Читать книгу Икона из скита - Александр Федорович Бабин - Страница 5

На следующее утро Сильвестр Карпович направился к причалу проверить спрятанное в катере золото. Причал, находился рядом с пилорамой разделяющий стеной из колючей проволоки. Проходя мимо вышки с часовым, запнулся об доску и выругался:

– Мать вашу, опять туман, – посмотрев на сапог.

Часовой, увидев начальника, крикнул:

– Товарищ полковник здравие желаю?

– Здравие желаю, здравие желаю. Бардак у тебя, никакого порядка нет, набросали досок, чуть сапог не порвал. А зэки где, почему не работают?

– Они в лесопильне. Ждут, когда туман рассеется.

– Рассеется! Так весь день прождут. Старшой там?

– Недавно как к ним зашел. Пробовали пилить, но прекратили.

Войдя вовнутрь лесопильни увидев сидящих на корточках в кучке зэков, пригнулся, тихонько к ним подошел и громко крикнул застав их врасплох:

– Встать, ядрена вошь! Может спирта принести! А что?! Гулять так, гулять! Что сидим, кого ждем?!

Зэки, испугавшись неожиданным появлением хозяина, быстро встали, прекратив смеяться. Лишь один из зэков медленно привстал и снова сел.

– Амнистию ждем, кого нам ждать… туман, боимся, в пилораму затянет, – ответил размеренным голосом этот зэк по кличке Веревка, конечно имея, как и положено человеку фамилию имя и отчество – Веревкин Павел Ильич. Являлся смотрящим за лагерем. В воровском мире таких людей называют «вором в законе». Человек с виду хлипкий, с худощавым телом, на лице шрам во всю щеку, лысая голова, руки в татуированных перстнях. Главное с лица не сходила улыбка, но за ней скрывалась внутренняя неведомая сила. Такую звучную кличку ему дали зэки не зря. Разговаривая, в его голосе чувствовалась власть, тем самым как бы опутывал веревкой сознание собеседника и он как мышь становился жертвой «удава». Сильвестр Карпович как начальник лагеря и то его побаивался. Понимая, без помощи Веревки норму заготовки древесины и золота не выполнить. Приказами сделать не возможно, как и удержать в зоне порядок. Сила была не на его стороне, хотя с виду все выглядело наоборот.

– Амнистию ждете, так ее не будет, не весь лес в тайге попилили, на ваш век хватит, – оглядев всех зэков грозным взглядом. – Ладно, что уж нате покурите, – уже спокойным голосом сказал и достал из кармана пачку папирос. Зэки дружно разобрали папиросы по себе, оставив одну. Хозяин протянул пачку Веревке.

– Последнюю вор не берет, – Веревка высказал зэковскую присказку, не взяв сигарету. – Начальник ты нам лучше норму поубавь, – а сам в сторону отвел глаза, намекая нужен разговор. Самому лишний раз на прием к начальнику не попросишься, вору в законе этого делать не полагается по статусу, заподозрят в стукачестве. В зоне немало блатных зэков могут высказать претензии, право такое имеют.

– Норму говоришь поубавить? Я, что сам возьму в руки пилу? Нука пойдем, поговорим по душам, – грозно ответил, поняв намек.

– Говори при всех тут фраеров нет, – Веревка развел в стороны руки подыгрывая хозяину.

– Пойдем тэт на тэт поговорим, что боишься?

– Мне нечего боятся, если такой базар пошел. Пойдем, поговорим.

…И вышли на причал.

– Сегодня вечером уйдем. У тебя все готово? – сразу спросил начальник, начав первым разговор, понимая, времени для беседы ограничено.

– Смотря, что? Если говоришь про общак, так он тут рядом припрятан. Мы с корешем готовы, а ты с Гитлером переговорил? Он готов?

– Готов. С утра подгребет к причалу. В моторе покопается для отвода глаз, часовой чтобы видел, потом в лодке спрячется. А вечером я за вами подплыву, как и договаривались, будьте на месте да сильно не мелькайте. Не дай Бог часовой заподозрит. Все нужно делать быстро. Понятно?

– Что тут не понятного и козлу ясно. Я тут карты разбросил и подумал не стоит говорить братве, я на счет побега. Пилораму сами подпалим.

– Это как?

– Свечки зажжем, проверено не в первый раз, а они горят часа три не меньше. Отчаливая, зажжем несколько свечей для них и ямы подготовлены с сухой травой. Фитиль дойдет до травы, порохом вспыхнет, пламя быстро распространится по пилораме. В трех местах приготовили закладки. Территория большая. Пока вертухаи тушат пожар в одном месте в другом загорит. Все на хрен погорит. Хозяин все твои труды згорят не жаль трудов то своих? А? – с ехидной улыбкой подковырнул Веревка.

– А что жалеть то?! Гори оно все синем пламенем. Как подумаю столько лет тут горбачу один мартышкин труд. Понимаю прииск там хоть золото, а от пилорамы, какая польза. День и ночь пилим, а зачем пилим, никто не знает. Все равно половина древесины на складе сгнивает, только лес зря губим.

– Даже ты понимаешь, а мы зэки эту канитель знаем как отче наше. И куда советской власти столько леса, если нас зэков пруд пруди по всем зонам распихано и все с пилами да с топорами. Сколько сосен срубили страшно сосчитать, можно весь земной шар частоколом опутать и не один раз, а ты говоришь норму давай. И кому эта норма нужна, этого бы выдумщика лесоруба любителя природы к нам на лесосеку да пилу в руки дать. Посмотрел бы я на него.

– На Сталина ныне покойного хочешь посмотреть? Это он главный выдумщик строитель коммунизма. Меня больше беспокоит твой казначей он надежный человек или так себе? Я, что говорю, как за воротами окажемся, всех нас на нож поставит. А золота вы наверно не два килограмма скоробчили?

– Тебе начальник скажу, скрывать не буду, сейчас можно. Да не два килограмма. А казначея нельзя не взять вдвоем общаком распоряжаемся. Законы наши воровские знаешь, у нас такое не канает. Да и у тебя самого золота не меньше. Пади и поболи?

– И тут ты прав. Тоже придется попотеть. Но нам надо не про золото думать, а как живыми остаться. За мной идет по пятам особист, даже не знаю что у него на уме. Может, зэки ему стуканули о нашем побеге у чекистов волчья хватка. Как думаешь?

– Исключаю, знаем только мы вчетвером. Я тебе высказывал претензии на счет особиста, так для порядка, чтобы меня не забывал. Думаю и твой Гитлер не дурак языком болтать. Ну а мы с корешом тем более язык держим за зубами, виду не подаем. Зэки народ смышленый носом чуют. Ладно, пойду я, а то и вправду братва заподозрят в стукачестве. Лишь бы твой катер не подвел, сам понимаешь, по тайге с золотом далеко не уйдешь, а обратного пути нет. Бежать, так бежать и подальше. Ты сам-то, куда думаешь податься?

– Все будет ясно, как на теплоход сядем.

– А что на пароходе дают путевки в санаторий? Что-то ты хозяин темнишь, – и улыбнулся своей улыбкой «удава». Начальник засмущался. – Я так для интереса спросил, – прищурив глаза.

