Читать книгу Непрощённые - Александр Гаврилов - Страница 2

Так и началась эта сумасшедшая история. Началась без спроса, без нашего на того согласия, как-то сама собой. Началась сумасшедшей идеей нашего друга, который (кто бы мог подумать) копил деньги, откладывал, собирал рюкзаки!

И еще вчера сама только идея переться куда-то к черту на кулички за выдуманным кладом Сашкиного толи прадеда, толи нет – вызвала бы только истерический справедливый смех. Но рискнули ведь поверить. Надоела, может быть, столица; заела обыденность, и захотелось приключений?

– Сейчас к Петровичу, за «метлой» (металлоискателем), а потом на вокзал. Жратвы купим перед поездом, чтоб тащить легче было. Возражения? – Сашка все это выдумал, ему и карты в руки, а значит и вожжи в зубы. Пусть командует.

– Не имеем возражений. – Вяло, как бойцы утром на побудке, промычали Ванечка с Колькой.

– Только Петрович свой прибор особо не выдает. Как уламывать будем?

– Как обычно: честное пионерское и ноль-семь пролетарское!

Кольке не хотелось портить Саньке настроение, но он прямолинейный, молчать не стал:

– Боюсь, одним набором дровосека[1] не подкупишь доблестного партизана Петровича. Надо что-то весомое, идейное, за что не стыдно и родину продать. Для него его металюжник дороже матери родной.

– Это да. Так что, Сань, Петрович тот еще фрукт.

– Не ссать, бойцы – окоп размоет! Я все решу. Есть у него передо мной должок. Но это тайна личная… я бы сказал: интимная.

Кажется, что Петровичи есть в числе знакомых у каждого. Это особый вид флегматично-капризных людей, которые всем нравятся, при том, что любить их особо не за что. Они вроде младших братьев, которых только за родство и любишь, и прощаешь. Вот и Петровичей мы все любим за то, что они Петровичи. Особый статус.

Наш Петрович, как и предполагалось, уперся рогами и прибор давать отказался. Тогда для смазки разговора выпили на четверых бутылку портвейна. Но и это не принесло результата. Тут командир нашего, прости меня мама, отряда отвел упрямого Петровича в сторонку, что-то ему там шепнул, показал на пальцах, и тут уж на крепости выбросили белый флаг. Поведение Петровича кардинально поменялось: и металлоискатель дал, и еще кучу всякой полезной чепухи насовать пытался. К сожалению, пришлось отказаться – тащить с собой столько вещей было не под силу…

Билеты взяли на ночной поезд. Колька отправился к родителям, как он сам выразился: «сказать пока». Сашка продолжал сборы. И только Ванька сидел дома без дела. Позвонил жене узнать, как у нее дела. Три дня назад она уехала к маме в деревню, и он мог самостоятельно распланировать свой отпуск аж на две недели вперед. Делиться с супругой своим сумасшествием не стал. Рассчитывал вернуться в город раньше, чем она. А про вылазку за кладом можно и после рассказать. После означает: после того, как все уже закончиться и станет совсем неважным. Лет через пять. Не раньше. Но больше всего рациональному началу в его мозгу хотелось найти, а то и просто придумать уважительную причину, чтобы никуда не ехать и просто проваляться две недели дома у телевизора.

Время на причины еще оставалось. Встретиться с друзьями договорились за полчаса до отправления. При себе полагалось иметь рюкзаки и документы.

[1] Портвейн 777, также известный в народе как «три топора».