Читать книгу Принцесса на курьих ножках, а впрочем, о делах земных, неземных и иноземных. Разноцветные истории - Александр Гончарук, Ольга Герман, Валентин Осадчий - Страница 9

Про дона Педро много чего рассказывают, да верно уж больше врут. Что он и зеленый словно огурец, хотя и желтый как банан, но в то же время и красный как помидор, будто он светофор какой. Просто уж сплошные, кажется, чистейшей воды враки.

Понятно, что без вранья сроду нигде и ничего не обходится, но и одного-то чистого вранья тоже ведь быть никак не может. Будь в мире одно только вранье, так ему бы не на что стало и опереться, потому что само-то вранье вечно ведь прикидывается правдой, вранью-то ведь нет никакого уваженья. А не будь правды чем бы вранье тогда стало и прикидываться?

Хотя, что касается дона Педро, то тут враньем вовсе и не пахнет, а все есть самая, что ни на есть чистейшая кристальная хрустальная правда. Правдивей и не бывает. Судите же сами.

Дон Педро всегда носил зелено-огуречного цвета куртку, желто-банановой окраски штаны и красную, совсем как спелый помидор шляпу. Конечно, всякий может этак нарядиться и сказать: «Я дон Педро», но тогда это будет уж просто чистой воды обман, потому что доном Педро никто кроме самого дона Педро быть все же не может. Хотя на свете и существует бесчисленное множество разных донов Педро, но это уже совсем другие доны Педро.

А настоящий дон Педро, о коeм здесь пойдет речь, только и есть – один единственный такой на всем белом свете.

Он к примеру однажды так разбогател, как «Икея», Билл Гейтс или даже Цакерберг, а все другие доны Педры сколько их ни есть на земном шаре совсем не разбогатели, а напротив обеднели. Так уж это заведено, что если одни богатеют, то другие непременно беднеют и скорей уж все на этом свете станут бедными, чем все умудрятся стать богатыми.

Правда поначалу от прочих донов дон Педро мало чем и отличался: детство у него было как у всех, семья и родня как у всех, да и все почти как у всех. И если про все про это обыкновенное рассказывать, то тут верно и всяк скоро задремлет со скуки. Но книги все же для того и сочиняются дабы их читали, а не впадали от одного их вида в спячку; иначе бы медведи давно обзавелись библиотекой.

Хотя с некоторых не столь уж давних пор и считается, что человек не такой уж дальний родственник обезьян, но дон Педро смахивал все же больше на гриб нежели на братьев наших приматов. Конечно, на сходство с груздем или опенком более всего влияла шляпа, которая обычно гнездилась на его голове. Ну, а меньшие братья наши приматы, что-то не додумались покуда и до шляп, да собственно и вообще еще ни до чего не додумались! Да и додумаются ли когда? Им ведь и так все хорошо: ешь, пей да размножайся по известным библейским заветам.

Но и кроме того среди обезьян ведь покуда нет никаких донов, да они и не подозревают, что и вообще какие-то доны существуют. Ну а грибов, как и донов, без шляп просто не бывает. Опять же, как тут ни крути, но доны-то всегда с усами, а обезьяны – нет!

Нет у них усов, как например у доблестных донов! Не растут! Или может кто-нибудь видел усатых обезьян? Сам Дарвин не видел хоть и объездил кругом весь свет. И какие же это тогда будут родственные существа, когда у них нет ни шляп ни усов? Дон Педро, однако, был не гриб, хоть и имел шляпу а испанец. И жил он совсем не в лесу, а в Испании, как и все прочие доны, хотя их и было там, как грибов. Это позже уже стали они обитать в Америках и вообще где попало, а до того жили они себе преспокойно в Испании. У них там были донны и быки для развлечения и всем им было хорошо, хотя быкам и не очень, потому что в них втыкали то шпаги, то вилки.

Тут следует кстати еще раз заметить, что у дона Педро были усы, вещь хотя и обычная и для всех прочих донов, но только это были право самые особенные, необыкновенные и замечательные усы: и не только в испанских королевствах, Европе и на всем земном шаре, но даже, пожалуй, и во всей окружающей вселенной. Ибо были они такой необычайной длины, что могли бы дотянуться и до самой Луны. Так что почти все земные и инопланетные доны, там ведь непременно тоже должны быть какие-нибудь свои инопланетные идальго, ужасно ему завидовали по причине столь славных, редкостных усов.

Откуда взялись эти его усы невозможно, конечно, и сказать, но верно оттуда же откуда берутся и все прочие вещи. Некоторые правда спирали на эволюцию, мол все от нее окаянной происходит. Но тогда бы и у прочих земных жителей появились бы подобного рода украшения, чего, однако, не произошло. И дон Педро, как был так и оставался единственным обладателем невиданных и небывалых доселе в природе усов.

Кстати стоит сказать, что эти самые идальго были вовсе не насекомые, как возможно подумают некоторые, а благородные испанские дворяне. Некоторые и правда были даже очень благородные, а некоторые и так себе. Многие из них из бедности уезжали куда подальше, например, в Америку и дон Педро тоже однажды уехал туда вместе с усами. Правда тогда никто еще не знал, что это Америка, но все равно уезжали. Некоторые думали, что это Азия, то есть Китай, а некоторые и ничего не думали, а просто мотались туда сюда, как птицы в поисках более легкого пропитания.