– Мне скрывать нечего, подальше от лагеря убежать и документы получить. А с документами подумаю, земля круглая мест хороших много, – ответил, а сам подумал, Гитлер прав зэк он и есть зэк, а тут вор в законе вдвойне опасный человек да еще золото, а его не два килограмма не зря расспрашивает.

Расставшись с Веревкой, направился обратно к часовому, подходя, крикнул:

– Тут должен Гитлер подойти, пусть подождет, я скоро вернусь. Он у катера мотор посмотрит, что-то стал барахлить. Ныне на рыбалку собрался, погода радует.

– Хорошо, скажу. Значит, ухи поедим! – ответил часовой, неся службу на вышке.

– С ночевкой поеду, отдохну, рыба пошла на нерест и вам на уху перепадет и на жареху хватит. Люблю я это дело, так бы каждый день и рыбачил. А ты не рыбак?

– Нет не рыбак, в детстве с удочкой баловался, да и у нас река так себе речушка не как Енисей.

– Да Енисей всем батюшкам рекам главный! А вот и он, – обрадовался начальник, увидев Гитлера.

– Гутен так герр хозяин, – подойдя, поздоровался Курт.

– Гутен морген. Ты инструмент то не забыл?

– Конечно, взял, – и показал в руках сумку. – Ну что там у твоего катера случилось, опять свеча не работает?

– Черт его знает, может и свеча. В бардачке запасные лежат, посмотри, – говоря громко, чтобы слышал часовой.

– Ладно, посмотрю, давай герр хозяин открывай ворота.

Начальник достал из брючного кармана ключ и открыл у ворот навесной замок, крикнув часовому:

– Ты тут за воротами пригляди, закрывать не буду, скоро подойду.

– Хорошо посмотрю.

Идя по причалу, отойдя подальше от вышки, Курт сказал:

– Ты готов?

– Я готов и блатные готовы. Как и договаривались, для вида покопайся в моторе, а я через часок подойду, попрошу часового помочь перенести канистры, они в лесопильне приготовлены. Первую партию принесем, с нами вернешься в зону. Пойдешь к бараку, чтобы он тебя видел. А сам поглядывай, как мы с часовым скроемся из виду, в этот момент не зевай, не щелкай глазами, беги обратно к катеру прячься под полог. Ясно? Да смотри не шевелись.

– Что тут не ясного до вечера потерплю.

– Наверно свобода дороже нескольких часов не шевелиться в штаны пару раз оправиться.

– И не такое пришлось пройти в советских лагерях. Главное чтобы ситуация не поменялась всякое бывает.

– Не должно! Пока все идет как по маслу! – восторженно ответил начальник.

– У русских все как по маслу, а как до дела дойдет, через задницу делаете – круглое носите, квадратное катаете.

– Зато есть результат, – хозяин засмеялся. – Мы вот русские на свободе, а вы немцы на «курорте». Значит, через задницу и есть короткий путь.

– И везде у русских своя правда.

– Это ты в точку попал. Для информации. Золото лежит в катере, продуктов еще принесу. Основная часть хавки с вещами припрятана недалеко ртов то много.

– На свободе можно и неделю не есть жить свободой.

– Ну, ну посмотрю я на тебя денька через два, траву начнешь жрать. Ладно, что базарить мотор посмотри, а то и вправду подведет дорога дальняя.

Подойдя к катеру, хозяин откинул полог, потрогал рукой мешки с золотом и снова закрыл.

– Порядок. Да смотри не уплыви, а то моча в голову даст, знаю я вас гитлерюгенд, с детства учили людей обирать.

– Да и у вас пионерские лагеря не лучше, – ответил Курт, доставая ключи из сумки.

– И тут ты прав одинаково учат. Ладно, пойду я, ауфвидерзеен. Канистры на причале оставлю, а то и вправду часовой заподозрит.

Сильвестр Карпович идя по причалу, уже засомневался в своем решении бежать из лагеря, подождать, найти другие варианты? Брать в дорогу всю эту «дружную» компанию опасно. Один другого лучше, зэки они и есть зэки, в любой момент перегрызутся. Сами утонут и его утащат на дно. Опять же, как не бежать, если все приготовлено. И законник грозился сдать особисту, как не крути кругом вилы. Придется рискнуть.

Через час вернулся. Попросил часового помочь перенести канистры с бензином, оставив их на причале. Подойдя к лодке, увидев торчащую из-под полога ногу Курта, шепотом сказал:

– Ты что там уснул?

– Нет, а что? – ответил Курт.

– Ногу подбери, торчит. Лежи и не шевелись. Все я пошел. Молчи.

Подойдя к воротам, крикнул часовому:

– Я к вечеру подойду, постараюсь пораньше отплыть. У тебя, когда смена? – задал специально глупый вопрос, зная на него ответ, сам лично составлял график дежурств часовыми на вышках.

– В пять сменяюсь. А что?

– Тогда застану, как и обещал, завтра рыбки подвезу. Эх, погодка радует благодать! А туман стал развеиваться, – смотря на реку.

– С этим туманом нам часовым одна морока ничего не видно, как бы к вечеру еще не затянуло?

– Возможно, возможно, – подумав, а с туманом бежать удобнее.

Вечером Сильвестр Карпович вернулся на причал. Открыл у ворот замок, приказав часовому за собой их закрыть. Подойдя к катеру, посмотрел на вышку, часовой уже нес на ней службу и шепотом сказал:

– Эй, герр хозяин просыпайся, – назвав Курта тем выражением, что и он его называет, радуясь, что все идет по задуманному плану. Осталось за малым забрать законника с казначеем, но полдела сделано.

– Это ты герр хозяин, а не я. Замерз я тут, весь бок отлежал ох и дно у катера холодное не догадался фуфайку бросить, – ответил Курт также шепотом.

– А перину не желаете «граф»? Ладно, что уж терпи.

– Потерплю. Быстрей бы темнело.

– Да не суетись ты. Сейчас заведу мотор, поплывем и туман нам в помощь.

Подплывая к назначенному месту увидев законника с казначеем, сбавил ход у катера. Зэки, заметив катер, сразу подбежали к куче с опилками и руками стали ее разгребать. Достав два вещмешка, волоком потащили к причалу. Сильвестр Карпович наблюдал за ними.

– Ни хрена себе скоробчили?! Вот тебе и общаг! В закромах государства и то его меньше. Ай да зэки!

– Ты о чем базаришь, я же ничего не вижу? – спросил Курт, высунув голову из-под полога.

– Про золото говорю, скоро сам увидишь два мешка у них. Подплываем, все молчи.

Зэки, раздвинув досками колючую проволоку в заборе пролезли в дыру, еле перетащив мешки.

– Принимай, – сказал Веревка, подавая мешок хозяину. – Осторожнее не урони тяжелый.

Перегрузив мешки, Сильвестр Карпович закрыл пологом подельников по побегу и направил катер к часовому. Напротив вышки заглушил мотор и стал перебирать сеть, якобы запуталась.

– Надо же запуталась, – громко сказал, чтобы слышал часовой.

