Читать книгу Челноки. Роман - Александр Гусаров - Страница 4

Два приятеля шли по аллее городского парка. По сторонам пестрели разноцветными цветами ухоженные клумбы, и, точно солдаты в строю, застыли ровно подстриженные сочные зелёные кустики. Широкая живописная дорога как бы располагала к прогулке и задушевному разговору.

– Значит, отслужил…. Родине долг отдал прямо в руки. Теперь у тебя новая проблема – как работу найти, а особого желания трудиться, я так понимаю, нет? – спросил один из них.

– Ты, Олег, как свой педик закончил и в школе учителем поработал, занудным стал, спасу нет. Мы с тобой в один год призывались, только ты после института год отслужил, а я после техникума два года отпахал. Хорошо, что дали его окончить. Я же со средним образованием поступал, отсрочку могли и не дать. Мне не так просто вписаться в гражданские порядки, да и за гроши я работать не пойду, – отвечал высокий черноволосый молодой человек.

– Что это за название моего родного вуза – «педик»? Пединститут – ещё куда не шло. Я, Серёга, могу и обидеться, – нахмурившись, проговорил Олег.

– Ладно, извини, это я, не подумавши ляпнул, – виновато сказал Сергей.

– Извинения приняты, но на будущее учти.

– Учту.

– Ты говоришь: «Два года отпахал». Зато я в пехоте в Забайкалье служил, а ты в батальоне связи в Горьком1. Сам мне писал, что в самый интеллигентный род войск попал.

– Давай не будем обсуждать, кому больше лиха досталось. Ты что с работой можешь что-то стоящее предложить?

Олег задумался.

– Я, Серёга, сам в школе русский язык и литературу преподаю, батрачу практически за гроши, найти работу сейчас проблематично. Могу, конечно, поговорить с директором, может тебе к нам завхозом пойти?

– А может, нянечкой? – с ехидцей спросил молодой человек. – Нет, дружище, сам что-нибудь найду, а то на завод пойду, с твоим батей надо посоветоваться, у него связи-то остались?

– Это ты с ним говори.

– Ладно, давай-ка тему сменим, рассказывай – наши ребята из двора кто, где, чё делают?

Олег, глядя прямо перед собой, ответил:

– Знаю, что Игорёк Лесовский двухгодичником служит. У них в «радике» кафедра военная была, ему две звёздочки на погоны кинули. В нашем дворе давно никто не собирается. Теннисный стол сломали. Деревья попилили все…. Да, Мишка Барин условный срок получил. Наехал не на того… на кого надо. Но срок небольшой дали, года два что ли….

Он поднял голову вверх. Над ними в серо-голубом небе кружили птицы, они неожиданно натолкнули Олега на мысль:

– Серёга, давай, лучше анекдот расскажу…

Приятель повернулся в его сторону и пожал плечами.

– Давай.

– Идут Ленин и Горький по парку. Тут над ними пролетает маленькая птичка и гадит прямо на всемирно известного писателя…. – Олег вдруг оборвал свою речь и замер, устремив взгляд куда-то вдаль.

– О,… подожди. После доскажу. Иди за мной….

Он повел друга в самый конец живописной аллеи. Там, где окруженная деревьями, кустами и клумбами с цветами, дорога закачивалась, Сергей увидел симпатичную девушку в светлой блузке и короткой тёмной юбочке, которая плотно облегала её стройные ноги. Она сидела на краю зелёной скамьи и держала в руках толстую книгу. Девушка просматривала страницу за страницей, не замечая ничего и никого вокруг.

– Сколько лет, сколько зим! – как только они подошли поближе, воскликнул Олег.

Девушка подняла голову, и её лицо озарила улыбка:

– Олег, а ты здесь откуда? Привет.

– Привет! Да вот мы с другом, – кстати, это Сергей, – сказал Олег, сделав характерный жест рукой. – Это Анастасия, – проговорил он, указав на девушку. – Вот вышли подышать свежим воздухом, побродить по окрестностям, себя так сказать показать, на людей посмотреть.

– Везёт же вам, себя вышли показать, на людей… так сказать посмотреть, – произнесла она. – А у меня занятия и до сессии считанные дни.

– Что сдаёте, если не секрет? – осведомился Олег.

– Латынь, – ответила, хитро прищурив глаза Настя.

– Тебе крупно повезло, – не моргнув глазом, с видом осведомленного в любой области человека, сказал Олег. – Вот этот товарищ, – он, многозначительно указал на приятеля. – Крупный специалист в области латинского языка и литературы. К тому же, холостой. Живёт в трёхкомнатной квартире, правда, пока с мамой.

– Вы знаете латынь? – с интересом спросила Настя у Сергея, то ли оттого, что его представили знатоком в области латинского языка и литературы, то ли оттого, что он был холостой

– Знает. Знает, – не давая Сергею высказаться за себя, подтвердил Олег. – Он с удовольствием тебе поможет.

Олег с присущей ему фамильярностью положил руку на плечо друга. Настя пододвинула ближе к себе сумочку, достала шариковую ручку и блокнот. Она снизу вверх пристально посмотрела на Сергея.

– Вы дайте мне, пожалуйста, свой номер телефона, я вам перезвоню, мне действительно надо прояснить кое-какие тонкости.

Отказаться было не только неудобно, но и невозможно, да в данной ситуации и не к чему, и Сергей продиктовал номер.

После того как Олег перебросился с Настей пустяковыми фразами, они раскланялись. Но когда друзья отошли на приличное расстояние, Сергей чуть не набросился на Олега с кулаками.

– Ты что?! Никакую латынь я в жизни не учил ни в школе, ни в техникуме.

