Читать книгу Принцесса на курьих ножках, а впрочем, о делах земных, неземных и иноземных. Разноцветные истории - Александр Гончарук, Ольга Герман, Валентин Осадчий - Страница 7

Жил был однажды храбрый такой гусар Коновалов, а все-то его хозяйство было: усы, часы, конь, трубка, сабля, свисток, да носовой платок.

Целый день бывало скакал он, то на коне, то на собственных ногах, крутил усы, глядел на часы, саблей махал, трубку курил, в свисток свистел, да в носовой платок иногда чихал. Порой правда и нос платком чистил, отчего ж и не почистить коли и нос и платок под рукой?

А однажды поутру вскочил он на коня, выхватил саблю, глянул на часы, закурил трубку, посвистел в свисток, да и поскакал, стало быть, во всю возможную конскую прыть.

И так было расскакался, что и не заметил как через границу российскую перескочил. Глядит все вдруг заграничное вокруг. Не нашинского значит вида.

Народ перекормленный вокруг похаживает: мужики будто беременные, а бабы словно куры кудахчут: «Вас ист дас? Вас ист дас?» – чего такое значит спрашивают. «Ну и Европия», Коновалов думает и скачет себе дальше, да так незаметно через всю эту самую Европу насквозь и проскакал.

А пока скакал, да на часы поглядывал, да саблей помахивал, да трубочкой попыхивал, да в свисток посвистывал, да в носовой платок почихивал – порастерял он все свое хозяйство и коня под конец лишился, и оказался в канаве, куда и глупая муха не залетит.

Отчего такая оказия вышла, конечно, ясно-понятно: гусар более прочего любил скачку, а предметы – свой покой, и всяк по природе ищет себе своего удобного места, хотя и не всегда находит, а оттого в жизни и постоянный разнобой.

Лежит гусар Коновалов в канаве и раздумывает: «Эка незадача-то вышла, все стало быть посеял чего и имел: ни скакать, ни время мерить, ни саблей махать, ни курить, ни свистеть уж более возможности нет. И даже нос почистить нечем, хоть и грязь в ноздри набилась». И загрустил тут гусар основательно, потому что не привык ни в чем себе отказывать.

Оттого даже и из глаза у него выкатилась скупая гусарская слеза. Так бы и лежал он себе уж Бог ведает сколь долго, да тут выдвинулся из кустов медведь местный европский, оглядел Коновалова со всех сторон и говорит: « Слышь-ка парень, чем эдак-то прохлаждаться лучше бы к нам в медведи служить пошел. Лес-то у нас большой, а медведей окромя меня ни одного. А без соседства, одначе, и скучно».

«Да мне все равно теперь, Коновалов говорит, хоть медведем служить, хоть бараном. Был я гусар, а как потерял разом все, так и не знаю теперь кто я таков».

«Ну вот и хорошо, медведь говорит, и повел его в самые густые заросли – медвежьей жизни стало быть учить. И стал с тех пор гусар Коновалов медведем в лесу жить.

Одичал, конечно, косматым стал как медведю и положено, ну и видом стал конечно вылитый медведь только в гусарских причандалах. Поставил на опушке бочку пожалуй на две тонны и стал в нее мед копить, как медведю и надлежит.

Раз хотел он было на часы глянуть по привычке, да и рука однако зачесалась (саблей значит помахать охота пришла) ну и прочие ранее обычные вещи вспомнились и опять грустно сделалось от этакой переменчивости жизни.

И совсем уж было затосковал, да глядит горошина по дорожке катится, а на горошине принцесса сидит, малюсенькая совсем, но все равно настоящая стопроцентная принцесса.

А за ней волк в сером кафтане прытью чешет и принцессу ту видать с горошиной вместе захватить вроде пытается. Двинул бывший гусар Коновалов, а ныне медведь, волка в ухо: «Отваливай мол серый хрен покуда тебе наружность не скособочили», а принцессу вместе с горошиной в карман положил, да и пошел себе в берлогу расслабляться.

«Да я чево, волк, однако, ответствует, я ничево. Для разминки вот бегаю», а сам про себя думает « Как задрыхнет косолапый в своей берлоге так я принцессу-то и выкраду» – и удалился себе до поры тайно в кусты.

Ну а тут как раз, со многих европских стран-государств цари-короли на охоту посъехались и как раз в том лесу остановились, где гусар Коновалов медведствовал. А из лесу запахом медовым так и веет и сладость такая кругом медовая разносится, что и всяк тут нежданно для себя разомлеет.