– Товарищ полковник вам помочь? – крикнул часовой. – Я щас спущусь, подплывайте, вдвоем сподручнее.

– Нет не надо, у меня еще есть сети. У тебя все спокойно зэки работают? – говорил, немного волнуясь, боясь, что часовой заподозрит неладное.

– Все нормально. Вот только туман не к месту, ничего не видно.

– Тогда гляди в оба.

– Есть, глядеть в оба!

Завел мотор и поплыл на середину реки. Скрывшись за излучиной реки, сказал:

– Просыпайтесь господа арестанты вы на свободе, – и откинул полог.

Курт соскочил на ноги и стал крутить бедрами, размахивая руками:

– Не чувствую тела все онемело, – медленно проговаривая слова.

– Главное чтоб язык не отнялся, – ответил ему Веревка. – Ну как господа будем делить добычу поровну или по-братски, – и вытащил нож из голенища сапога, следуя его примеру, казначей тоже достал нож. Сильвестр Карпович рукой потянулся в карман, где у него лежал пистолет.

– Гражданин начальник не надо, зачем рисковать. Вот и узнали где оружие прячешь. Что испугались? – прикрикнул Веревка, растягивая слова, и тут же засмеялся, засунув нож за голенища сапога. – Хозяин разве я могу на тебя поднять руку. Ты нам Бог родной, свободу дал, мы же не последние суки. По гроб жизни тебе благодарны. А ты хотел нас завалить. Извини, давай забудем. Рамцы попутал. – Казначей также спрятал нож.

– Ух! – выдохнул Сильвестр Карпович. – Ну, ты меня и напугал. Больше так не делай. Аж в пот бросило, – и рукой вытер пот со лба. – Так и сердце может остановиться, а хочется пожить и пожить красиво, как вы блатные любите говорить. Я уж подумал и вправду на нож поставишь, – а сам подумал, в следующий раз сценарий может поменяться – зарежут.

– Все люди хотят жить красиво нет разницы блатной ты или вертухай. А ты что примолк? – дерзко высказал слова Курту. Курт стоял по стойке смирно. – Тоже испугался, в штаны наложил, а еще воевал! Это вам не с французами воевать. Слово то, какое непонятное придумали оберфюрер СС трезвому и не выговорить, вдобавок буквы прилепили. Не бойся, мы сейчас одним миром мазаны. У меня не первый побег, знаю, как тяжело уходить от погони. Одному в тайге не выжить, – и сел на борт катера. – Так и куда поплывем гражданин капитан не в Африку?

– В скит поплывем, дождемся теплохода, – ответил уже спокойным голосом хозяин.

– Что ж, можно и подождать, – Веревка сказал таким тоном, что всем стало понятно с этого момента в этой компании он главный, хотя не носит полковничьих погон как хозяин лагеря. Курт посмотрел на Сильвестра Карповича, а он него, оба поняли, может пойти не по их намеченному плану и причиной будут зэки. Вчерашний разговор подтвердился.

Отплыв на некоторое расстояние, Сильвестр Карпович повернул катер к берегу. Причаливая, скомандовал:

– Вон ту кучу видите, – показав рукой на ветки, – это скрад. – Быстро переодеваться, продукты в катер сносите. Я тоже переоденусь, за рыбаков сойдем. Ясно?

– Что-то мы на рыбаков не похожи кожа да кости, – ответил Веревка. – Люди на наши рожи взглянут, сразу поймут, кто мы такие.

– Ты что предлагаешь здесь прямо на бережку вас откармливать, столовую открою?

– Лучше надо было бы в зоне кормить, а то свиными хвостами да рульками кормил, мясо сам ел.

– Не положено зэкам есть мясо, на воле откормите свое рыло. Хватит базарить, шевелитесь, впереди долгий путь, – прикрикнул на них, надеясь в душе, роль главного в этой команде еще не утратил, оставаясь начальником лагеря.

Переодевшись и сев в катер, казначей сразу запел песню:

Мне цыганка на вокзале нагадала

Дальнюю дорогу и казенный дом

Счастья и любви мне пожелала

И в жизни не жалел чтоб ни о чем

Я руку золотил ее цыганскую

И все просил: «Ты больше расскажи

Про жизнь мою шальную арестантскую

Где много фальши пошлости и лжи».

– Эй ты, загнанный вор, – обратился к нему Сильвестр Карпович. – Ты репертуар то свой блатной попридержи, не в зоне находишься, хотя бы народные пой калинку – малинку или как там по диким степям Забайкалья, – предложив слова из народных песен.

– А кто нас тут слышит, – дерзко ответил казначей, улыбнувшись скользкой улыбкой, явно ненавидя хозяина. Сильвестр Карпович посмотрел на Курта, а он на него оба снова поняли это только начало общения.

– Слышат, не слышат, а поостеречься не мешает. Ну, если так невтерпеж, пой. Меня больше волнует, как ты Курт с народом будешь общаться, акцент свой не скроешь, сразу догадаются, что ты не русский?

– Я уже над этим вопросом думал, скажу родом из Прибалтики.

– Хм, из Прибалтики? Так у них другой говор не пойдет.

– Так под кого мне канать? Скажи, я подстроюсь.

– Ты уж тогда молчи, на крайняк говори немецкий антифашист все ближе к теме.

– Можно и антифашистом назваться, если разговаривать с органами не будем, а там быстро вычислят, документов то у нас нет.

– Обещали сделать, только бы теплохода дождаться.

– Дождаться? Это полбеды, а с золотом как? – вмешался в разговор Веревка. – В чемодане не понесешь, ручка отлетит и в мешках не пойдет сразу легавые заметят.

– Как сядем на теплоход тогда и решим.

Ближе к полуночи приближаясь к скиту, Сильвестр Карпович прервал молчание:

– Что-то я не пойму, посмотрите, это что костер горит или мне уже блазнит? – взволновано стал говорить, вглядываясь вдаль. – Я уже с вами чокнулся. Да нет точно костер. Погляди те ка самолет! Рекой что ли принесло никак не пойму, – говорил, явно испугавшись такому развитию событий, ведь был уверен, в ските кроме него никто не бывает. – Придется причалить, разузнать. Да смотрите не конфликтуйте, как и говорил, приехали отдохнуть половить рыбу. Работаем на пилораме, рабочие мы, чтобы не запутаться. Понятно? И язык свой блатной попридержите, говорите нормальным языком.

– А как на нем разговаривать, если мы его забыли, – ответил Веревка.

– Ты дурачка то из себя не строй. Вспомните или снова в зону не хотите.

– Везде легавые отдых отменяется. Перерезать всех на хрен и дело с концом.

– Перерезать, а ты знаешь, кто они такие и что тут делают, перерезать, как бы нас не перерезали. Я старший и давайте на этом поставим точку, ведите себя как нормальные люди. Понятно?

– Надо же с салютом встречают, – недовольно высказался Веревка. На берегу стоял человек, маша палкой от костра, искры от которой разлетались по сторонам.

Причалив к берегу Сильвестр Карпович крикнул встречающему незнакомцу:

– Лови концы, – бросил веревку и первым выпрыгнул из лодки. Его примеру последовали остальные. – Ишь оно как, наше рыбное место облюбовал. Ну и как будем его делить? – сказал специально такие слова, чтобы встречающий не задавал лишний вопросов.