Тот внимательно посмотрел на друга:

– Что за паника на корабле? Что ты вскипел, как забытый на плите чайник? Девчонка учится на предпоследнем курсе в «меде». Заметь не в «педике», – продолжая, он насмешливо смотрел на друга, – а в «медике». Судя потому, что ты молчал, как рыба, – она тебе понравилась? Но это, во-первых. Во-вторых, она сдает латынь, а в руках держит анатомический атлас, значит это всего лишь предлог. В-третьих, ты особо не обольщайся, она может и не позвонит, ну уж если позвонит – ничего, напросишься в гости, свалишь потом всё на меня – а я как-нибудь переживу. Что для друга не сделаешь. – Он заулыбался и, неожиданно став серьезнее, произнёс: – У нас с ней предки из одной деревни. Я, правда, там сто лет уже не был. Было дело, она в некрасивую историю влипла. С большим трудом отстояли девчонку. Даже пришлось к Барину за помощью обращаться. Да я перед армией тебе, по-моему, рассказывал. Так что, дружище, я на этом празднике жизни тебе только добра желаю.

– Доброжелатель, – проворчал Сергей. – Не помню я, чтоб ты мне про неё рассказывал. Сам-то ты как такой праздник упустишь?

– Да ты что? – возмутился Олег. – Мы с ней как родственники.

– Ладно, анекдот-то будешь дальше рассказывать?

– А! – быстро вспомнил Олег. – Короче нагадила птичка на Горького. Алексей Максимович стряхнул с себя гавнецо и говорит. – Олег сделал небрежное движение рукой по рукаву своей рубашки и, подняв голову вверх с акцентом на букве «о» произнёс: – «ХОрОшо, что кОрОвы не летают».

Сергей в ответ усмехнулся.

– Действительно: «Х-О-р-О-ш-О».

Они вышли к остановке. Рядом на столбе висело написанное большими красными буквами объявление: «Требуется протирщик задней части слона. Оплата достойная. Тел.№276456».

– О! – воскликнул Олег. – Серёга, я тебе работу нашёл. Телефон запишешь?

Сергей шутливо ударил друга по плечу.

– Туда одних педагогов берут, к слонам подход нужен.

– Вместе пойдем, жопа у слона большая.

Они рассмеялись и, пожав друг другу руки, распрощались. Едва успев вскочить на подножку троллейбуса, Сергей протиснулся между плотными, будто селедочными рядами пассажиров. Во время движения, покачиваясь вместе с остальными, словно в танце какого-то древнего африканского племени, он невольно прислушался к разговорам в салоне.

– Куда все едут-то? Я вот к сыну в больницу, а народ-то весь куда? – возмущалась немолодая женщина, подвязанная ярким цветастым платком.

Чей-то бас из глубины троллейбуса набитого людьми чуть ли не ставшими друг другу близкими родственниками, поканючил:

– Все, мать, по делам едут. У каждого своё…

Рядом с Сергеем стоял выбритый до синевы мужчина. Он недовольно проворчал в сторону женщины с короткой аккуратной стрижкой, которая чтобы ей было свободнее, с силой упиралась ему в грудь локтями, при этом бесхитростно глядя на того широко открытыми глазами:

– Нельзя ли полегче, мадам?! – обратился к ней мужчина.

– Не нравится, езжай на такси, – с тем же преданным выражением во взоре последовал лаконичный ответ.

– Не ты, а вы. Женщина, а так грубите, – попытался пристыдить её совестливый пассажир.

– Мне за тебя замуж не выходить, – отрезала женщина.

Пассажиры, стоявшие вокруг, дружно засмеялись. На всеобщее веселье улыбнулся даже обиженный молодой мужчина. В результате взрывоопасная обстановка внутри троллейбуса разрядилась, и все стали как-то добрее. При выходе Сергея стиснули так, что он уже и не надеялся выскочить на родной остановке. Приложив максимум усилий, он всё же сумел пробраться к дверцам и в буквальном смысле чуть ли не мешком выпал из троллейбуса.

Уже на твёрдой почве Сергей начал про себя рассуждать: «Вот такая штука – жизнь. В ней иногда так легко почувствовать себя счастливым. Сделай человеку так, чтобы ему было очень плохо, а потом верни его туда, где ему было просто плохо, и он уже будет на седьмом небе от счастья, да ещё, пожалуй, станет благодарить судьбу. Из этого следует, что счастье, как песок под ногами, постоянно рассыпается. У кого-то оно в борьбе с трудностями, у кого-то в любви, а у кого в деньгах… всего не перечислить. Для одних людей покой равносилен смерти, а для других – это и есть счастье. Гоняются люди каждый за своим счастьем, достигают того, к чему стремились, и, потом, бегут за новым счастьем. Оно как круг, но скорее не спасательный, а замкнутый или всё-таки спасательный?.. Нет скорее бесконечный…», – отвечал он себе, шагая в сторону кирпичной пятиэтажки, куда они с мамой переехали незадолго до его службы в армии. Дом окружали ряды одноэтажных частных строений. Поблизости, особенно по выходным, шумел центральный городской рынок, и текла закованная в бетон быстрая река.

У него в семье не всё шло гладко. Жизнь отца, работавшего прорабом на стройке, окончилась трагически – он свалился с лесов высотного здания и умер после нескольких операций. Это и было главной причиной переезда на новую квартиру. Маме стало тяжело находиться в месте, где ей всё напоминало об отце. После смерти близкого человека многое поменялось.

Осадок от посещения похожего на общежитие учреждения, где лежал отец, до сих пор наваливается на него стойким запахом лекарств, несвежего постельного белья, пропитанных хлоркой полов. В мыслях предстают хитроумные конструкции у кроватей пациентов хирургического отделения – многочисленные тросики, колёсики, грузики и верёвочки. Белые халаты вечно занятых врачей. Глаза симпатичных медсестер, прокалывающие сердце, будто иголками шприцов и тут же полные грустной надежды взгляды больных. Мир иного восприятия человеческой жизни. Ноги отца, насквозь пробитые металлическими стержнями с висевшими на тросиках гирями, заканчивались распухшими ступнями. Лицо у него было исхудавшее и болезненное. Одни глаза выдавали в нём живого человека. И если он улыбался взгляд оставался серьёзным. Отец поначалу бодрился, и даже, когда ему стало совсем плохо, встречал его с радостью, не видимой не вооружённым любовью взглядом. Он растягивал губы, в том самом подобии грустной улыбки, которая извещала сына о скорой разлуке.

