Читать книгу Сухим из морской воды. Месть Афганца. Книга 1 - Александр Елизарэ - Страница 6

Кабул 29 декабря 1985 года.

У окна, уперевшись на синюю фанерную стену локтем, стоял подполковник в желтой полевой форме, старший особист, офицер особого отдела армии. Зачем-то целый час он смотрел за окно на дождливую улицу Кабула. Посередине комнаты стоял старый солдатский табурет, на котором сидел гвардии старший лейтенант Бельмов с браслетами на запястьях. Он сидел молча, лишь иногда пытаясь понять мотивы человека, стоящего у окна и зачем-то пристально разглядывающего улицу и людей чужого мусульманского города.

– Пить хотите? – вдруг спросил человек, не поворачиваясь к Алексею.

– А как вы думаете? Без воды человек ничего соображать не будет.

– Думаю, что хотите, там птица за окном, вид у нее такой, что она явно чувствует жажду. – Повернулся к Бельмову и улыбнулся невысокий и полноватый особист с маленькими серыми усиками под картофельным носом.

«Этот точно, добряк», – подумал Бельмов, и внутренне улыбнулся.

– Я могу сутки не пить, нас этому учили. Только зачем все это…

– Похвально, я читал ваше личное дело…

– Товарищ подполковник, я не совсем понимаю, что происходит? Нельзя ли снять с меня эти чертовы наручники?

– Что это за страна, послезавтра уже Новый год, а снега пока и не видно? Плохо без снега, не привычно как-то. Я вот, к слову, родился в Сибири, сейчас там у нас морозы трещат и снега по пояс…

Подполковник подошел к Бельмову и аккуратно снял с его запястий наручники.

– Меня зовут Морозов Павел Юрьевич. Как вы думаете, снег будет в Кабуле этой зимой?..

Вот и дед Мороз до меня добрался, улыбнулся сам себе Бельмов и растер затекшие запястья.

– Должен быть снег. Обещали в Новогоднюю ночь в Кабуле выпадет. В горах уже прошел и укрыл вершины плотно. В Афганистане как на Северном Кавказе, снега в горах много, только моря нет. Я море люблю, а снег как-то не очень. Разрешите встать и сделать несколько приседаний и отжиманий?

– А, конечно, валяйте. На столе стоит графин с чистой водой и стакан, пейте.

– Благодарю… – Бельмов сделал несколько гимнастических упражнений. Налил граненый стакан доверху воды и выпил залпом, потом, не раздумывая, еще два полных стакана.

– Море все любят, вы правы. Ваш отец известный художник? – спросил особист.

– Известный, ну да, может, и известный, он оформитель, – рассмеялся Алексей от неожиданного вопроса.

– А вы стали офицером-десантником? Немного странно? Для чего?

– Что же здесь странного? Я был пионером, уже с двенадцати лет решил уничтожать фашистов и врагов моей социалистической Родины. Кто может противостоять фашизму, только наш воздушный десант. Вот я и пошел! Вперед, как Юрка Гагарин! Он в космонавты, а мы – пацаны-романтики – в десантники.

– Логично и прямо. Что же случилось в ту злосчастную ночь с прапорщиком Туполовым?

– Могу только предположить, что его и еще двух десантников зарезали душманы.

– За что? За что прапорщика, старшего сержанта и еще одного старого солдата могут вырезать душманы? А остальных солдат почему не вырезали?

– Остальным крупно повезло. Они были трезвыми, поэтому и остались в живых.

– У нас есть более десяти свидетелей, что у вас накануне был скандал! Что скажете?

– Скандал? Скандал на боевых? Вы что, нарочно? Странный, даже провокационный вопрос! У меня, с кем?..

– Ну, между вами и Туполовым. Что за фамилия у него. Черт, сразу и не выговоришь…

– Я поставил боевую задачу прапорщику на ночное время. Это все! Все! Никаких скандалов, я остался за командира десанта, состоявшего из двух взводов! Мне приказал майор Рогов, чтобы я принял командование в связи с его ранением! Скандал? – громко и гневно высказался Бельмов.