– Товарищи, я и не рыбак, – оправдался механик, крепя конец веревки за лежащее на берегу дерево.

– Вижу что не рыбак, никак летчик? Это твой самолет на излучине лежит?

– Наш. У самолета двигатели отказали, пришлось на воду садиться. А командир тут недалеко в заброшенном поселке отдыхает. А я теплохода жду.

– Все хоть живы то? – спросил для налаживания разговора.

– Слава Богу, живы. А вы что на рыбалку приплыли?

– А как ты думаешь, кто из нормальных людей в такие глухие места забредь, только рыбаки. Рыбное место. Ох, и рыба тут ловится! – говорил все время, улыбаясь, убеждая незнакомца, что его компания рыбаки.

– Далековато рыбачите. Далековато. А по реке есть рядом селение, нам бы сообщить о крушение, рацию грозой повредило, не успели передать.

– Легче теплохода дождаться, чем до поселка добраться, да и бензина надо. У нас ведь его осталось, если что для рыбалки. Завтра судно подойдет, капитан мой товарищ обещал подвернуть и бензина подбросить на обратный путь. Много канистр в лодку не возьмешь, да и зачем.

– Ну, хоть и то ладно, спасибо за информацию. Мы уж подумали, придется несколько дней здесь куковать, ведь маршрут полета изменили, когда спасатели догадаются расширить поиск время пройдет. Слава Богу, вас встретили все будет полегче. С нами девушка, сами понимаете как ей здесь.

– Девушка?! – сразу спросил Веревка, посмотрев на казначея, а тот на него.

– Молодая еще, совсем девчонка, в таких передрягах бывать не приходилось, но держится молодцом. Это мы с командиром фронтовики всякое повидали.

– Воевали, а где? – поинтересовался «старший рыбак», искоса смотря на повеселевших подельников. Услышав про девушку, явно что-то задумали нехорошее.

– Да где только не воевали. А вы были на фронте?

– У рыбаков бронь, на войну не брали. Хотя просились, власти приказали рыбу заготавливать. А сейчас сменили профессию, работаем на пилораме, но и рыбалку не забываем.

– На фронте приходилось впроголодь воевать, а немцы, с сосисками и шнапсом, так можно воевать, – с грустью сказал механик. – Давайте пойдемте к костру все теплее. У меня и спирт есть, но он в доме.

– Спирт? – оживился Веревка.

– Спирт везли на прииск, да еще разные продукты, но все в самолете осталось, пару канистр успел взять так для согрева. А вы что рыбу для себя заготавливаете или для промысла?

– Да как придется, если поймаем много, сдадим государству, не получится, просто отдохнем. Мы ведь на разведку приехали, попробуем половить. Здесь заводей много, там вся рыба. Потом, всей бывшей рыболовецкой бригадой приплывем. Подзаработаем, за рыбу хорошо платят.

– Понятно. А я уж подумал, что здесь людям за тридевять земель делать. Мы когда в деревушку пришли не могли понять, то ли это стан охотоведов или рыбаков? Потом только догадались, никак староверы в ней жили. В домах иконы утварь разная, видно все жители померли.

– Не все, я вот последний остался, – с досадой ответил Сильвестр Карпович. – Я родом отсюда так сказать приплыл на малую родину.

– Как последний, а остальные где?

– Болезнь какая-то пришла в скит, врачей у староверов нет, не положено, грех большой. Я еще мальчонкой был. Меня нашли геологи, спасли, сейчас рыбачу.

– Ну и законы у вас староверов?! Врагу не пожелаешь. Люди болеют, а вы за помощью не обращаетесь, – удивился механик.

– Наша вера не позволяет, слушались старосту. В ските он был Богом на земле.

– Наверно мы в его доме поселились, то-то я гляжу дом как у барина добротный.

– Всей деревней строили, я это хорошо помню. Революция началась, новые власти нашу веру стали припирать. Вся община из-под Твери сюда добралась. Старосте дом первому отстроили, как ты говоришь барину.

– Далековато занесло, ближе то не могли осесть?

– Старики все решают, молодым слово не дают, нельзя перечить – грех.

– Везде у вас грех. А как жен или женихов ищите, тут в тайге как кроме малых народностей и нет никого? Странные вы, какие – то?

– Как получится, но никто без жен и женихов не оставался.

– Стало быть, без любви женились?

– Любви?! Кто об этом спрашивал, отец выбрал жену – женись. Перечить отцу большой грех. Не отмолишь. Зато семьи крепкие и ребятишки рождались здоровые, дураков у староверов нет.

– Как в зоне, – встрял в разговор Веревка, явно сказав неуместные слова. И виновато посмотрел на Сильвестра Карповича, а тот на него.

– Пойдемте в скит, сидеть на бережку не к чему, – сказал «бригадир рыбаков». – Кроме нас никто больше не приплывет, а теплоход завтра подойдет. Расписание судов мы рыбаки знаем как отче наше. Мужики продукты не забудьте взять, чтоб не возвращаться.

– Тогда давайте знакомиться. Анатолий, – представился механик.

– Я Сильвестр, это Паша, Иван, – показав рукой на Веревку с казначеем. А это наш друг камрад антифашист Курт Кляйне, – назвав Гитлера настоящим именем, понимая, летчик, задав ему пару вопросов, сразу поймет, что он не русский.

– Антифашист?! – удивился механик.

– Поволжский немец. Война началась, власти стали русских немцев переселять в Сибирь, вот к нам в бригаду и попал. Остался.

– Получается интернационал! – протянув руку Курту.

– Гутен так, – ответил Курт, пожав руку, но быстро ее разжал и пошел к катеру за продуктами…

– Эх, родные места, душа радуется, – сказал Сильвестр Карпович, зайдя в поселок. – А вот и родной очаг, видите могилки, похоронены мои родителей, – показав рукой на дом, затем на бугорки земли, поросшие травой и кустарниками. – Помню, как мать одна копала отцу могилу, вскоре и она умерла. Геологи пришли матушку похоронили рядом с отцом. Хоронили во дворах, кладбище недалеко находится, но сил ни у кого не было носить покойников. Мне восемь лет было, но хорошо все помню. Анатолий, мы в родном доме обустроимся, отдохнем с дороги, да и уже поздно по гостям ходить. Ваши друзья отдыхают, все гурьбой завалимся, разбудим. Нам рыбакам такие ситуации известны, приезжаешь на рыбное место, а оно уже занято конфликты бывают, – и засмеялся, еще раз убеждая механика, что они рыбаки избегая встречи с людьми.

– Нам это не грозит, мы не рыбаки нас самих спасатели «ловят», надеюсь, скоро поймают, – и тоже заулыбался. – Да конечно обстраиваетесь, понимаю, с дороги нужно отдохнуть.

– Сегодня если успеем, пару сетей расставим, утром ухой угостим.

– Ухой! Это хорошо. Наш спирт ваша уха – королевский завтрак! Тогда до завтра.

