучело взволнованно клацало зубами. Ванька внимательно следила за ходом сражения, медленно поворачивая головку влево-вправо.

Спустя десять минут лже-Автандил запыхался и отступил.

– Ты что подсунула? – заорал он на Изольду, с отвращением отбрасывая шпагу. – Кого обмануть пытаешься? Это что за игрушка?

– Ты сам выбрал оружие, – хладнокровно сказала Изольда, впервые за всю сцену разомкнув уста.

– А теперь выберу другое, – пообещал нечистый. – Пошутили – и хватит. Сейчас тебе будет второй акт Мерлезонского балета. Он же последний!

Лже-Автандил воздел руки, что-то неразборчиво выкрикнул, и… тело в сером костюме мягко обвалилось на пол. Насколько я мог разглядеть со своего места, признаков жизни оно не подавало. (Чучело на стене тревожно задёргалось.)

Зато рядом возник огромный рыцарь в матово-черных доспехах. Рогатый шлем, на котором забрало выглядело сущим намордником, упирался в подвальный потолок. В руке тускло отсвечивал длинный обоюдоострый меч.

– Ну, это другое дело, – удовлетворённо произнёс рыцарь. Голос из-под забрала звучал гулко и мерзко. – В своём-то воевать веселее…

И тут случилось неожиданное. Изольда тоже преобразилась. Да как!

Подполковник Малюткина в джинсах и с кольтом на поясе исчезла. На её месте появилась высокая стройная девушка в длинном белоснежном платье с лицом благородным и прекрасным. От неё исходило неяркое, но отчётливое сияние. Светлые волосы рассыпались по плечам, высокий лоб подёрнулся морщинками, большие глаза беспощадно смотрели на врага.

– Так вот ты какая, московская дева, – прошептал я, невольно любуясь преображённой Изольдой.

Девушка сделала повелительное движение, и клинок, отброшенный нечистым, сам собой поднялся с пола, подлетел и удобно лёг в раскрытую ладонь.

– Игрушка, значит, – сказала девушка. У неё было звучное грудное контральто, не имевшее ничего общего с обычным голосом Изольды. – Сейчас посмотрим, что за игрушка…

Для нечистого преображение противницы стало неприятным сюрпризом. Он сделал шаг назад, споткнулся о безжизненное тело Автандила и чуть не грохнулся навзничь. Вымещая злобу, рыцарь пнул тело, и чучело возмущённо замычало.

– Ты полегче там! – громко озвучил я требование онемевшего Автандила. – Не твоё – и не трогай!

Не обращая внимания, нечистый переводил взгляд со шпаги Изольды на свой меч. Сравнение было не в пользу начальницы. Её клинок против рыцарского оружия смотрелся, как тросточка против бейсбольной биты. Успокоившись, рыцарь злобно хохотнул и сделал конкретное предложение:

– Так что ж, начнём?

– Начнём, пожалуй! – спокойно сказала девушка.

И процесс пошёл…

Боже мой! Всего в нескольких десятках метров от нас шла обычная повседневная жизнь. Сияло солнце, зеленела листва, серебрились лужи в глубоких дорожных выбоинах. В эту минуту простые перепетуевцы, ничего не подозревая, трудились на фабрике корсетных изделий, делали покупки в «Перепетуевском шопинге», воспитывали детей. Непростые перепетуевцы, опять же ничего не подозревая, руководили, или ехали в иномарках, или сидели за ресторанными столиками.

А в злачном заведении бизнесмена Опохмелидзе, между тем, разворачивалось очередное сражение добра и зла. Не сказать, что Армагеддон, однако тоже не сахар…

Такие мысли беспорядочно скакали у меня в голове, пока я со страхом следил за ходом поединка.

Посмотреть со стороны, так шансов у Изольды почти что не было. Котёнок против гориллы – иначе не скажешь. А мы, её верные помощники, напрочь лишены возможности помочь, подставить плечо, наконец, дать подножку врагу… Горькое чувство! Оставалось поддерживать начальницу голосом (это я), невнятным мычанием (Саша и Ванька), клацаньем зубов (чучело).

Впрочем, как только первый испуг за начальницу схлынул, стало казаться, что всё не так просто, и успех нечистого не очевиден.