– Вы даже сейчас орете! На меня…

– Я не ору вовсе, докладываю, как дело было, – спокойнее ответил Бельмов.

– Может, вас стоит отправить на лечение в Союз в психиатрический госпиталь?

– Отправьте, если вам так хочется… – засмеялся Бельмов. – По ходу, тогда надо добрую половину контингента туда направлять. Весело будет, ха…

– Давайте вернемся в тот злополучный день и вечер, – предложил Морозов.

– Давайте. Нас высадил вертолет на белое горное плато. По бокам кедровая роща, в общем, зеленка с хвойными деревьями, красивая роща, словно оказался в Пицунде…

– В Пицунде? Да, представляю…

– Потом ко мне поднялся гвардии майор Рогов весь в бинтах. Сказал, вернее, оправдался, что ранен в голову, и переложил командование десантной группой на меня. Он сразу предупредил меня, что прапорщик, которого я раньше не знал, употребляет спиртное. Так и сказал: «Прапор – забулдыга». Через час его забрала вертушка обратно в Кабул. Мне было все равно кем командовать, могу и ротой.

– Значит, майору Рогову было безразлично выполнение боевой задачи?

– Я Рогова тоже раньше не знал. Судить не могу, как он сказал, у него три ордена и четыре года в Афгане. Тут уже любому все будет безразлично, никто не хочет быть зарезанным в крайний день службы на войне. Я его понимаю… пожилой офицер, мне показалось, что у него даже отдышка была. По возрасту он был похож на полковника…

– Что было дальше?

– Я взял своих бойцов и отправился вниз метров на пятьдесят, там как раз и расположился взвод того прапорщика. К моему удивлению, он и еще двое бойцов распивали водку. Я жестко прекратил это и поставил задачу на ночь. Он нехотя, но подчинился.

– Потом, ночью начал стрелять пулемет? Кто же стрелял?

– Да, это была выходка самого Туполова. Он начал поливать по кишлаку трассирующими пулями. Был пьян в стельку. Я ударил его в лицо и предупредил, что отдам под трибунал по возвращению в дивизию. Он вроде остыл и даже заснул.

– Чем он мотивировал открытие огня по кишлаку? – строго спросил Морозов и что-то записал в свой блокнот.

– Ничем, он сказал одну фразу: «Чтобы знали и боялись духи, что десантура сидит над ними!» Самое страшное, что он кого-то зацепил в кишлаке. Я и другие бойцы слышали крики и вопли людей.

– Вы вернулись к своему взводу?

– Да, почти сразу, усилил посты и уже сам больше не спал. Предупредил бойцов, чтобы прапорщика и его людей не подпускали к себе.

– Наступило утро… Когда вы пошли к взводу прапорщика?

– В семь часов утра мой радист получил приказ спускаться к кишлаку и соединяться с основными силами десанта, которые должны были прибыть в составе броне-колонны. В семь часов двадцать минут мы начали спуск, через десять минут подошли к точке, где находился взвод Туполова. Его сержант доложил, что трое убиты ночью душманами. Им перерезали горло. Никто из солдат и сержантов духов не видел и не слышал.

– Как вы думаете, сколько было душманов?

– Один или двое. Скорее один. Человек был очень смел и действовал безрассудно. Он четко оценил обстановку. Возможно, это была кровная месть, за кого-то убитого ночью в кишлаке. Как еще можно объяснить такое внезапное нападение на шурави?

– Очень интересно, продолжайте…

– Мы погрузили трупы в плащ-палатки и с большим трудом спустились вниз к дороге, к предполагаемой броне, которой еще не было. В девять часов мой радист снова получил приказ.

– Новый приказ? Ждать броню?