Когда Сергей оканчивал техникум, отец с мамой взялись устраивать его личную жизнь. Через знакомых или через знакомых тех знакомых они стали подыскивать для него подходящую партию. В последний раз пригласили дальнюю-дальнюю родственницу отца. Девочка Люда с двумя косичками пришла в гости со своей мамой. Обе напустили на себя вид важных дам, словно готовясь показать себя дорогим импортным товаром, за которым тогда гонялись все без исключения. За столом гости стеснялись съесть лишний кусочек, с жадностью поглядывая на накрытый в их честь праздничный стол, на котором не было разве что лягушек и устриц.

Они показались ему ученицами на выпускных экзаменах в средней школе, хотя мама Люды и напустила на себя вид солидной и всезнающей дамы. Сергея от этой напускной важности начал разбирать смех. Он как мог, пытался сдерживаться. Несмотря на то, что ему удалось не рассмеяться и вести себя за столом более или менее прилично, по сравнению со скромными гостями он выглядел просто разбойником. При взгляде на хмурые и серьёзные лица невесты и будущей тёщи он иногда всё-таки похихикивал. Хорошо, что гости отнесли это насчет его волнения. Сама девочка, глядя на него испуганными глазами, походила выражением своего личика больше на испуганного кролика, чем на будущую жену.

Для приличия он просидел столько, сколько мог, а точнее насколько у него хватило терпения на роль примерного сына, а затем, пренебрегая дипломатическим этикетом, не прощаясь, скрылся из дому. Вспоминая неудачное сватовство, ему было жаль и девочку, обречённую на поиски жениха и своих родителей, мечтавших о внуках, и так стремившихся устроить судьбу сына.

Сергей разулся в прихожей и прошёл к себе комнату. Он повалился на тахту и протянул руку к пульту. На экране высветились слова: «Новости региона», диктор начал говорить о недостатках на каком-то предприятии. Сергей зевнул и, теряя нить путаных рассуждений, провалился в глубокий сон.

Проснулся он от сигналов телевизора: «Пи! Пи! Пи!». Он выключил телевизор и вышел на балкон под безоблачное, усыпанное звёздами небо, тревожившее и притягивавшее к себе взгляд необъяснимой загадочностью и бесконечностью. Воздух был свежий и благоухал летними ароматами. Под балконом зашелестел старый высокий тополь, как бы ведя сам с собою неторопливый разговор. Над деревом, словно лик неведомого существа проклюнулся молодой месяц. «Вот оттуда, из глубины мирозданья и снисходит космическая энергия в виде обстоятельств, которые выпадают человеку, чтобы испытать душу и помочь каждому найти себя», – подумалось Сергею. Он глубоко вздохнул свежего воздуха и вернулся к себе в комнату.

Ужинать не хотелось, Сергей разделся и нырнул в постель, снова проваливаясь в глубокий сон.

…Лучи солнца, словно выстрелив расплющенной дробью, желтыми кругами рассыпались по постели.

Он открыл глаза и бросил взгляд на будильник.

– Уже восемь?!

Сергей бодро вскочил на ноги, чтобы в очередной раз попытаться начать новую жизнь. Такое желание появлялось у него примерно один или два раза в полугодие. Он мечтал: соблюдать твёрдый распорядок, учиться сохранять хладнокровие даже по отношению к людям больным хронической подлостью, быть расчётливым и мудрым, проявлять внимание к близким людям. Уже примерно предполагая по времени, насколько хватит его благородного порыва.

Из-под кровати он выкатил запылённые полуторакилограммовые гантели и, отпугивая люстру на потолке, принялся делать разминку. После непродолжительных занятий, Сергей прошёл в ванную и до пояса ополоснулся холодной водой. Из ванной зашёл на кухню, откуда уже слышался гром посуды и шёл запах готовившегося завтрака. Едва переступив порог, он услышал строгий голос мамы:

– Ты почему вчера не ужинал? Всё на газовой плите стоит нетронутое.

– Привет, ма! Я вчера поздно вернулся, не до еды было. Спать хотелось.

Она недоверчиво покачала головой:

– Надо было всё одно горячего поесть. Всё ты всухомятку кое-как питаешься. Живёшь, как сосед. Я переживаю, волнуюсь. Хотела тебя разбудить, да жалко было.

– Ладно, мам, я сделаю выводы.

Она заговорила уже миролюбивым тоном:

– Садись, позавтракай. Да уж и поужинай заодно.

Пока Сергей продолжал день по установленному судьбой распорядку, Анастасия в перерыве между консультациями, стоя у окна второго этажа учебного корпуса, делилась с сокурсницей Валечкой впечатлениями о новом знакомстве:

– Представляешь, я вчера встретила в центральном парке Олега, своего друга детства, а он познакомил меня с очень интересным молодым человеком. Высокий такой, глаза большие, волнующие, можно сказать обволакивающие. Правильные черты лица и одет со вкусом: джинсы, кроссовки, батничек. Похоже, не из простых лягушек.

– Это ты можешь ошибаться, по внешнему виду сразу не определишь. Любой козёл может вырядиться, как Ален Делон, – со знанием дела ответила сокурсница. – Что, красавчик?

– Да, нет. – Настя задумалась. – Я бы не сказала, но довольно симпатичный.

– Это хорошо. Красавчики они строят из себя невесть что.

– Я взяла у него номер телефона.

– Сама?

– Да нет, Олег так всё устроил.

– И что же? Будешь звонить?

– А что в этом такого? – спросила Анастасия.

– Девушка – и сама будешь звонить? – удивилась сокурсница. – А ну да, тебе же замуж надо выходить…

– Да разве только из-за этого. Ты что же думаешь, если ты замужем за своим Виталиком то и все рвутся, – обиженно проговорила Настя.

– Но ведь тебе уже…?

– Мне скоро двадцать два. И что с того?