Но тут, пожалуй, и самое время и место заметить, что дон Педро обладал одной особенностью, хотя всяких особенностей-то у него и было хоть отбавляй, он и состоял-то кажется из одних только этих самых особенностей, но только это была самая особенная особенность. Прежде чем он где либо появлялся, неважно где во дворце, в лесу или в поле, словом в любом открытом или закрытом пространстве, сперва появлялись его усы, а уж после, четверть другую часа спустя – уже и сам дон Педро. И точно подобным же образом появился он и в Америке, сначала как обычно появились его замечательные усы, а вслед за ними, соблюдая известную временную паузу, и сам дон Педро.

В Америке, которая тогда еще и не подозревала, что она Америка, жили индейцы, которые тоже еще совсем не ведали, что они индейцы. Они и вообще еще мало чего ведали, а просто жили да радовались, как кактусы, пальмы, муравьи, бабочки или иные какие счастливые растения или существа. Они не умели еще ни обманывать ближнего, ни наживаться и вообще не понимали зачем нужны богатства и цивилизация. И хотя они и радовались, но, однако, давно уже ожидали, что к ним кто-то должен явиться. Ведь и сами они, то есть их давние предки, когда-то явились в эти места, и потому индейцы считали, что и еще кто-нибудь уж непременно когда-нибудь да явится. Такое уж у них было своеобразное верование. Только вот, что может явиться такая вот вещь как усы они уж никак не ожидали.

Индейцы тут же и решили, что пришел конец света. Но усы как и уши и перчатки, как известно не существуют поодиночке, а только парами и когда индейцы узрели и второй ус, то сказали:

– Ишь ты, аж два конца света пришли! – и попрятались поскорей кто куда.

Дон Педро, если хотите знать, приплыл в Америку на корабле вместе с Колумбом, в октябре 1492 года. Но Колумба все уже и так хорошо знают, поэтому о нем и говорить много не надо. Колумб много плавал, но на сей раз правда и сам уж не ведал куда приплывет, хотя и был убежден, что раз планета наша круглая, то куда ни плыви – все равно когда-нибудь да приплывешь туда откуда отплыл или куда-нибудь в другое место. Колумб, говорят, придумал еще и квадратное яйцо, но вот придумать квадратный круг покуда еще никому не удалось.

Ну, а про дона Педро вообще-то мало чего и известно, хотя он и благодаря своим усам первым оказался в Америке. Но истина и справедливость, кажется, вовсе и не любят находиться на земной поверхности да и сама-то правда здесь в вечном презрении и забвении. А посему весь свет убежден, что первым достиг Америки Колумб, хотя местные жители и увидели сперва не Колумба, а усы дона Педро.

И едва было узрев эти колоссальные усы – индейцы сначала хорошенько испугались, а после попрятались кто как сумел, ожидая двойного конца света. А когда уж вслед за усами, четверть другую часа спустя, они узрели и самого дона Педро, то подумали, что такая козявка все же никак не может быть концом света, даже и имея под носом этакую внушительную растительность. Они ведь были еще совсем наивны и не знали ни усов, потому что они у них не росли, ни колеса, поскольку умом еще до него не докатились, да и лошади там слышно повымерли еще в самые додревнейшие времена, а посему и европейского развития там у них не получилось.

И от радости, что пред ними все же не смертоносная стихия, а человеческое существо, как и они, да и все мы, но только с усами, индейцы засыпали его подарками просто от пяток до самых усов. Они были так щедры, что у них после не осталось и крупинки золота, зато дон Педро в один миг сделался богат как два Цакерберга.

И когда появился Колумб дон Педро был уже совсем не тот, что раньше, а поглядывал этаким свежеиспеченным Билл Гейтсом. И в карманах и за пазухой у него сосредоточилось несметные сокровища-мечта всех двуногих существ и всегдашняя цель их земных устремлений.

Колумб же был ужасно разочарован внешним видом обитателей новых земель, одетых так же легко, как некогда человечьи прародители в райских кущах. Он ведь мечтал о богатствах, а всякая бедность угнетала его и сердила и навевала щемящую грусть. И оттого Колумб так вышел из себя, что никак не мог войти обратно и успокоился лишь начав давать имена островам, горам и долам, брегам и рекам и присоединять все это к испанской короне. Глядя на красоты окружающей природы и наготу местного населения, он даже и не заметил перегруженную богатствами фигуру дона Педро.

А дон Педро со всем своим свеже приобретенным имуществом предпочел поскорей удалиться, а то не дай Бог и его бы, как-нибудь тут назвали и куда-нибудь бы присоединили и поспешил вернуться в Испанию.

Колумб же чтобы отвлечься от печальных мыслей завел попугая и услаждаясь собственным эхом в его исполнении отправился и дальше открывать новые земли, даже и не подозревая, что дон Педро вдруг так ловко разбогател.

А дон Педро прибыв в Испанию сразу же отправился к королю, он думал, что король и все прочие начнут его тут же просто ужасно уважать, он-то себя по крайней мере уже вовсю зауважал. Впрочем он навез такую кучу разного добра, что все жители Испании тут же захотели в Америку. И каждый про себя, однако, подумывал: