Читать книгу Разведка и волчье золото - Александр Федорович Бабин - Страница 4

Отдел контрразведки размещался в купеческом доме, недалеко от вокзала и всегда можно оперативно согласовать свои действия с Верховным Главнокомандующим. До переворота, главной задачей контрразведки являлось изобличение шпионов и работа с резидентами за границей. Сейчас служба заключается в поимке большевистских лазутчиков, применяя к ним физическую силу. Для такой «работы» набраны люди из сословия казаков. Мне, как дворянину приходится опускаться до низменного состояния, отдавая такой приказ, что неприемлемо для русского офицера. И всегда думаю о сыне, какой подаю пример? И на него нет ответа.

Как и волнует вопрос, почему правительством не был отдан приказ сотрудникам контрразведки о ликвидации большевиков еще до переворота? Видимо предательство далеко проникло в государственные структуры и даже в разведку, если некоторые мои коллеги перешли на службу в ЧК.

И у меня есть свое мнение – сотрудники контрразведки отнеслись попустительски к своим служебным обязанностям. От агентов на протяжении нескольких лет поступала информация – английская и немецкая разведка заинтересована в государственном перевороте в России. Ставку сделали на жидов, русские люди на такое не пошли, ни при каких обстоятельствах. У русских сильны православные ценности, да и царь помазанник Божий на земле. Россия крестьянская страна. На всей ее территории короткий летний период, за исключением южных рубежей. Крестьяне испокон веков занимаются сельским хозяйством и им не до переворота. Могут остаться, как говорится без «штанов». Имелись волнения среди рабочего класса, но это исключение. Жидам, такой вариант развития страны не устраивал, мечтая стать у руля государственного управления. Государь хорошо понимал – допускать к государственной казне таких людей нельзя, растащат все по кусочкам. Агенты, из числа евреев, положительного результата не давали, двурушничали, а иногда работали на третьих лиц. Осознали тогда, когда пошли первые волнения по стране, проглядев Троцкого и его банду. Государь с их арестом откладывал, надеясь на русское авось, что впоследствии и произошло. Большевики перехватили власть в свои руки, царь отрекся от престола. Началась гражданская война.

Войдя в здание разведки, проследовал в подвал к задержанному лазутчику. При первом допросе положительного результата не получил. Сейчас можно с уверенностью утверждать – выдает не за того, кто есть на самом деле. Савва Никитич опознал в нем бывшего студента. Не вижу необходимости в проведении очной ставки, подвергать подчиненного к унизительной процедуре. Савва Никитич человек сугубо гражданский, переживает за его судьбу. Пожалел бы его лазутчик, попадись к нему в руки? Берут сомнения, ставка высока – на кону сохранность золотого запаса страны.

– Хорунжий откройте дверь, – обратился я к подчиненному. – И пройдите со мной.

– Господин штабс-капитан, объясните, за что я задержан. Сутки держите в сыром подвале? Я что похож на грабителя? – высказал претензии задержанный, не дав мне присесть и задать первым вопрос.

Выслушав лазутчика, еще раз убедился – он явно не из рабочей среды. Держится достойно и уж больно у него правильная речь, сомнений нет, он из ЧК, и полагаю, из бывших офицеров. Не мог Савва Никитич обознаться? К лазутчику нужен иной подход, попытаться склонить на нашу сторону. В планах использовать его для дальнейшей работы в тылу врага.

– Постарайтесь говорить правду. Предупреждаю, ваши показания лягут в основу дальнейшего пребывания у нас. И тогда решу, как с вами поступить, будете настаивать на прежних показаниях, то ваша судьба в этом подвале и закончится. Вы понимаете, о чем говорю?

– Нет, не понимаю. Я вам несколько раз объяснял, мы с компаньоном ищем работу. Почему вы мне не верите?

– Хорошо, вы искали работу, но зачем так называемый ваш компаньон, пытался бежать, в чем возникла необходимость?

– Вы это у него и спросите. Познакомился с ним недавно, решили вместе подзаработать, вдвоем сподручнее.

– А как объясните – наш сотрудник вас опознал. Вы же бывший его студент?

– Видимо обознался, такое бывает, большего объяснения дать не могу.

– Значит, настаиваете на прежних показаниях? Тогда внимательно посмотрите на свои ухоженные руки. Они в последнее время не держали топор лет двадцать. Да и речь у вас не рабоче-крестьянская, так простолюдины не разговаривают.

– Вы правы, руки не держали топора, но только не двадцать лет, а всего лишь два месяца. Я недавно вышел из больницы, были проблемы со здоровьем, поэтому так и выглядят. А правильна речь, как вы говорите, с детства люблю читать и стараюсь подражать героям книг. По соседству жил учитель, увлек этим занятием. Можете проверить, я вам дам адрес проживания моих родителей.