– Ничего, – сказала, поджав губы собеседница. Она как бы невзначай тихо добавила: – Я думала тебе куда больше.

Настю возмутило последнее замечание, будто тупым ножом полоснувшее по нежному девическому самолюбию, но она нашла в себе силы в ответ промолчать.

Когда Настя рассказала Валентине Прокофьевне о знакомстве с молодым человеком, та тут же засыпала её вопросами:

– Одет-то как? Ты обратила внимание? Может гол, как сокол?

– Да ты что, мама. У Олега таких друзей быть не может. Одет хорошо.

– По разговору определила: что из себя представляет? Не проходимец ли?

– Нормальный парень, скромный такой. Держится с достоинством. На год или может на два постарше меня.

– Агроном у тебя был старше на восемь лет. Толку-то, до сих пор носу не кажить, – сказала, как отрезала Валентина Прокофьевна.

– Мама, это всё в прошлом. Так сложились обстоятельства: он здесь не причём.

– О, это… как жа… Интересно, а кто причём?!

– Тема закрыта, – строго и даже как-то отчуждённо ответила Анастасия.

Стало заметно, что выражение её лица изменилось, словно в солнечный денёк, когда из-за набежавшей тучи, на землю вдруг повеяло холодком. Заметив перемену в её настроении, Валентина Прокофьевна уже совсем тихо попросила:

– Ну, хоть этому позвони. О будущем надо беспокоиться. Пусть будет хоть плохонький плетень, а всё за ним потише. Я-то вот разошлась, а теперь жалею. Всё за него душой болею и за твоё будущее переживаю.

– А я что, не переживаю?

– Что-то незаметно, – заметила, воспрянув духом Валентина Прокофьевна.

– Да разве от меня что-нибудь зависит?

– Зависит и от тебя. Под лежачий камень вода не текёт. Они мужики-то, как телки: надо токо веревку накинуть, а уж потом в стойло его, в стойло.

Она сделала характерное движение руками, показывая, как с усилием тянет на себя веревку.

Они одновременно рассмеялись.

Настя сквозь смех сказала:

– Какого заведёшь в стойло, а потом сама не обрадуешься. Вот нашего папку возьми….

Мать рассудительно ответила:

– И это бывает. С одной стороны мне его жалко, а с другой бывало как напьётьси, да давай куролесить. Ой, не приведи …те… Господи…. – Она перекрестилась. – О твоём отце вообще отдельный разговор. На него где сядешь, там и слезешь. На вино и на баб был слабый. Сам бывалочи говорил: «С утра выпил и весь день свободен». А сейчас-то стал: без слёз не взглянешь – без смеха не отойдёшь. Нам такой муженёк не нужон.

– Подкаблучник попадётся – лучше что ли?

– Тожа не дело, – Валентина Прокофьевна тяжело вздохнула. – Что и говорить: жизнь прожить – не поле перейти.

Воскресным утром Настя решила позвонить Сергею. Она ни словом не обмолвилась о латыни, и после обмена приветствиями спросила как у него дела, посетовала, что одной ей скучно, и делать совсем нечего….

Немного помолчав в трубку, он робко предложил:

– Настя, а может быть, встретимся?

Ей показалось, что вопрос прозвучал, как-то по-детски. Дальше он принялся зачем-то оправдываться.

– Я вам заодно объясню насчет моих больших познаний в области латинского языка и литературы.

Прямые и откровенные фразы вызвали у неё сомнение не столько в его решительности, сколько в умении утверждаться и способности в будущем отвечать не только за себя, но и за неё. Очень уж он о себе рассуждал откровенно. Будучи таким честным много ли добьешься в жизни? Хотя, конечно, она и сама недавно была как раскрытая книга. Но когда это было? Да и было ли?

Артподготовку к свиданию Настя развернула с пяти вечера. Тщательно выгладила каждую складку на платье, протёрла туфли, приготовила новые колготки. Вымыла голову, просушила феном волосы и занялась прической. Как новогодняя ёлочка, нарядная и блестящая она стала перед зеркалом в открытой створке шифоньера и, поворачиваясь из стороны в сторону, доводила незначительными штрихами свой вид до совершенства.

Чтобы хорошо выглядеть, требуется немало мудрости: что-то надо скрыть, что-то подчеркнуть – особенно достоинства, при этом важно не переусердствовать. Требуется сделать всё возможное, чтобы было легче увлекать, соблазнять, и в конечном итоге самой от этого получать удовольствие. О, тут ума надо не меньше, чем руководить большим предприятием или командовать воинской частью или тот же роман написать, а то и государством поруководить, конечно, со своей женской спецификой.

Перед выходом из дома на неё смотрели крупные выразительные глаза симпатичной девушки. Длинные ресницы, тонкие чёрные брови, соблазнительный излом губ….

Из кухни выглянула мать.

– Хороша!

– Да вроде ничего, – самокритично подтвердила Настя.

Как и полагалась для первого свидания на условленном месте она появилась, опоздав на пятнадцать минут. Сергей поджидал, прохаживаясь по аллее, возле скамеечки, где они встретились в первый раз.

Настя издали ещё раз внимательно оглядела его. На нём были те же вещи, что и при первой встрече. Невольно она вспомнила недоброжелательные слова мамы: «Может гол, как сокол?». «Ой, а вдруг и правда ему надеть больше нечего, – подумала она, но тут же отогнала эту мысль, – лезет же после дурацких вопросов мамы всякая чепуха в голову».

Они поздоровались. Заметив смущение Сергея, она улыбнулась и решила взять инициативу в свои руки.

– Какова будет наша программа на вечер?

Он немного замялся и вымолвил:

– Может быть, пока просто пройдемся?

Она смело взяла его под руку, и они свернули с центральной аллеи на идеально выметенную пешеходную дорожку, прошли мимо большой клумбы с цветами. За деревьями оживляя затененные уголки парка, белели копии известных произведений искусства – Венеры Милосской, Дискобола, обнажённого гипсового юноши….

