Читать книгу Художественные таланты и психологи: стороны душевного родства и профессиональной близости - Александр Хавин - Страница 23

Психоанализ творчества Ф.М. Достоевского

Интерес Фрейда к творчеству Ф.М. Достоевского закономерен. Литературоведы относят Достоевского к предтечам модернизма, писателям, отошедшим от романа-повествования и создававшим художественные образы в качестве иллюстрации своих философских, психологических и религиозных идей. Отношение литературных критиков, современников Достоевского, к его творчеству было неоднозначным, некоторым критикам образы, созданные знаменитым писателем, представлялись искусственными (Д.И. Писарев, Г.З. Елисеев, Н.К. Михайловский). В статье «Жестокий талант» (1882) литературовед и социолог Н.К. Михайловский писал, что Достоевский, реализуя собственные психологические комплексы, изображает болезненный внутренний мир личностей, которые бесцельно и беспричинно мучают себя и других.

Фрейд в работе «Достоевский и отцеубийство» (1928) пишет о соблазне причислить великого писателя к потенциальным преступникам. Основывается Фрейд на выборе Достоевским сюжетов произведений, где главными персонажами являются насильники и убийцы, эгоцентрические личности, а также на патологическом пристрастии писателя к азартным играм. По мнению Фрейда, в своём творчестве Достоевский сублимировал деструктивные тенденции. Кроме того, у писателя эти тенденции были направлены на самого себя и выразились в сильнейшем мазохизме и чувстве вины. Достоевскому, как считает основатель психоанализа, были свойственны и садистские черты: раздражительность, нетерпимость даже к любимым людям, несмотря на его добродушие и готовность каждому помочь. Игра, вернее частые проигрыши в игре, служили Достоевскому, по убеждению Фрейда, способом самонаказания, удовлетворения мазохистских позывов. Своим пристрастием к игре он доводил себя и жену до бедственного положения. Потом каялся перед ней, просил презирать себя, клялся больше не играть и в тот же день играл снова. Его жена заметила, что писательство Достоевского лучше всего продвигается, когда он теряет всё, закладывает последнее имущество. Фрейд, основываясь на своих взглядах, объясняет усиление творческой активности писателя тем, что в такие моменты его чувство вины было полностью удовлетворено наказанием, к которому писатель сам себя приговаривал, и не препятствовало работе.

Главная же цель статьи «Достоевский и отцеубийство» состоит в выяснении происхождения мучительного для Достоевского чувства вины, из-за которого немало преступников жаждут наказания. По утверждению великого психоаналитика, Достоевский так никогда и не освободился от угрызений совести в связи с намерением убить отца, то есть был явно отягощён комплексом Эдипа, стержневым фактором, согласно психоанализу, ряда психопатологических феноменов.

Фрейд в своей работе пишет, что Достоевский выводил образ преступника во многих произведениях и, наконец, на исходе жизни обратился к первопреступнику, отцеубийце. Нобелевский лауреат писатель Томас Манн в статье «Достоевский – но в меру» (1946) пишет: «Мне представляется совершенно невозможно говорить о гении Достоевского, не произнося слово “преступник”». Роман «Братья Карамазовы», считает Фрейд, убедительно доказывает наличие у Достоевского комплекса Эдипа. Три сына Фёдора Карамазова в душе желают смерти отца. Цинично настроенный Иван Карамазов в своём рассуждении даже приходит к обобщению: «Кто не желает смерти отца?» Высказывание Ивана буквально подтверждает фрейдистские постулаты. Убийство совершает Павел Смердяков, незаконнорожденный сын, кого Достоевский наделяет собственной болезнью, эпилепсией. В классическом варианте комплекса Эдипа убийство должен был бы совершить Дмитрий, соперничавший с отцом из-за женщины, но в процессе написания романа у Достоевского, по открытым психоаналитиками закономерностям, произошло смещение. Фрейд обращает внимание, что Достоевский чрезмерно сочувствует Смердякову, относится к нему как спасителю, взявшему на себя вину.