– Нет… Мне приказали, не дожидаясь брони идти в кишлак, организовать поиск и навязать бой моджахедам. Дурдом, в общем. Прочесывать кишлак взводом, без прикрытия и разведки. Без вертолетов. Самоубийство.

– То есть, вас решили послать на смерть? Так вы хотите сказать?..

– Типа того, так дела не делаются. Хотя, видимо, здесь делаются. Думаю, командование решило нас запустить в населенный пункт, чтобы провести слепую разведку. Потом, при обнаружении духов разметать весь кишлак бомбами. Зверство и бессмыслица. Нас бы списали на боевые потери и все… Рогов улетел, видно почуял подставу…

– И вы пошли в кишлак? Ну, лейтенант, отвечайте…

– Да, я выполнил приказ.

– Трупы, что стало с ними?

– Я приказал их оставить под деревом и забросать ветками и обложить камнями. От собак… Люди прапорщика были в шоке и хотели остаться, чтобы охранять тела. Я им отказал, понимая, что духи и их убьют, или заберут в плен. Я видел это и приказал всем вместе идти в кишлак.

– Что было дальше? – с интересом спросил Морозов.

– Я разделил группу на два дозора, и мы пошли. Двигались очень тихо и аккуратно. Я приказал не дергаться и стараться огонь не открывать. К нашему счастью духов и вообще людей в кишлаке не было. Но на крышах?.. Мне постоянно казалось, что с крыш за нами наблюдают чужие глаза. Я и еще один боец, мой снайпер, залезли на крышу двухэтажного дувала, действительно, несколько мальчишек наблюдали за нашими действиями с крыш. Я приказал бачатам спускаться вниз и рассказать нам, где все люди. Они рассказали, что рано утром все ушли, опасаясь прочески деревни. Куда ушли, ребята не сказали. Их было пятеро, я всех отпустил. Они обрадовались и убежали вглубь кишлака. Я пытался доложить по рации, что в кишлаке людей нет. Кишлак мирный, душманы не обнаружены. Бесполезно… Мне приказали продолжать поиск духов, очень жестко приказали. Я объявил небольшой привал. Мои солдаты и сержанты отдохнули пятнадцать минут, попили чаю из фляг, и мы продолжили движение по проулкам кишлака, кстати, очень большого. В дома не заходили, только во дворы. Через два часа я неожиданно столкнулся с оперативной группой, как оказалось это были то ли «Каскадовцы», то ли «Зенит» или «Летучие мыши», в общем, группа офицеров КГБ. Они сами мне и представились. Все было нормально, я даже расслабился, но тогда я увидел у белой стены дувала тех мальчишек, которых я отпустил, у меня буквально сердце вниз упало. Эти мужики направили на них стволы автоматов и устроили допрос с пристрастием. Я сразу понял, что бачатам пришел конец… Еще попью, в горле пересохло…

– Да, конечно, пейте…

– Отличная вода.

– Да, привозят нам. Хорошую, фильтруют дополнительно для нас.

– Вот, спасибо. Ситуация была скверная. Я попросил оперативников отпустить афганских пацанов и не устраивать здесь кровавый цирк.

– Кровавый цирк? Продолжайте…

– Их старший грубо отказался. Я процитирую наш базар, то есть спор:

«Шел бы ты на хер, старший лейтенант, пока тебе и твоим салажатам мы сопли из носов кровавые не повыбивали…»

«Не понял твоего юмора, дядя! Ты в натуре оборзел? Мы десантники, а не мабута! Сечешь, пенсионер, с кем разговариваешь?»

«Вы кто, кто вы такие, чтобы суды вершить в кишлаках? Сами уносите ноги! У меня приказ проверить кишлак, я проверяю, а вы что творите? Святая инквизиция КГБ?»

– Это вы так ему ответили? – широко улыбнулся подполковник.