Сергей покосился на свою спутницу. Красоту её стройных ног подчеркивали колготки чёрного цвета.

Она поймала его взгляд и с улыбкой сказала:

– Ты странно на меня смотришь?

Сергей вспомнил анекдот, который ему рассказал однажды Олег. Как один грузин попал в купе с немкой. Почти всю дорогу они ехали молча, но когда под вечер, готовясь ко сну, немка осталась в лёгком прозрачном пеньюаре, грузин обнажил широкую волосатую грудь и двинулся на неё. Немка испуганно запричитала: «Was ist das? Was ist das2?».

На что грузин с горячими от страсти глазами прорычал: «Да, да хачу, очэн хачу».

Бес так и дёргал его за язык рассказать анекдот Насте, но для того, чтобы показать себя с лучшей стороны он сдержался и, пожав плечами, произнёс:

– Ты классно выглядишь. Мне даже неловко с тобой рядом. Ещё вечер сегодня такой необычный, – сказал он, оглядываясь вокруг. – Просто чудесный вечер – не хочется много говорить. Хочется просто наслаждаться

– Спасибо за комплимент, – ответила Настя.

Медленно угасал закат. Причудливыми фигурами зверей клубились облака. Сквозь прозрачный воздух отчетливо вырисовывались кроны деревьев. В доме, стоявшем за оградой напротив парка, на оконных стеклах пылали отблески медленно догоравшей вечерней зари.

Сергей с выражением продекламировал строчки Анны Ахматовой:

Настя улыбнулась.

– Да ты поэт, с тобой надо держаться с осторожностью.

Сергей в ответ тоже улыбнулся. Они подошли к свободной скамеечке, и присели под крону старой липы. Из-под навеса густых ветвей слышались птичьи голоса. Над ними с каждой минутой наливалось темнотой небо.

– Поговорим о латыни? – спросила она с улыбкой.

– Да, я … – заикнулся Сергей.

Настя положила на его руку свою тёплую ладонь.

– А я сразу догадалось, что вы прикалываетесь, Олега-то я хорошо знаю.

Он вспомнил, как во время первой встречи она держала в руках анатомический атлас, а сама говорила о сдаче экзамена по латинскому языку, но промолчал.

Вокруг всё располагало к романтическому настроению и началу пылкой влюблённости: закат, краски неба, шумевшие кроны над головами… и настроение было хорошее и лиричное. Только необъяснимая словами натянутость, словно звенела между ними не настроенной струной. Девушка ему очень понравилась, и на «ты» они перешли с первых минут знакомства. Но чудилась какая-то двусмысленность в её поведении. Для придания ореола таинственности это было неплохо, но до определённого предела. Ему показалось, что она чего-то не договаривает. В нём проснулась по отношению к ней ответная настороженность. Сам он поначалу был перед ней, как открытый глянцевый журнал. Говорил что думал, ничего не скрывал ни о своём прошлом, ни о планах на будущее. Разве порою кое-чего недоговаривал о своих интимных желаниях. Она же, как ему показалось, то ли просто боялась повести себя с ним не так как надо, чтобы не испортить впечатление, то ли стремилась подать себя в более выгодном свете. В общем, предстала она перед ним какой-то неестественной. Порою темы для разговора были готовы совсем иссякнуть. Так иногда бывает – оба человека и хотят завязать отношения, но не могут, словно одинаково заряженные частицы. Сергей себя успокаивал: «Может это поначалу. Потом всё пройдёт. Вся эта натянутость из-за стеснения».

В глубине души он чувствовал, что если бы его не манила к себе красота Насти, всё могло закончиться одним единственным свиданием. На прощанье в полутёмном подъезде он осмелился её поцеловать. Она спокойно подставляла губы, оставаясь при этом совершенно холодной – ни одна искра не пробежала между ними, не воспламенила души для чего-то глубокого и настоящего. Не повеяло от поцелуев сладостным дурманом. Он будто натыкался на каменное изваяние. Это быстро остудило его пыл. Но перед расставанием они всё же договорились встретиться на следующий вечер.

Настя поднялась к себе. На кухне с выключенным светом дежурила перевозбуждённая Валентина Прокофьевна, кажется, собиравшаяся выскочить в подъезд на место Насти и сделать всё как надо. Она заговорила вполголоса, будто кто-то мог подслушивать:

– Видела. Видела. Как вы у подъезда под фонарём стояли – вся его личность сразу и осветилась. Ничего, парень хороший, видом из себя положительный.

– Не знаю, мамуль, что-то не то, – грустно ответила Настя. – Нет искры какой-то между нами.

– Вам всё не то. Какая тебе искра нужна? Печку что ли разжигать собралась? Где другого-то взять? Надо сначала этого узнать, что да как, а там стерпится – слюбится. Нечего в девках засиживаться, – уже в полный голос заговорила Валентина Прокофевна. – Кто у него родители-то?

– Отец умер в больнице после операции. Он был прорабом на стройке. Живёт в трёхкомнатной квартире. Гараж есть. Дача. Машину его мать продала, когда он в армии служил…. Она работает завотделом в магазине модной одежды.

– Квартира трёхкомнатная… Большая?

– Мама, я не видела.

– Настя, соглашайся, гараж, дача.

– Мне ещё никто ничего не предложил! – с возмущением проговорила Анастасия.

Они долго проговорили в полутёмной кухне, разрабатывая тактику и стратегию по заманиванию потенциального жениха в капкан семейной жизни.

Сергей и Анастасия стали встречаться каждый вечер. Гуляли, целовались. Однажды он пригласил её в гости. Настя придирчиво осмотрела предполагаемые владения – от обоев, подобранных и поклеенных Светланой Александровной, до собственноручно выкрашенных Сергеем коричневых полов в его комнате. Задержала взгляд на книжной полке, изучая название книг и пытаясь распознать его пристрастия. Будто невзначай провела рукой по крышке телевизора, искоса взглянув на кончики пальцев. У Сергея на столе стоял его джентльменский набор: букет цветов в хрустальной вазе из соседнего сада возле частного дома, бутылка Советского шампанского, лежала коробка дорогих конфет.