В доказательство правильности сделанной интерпретации в статье приводятся сведения из жизненного анамнеза писателя. В подростковом возрасте Достоевский впадал в летаргический сон, боялся умереть и перед сном оставлял записку не хоронить его раньше чем через пять дней. В процессе своей клинической практики Фрейд открыл, что у мальчиков с враждебным отношением к отцу такой летаргический сон представляет истерический симптом. Как в любом истерическом симптоме, в нём находят компромисс противоречивые тенденции: «Ты хотел убить отца и занять его место, и вот ты занял его место, идентифицировался с ним, но ты убитый отец». Рассматривая летаргический сон писателя в качестве истерического симптома, Фрейд тем самым лишний раз проиллюстрировал сложные взаимоотношения между «Я» и «Сверх-Я», раскрытые в его классической работе «Я и Оно» (1923). Сложное отношение Достоевского к своему отцу общеизвестно. Его отец Михаил Андреевич Достоевский обладал нелёгким характером: был жесток, скуп, муштровал своих сыновей. Погиб он при странных обстоятельствах от рук крепостных. Тогда, по некоторым сведениям, с Достоевским и случился первый эпилептический припадок. Фрейд допускает, что убийство отца могло затронуть скрытые криминальные мотивы самого Достоевского, и припадок, как и последующие приступы писателя, случился в самонаказание. Эпилепсию Достоевского в своей нозологии Фрейд считал аффективной эпилепсией, представляющей в отличие от органической эпилепсии скорее тяжёлую форму истерии.

Психоанализ портрета «Мона Лиза»

В связи с личностью художника Фрейд рассматривал и произведения живописи. В статье «Леонардо да Винчи. Воспоминания детства» (1910) анализируется портрет Моны Лизы, исходя из особенностей детства великого художника эпохи Возрождения. Портрет считается воплощением женской красоты, и искусствоведы затратили немало усилий, чтобы объяснить магическое воздействие на зрителей таинственной улыбки Моны Лизы. Фрейд приводит в своей статье ряд цитат, свидетельствующих, что многие исследователи сходились во мнении о сочетании в этой улыбке противоречий, свойственных женской любви. Указывалось на сдержанность и обольстительность, на полную преданности нежность и требовательную чувственность, желание поработить мужчину. Наряду с добротой, состраданием и нежностью в загадочной улыбке усматривали порок, нечто нечестивое и запретное. Модель настолько поработила Леонардо, затронула сокровенные струны его души, что улыбкой Моны Лизы он стал наделять свои последующие персонажи, даже мужские образы. Улыбка стала известна как «леонардовская». Фрейд ссылается и на критика, утверждавшего, что Леонардо в Моне Лизе встретил самого себя, внёс много своего в образ модели. Суммируя высказывания специалистов о портрете, Фрейд предполагает, что улыбка модели произвела на Леонардо сильнейшее впечатление, потому что бессознательно пробудила в нём воспоминания о матери ранних лет его жизни. Леонардо в написанном портрете, по утверждению Фрейда, синтезировал историю своего детства.

Пытаясь постичь таинственную улыбку Моны Лизы, Фрейд в соответствии со своей методологией углубляется в младенческий возраст художника. Леонардо был внебрачным ребёнком покинутой женщины, а такие особы, по имеющимся наблюдениям, всю свою страсть изливают в материнской любви, вознаграждая тем самым себя за отсутствие мужа. Безграничная нежность матери представляла для будущего художника зловещую угрозу. Неудовлетворённые женщины, считает Фрейд, заменяют мужа маленьким сыном, чем похищают у него часть мужественности слишком ранним эротическим развитием. Нежность матери стала для Леонардо роковой. Отсюда, согласно гипотезе Фрейда, двойной смысл улыбки Моны Лизы. Кроме того, в клинических исследованиях Фрейд выяснил, что чрезмерно нежное отношение матери к сыну в раннем детстве приводит к идентификации с ней, к женским чертам характера у мужчины. Действительно, по биографическим данным, Леонардо избегал интимных отношений с лицами противоположного пола. В ученики брал только очень красивых мальчиков и юношей, не придавал должного значения талантливости. Правда, ни в чём предосудительном замечен не был. Об учениках по-матерински заботился, они любили его за доброту и снисходительность. Леонардо, безусловно, обладал женственным характером. Предположение, что в образе Моны Лизы художник передал собственные черты, также соответствует теоретическим положениям психоанализа. Недаром современные шутники на репродукциях портрета флорентийской красавицы пририсовывают ей усы.