Во-первых, выяснилось, что Изольда прекрасно фехтует. Очевидно, давнишнее общении с поручиком Ржевским не прошло бесследно. Первейший на всю армию был рубака, отмеченный самим Кутузовым, и даму сердца, кавалерист-девицу Малюткину много чему научил. И не только в постели.

Во-вторых, Изольда гораздо проворнее чёрного рыцаря. Она легко уклонялась от смертоносного меча, и на каждый выпад успевала ответить двумя.

И, наконец, сама шпага демонстрировала какие-то непонятные свойства. По логике, тонкий клинок должен просто-напросто сломаться от столкновения с тяжёлым рыцарским мечом. Или, как минимум, отлетать, как пушинка. Однако Изольда непринуждённо парировала удары нечистого, словно тот сражался простым прутиком.

Итак, противники ожесточённо обменивались выпадами. Со свистом рассекали воздух клинки, звенела сталь, сдавленно матерился лукавый. Что касается московской девы, то она дралась молча. В правой руке шпага, в левой крестик и – презрительная улыбка на дивных устах, судя по всему, чрезвычайно бесившая противника.

Постепенно рыцарь начал теснить Изольду. Отступая, она упёрлась… скажем так, спиной… в массивный карточный стол. Я в ужасе закрыл глаза. И вовремя! Потому что московская дева, которой некуда было отступать, высоко подняла руку с крестиком, и её платье вдруг засияло с утроенной силой.

Ослеплённый рыцарь невольно сделал шаг назад.

– Опустите мне веки! – прохрипел он, тяжело дыша. – Невозможно работать!

И сотворил подлость.

Повинуясь жесту нечистого, карточный стол неожиданно присел на дубовых ножках и ударил бортиком начальницу под коленки, да ещё поддел вверх. Не успев опомниться, Изольда упала спиной на зелёное сукно. Над ней мигом навис чёрный рыцарь с поднятым мечом.

– Финита!. – гаркнул он и рубанул со всего размаха.

Вопли чучела, Саши, Ваньки и мой слились в один протяжный стон. Изольда!.

К счастью, стонали мы напрасно. Непостижимым образом начальница успела откатиться в сторону, и меч рыцаря всего лишь разрубил предательский стол. С укоризненным треском тот развалился пополам. А Изольда, не выпустившая шпагу из рук, вскочила на ноги и в стремительном выпаде пронзила чёрного рыцаря насквозь.

(Я уже упоминал непонятные свойства клинка. Вот и теперь он пробил доспехи с лёгкостью необыкновенной, словно спица проткнула кусок масла. Умели делать в старые времена. Хотя, скорее всего, хитрость тут не только в мастерстве оружейника…)

Рыцарь пошатнулся и выронил меч. Развивая успех, Изольда вырвала шпагу из ослабевшего тела и одним ударом обрубила рога на шлеме. Шлем свалился, обнажив черноволосую голову с небольшими рожками (естественными) и уродливое бородатое лицо, искривлённое недоумением.

– Больно… – пожаловался нечистый, прижимая одну руку к животу, а другой хватаясь за голову.

И звонко рухнул на линолеум.

Изольда мгновенно приставила шпагу к горлу и положила на грудь крестик.

– Теперь не вырвешься, – сказала она ровным голосом, словно и не было бешеной схватки. – Допрыгался, Мефистофель! Последнее желание будет, нет?

– Ага, щас! – огрызнулся нечистый, мутно глядя на московскую деву. – А то ты не знаешь, что я бессмертный…

– Знаю, – спокойно согласилась Малюткина. – Убить я тебя не могу. А вот помучить очень даже… Рога поотшибаю, к примеру. Или голову отсеку. Или позвоню в церковь, и через десять минут отец Михаил примчится со святой водой… Тебе что больше нравится? И на женскую жалость не рассчитывай. Я с тобой ещё за семнадцатый год не рассчиталась! Да что я – Россия…

Судя по ожесточённому выражению лица, Изольда вовсе не шутила. Рыцарь задёргался под шпагой.

– Ну, ладно, ну, чего там… – слабо произнёс он. – Твоя взяла. Проси, чего хочешь, и закончим. Мне ещё, между прочим, лечиться надо. Ведь всё нутро продырявила. – Он скосил глаза на прижатый к горлу клинок и с отвращением добавил: – Вот тебе и игрушка! Штучки, понимаешь, покойного Скурата, папашки твоего… Ну, проси!

