Читать книгу Санька при дворе князя Владимира - Александр Геннадиевич Сорокин - Страница 7

Выяснилось, что я не зря присел на телегу к мужикам. Вход в этот клуб любителей истории был по флаерам. Фэйсконтроль в виде двух давно ожидаемых мною славных ратников остановил неспешных немцев, которые незамедлительно предъявили какие-то бумаги.

Наш экипаж подъехал к строгим контролёрам. Я на всякий случай засунул ноги в джинсах под рогожу. Но воины на меня даже не посмотрели:

– Что везёшь? – старший копьём слегка приподнял край ткани.

– Яблоки торговать! – бойко ответил Николка.

Нас пропустили внутрь. За внушительным крепостным валом было весьма уютно – здесь высились красивые храмы и крепкие жилые дома, а мостовые были вымощены бревнами – почище иного паркета.

– Княжеские палаты там, – показал Никола вглубь города, – князь сегодня в Южных хоромах должен быть. Ну, бывай! Нам торговать надо.

– Удачи тебе, Санька-толмач! – неожиданно улыбнулся Нифонтыч.

…Простившись с этой парочкой, я осторожно зашагал по мостовой. Тут только до меня дошло, что я сам, неведомо для себя, играл сейчас по правилам этого «клуба». Как будто и впрямь оказался в Древнем Киеве. Постой-ка! А ведь тот идиотский набор английских слов, которые я им сейчас выдал, знает, пожалуй, каждый. А у них – даже тени сомнения в глазах не мелькнуло.

Прокручивая в памяти недавний разговор, я с удивлением убедился, что мужики были какими-то странными. Могу сказать наверняка – они не играли. А самое главное – в них не было привычного для каждого моего современника лукавства.

Мимо меня по улице то и дело проезжали всадники, прохожие несли корзины со съестным, мешки, тащили кур и гусей. Я обратил внимание на двух женщин – одна, совсем молодая, тянула вязанку дров к себе на крыльцо, а другая, постарше, поодаль выбивала коврик об угол дома. Что-то в этих дамах было не так…

Сперва я не мог сформулировать, а потом понял. В них не было той привычной доли распущенности, которая, в той или иной степени, присуща женщинам 21 века. Во взгляде этих двух девушек не было чрезмерного любопытства, оценочности. Они не сделали ни одного жеста или движения, которыми дамы, обычно любят отрабатывать модный тренд под названием «сексуальность».

Скромный, но не подавленный взгляд, нет затравленности, тем не менее, женственность бьёт ключом – просто и естественно. Это называется – первозданная чистота, будто набрёл случайно на прозрачно лесное озеро, которое и не ведает, как оно прекрасно…

Вскоре я дошёл до перекрестка. Здесь строили храм. Чернявый мужчина, похожий на грека, с мастерком в руках, аккуратно складывал стену из больших кирпичей. Другой, похожий на первого словно родной брат, висел в «люльке», подвешенной на верёвках на изрядной высоте – он корпел над фресками на фасаде церкви. Оба были странно одеты – в нечто, напоминавшее хитон или тунику. Как в фильмах про Древнюю Грецию или Византию.

Строители заметили, что я за ними наблюдаю – чернявый с мастерком что-то крикнул мне на незнакомом языке, белозубо улыбаясь. На ум почему-то пришла единственная знакомая мне фраза на латыни – «Зик транзит глория урбис». Посчитав её неуместной, я, глупо улыбаясь, сказал:

– Я не понимаю!

Потом, зачем-то, добавил:

– Ай эм нот андерстенд!

Грек махнул мне мастерком и отвернулся. Оглянувшись я увидел, как двое рабочих тащат к стройке какую-то кадку. В ней было что-то вязкое, вроде раствора для скрепления кирпичей. Мужчина, как сейчас принято говорить «славянской внешности» зачерпнул массу рукой, растёр пальцами, поморщился:

– Опять яиц пожалел, Онаксимандр? Говорил я тебе, не дом строим, а храм – на века! Эх, греческая твоя натура!

– Да клал я, Ростислав, честное слово! – залепетал его курчавый напарник.

…Решив, что довольно посвятил времени этому зрелищу, я последовал дальше. Мостовая заметно расширилась, по бокам возвышались настоящие терема – затейливые, расписные. Вдали улица упиралась в самый настоящий дворец, украшенный резьбой, фресками, башенками. Наверное, это и есть те самые «княжеские хоромы».