И только было цари-короли в лес заступили, со всеми своими министрами и прочей шушерой придворной, как оттуда вдруг медведь выходит во всех гусарских амунициях и говорит: «Здравия вам, значит, желательствую и прочих всяческих благ мирских, ваши заморские величествия».

Удивились тут все цари-короли так, что у них у всех глаза на лоб поповыскочили и уши торчком встали.

«Это ж надо, говорят, медведь, а человеческую речь употребляет, вот значит какое у нас нынче просвещение – уже и зверей постепенно достигает. Такое только у нас в Европии и возможно. Надыть нам павиашек африканских завезти, что б и они ума разума-то у нас понахватались».

«Да я и не из Европии вашей вовсе, медведь возражает, а случайно сюда угодил, и все потерявши в медведи пошел, вот и весь сказ. А по натуре я прямой гусар русский буду, Коновалов по имени».

Закачали цари-короли тут головами от удивления, виданное ли дело говорящий медведь, хоть и отпирается, что не медведь только обидно вот, что русский а не свой-родной европский. «Надыть, одни говорят, его графом назначить или генералом».

А другие возражают: « Нет, надыть его лучше в цирке за деньги показывать, оно доход вполне изрядный явит».

А медведь на то усмехается: « Вы ребята хоть и цари-короли, говорит, но ясности глубокой, однако, во взгляде не имеете».

«Как так, завозмущались цари короли, и уж ружья и пушки на Коновалова направили, да мы тя щас так отпудрим, мать твою за ногу, ни один лекарь лечить не возьмется!»

Усмехнулся на то гусар Коновалов и достал из кармана горошину, а на ней принцесса посиживает да вокруг поглядывает.

«Вот, говорит медведь Коновалов, моя невеста, принцесса земли всей. Как она подрастет, до человечьего роста, то станет королевой, а я при ней королем, посему вы ребята становитесь скорей на коленки и присягайте нам покуда не поздно».

Упали цари-короли тут в ноги: «Не погуби, мол, отец родной!» причитают.

«Да чего уж там, говорит медведь-гусар, Вы ребята живите как хотите, только не хамите. На земле сей покуда всем местов хватает, так что не лезьте в наш огород, то есть в лес, тьфу ты, я имею в виду».

Зачертыхались тут цари-короли внутренно, а наружно вида не показывают, а ну как медведь лапой-то хватанет! И замерли в притворном уважении.

«Надыть, про себя тут мечтают, принцессу энту мелкую что на горошине посиживает, увесть у медведя этого тайно. Оттого большой профит может получиться, коли она и в самом деле принцесса земли всей будет. И короля-инператора заморского, заокиянского позвать следует, потому он похитрее нашего будет».

И укрылись по кустам для выжидания когда медведь, наконец, вполне расслабится. Ну и волк тем часом в кустах сидел и тоже бдел в ожидании. Бдел, бдел да и задремал видать от бдения-то совсем – и храпеть начал.

Зарадовались тут цари-короли, «Наше времечко пришло, слава те Хосподи – дрыхнет косолапый, не долго и ждать-то пришлось!» и скорей в берлогу потопали и уж руки разлапили, чтоб принцессу половчее хватать.

А в берлоге то медведь сидит да трубочку покуривает: «С чем, ребята, пожаловали?» -этак нежно дружелюбно спрашивает.

«Да мы того, поклониться вроде хотели», – отвечают.

«Знаем мы ваши поклоны», – гусар говорит, – «хоть вы и цари короли снаружи будете, а внутри-то вылитые волки!»

Да как поддал всю их кучку королевскую ногой, так и полетели они в кусты где волк дотоле мирно храпел.

И пошла и них тут куча-мала, они с перепугу-то на волка наскочили, а волк на них, и покатились они всем кубарем прямо в бочку с медом и слиплись в месте так что и керосином не разольешь, а чего от кого осталось неизвестно, потому как бой у них вроде и по сей день идет. Увидал такое происшествие король-инператор заморский-заокиянский да с полпути назад домой в царство свое потопал.

А гусар-медведь Коновалов и по сей день в лесу живет, чего ему сдеется-то? Он принцессу земную хранит, а она его в свой черед.

А Земля-мать и Отец Небесный о них безпрестанно пекутся-заботятся, и дай-то Бог и нам всем того же.

2018—20