Изольда усмехнулась:

– Что с тебя взять? Разве обещание, что больше в наши края никогда не сунешься… Да ведь соврёшь наверняка?

– Это уж как водится, – подтвердил нечистый. – Служба такая. А пообещать могу, отчего же не пообещать…

– Не надо, – сухо сказала Изольда. – Ты вот что: верни-ка Автандила в законное тело. И ребят моих освободи.

– Можно, – буркнул рыцарь.

Отняв руки от живота и головы, он быстро замахал ими в воздухе и скороговоркой забубнил какое-то заклинание. Как я ни прислушивался (интересно же!), разобрать удалось лишь несколько слов – главным образом, непечатных… Простые, вроде бы, слова, но как подействовали!

Чучело крокодила вздрогнуло, вздохнуло и обвисло. Зато лысое тело в сером костюме подало признаки жизни – открыло глаза и попыталось подняться с пола.

– Изольда! – рыдающим голосом произнёс Автандил. – Спасительница моя!.

А больше ничего не произнёс, потому что осёкся под суровым взглядом Малюткиной.

Верёвки, опутавшие Сашу Кириллова и Ваньку, исчезли. Скотч со ртов они содрали сами – синхронными жестами. А я почувствовал, что невидимая стена, отделявшая меня от начальницы, исчезла. И кинулся к Изольде. Было ощущение, что она еле стоит на ногах.

– Ну, что, довольна теперь? – нетерпеливо простонал лукавый. – А то смотри, сейчас кровью тут всё залью, из последних сил сдерживаюсь…

– Ладно, исчезай, – разрешила Изольда, брезгливо морща носик. – Хотя, постой… Скажи-ка: ты как вообще додумался заявиться сюда в малиновом пиджаке? С какого перепуга?

Рыцарь, не поднимаясь, развёл руками и при этом лязгнул доспехами.

– Ну, как… Жарится у меня там, в хозяйстве, один такой… новый русский… Вроде бы специалист по игорному бизнесу – пристрелили-то аккурат за карточным столом… Вот он мне и сказал, что в казино без малинового пиджака нынче являться западло. Я ему ещё за подсказку режим ослабил…

Осмелевший Автандил хохотнул:

– Этот новый русский к тебе, небось, ещё в девяностые попал? – небрежно поинтересовался он.

– С девяносто пятого парится…

– Ну так передай, что он от жизни отстал. Сейчас дресс-код поменялся, – с этими словами Автандил показал на свой помятый, но по-прежнему чертовски элегантный костюм: пиджак с двумя шлицами и узкими лацканами, брюки с манжетами.

– Передам, – пообещал нечистый. – Я ему так передам…

Изольда махнула рукой:

– Лети отсюда, – жёстко сказала она, убирая шпагу от горла и снимая крестик с чёрной железной груди. – И чтобы в ближайшие сто лет я тебя не видела!

Рыцарь кое-как поднялся с пола.

– Ты их сначала проживи! – угрожающе каркнул он.

Изольда молча выставила перед собой крестик и двинулась на лукавого. Тот попятился. Окинув нас всех ненавидящим взглядом, он выкрикнул: «Айл би бэк!», после чего исчез в лучших театральных традициях – в дыму и пламени. В воздухе повис злой возглас: «А вот если б тогда шаровую метнул!.»

Автандил кинулся за огнетушителем.

– Надо было с него новый «мерс» взять, – бормотал он, поливая пеной очаги возгорания. – Или хоть возмещение убытков…

Изольда подняла на него запавшие от усталости, но по-прежнему прекрасные глаза.

– С ума сошёл, что ли, – чуть слышно произнесла она. – Принять что-нибудь от нечистого – это, считай, прямиком к тому новому русскому в соседи по сковородке… Тебя и так отмаливать придётся…

С этими словами начальница осела на пол. Я едва успел подхватить лёгкое стройное тело.

Московская дева исчезла. У меня на руках, словно раненный боец, лежала просто подполковник Малюткина – в джинсах, ковбойских полусапожках, в распахнутой на груди блузке…