Я задумался. Честно говоря, я никак не мог отойти от беспрерывных потрясений. Я был и раньше в старинных городах. К примеру, в Несебре, в Болгарии, где сохранилась крепостная стена римской кладки и повсюду встречаются памятники античности. Но там, среди всей этой старины, по булыжной мостовой ходят люди в шортах и джинсах, а на каждом углу – торгаши сувенирами. Да и в России, скажем, в городах Золотого Кольца – нигде нет такого количества целых и выглядящих абсолютно новыми памятников архитектуры.

Да, предположим, все жители такого города для привлечения туристов решили провести у себя такой вот маскарад. Но при игре кто-нибудь обязательно «прокалывается» – или хихикнет невпопад, или начнёт изображать «древнего русича» уж слишком усердно. Я же до сих пор видел совершенно органичный быт наших предков – все что-нибудь деловито тащили, работали старинными инструментами, а босоногие детишки в длинных рубахах гонялись друг за другом, не акцентируя внимания на одежду окружающих и на своё облачение. Современные дети наверняка стали бы ехидно комментировать: «Глянь, какой покемон прошёл!»

В общем, всё это очень странно. Я вспомнил «аэродинамическую трубу», бескрайний гаражный кооператив, свою потерю сознания и пробуждение в глухом лесу. Куда занесла меня эта странная «труба»?

Несмотря на глубокую задумчивость, я почувствовал чей-то очень неприятный и враждебный взгляд на своей спине. Оглянувшись, я увидел старого знакомого – человека, которого я прозвал про себя Высоким Шлемом. Наша последняя встреча на опушке леса была так незабываема, что не хотелось снижать её градус пошлыми частыми встречами.

«Тиун» смотрел на меня с минуту с отвисшей челюстью. Потом он истошно заорал:

– Прошка! Тихон! Ко мне! Тут этот, из леса…

Зная по опыту, что эта чудесная компания любит почем зря размахивать автомобильными рессорами, стилизованными под мечи, я не стал ждать, когда к «тиуну» прибудет подкрепление в виде Прохора с Тихоном. Я пустился бежать, прекрасно понимая, что эти серьёзно настроенные ребята вполне могут нарубить меня в капусту, в разрез с законодательством РФ. Приёмы каратэ-до вкупе с добрым словом их вряд ли остановят.

– Спускай Хвата! – услышал я за спиной не слишком приятные слова.

Что ещё за Хват? Остервенелый лай позади заставил меня похолодеть. Что ж, опасность надо встречать лицом к лицу…

Обернувшись, я увидел, как здоровенная псина непонятной породы мчится ко мне огромными скачками. В считанные мгновения я вспомнил всю свою прошедшую жизнь. Сейчас Хват будет меня есть, а хлопцы – шинковать.

Собака, широко разинув пасть, подскочила ко мне. Повинуясь какому-то наитию, я со всей силы пихнул свою руку ей чуть ли не в глотку. Другой рукой железно взял за загривок – откуда только силы взялись? Челюсти псины так и остались раскрытыми. Сомкнуть их собака не могла, ибо моя рука вклинилась до самого основания пасти. Секундной паузы хватило – я выдернул руку из пасти, после чего прижал Хвата головой к земле.

В этот момент подбежали мои «доброжелатели» – у одного в руках был меч, у двух других – увесистые топоры. Высокий Шлем размахнулся над моей головой…

Жить захочешь, не так раскорячишься! Двумя руками я поднял перед собой, как живой щит, отчаянно вырывающуюся собаку. «Тиун» опустил меч. Тут на меня слева начал надвигаться парень с топором. Но его остановил гневный оклик:

– Не смей, Прошка! Я Хвата для охоты берегу!

Незадачливая троица начала совершать вокруг меня обходные маневры. Ещё секунда, и они меня возьмут в кольцо!

В это отчаянное мгновение я услышал мощный, чёткий стук множества копыт. Не знаю, почему, но я сразу понял, что пришло моё спасение.В память надолго врезались алые развевающиеся плащи статных дружинников, их блестящие кольчуги и шлемы.

Моих обидчиков мгновенно разметало в разные стороны – как котят. Меня тоже сшибло с ног, чем Хват не замедлил воспользоваться – вцепился-таки мне в руку. Вся эта катавасия продолжалась несколько секундд, после чего раздался властный, но очень спокойный голос:

– Сеньку ко мне на суд, немедленно! Незнакомца освободить, полечить!

Этот голос завораживал – он был полон силы и в то же время – доброты. Воины расступились и я увидел его – князя-батюшку. В том, что это – самый настоящий князь, я ни минуты не сомневался.