Настя пригубила шампанского. Её щеки покрыл легкий румянец, глаза чуть затуманились. Сергей принялся с увлечением рассказывать о последних месяцах службы в армии. Она, поблескивая глазками, делала вид, что с большим интересом слушает. Он оборвал свой рассказ, взял её за руку и, потянул за собой к тахте. Она последовала за ним безо всякого сопротивления. Сергей положил Настю прямо на покрывало и начал торопливо целовать губы, щеки, свободной рукой провёл по ногам, поднимая кверху подол платья, коснулся ягодиц. На этот раз дыхание у неё стало более частым, губы отвечали на поцелуи ….

Внезапно она резко оттолкнула Сергея, вскочила с постели, одернула платье и бросилась к выходу. Он несколько секунд находился раздумье, потом быстро расправил застеленное по такому случаю розовое покрывало и через минуту нагнал Настю на улице. По дороге к её дому они шли молча. Она лишь изредка посматривала на него и улыбалась, а он шёл рядом, ничего не замечая, пытаясь разобраться внутри себя, с чего это она вдруг вскочила и убежала. Для того чтобы спросить прямо, у него не хватило решительности опытного сердцееда.

Возле подъезда он виновато произнёс:

– Настя, ты извини меня, пожалуйста. Я не знаю, что на меня нашло.

На что она, загадочно улыбаясь совершенно спокойно, ответила:

– Расслабься. Всё нормально, приходи лучше завтра ко мне часов в восемь вечера, я дома одна буду. Мама работает в ночную смену.

По дороге домой он попытался понять логику её поступков. Что послужило такой внезапной переменой в поведении, от начала сближения до вдруг резкого неприятия – а потом чуть ли не откровенного приглашения в постель.

«То ли я ей так понравился, то ли ей вообще все равно с кем? Почему она убежала, а потом сама же пригласила к себе? – рассуждал он. – В общем, чужая душа, а уж тем более женская сплошные потёмки. Хотя все эти переживания сплошная суета, а по сравнению с вечной рекой времени вообще ничто. Всё рано или поздно унесёт эта река…, – успокоил он себя философскими рассуждениями».

В восемь вечера с букетом цветов Сергей замер возле дверей квартиры Насти. Поколебавшись, он нажал звонок. Она встретила его приветливой улыбкой, точно между ними ничего и не произошло. Глаза у неё призывно поблёскивали, будто приглашали разделить на двоих аппетитное блюдо. В её комнате на низком полированном столике сверху белой ажурной салфетки стояла бутылка белого сухого вина, вазочка с шоколадными конфетами и две хрустальные рюмки на высоких ножках, чувствовался запах восточных благовоний. Он бросил красноречивый взгляд на кровать у стены и, заняв место у столика, решительно наполнил рюмки.

– Давай выпьем за неё, за удачу!

– И за него, за успех, – насмешливо поддержала Настя, оставаясь в роли лукавой податливой собеседницы.

Легко прозвенев, их рюмки встретились. Настя пригубила вино и посмотрела на часы. Она взяла у него недопитую рюмку и поставила на столик. Её пальчики обхватили его ладонь и потянули за собой к широкой деревянной кровати. Всё произошло обыденно и просто. Сергей сдулся, как воздушный шарик. Настя лежала под ним, словно резиновая недвижимая кукла. Он встал с кровати и, застёгивая брюки, вздрогнул, почувствовав на себе взгляд незнакомой женщины. У той были такие же серо-голубые глаза, как и у Анастасии. Она стояла в дверном проёме и, нараспев приговаривала:

– Вот вы чем тут заним-а-етесь? Дочка-а, как ты могла-а? – спрашивала она у Насти. Та в этот момент с головой укрылась одеялом. Женщина осуждающе покачивала головой из стороны в сторону.

– Он тебе не му-уж, а ты с ним у-же в посте-ели…

Сергей бочком протиснулся мимо неё, бросив на ходу:

– Здрасте!

Валентина Прокофевна последовала за ним. Пока Сергей обувался, она не сводила с него пристального взгляда. Он бегом выскочил из квартиры.

…Прошёл месяц. Сергей поработал в охране на военном заводе, который к этому времени перешёл с производства военной продукции на выпуск кастрюль и сковородок. На завод его по старой памяти устроил отец Олега. В техникум Сергей поступал без особого желания, так что отсутствие работы по специальности его не испугало и трагедией как для большинства выпускников не стало. Начальник охраны – он же заместитель директора по безопасности устанавливал заработную плату на своё усмотрение, выходные дни то и дело подменял рабочими. Не обижал он только себя, замов и родственников. Про отпуск ему сказали, чтобы лучше не заикался и забыл навсегда, разве что за свой счет, но не раньше, чем через три года.

Такое положение было почти повсюду, особенно в частных конторках, фирмочках и подобиях производств. При приеме на работу сразу писалось заявление на увольнение без даты. Чуть не угодил, сразу говорили: «До свидания». Первую зарплату по новой должности ему выдали с задержкой и то после скандала. Следующую, как он понял, пришлось бы ждать ещё дольше. После стычки с Кареном Рубеновичем – начальником охраны, Сергею сразу же предложили увольняться и он, получив деньги, тут же рассчитался, тем более заявление без даты уже было написано.

От последней встречи с Настей у него оставался неприятный осадок. Даже размышлять на философские темы в последнее время не тянуло. Увидеть девушку совсем не хотелось. То, что произошло между ними, будто носило формальное исполнение должностных обязанностей, было случайной связью чужих друг другу людей, которых не сближало ни взаимное чувство, ни сладость произошедшей близости. Несколько раз у него появлялось желание позвонить ей, чтобы окончательно прояснить ситуацию и распрощаться. Он даже тянулся к телефонной трубке, но не находя нужных слов, отходил от телефона.

Однажды под вечер, вернувшись с прогулки, он обнаружил в своей комнате письмо. Не распечатанное оно дожидалось его на письменном столе. Сергей торопливо вскрыл конверт.