Сильвестр Карпович зайдя в свой дом, у порога остановился, заградив путь подельникам. Снял фуражку и стал молиться, делая поклоны в сторону угла избы, где падающий свет из окна освещал иконы.

– Господи спаси нас и помилуй, Господи спаси нас и помилуй, – крестясь.

– Ну и долго будем стоять, – сказал позади его Веревка. – Никак, батюшкой хочешь стать. Молишься своему Богу, а он тебя в зону отправил. Неправильный у вас староверов Бог, неправильный. Вот у нас воров, Бог всегда с нами, взять золото не так просто дал в награду за труды праведные!

– Праведные?! Народ обворовывать вот ваши труды праведные, – ответил хозяин, подошел к столу и сел на лавку. – Вот я и дома. Слава тебе Господи. Предупреждаю в доме иконы не трогать и по домам не шариться ничего не брать. Все должно остаться, как было.

– Иконы то почему нельзя брать, можно их продать все лишняя копейка вижу старинные они у вас. – Веревка подошел к иконостасу взял в руки икону и стал рассматривать, царапая пальцем по ней. – Рублей пятьдесят стоит не меньше. Иван, оцени, ты же имел дело с антиквариатом.

– Да я и так вижу можно загнать и поболи, – смотря бегающими глазами на иконостас. Подошел, взял в руки икону и также поцарапал ногтем. – Шестнадцатый век, а может и старше эксперт нужен. У меня на воле был барыга, так он скупал иконы оптом вот тот все знал про них.

– Я же сказал ничего не трогать грех это, да и опасно. Антиквариат еще тут приплели безбожники. Положите на место, – грозно прикрикнул на них хозяин дома.

– Что опасного – то, никак твоя икона по башке ударит? – ехидно ответил ему Веревка. – Ты начальник с нами точно умом тронулся. Давай так больше не шути, а то кто нас на пароход посадит осторожнее нужно быть с этим, в больничку попадешь.

– Это ты будь осторожнее, людям не нашей веры нельзя брать в руки иконы – несчастье принесет.

– Я как погляжу у староверов законы похлеще, чем в зоне, – и положил на место икону. – Давайте лучше похаваем, а то, что на голодный желудок базарить.

Хозяин встал с лавки и подошел к двери:

– Вы тут ужин готовьте, а мы с Гитлером фу ты с Куртом, – поправив сам себя – у бережка сеть разбросим. Время еще не позднее. Обещали угостить новых друзей ухой, слово нужно держать. Мы ненадолго.

– А что с золотом? Без охраны оставим? Людей не знаем, обкрадут. Все равно кто-то должен быть на стреме, – забеспокоился Веревка, остановив хозяина.

– Обкрадут?! Праведник нашелся, как бы ты их не обокрал. Кроме нас тут на сто верст никого нет, а летчики люди порядочные. Обкрадут. Все мы пошли.

Выйдя из избы, Курт сразу же сказал:

– Ну что делать будем? Гляди, как все обернулось, – имея в виду Веревку.

– Пока терпимо, но чувствую, законник с казначеем что-то мышкуют. Ситуация поменялась, я говорю про летчиков. Летчик сказал, спасатели их уже ищут, вдруг завтра обнаружат, тогда как? Хотя зная эти глухие места и не так-то просто найти, маршрут они изменили, слышал? – хозяин обернулся, не идут ли следом за ними подельники.

– Я все внимательно слушал. Летчики не успели передать координаты, рация неисправна. А с неба самолет не видно, из воды торчит крыло да часть фюзеляжа. Только с реки можно увидеть. Надежда на твоего капитана, но он завтра причалит. Время пока у нас есть.

– А если летчики попросятся на пароход, золото как сгружать будем, сразу догадаются, что мы не рыбаки? И сколько их? Я так понял механик и еще девушка с пилотом, получается трое. Наверняка оружие есть военные люди.

– Ты, что предлагаешь?

– Пока не знаю. Меня больше волнует законник с казначеем. Не знаешь что у них на уме. Еще ножи повытаскивали суки, чуть не зарезали. Значит, в их голове есть план нас убить. Это факт.

– Не исключаю. Но сейчас как их убьешь летчики рядом. В лодке надо было это делать в лодке.

– Думал. Ну, как-то не осмелился, решил, как к берегу причалим. А оно видишь, как вышло…

– Ты хоть ночью не спи, держи пистолет наготове. Я тоже постараюсь не уснуть, а завтра посмотрим.

Расставив сеть в мелководье реки, вернулись в дом. Веревка с казначеем сидели за столом, перед ними стояли две пустые банки из-под тушенки.

– Не дождались, оголодали, – выругался хозяин дома.

– А мы на воле что хотим то и делаем, свободные люди, – дерзко ответил Веревка. – Вот сидим, думаем, может за спиртом сходить. Летчик грозился угостить, что сидеть то на сухую не в зоне чалимся, надо отпраздновать свободу. Начальник как смотришь? Гитлер, ты нас поддерживаешь, из одного котла щи хлебали, выпьешь за компанию?

– Утром я сам схожу на разведку, никуда твой спирт не денется. Ты лучше о золоте думай и о своей шкуре, а то летчики ее быстро испортят, наверняка оружие имеют, – в приказном тоне ответил хозяин дома.

– Мы тоже с Иваном не лыком шиты ножи всегда при нас и не в таких притонах бывали, – из-за голенища сапога вытащил финку и стал размахивать перед собой.

– Убери нож подальше и больше им не красуйся. В притонах они бывали. Тут летчики! Фронтовики! Это не ваш брат блатной все с душком трусы обосанные их финкой не напугаешь.

– А я и пугать не буду, прирежу и дело с концом. Я вот что кубатурю ты хозяин как собираешься с ними базарить, они тебя в два счета расколют.

– С чего ты взял что расколют, у них, что три пяди во лбу. Расколют?! Будешь, поменьше языком болтать все будет нормально, – продолжая показывать вид, что он все еще остается главным среди всей компании.

– Кончать их надо тут и прикопаем, и никто не найдет. Ты начальник в наших воровских делах не шаришь, мы ни один пуд соли сьели. Ученые! Свидетель он и есть свидетель, сдаст легавым. Я вот снова в зону не хочу. Гитлер, а ты что молчишь, у тебя лоб давно зеленкой намазан, хочешь еще раз судьбу испытать?

– То ли и вправду их завалить, – как то неуверенно ответил Курт, взглянув на хозяина.

– Вот это по-нашему мыслишь! – обрадовался Веревка, – Так что начальник в нашем коллективе большинство за! Решай?

– Коллектив! Банда, а не коллектив, – резко ответил Сильвестр Карпович, а сам подумал, надо было их застрелить в лодке. – Ладно, поступим так, утром с Куртом проверим сеть, сварим ухи, пригласим летчиков к себе тут и порешаем, – задумался, смотря на иконостас. – Нет, лучше в их доме в своем нельзя грех большой.

– Начальник я как погляжу, ты суеверным стал? В зоне таким не был. В доме все равно не живешь, на хрен он тебе нужен сюда не вернешься.

– Я сказал не здесь, значит не здесь, да и повод будет, уху принесем. И давайте заканчивать, отдохнуть не мешало бы часок другой.