– Да, я просто вскипел и сразу приказал своим бойцам взять на прицел каждого оперативника. Тогда их старший выхватил пистолет и всадил пулю в руку одному из…

– Афганскому подростку?..

– Да, потом я пальнул в воздух короткой очередью, бачата убежали. Вдруг из-за моей спины раздался одиночный выстрел, и этот офицер упал, заорал, видно от боли. Я сразу смекнул, что стреляли метров со ста, никак не ближе. Скорее всего, из английской винтовки «Бур». Оперативники с ужасом смотрели на меня, потом побежали из кишлака в сторону, откуда доносился рев моторов, броня пришла. Мы пошли следом, меня тут же у брони скрутили, начали бить, ногами пинали, пыли наелся, через час отправили вертолетом в Кабул. Что с моими бойцами было я не знаю. Ничего больше не знаю. Это что было?.. Кто меня бил и по какому закону?.. Что, всем тут в Афгане заправляет Крючков со своими молодчиками?

– Ну, потише, потише. В протоколе допроса написано: «В офицера стрелял я сам». Это ваши слова, старший лейтенант?

– Да, мои! Ну, чтобы снять подозрение с моих парней, им домой скоро. Я тогда и вправду решил, что кто-то из них. А сейчас прикинул, это снайпер духовский зацепил офицера. Он видел, как тот выстрелил в мальчишку, вот и наказал злодея…

– Злодея, значит? – зло спросил Морозов.

– А как еще его назвать? Стрелять в безоружного ребенка, это что, по-вашему, и есть интернациональный долг? По мне, так на хрена такой долг? Выходить нам надо из Афгана. Только зря своих пацанов ложим в цинки и население мирное уничтожаем. Кто дал нам на это право? Вы, Министр обороны, председатель КГБ, Господь Бог? Последний точно нам этого не разрешал. А нам че, что Бог, что дьявол, все едино, атеисты-марксисты.

– Успокойтесь, лейтенант. Это война…

– Это мы ее придумали! Зачем? – крикнул Бельмов.

– Не я, точно, – прошептал Морозов и закашлялся.

– Война? Это не война, ха, это – «Интернациональный долг»!

– Лейтенант ВДВ! Вы, это, язык свой утихомирьте, мой вам совет! А то ведь расстреляют вас, как капитана третьего ранга Саблина! Тот тоже правду искал, замполит! Хотел лично за чаем с Леонидом Брежневым поговорить. Не получилось. Вот и нашел пулю в лоб и в сердце! Помните такого? Эй, дежурный, уведите офицера в камеру! Прощайте, Бельмов…

– Прощайте, товарищ подполковник… Секунду. Знаете, что требовали ваши оперативники от тех бачат?

– Не знаю, и не хочу знать… Не моего ума…

– Вашего! Слушайте, мать… Схроны с оружием, долларами, изумрудами, золотом. Ха, вот такие герои! Пока я ждал вертолет, на кишлак упали бомбы, я насчитал их пять, хороших таких авиационных бомбочек… Проведите экспертизу! Пуля из задницы вашего офицера явно не из наших автоматов, проведите, подполковник! Выполните свой долг или засуньте его себе в дупло! И тогда катитесь ко всем чертям прямиком в ад! Вы можете все исправить, а не делать вид, что вы настоящий Советский офицер особого отдела!

– Хорошо! И еще, старший лейтенант… Завтра вас самолетом отправят в Ташкент, оттуда в Москву. Советую вам больше ничего там не говорить. Правды вы не найдете, а вот конец свой приблизите. Подумайте о ваших родителях. Я ведь тоже отец и прекрасно вас понимаю. В свое время я отказался быть командиром такой же группы, хотя платят там очень даже прилично. Я вам ничего такого не говорил, Алексей.

– Определите меня в психушку! Я там в шахматы хоть научусь играть! На гражданке не успел, в училище некогда было! Чертовы свиньи, чертовы гниды…

– Я проведу экспертизу пули, обещаю.