Дорогой Сергей!

Мне приходится обращаться к тебе, к твоему благоразумию, к твоей порядочности. По твоей милости случилось то, чего я больше всего боялась, но ты настоял на своём и вот результат: я беременна. Мама моя вся в расстроенных чувствах, мне пришлось ей всё рассказать. Что мне теперь делать? Мне приходится посещать женскую консультацию, а я ведь не замужем, все интересуются, что да откуда? А что я отвечу? Дорогой мой, я всё время думаю о тебе, вспоминаю твои глаза, твои нежные руки. Милый, береги себя. Мне без тебя так плохо, ждем тебя, родной. Нас теперь двое.

Крепко, крепко целую.

Любящая тебя Настенька.

Каруселью завертелись перед его глазами мелкие ровные буквы. Несмотря на то, что письмо показалось Сергею надуманным, с неискренними чувствами, в голову как ядовитые змеи поползли нехорошие мысли: «А вдруг и правда будет ребёнок? Будет расти без отца?». Он скомкал конверт вместе с письмом и сунул в карман.

Мама накрывала в кухне на стол. Когда он вошёл, она как-то странно на него посмотрела. Его взгляд упал на широкий подоконник, на нём лежал лист бумаги, исписанный крупным размашистым почерком. Когда Светлана Александровна вышла, он взял листок в руки.

Здравствуйте, уважаемая….

К сожалению, не знаю вашего имени-отчества. Никогда не обратилась бы к вам: но как мать, Вы должны меня понять. У моей дочери скоро будет ребёнок от вашего сына. Случившееся не должно повлиять на наши отношения: невинное дитя тут не причём, оно страдать не должно. Его надо растить. Я мать Анастасии, рада иметь внука или внучку, но ребенку нужен родной отец. Просим, чтобы Вы со своей стороны повлияли на своего сына, так нехорошо поступившего с моей дочкой – честной и хорошей девочкой. Не для того я её растила, чтобы она жила матерью – одиночкой. Хорошего от мужчин не дождешься. Где они только воспитываются такими черствыми и жестокими? Нет им прощения за их подлости и нехорошие дела. Воздействуйте на своего сына, пусть одумается пока не поздно, возьмётся за ум. Я со своей стороны окажу вам в этом всяческое содействие.

С большим уважением Валентина Прокофьевна – мать девушки, обманутой Вашим сыном.

У Сергея перед глазами снова закружилась буквенная карусель. Промелькнула мысль: «Сволочи, обложили со всех сторон».

Под письмом Настиной мамы он увидел листок со знакомым почерком.

Уважаемая Валентина Прокофьевна!

Мой сын рос добрым и послушным мальчиком. Не могу точно знать, что могло произойти между ним и Вашей дочерью. Но я никогда не слышала от него грубого слова. Ещё маленьким он и кровать сам заправит, и в доме приберётся. Мы жили нелегко. Отец долгое время работал на Севере. Всё лежало на моих плечах, и мой сын всегда помогал мне. Может, для вас это не имеет значения, и вы считаете, его плохо воспитанным, а для меня дороже его нет, у меня он лежал под сердцем. Сколько трудностей мы с ним видели. Как долго он болел в детстве. Не думаю, что он мог поступить плохо. Пишу Вам, а слёзы застят мне глаза: что дороже собственного ребёнка? Для Вас она самое дорогое, а для меня мой сын. Пусть они встретятся, поговорят и сами во всём разберутся. Надеюсь, что всё обойдется…

Он еле сдержал слезы, оттого что мама с такой непосредственностью встала на его защиту. Держа в руках исписанные листки, Сергей посмотрел в окошко. В конце двора у детской песочницы росла рябина. Её крона при каждом дуновении ветра шевелилась, навевая тихую грусть. Он почувствовал, что за спиной стоит мама. Она неслышно вошла на кухню. Не поворачивая головы, Сергей негромко произнес:

– Мама, ты не отправляй, пожалуйста, своего письма. Эти люди всё равно не поймут. Я сам во всём разберусь.

– Хорошо, сынок, – так же тихо ответила она.

Сергей положил письма обратно на подоконник, без аппетита поковырялся вилкой в тарелке и, отодвинув её в сторону, поднялся.

– Спасибо.

В своей комнате он набрал телефонный номер закадычного друга.

– Привет Олег.

– Серёга, ты?

– Я.

– Здорово, дружище! – Олег поприветствовал его, как ни в чём не бывало.

– Ты мне кажись, оказал медвежью услугу, – насмешливо проговорил Сергей.

– О чём речь? – насторожился приятель.

– Да наша с тобой общая знакомая – Анастасия – требует, чтобы я на ней женился.

– Вот это номер!? – искренне удивился Олег. – Но я думаю – тут всё не так страшно. Давай-ка с этого момента поподробнее.

Сергей обстоятельно рассказал о своих отношениях ….

– Мать прямо в дверях стояла и наблюдала? – спросил Олег.

– Ну, да.

– Ты знаешь, не ссы, мне кажется – это не её затея. Скорее всего, это мамочкиных рук дело. У неё мамаша будь здоров. Кстати и тёща будет неплохая. – Он шутливо добавил: – Может, одумаешься?

– Олег, мне не до шуток.

– Да не падай ты духом, что-то здесь не то, так быстро дети не получаются. Мы что-нибудь придумаем, не переживай.

– Я вот только не пойму – они что, совсем дуры, раз таким способом хотят заставить меня жениться?! Что это будет за жизнь из-под палки?

– Вот как раз и не дуры, как и все женщины, они в меру нормальные. Просто решают проблему удобным для себя способом. Живут сегодняшним днем. Цель у них не такая уж и не благородная. Другое дело, что они не мыслят высокими материями. Но сейчас так многие поступают. Я не про способы, как выйти замуж. Играют же люди в казино, тоже, думают: а вдруг – повезёт. И они рассуждают примерно так же: мол, женится, а там глядишь, всё наладится, и любовь придёт.