– Если оно так, то давайте приляжем, – неохотно ответил Веревка на решения хозяина. – Я тут лягу, – и лег на лавку, постелив под голову фуфайку…

Механик зайдя в избу, сразу же сказал:

– К нам гости пожаловали, на катере приплыли, назвались рыбаками, в соседнем доме обустроились. Один из рыбаков, я так понял старший, говорит это его бывший дом. Только на рыбаков они не похожи, одежда уж больна чистая. Как будто одним днем выдали.

– А что такого не может быть? – возразил пилот. – Главное, мы сейчас спасены, можно сказать нас нашли. Не поинтересовался до ближайшего поселка далеко? Нужно срочно сообщить о крушение самолета, а то все службы на ногах подняты.

– Спросил. Поселка рядом нет. Да и у них бензин закончился, теплоходом подвезут, говорят, не первый раз тут рыбачат.

– А когда утром, вечером его ждать?

– Сказали завтра обязательно подойдет. С ними даже немец есть.

– Немец? – сразу же спросил Скворцов. – А он откуда взялся?

– Антифашист! Русский немец, переселенец из Поволжья.

– Странно, какие тут могут переселенцы? А что они еще говорят, – заинтересовался чекист.

– Старший говорит он родом отсюда потомок староверов. Якобы один выжил, остальные жители в поселке умерли. Болезнь, какая тут была, его нашли геологи, еще мальцом был. А так люди как люди, но взгляды колючие. Особенно у одного, явно в тюрьме сидел, руки в наколках, видно недавно освободился худой какой-то, бледный.

– В татуировках говоришь, это опасно деньги у нас сами понимаете. О деньгах надо молчать, мало ли что. Пойду их спрячу. Голбец должен быть.

Скворцов взял чемодан и стал ходить по избе, смотря на пол.

– Может лаз за печкой, я видел там закуток, – подсказал пилот.

– А вот вижу, помогите.

Механик подошел и открыл дверку. Чекист, держа в руке чемодан, стал спускаться по лестнице в подвал.

– Темно, чем бы посвятить… нет, не надо рядом с лестницей оставлю.

Поднявшись из голбца, закрыл дверцу, набросил на нее половицу.

– Закрою для надежности, – и ногой постучал по дверце. – Я думаю нам нужно спать по очереди. Я спрячусь в горнице, а вы встречайте гостей. Постарайтесь ко мне не впускать, спокойно с ними разговаривайте, но будьте начеку. Не нравятся мне эти рыбаки, еще немец объявился, в придачу есть зэк, уж больно компания подозрительная.

– То, что одежда не ношена, это да подозрительно, но рыбаков государство одеждой обеспечивает, – рассуждал механик. – В этих краях в основной массе люди бывшие зэки. Мы с командиром всяких тут повидали.

– Вот видите. Давайте не будем рисковать.

– А по нужде как во двор выйдешь? – спросил его пилот, посмотрев на Аню, стесняясь сказанному.

– Рано утром схожу, а вот как обезопасить Аню, надо подумать.

– Да вы правы, мы за нее отвечаем. Толя, Аню охраняешь как зеницу ока. Понял? А я уж с гостями буду вести беседу.

– Что тут непонятного. Думаю, зря страху нагоняете рыбаки они.

– Хотя бы и рыбаки. Ты же не знаешь что у них на уме? Тайга, она и есть тайга, все мраком покроет. Правильно Петр Николаевич говорит, да и за деньги он несет ответственность.

– Деньги это одно. Я же откомандирован из Москвы совсем по другому делу. С Аней познакомились перед самым полетом мне нужно быть в одном специальном лагере. В нем сидят пленные немцы эсэсовцы, а они у нас на особом контроле.

– Расстрелять их, ядрена фене, да и дело с концом, – механик высказал претензии чекисту и выпил из кружки воды. – Фашисты с нашим братом на войне не церемонились, скажи командир. Мы на фронте повидали всякое, они творили такое, здравому человеку в голову не придет. В Белоруссии деревни сжигали вместе с людьми, а вы их жалеете.

– Не все так просто. Нам сотрудникам безопасности нужно думать и о дальнейшей судьбе страны. А немцев потихоньку из лагерей отпускаем, это правда, но с одной целью на их согласие сотрудничать с нами. Что скрывать народ у нас не глупый, понимает, за красивые глаза из тюрьмы никого не выпускают.

– За ворота выйдут и вас обманут. Я так понимаю, на родину в Германию отпускаете, затем с фонариком искать будете? Не пойму я вас органов безопасности, доверчивые вы какие – то нельзя верить фашистам.

– Безопасность страны одна из главных задач это наша работа. Партия приказала, а приказ надо выполнять.

– Партия! Это понятно вам нужны шпионы. Только не пойму, какие из них разведчики, если столько лет в лагерях просидели толку от них как от козла молока. Время зря только тратите, – не успокаивался механик.

– Я и говорю это наша работа. Вот ты сказал, в бригаде рыбаков есть немец, а что он за человек какие цели преследует? Поэтому мы органы безопасности ими и занимаемся, – посмотрев на Аню. Подложив руку под голову облокотившись на стол, сонно закрывала глаза. – Аня вам нужно отдохнуть ложитесь спать.

– И то верно, – подтвердил пилот. – Вам обязательно нужно поспать. Нам что мужикам на фронте сутками не спали, привыкли. На кровать ложитесь, а мы на лавках приляжем. А я пока вас посторожу. Толя часа через три меня сменишь. Договорились?

– Хорошо командир, подменю…

Ранее утро. Дом Сильвестра Карповича.

– Курт, ты не спишь? – сказал хозяин дома, посмотрев на ручные часы. – Пора вставать, и вы тоже просыпайтесь, хватит дрыхнуть, – в приказном тоне обратился к зэкам.

– Начальник и все у тебя по расписанию прям как в лагере. Мечтал на воле выспаться, так нет, и тут свои порядки устраиваешь, – язвительно высказался Веревка.

– Мы с Куртом сети проверим из катера котелок возьмем. Соль, хлеб у нас есть. А вы пока дров поищите тут веток много костер разожгите. Да смотрите дом не подпалите, листва сухая погорит.

– Еще рыбы не поймал, а уже костер собрался разводить, вот вернетесь, и разведем, – недовольно ответил Веревка.

– Ладно, вместе разведем, а то и вправду подпалите, знаю я вас поджигателей. А рыбу на реке почистим.

– Ты ее сначала поймай. Иван ты гляди-ка, хозяин точно с нами в больничку попадет, наперед знает, рыба в сеть попала.

– Не беспокойся, рыбы здесь кишит. Не зря мои предки тут обосновались, солили, вялили, все из рыбы делали, а пироги какие стряпали! Вкуснотища!

– Да! Я бы пирога поел! – Веревка потер ладони и встал с лавки. – Эх, еще бы спирта стакан накатить вот это был бы праздник! – потягиваясь, подняв руки вверх. – Хозяин может сходить за спиртом, а? Думаю, летчики уже проснулись. А что? Приехали отдыхать, так надо отдыхать, а то могут и не поверить что мы рыбаки на рыбалке и трезвые.

