Читать книгу Начало Страны Вятской - Александр Геннадьевич Балыбердин - Страница 6

В этом месте, просто, обязаны прозвучать знаменитые слова Николая Ивановича Костомарова (1817 – 1885) о том, что «нет ничего в русской истории темнее судьбы Вятки и земли ее»17. И они обязательно прозвучат. С единственной поправкой, что впервые эти слова были произнесены полтора века назад. С тех пор трудами сонма подвижников, беззаветно любящих родной край, мрак вятской истории удалось мало-помалу рассеять, и сегодня она уже не выглядит настолько темной, как когда-то это показалось знаменитому историку.

Конечно, идеальным ответом на все вопросы стали бы находки археологами в Никульчино и других исторических местах табличек, на которых древними письменами было бы написано примерно следующее: «Здесь такого-то года и числа таким-то князем (воеводой, вождем, крестьянином) был заложен первый камень (сложен первый сруб, вбит первый кол) поселения, с которого началась Вятская земля».

Однако будем реалистами – подобные таблички вряд ли когда-нибудь будут обнаружены. Тем не менее, несмотря на их отсутствие, археологи уже давно пришли к выводу, что древнейшие поселения в бассейне реки Вятки датируются XII – XIV веками18, то есть временем, указанным в «Повести о стране Вятской» и других летописцах.

Настоящим прорывом в этом вопросе стало открытие полной рукописи «Сказания о вятчанах». Найти ее вятские историки мечтали уже давно, а сделать это посчастливилось американскому профессору Даниэлю Уо (Daniel Waugh), который обнаружил столь желанный артефакт в 1991 году в фондах Государственной библиотеки Республики Узбекистан.

Как вятская рукопись оказалась в Ташкенте, и как она связана с «Повестью о стране Вятской» и другими летописцами – об этом профессор Уо подробно рассказал в своей книге19, после выхода которой ученые перестали смотреть на «Повесть» свысока20. И это важно. Потому что только так, лицом к лицу с живой историей, можно разглядеть реальную картину события, с которого восемь столетий назад началась Православная Вятка.

А если так, то как не воспользоваться еще одним преимуществом, еще одной возможностью, которая нам, вятским жителям, дана, как дар свыше, подарок небес. Почему бы не проверить теорию практикой – встать пораньше и приехать в Никульчино, что расположено всего в получасе езды от областного центра. А, еще лучше, прийти в него крестным ходом. Увидеть Никулицкое городище, полноводную в это время года реку Вятку и бескрайние, залитые солнцем просторы. Услышать пение птиц и голоса друзей. Ощутить во всем теле усталость после непростого, но радостного пути. Хотя бы на несколько мгновений представить себя на месте новгородцев и понять, что, увидев этот мыс, они не могли пройти мимо, а затем – на месте вотяков и понять, что те его ни за что не оставили бы.

Если только по воле свыше. А раз так, то именно эту волю следует искать, понять и принять. Как это сделали участники сражения, случившегося здесь 24 июля 1181 года – причем, как вотяки, так и новгородцы – и, когда это произошло, то именно это и имело значение, это и запомнилось. На века. Навсегда.

Известно, что автору «Повести о стране Вятской» Семену Поповых принадлежало несколько наделов земли в Чепецком стане, дорога в который проходила мимо Никулицкого мыса21. Отчего он не раз бывал в этих местах и в одну из таких поездок, возможно, со всей очевидностью осознал, что решившиеся на штурм Болванского городка новгородцы не были холопами, так как рабы на такое не способны.

Живя в несвободе, под постоянным давлением, рабы быстро привыкают хитрить и выкручиваться. Вот и наши скитальцы, будь они холопами, скорее всего, постарались бы избежать открытого столкновения и пустили в ход совсем другие таланты. И, если решились на бой, значит, были не рабами, но свободными людьми.

Впервые побывать в Никульчино мне довелось 15 мая 1997 года, придя сюда вместе с участниками недавно возрожденного крестного хода. После чего я бывал здесь бесчисленное количество раз. Как турист и паломник, священник и настоятель Никулицкой церкви, с фотоаппаратом и видеокамерой, родными и друзьями, земляками и гостями Вятской земли, неизменно удивленными тем, что им довелось увидеть и услышать, почувствовать и пережить.

Благодаря чему, со временем, во мне окрепло понимание того, что никакое книжное знание не может быть больше самой жизни. Поэтому и, размышляя о том, почему новгородцы решились покинуть родной город и прийти на Вятку, следует также идти не от книг, а от жизни. Как это так?