– Только любовь это ведь не тогда, когда смотрят друг на друга, это когда смотрят в одну сторону. А мы с ней и друг на друга не очень засматривались.

– Опять ты прописные истины толкуешь. Я же тебе говорю, не мыслят они высокими материями, а ты как всегда из области морали загнул. Живут люди и без любви, и при этом долго и счастливо.

– Разве так бывает?

– Да, конечно, бывает. Не все же, как ты, в облаках витают.

– Мне то, что делать?

– Пургу не гони, будем думать.

– А что за некрасивая история с ней произошла? Помнишь, ты мне говорил после того как нас познакомил?

– Что это тебя вдруг осенило?

– Сам не знаю. Вспомнилось.

Олег помолчал и тихо проговорил:

– Да… короче проституткой она была.

– Ни х..а себе! А чё ты молчал?

– А ты не спрашивал! Да и лучше иногда не знать. Думал, у вас что-нибудь получится. И что это так важно, с кем она была до тебя?

– Важно не важно, а сказать надо было.

– Я, Серёга, заварил эту кашу, я и буду расхлёбывать.

– Расхлёбывать мне придётся.

– Серёга, ну, извини. Чем смогу буду тебе помогать.

Через два дня Сергей по разработанному с Олегом сценарию заходил в ресторанчик возле дома Насти, где заказал у симпатичной официантки бутылку водки и салатик. Он с удовольствием слушал приятную музыку и размышлял о любви и о смысле жизни. Спрашивал себя о том, что же всё-таки это за ценность – любовь – потребность для души или для тела или это больше дружба или всё сразу? Интересно сколько у неё оттенков? В его случае не подходило ни то, ни другое….. Думал он и о женском коварстве, и о своих мужских проказах. Сергей опорожнил содержимое бутылки, закусил салатом из огурцов и с затуманившейся головой пошёл навестить будущую супругу.

Дверь ему открыла Валентина Прокофьевна.

– Наше вам с кисточкой, – поздоровался Сергей и пьяно поклонился, разведя в стороны руки, точно пловец перед прыжком в воду.

– Заходи, заходи, зятёк, – пригласила его Настина мама.

Он остался у будущих родственников на ночь. Утром, выходя из алкогольного сна, очнулся на раскладушке рядом с кроватью Анастасии. Голова гудела, как большой колокол. Что говорил и делал вечером и ночью, помнил смутно, будто общался не с будущей невестой и её мамой, а с загадочными сфинксами. От предложенного завтрака отказался, а вместо еды с жадностью вылакал бокал холодной воды.

На другой вечер его привёл Олег. Он прислонил друга на лестничной площадке к стене и позвонил в дверь. Как только она открылась, Олег втолкнул в прихожую Сергея и бросил вслед: «Принимайте зятя».

Мама Анастасии выскочила к нему на площадку.

– Олег, подожди. Он что, зашибает? – Она ладонью постучала себя по шее.

– Вы бы меня сразу об этом спросили. Зашибает? – ответил Олег, делая грустную мину. – Это мягко сказано. Пьёт, как мерин. Вытрезвитель ему дом родной. Помучаетесь ещё с ним. – Олег, как бы мирясь с неизбежностью, махнул рукой и пробормотал: – Он из тех, кто пить не любит, но не пить не может.

Сергей в этот момент плашмя лежал в прихожей.

Валентина Прокофьевна и Настя с трудом заволокли его в комнату. Он при этом как мог, помогал, отталкиваясь ногами и мыча что-то нечленораздельное. Поутру, не добежав до туалета, облевал постеленные в коридоре самотканые дорожки.

Вечером Олег вновь прислонил нетрезвого приятеля к стене рядом с квартирой Насти. Он потянулся рукой, чтобы нажать кнопку звонка. В этот момент за дверью раздался злой голос будущей тещи:

– Убери его отседова, чтобы глаза мои не видели, и чтобы ноги его здеся отродясь не было.

– Так он жениться пришёл на вашей дочери, – поддерживая под руку друга, ответил Олег.

– На, какой хрен… – чуть не задохнулась от возмущения и гнева Валентина Прокофьевна, – нам сдался такой жених!

– Но у них же ребёнок должен быть?

– Какой ребёнок!? Поверил тожа, дурак. Моя дочь не такая глупая, чтобы рожать от кого ни попади.

Удовлетворенный ответом, Олег доставил Сергея на такси до дома и заботливо уложил в постель. Глядя на его безмятежное лицо, он произнёс:

– Вот и кончилась твоя опупея.

Сергей очнулся на следующее утро, усиленно припоминая, что с ним произошло накануне. Он тут же потянулся к телефону, чтобы набрать номер друга. Слушая подробный отчёт, Сергей с наслаждением поднял руки над головой и, продолжая держать трубку возле уха сладко потянулся.

В ванной он открутил кран на полную мощность, чтобы ледяной душ навсегда или хотя бы на долгое время отбил у него охоту вступать в близкий контакт с нелюбимыми женщинами. С этой минуты Сергей в очередной раз намеревался начать новую жизнь.

На утренней прогулке он любовался безоблачным небом, неуклюжими разноцветными троллейбусами и многоэтажными домами. Казалось, он скинул оковы на руках и ногах, увидев другой мир. Сергей шёл по заполненной людьми мостовой, которым совершенно не было до него дела. Грудь полнилась хмельным воздухом личной свободы. Он словно вернулся на землю с другой планеты, и ему опять приходилось привыкать к силе земного тяготения.

В душе, будто острым лезвием поскребло чувство жалости к Насте и её маме, было какое-то неосознанное признание вины перед ними, но он понимал, что не смог бы поступить иначе и связать свою жизнь с нелюбимой девушкой.

Возле кинотеатра Сергей не сдержался и подмигнул первой встреченной симпатичной девчонке. Та сделала большие круглые глаза и неожиданно улыбнулась в ответ. Под белым парусом надежды он был снова готов отправиться в плавание на корабле своей судьбы. Жизнь продолжалась.