– Вот уху сварим, за одним столом с ними выпьем. И сделаем то, что задумали, по пьяне, как то спокойнее, – неохотно ответил Сильвестр Карпович, говоря об убийстве летчиков.

– А нам что по пьяне, что трезвым один хрен одинаково воровская жизнь вольная жизнь. – Веревка вытащил из голенища нож, помахав им перед собой.

– Надо у тебя его забрать, а то готов себя зарезать.

– Нам ворам без пера нельзя закон не позволяет. Поживу я еще начальник поживу! Зачем грех на душу брать нам и барыг хватает резать, – засунул нож за голенище и развел в стороны руки. Затем ими хлопнул и резко ударил рукой по сапогу, изобразив плясуна.

Курт наблюдая за Веревкой, на лице сделал недовольную мину и вышел из избы.

– Ладно, потом спляшешь, – ответил хозяин и тоже вышел.

Дойдя до реки оба не проронили ни слова, каждый думал, что так долго ситуация продолжаться не может, конфликт между ними должен произойти и инициатором будет Веревка.

– Ты спал, – первым сказал Курт.

– Какой тут сон ты же видишь, что он творит. Опасаюсь, как летчики спиртом его угостят, тогда точно нас зарежет.

– Я об этом подумал. Не спать это полбеды, терпимо. А как на теплоход сядем, сразу устроит концерт. Зэк он и есть зэк. Мне кажется, он красуется, хочет быть главным. Видишь, как нагло себя ведет, диктует условия. Хотя может быть и правдой. У тебя пистолет, конечно если мечтаем попасть за границу, – подталкивая хозяина на решение убить Веревку с казначеем.

– С летчиками разберемся и с ними решим, понимаю тянуть нельзя.

Проверив сети пойманную рыбу на берегу почистили. Из катера взяли котелок налили из реки воды и вернулись в дом.

– Смотрите не пролейте, а то снова придется идти, – буркнул хозяин дома, поставив котелок на стол.

– Хорошо бы положить в уху лучка, укропчика да картошечки! – обрадовался пойманной рыбе Веревка.

– Ничего и так поешь, не барских кровей. Костер как разведете, рогатины сделайте, а то котелок уроните, – задумался, оценивающе посмотрев на подельников. – Нет, лучше я сам. Вам доверять себе хуже сделаешь, – взял котелок и вышел во двор. Курт последовал за ним боясь оставаться с блатными.

– Иван ты гляди-ка, а хозяин с Гитлером что-то мудрят, не заметил? – Веревка встал и стал ходить по избе. – Нас за дураков держат, печенкой чую, ведут себя смело, видать приняли решение нас завалить. А что? На их месте я так и сделал. Я вот ночью лежал и кубатурил, как летчиков вальнём так хозяин за нас возьмется.

– Я это понял еще в лодке, когда он за волыной потянулся, хотел нас вальнуть, да передумал. А духу у него хватает, – прошептал казначей.

– Что шепчешь, боишься? Значит вальнем их первыми в хате у летчиков под шумок. Дам знак кивну головой ты Гитлера я хозяина и в дамки. Вот только на душе как-то не спокойно, сердце жмет, то ли и вправду нельзя брать в руки иконы? – сделав недовольное лицо.

– Чушь это все бабкины сказки. Я всю жизнь крал иконы и впаривал барыгам и ничего как видишь живой, – и заулыбался во весь рот.

– На воле другие иконы, а тут иконы старообрядцев у них все никак у нормальных людей? Даже был свой «вор в законе», – говоря о старосте, – видишь, как хозяина запугал, видать дерзкий был мужик наш брат зэк. Наверно также как и мы в лагерях чалился, а им лапшу на уши вешал, прикрываясь иконами, – Веревка задумался. – А может и вправду иконы святые, как тут разберешь.

– Не пойму я тебя ты же не верующий Фома, а сейчас никак к Богу потянулся? Определись.

– Определись! Вот я и думаю. Ладно, пойдем к костру все меньше дадим времени подельникам вместе общаться.

Вышли во двор, подойдя к костру, Веревка сказал:

– Хозяин, я так кубатурю к летчикам толпой пойдем. Тебе одному соваться не с руки там и ухи поедим, и повод есть, на спирт приглашали. Колонут они тебя, а мы потом как? Перестреляют нас, а у тебя пистолет.

– Можно и так, – согласился неохотно хозяин. – Только видите по-людски, чур, к девушке не приставать. Знаю я вас оголодавших.

– Мы что идиоты с нашим золотом девчонки сами будут прыгать в кровать, потерпим, – обрадовался Веревка.

– Твоими устами да мед пить. Что стоите, руки в брюки, шнырей среди нас нет. Возьмите хлеба, уха скоро сварится, не барана варим. Ну, компания подобралась? – высказал претензии, мешая поварешкой в котелке уху. – Поторапливаться надо и пойдем благословясь, как бы теплоход ни проглядеть, а то останемся здесь до седьмого пришествия…

Дом старосты.

– Вот и гости пожаловали, – сказал чекист, смотря из-за шторы во двор, видя, как «рыбаки» подходили к крыльцу. – Как договорились, будьте на чеку, – и прошел в другую комнату.

Сильвестр Карпович, зайдя первым в избу, снял с головы фуражку и троекратно перекрестился.

– Доброе утро, ранним гостям не рады? Как обещали, ухи вам принесли, поешьте горячего.

– Как не рады, гостям всегда рады. Присаживайтесь, – доброжелательно ответил пилот. – Вчера постеснялись зайти, а зря, мы все равно полночи не спали, какой тут сон. Видите, что у нас случилось?

– Самолет ваш видели. Никак в рубашке родились приземлиться на воду. На катере плывешь и то все глаза смозолишь, валуны, а тут самолет! Господь помог!

– Можно сказать и так. Давайте знакомиться. С Анатолием вы уже знакомы это Аня, – кивнув на нее головой. – А я Сергей Ильич. Что ж вы стоите, милости просим к столу. Аня в шкафу тарелки видел, поухаживай за нами мужиками.

– А у нас все свое. Иван выкладывай, – ответил Сильвестр Карпович, играя роль главного.

Казначей поставил на стол котелок. Из вещмешка выложил буханку хлеба из голенища достал нож.

– Знатный у вас нож никак ручной работы? – поинтересовался пилот.

– Геологи подарили, – соврал казначей и стал нарезать хлеб.

– У меня на фронте тоже был нож… немецкий, но где – то его обронил, – присоединился к разговору механик, внимательно наблюдая за гостями.

Пилот, Аня, механик сели рядом на лавку. Курт с Веревкой с торца стола, а Сильвестр Карпович и казначей напротив летчиков на табуреты.

– Красивая у вас хозяйка, – сказал Веревка, не сводя с нее глаз. Аня разливала черпаком уху по чашкам.

Сильвестр Карпович серьезно посмотрел на Веревку затем на Курта. Глазами поняли, может пойти не по их задуманному сценарию.

– Вот ёшкин кот! Я же спиртом обещал угостить, – вскрикнул механик, вспомнив вчерашний разговор. На лавке взял крынку стоящую кверху дном в нее дунул и из канистры налил спирта. – Вместо молока попьем, – и стал разливать спирт по кружкам. – Аня, вам налить?

– Что вы?! Я спирт не пью у меня шоколад остался он вкуснее.

– От шоколада не запьянеешь, – высказался Веревка.

– А что обязательно нужно пьянеть веселиться можно и без вина? – робко ответила ему.

– Без вина, какое веселье – «пионерский лагерь». С вином жизнь бьет ключом. На подвиги тянет, – смотря на хозяина намекая, пора действовать.

Сильвестр Карпович уловив взгляд Веревки, посмотрел на Курта затем на казначея, все поняли смысл его слов и одновременно положили ложки на стол. Веревка сунул под стол руку, готовясь в нужный момент достать из голенища нож. Казначей также взял на столе нож и стал дорезать хлеба, которого и так было достаточно.

– Вам нужно поесть горячего мы рыбаки всегда уху сварим голодными не останемся, – сказал казначей, косо смотря на хозяина ожидая, когда он начнет действовать.

Сильвестр Карпович положил на стол ложку и медленно стал засовывать руку под лацкан пиджака, под брючным ремнем находился пистолет. Нащупав пистолет, взялся за рукоятку обвел взглядом подельников по побегу дав понять быть готовыми к нападению. Выждал несколько секунд, резко вытащил пистолет, направив ствол на пилота. В этот момент пилот опрокидывает стол. Сильвестр Карпович не удержавшись на табурете, падает на пол, роняет из рук пистолет. Котелок опрокидывается на него, обливая лицо ухой. Пытается встать, но снова падает, скользкий пол не дает этого сделать. Одновременно механик бьет по руке казначею, выбить нож не удается, тем самым мешая Веревке нанести удар ножом пилоту. Курт бросается на механика хватает руками его за горло, пытается душить. На помощь механику приходит пилот. Веревка успевает ударить пилота ножом, касательное ранение приходится в бок. Пилот в горячке кулаком бьет по лицу Курту. Курт отлетает в сторону, но устоял на ногах. Аня, спасаясь, бежит в горницу, в дверях сталкивается с чекистом, отлетает в сторону. Чекист, держа в руке пистолет, сразу стреляет в Веревку и тут же второй выстрел производит по казначею. Веревка падает на пол, дрыгаясь в предсмертных конвульсиях. Казначей, зажав рукой бок, бросается с ножом на чекиста, но получив очередную пулю, замертво закатывается под лавку.

– Не стреляйте, не стреляйте, – закричал Сильвестр Карпович лежа на полу.

– Лежать. Не шевелись, – крикнул чекист и тут же скомандовал. – Сергей подбери пистолет, – и выстрелил в потолок.

Курт от испуга плюхнулся на пол животом, закрыв голову руками.

Пилот взял с пола пистолет, отстегнул у него магазин и снова защелкнул, направив ствол на Курта.

– Полный магазин вот суки чуть не убили, – выругался он.

– Анатолий ножи подбери, обыщи их, – командовал чекист, смотря на Аню. Она сидела на лавке, поджав под себя ноги закрывая лицо руками. – С вами все в порядке?

– Тут кровь я крови боюсь, – судорожно проговаривая слова.

– Успокойтесь, идите в комнату, а лучше во двор.

Аня встала и пошла к двери, осторожно ступая ногами по полу.

– Иконы, иконы, – зашептал сквозь зубы Веревка, свернувшись калачиком.

– Про какие – то иконы говорит, слышите, – сказала Аня, обходя Веревку.

– У него шок вот и болтает, – ответил механик. – Пристрелить его гада и дело с концом все руки мне поранил, – и стал проверять одежду, «рыбаков». – Пистолет и ножи кажется все у них оружие. Командир у тебя ранение перевязать надо.

– Терпимо чуть кишки мне не выпустил, – зажимая бок рукой. Подошел к Веревке и ногой пнул ему в живот. Веревка закряхтел. – Что больно?

– Кто из вас немец? – громко спросил чекист.

– Я немец, – дрожащим голосом тихо ответил Курт.

– Предупреждаю, будешь врать, пристрелю как собаку, я сотрудник государственной безопасности. Слыхал про такую организацию. А? Я спрашиваю, слыхал?

– Я-я, – ответил, дрожа.

– Что забыл русский язык? Кто такой? Говори живо? – толкнув его ногой в плечо.

– Сбежали из лагеря заключенные мы. Это начальник лагеря, – и рукой показал на Сильвестра Карповича.

– Лежи и руки не распускай, еще раз крылом махнешь, получишь пулю в затылок.

– А эти, как и я, зэки, – говорил запинаясь.

– Вижу что не писатели. Повернись, на рожу твою посмотрю?

Повернувшись лицом, чекист сделал изумленный вид.

– Курт Кляйне! Вот так встреча! – воскликнул чекист. Вынул из внутреннего кармана пиджака фотографию, внимательно на нее посмотрел, положа снова на место. – Точно он. Вот те на! Яж к тебе в гости летел, а ты хотел от меня сбежать. Не порядок. Вовремя подоспел вовремя. Ладно, с тобой потом разберемся. А ты начальник, что разлегся, поднимайся, базарить будем, так у тебя в лагере говорят? Я спрашиваю так?

Сильвестр Карпович встал, закрывая руками лицо, сквозь пальцы виднелись волдыри от ожога жирной ухи.

– Красавец, ну прямо красавец! Руки убери не барышня, – с усмешкой проговорил он ему.

Убрав руки, сощурил глаза пытаясь разглядеть чекиста.

– Что очки дать? Ну, ничего скоро прозрение придет. Документы, где прячешь, только не ври. И на беглых показывай.

– На них документов нет, а мои в лодке в вещмешке.

– Звание твое, должность? Быстро докладывай.

– Полковник, начальник лагеря, – отрапортовал, пытаясь встать по стойке смирно.

– Полковник?! Так куда ж ты полковник собрался бежать никак за генеральскими погонами? Советская власть не устраивает? Говори правду, пока ты здесь…

– Золото виновато, в катере оно лежит. Ждем теплохода. А куда бежать, пока не знаем.

– Значит золото. Вон оно что?!

– Врет он, в Америку собрались бежать, – протараторил Курт.

– Яж тебя полковник предупреждал, подрастрельную статью захотел?

– В Америку хотели уплыть, – ответил, понимая врать бесполезно. Курт все равно расскажет правду, это только усугубит и так его безвыходное положение. – Капитан мой знакомый сегодня приплывет, обещал помочь с документами.

– Далековато собрались! С выездом придется обождать… лет двадцать, если судья добрый попадется, а так вышак вам, вышак…

– Я готов с вами сотрудничать только не убивайте, – скороговоркой сказал Курт, не дав договорить чекисту.

– Сотрудничать это хорошо. Анатолий, посмотри зэк не подох никак глаза закрыл.

Механик подошел к Веревке и со всей силы пнул по животу, тот всхлипнул и снова стал шептать:

– Иконы, иконы…

– Никак умом двинулся. – Наклонился над ним. – Точно двинулся.

– Он вчера икону брал в руки. Хозяин сказал людям другой веры нельзя брать в руки иконы. Вот ему в голову и запало, – пояснил Курт.