Надо полагать, легенда прикрытия у лазутчика проработана до мелочей, если так спокойно и внятно дает ответы на все вопросы. Придется отойти от цивилизованных методов ведения допроса, что не хотелось бы. Но время поджимает, есть опасность захвата золотого запаса большевиками, да и свою безопасность нельзя исключать. Большевики сотрудников контрразведки поставят к стенке в первую очередь. Враг он и есть враг, и ждать от него пощады не приходится.

– Хорунжий, – обратился к подчиненному и перевел взгляд на лазутчика. Слово хорунжий, давал ему основание применять физическое насилие. Хорунжий подошел к лазутчику и, не говоря ни слова, ударил его кулаком по лицу. Не удержавшись на стуле, лазутчик упал на пол, закрыв лицо руками. Имея опыт допроса таких несговорчивых людей, стал ногами наносить удары по всему его телу. Процедура этого зрелища не для слабонервных людей – нужно иметь крепкие нервы. Привыкнуть не возможно, но человечество, пока не придумало ничего более «гуманного» при установлении истины, чем пытки, тем более идет война.

– Получай, большевицкая морда, убери руки, – говорил хорунжий, пытаясь ударить лазутчика по лицу. – Убери, говорю.

– Достаточно, – сказал ему, остепенив его пыл. Может избивать, пока не поступит приказ, это он усвоил, как «отче наше». Битье людей стало второй профессией, заменив ранее до службы иную – зажиточного казака с берегов Дона. Судьба распорядилась так, что с нами в обозе с отступления от Казани, и как говорит, будет до победного конца. Рвение по службе видно в его глазах. А недавно присвоенное офицерское звание, стало толчком в карьерном росте. И дает основание утверждать, добьется следующего, с помощью своих способностей – физической силы.

– Хорошо умеете бить, – прошептал сквозь зубы лазутчик, скорчившись на полу, вытирая с лица кровь рукавом пиджака.

– Это только начало пребывания у нас. Такая лечебная процедура будет каждодневно, как чашечка горячего кофе с утра, пока не придет просветление, – ответил ему на его высказывание.

– Я уже говорил, приехали на заработки, идет война, голод, хоть как-то прохарчиться, – прижав руки к животу.

Сапоги хорунжего сделали «свое» дело, лазутчик попытался приподняться, но не смог. Слово подхарчиться, сказал, по-видимому, специально, надеясь меня убедить, он из рабочей среды. Люди из высшего сословия словами простолюдин не выражаются. И я должен в это поверить!? Но наивным человеком его не назовешь.

– Допустим, хотели подхарчиться. А на перроне, что милостыню подают? Не понимали, вам никто не предлагает работу. Это не то место, где можно найти на пропитание. На путях военные поезда, кругом часовые.

– На вокзал прибывают и гражданские поезда, может, кому-то потребуется наша помощь – донести те же носильные вещи.

– Но что-то я не видел таких поездов в последнее время?

Он снова употребил слово носильные вещи, простолюдин ответил одним бы словом – чемодан. Ранее мне приходилось допрашивать шпионов еще до октябрьского переворота, они прокалывались на мелочах, не зная наших обычаев, пословиц, поговорок, не понимая их сути. Допрос лазутчика не дает результата, и думаю, не даст, он понимает – скажет правду, расстреляют. И его компаньон, не сегодня так завтра умрет. Что делать?

– Мы это тоже поняли, и решили идти в город, но не успели, ваши солдаты нас задержали, – ответил, уже спокойным тоном, видно боль, уменьшилась.

Я посмотрел на хорунжего и перевел взгляд на лазутчика.

Хорунжий направился к нему.

– Вы дворянин? – сказал лазутчик в тот момент, когда хорунжий намеревался его ударить.

– Хорунжий, минутку. Да дворянин, а почему это интересует?

– Как вы?! Дворянин! И можете вот так без причины избивать ни в чем не повинного человека? Я и мой товарищ, задержаны по ошибке, поймите мы не военные люди. У меня семья их нужно кормить. В центральной России голод, решили подзаработать в Сибири, если найдем работу, наши семьи приедут к нам.

Слушая его, все больше убеждался, битьем не сломить, да и зачем, если известно оба лазутчика являются разведчиками, в этом нет никаких сомнений. Меня устраивает утверждение Саввы Никитича, опознав в нем бывшего студента. Если два дня находились в Омске, имелась возможность сообщить своим руководителям о расположении воинских частей, временем располагали. И наверняка поезд с золотым запасом известен, охрану осуществляют офицеры, а не как обычно простые солдаты. Но у меня нет времени на этот безрезультатный допрос. Особенно о привлечении к сотрудничеству. Он знаком с психологическими методами ведения допроса, не зря задал вопрос о моем происхождении, надеясь перевести беседу в цивилизованное русло. Поэтому принимаю решение допрос прекратить, не сказав ни слова, поставив его в неведении, дать время подумать. Пусть поволнуется, может его подломить. Возможно, примет правильное решение. Но его выдержка на допросе подкупает, такими людьми в разведке не разбрасываются.