Читать книгу Ад идёт с нами - Александр и Евгения Гедеон - Страница 6

Планета Идиллия. Зелар, комендатура

Первая ночь в Зеларе осталась в памяти Нэйва как череда бесконечных звонков и решений проблем, с которыми капитан не то что никогда не сталкивался, а даже в страшном сне представить не мог.

Контрразведчика готовили к противостоянию агентам врага, партизанам и прочим подобным элементам, а не к работе, которой должны заниматься службы обеспечения тыла. Но как раз с тыловиками был напряг: ракетная атака на «Санта-Марию» унесла множество жизней штабных офицеров, в том числе и служб матобеспечения. Поэтому выжившим пришлось спешно осваивать новые специальности, чтобы работать «за себя и за того парня», как метко выразился Рам.

Когда, наконец, Грэм разделался со всеми делами, свалившимися на него за этот неимоверно длинный день, то обнаружил, что уже начало четвёртого утра, в кабинете – никого, а небо за окном начинает светлеть.

– Надо было сдаться внутренней безопасности, – мрачно пробурчал Грэм. – Лежал бы сейчас на койке в камере, мирно готовился к принудительной социализации…

Вспомнив, что у него с позапрошлого уже утра во рту маковой росинки не было, Грэм выдвинул из-под стола коробку сухих пайков и принялся перебирать её содержимое. Достав пакет яичницы со шпинатом и банку кофе, капитан дёрнул язычки разогревающих элементов и, выждав необходимое время, приступил к еде.

– Господи, как это можно есть? – услышал он голос Рама.

Полковник стоял в дверях и разглядывал пакет в руках Грэма с выражением суеверного ужаса на лице. Нэйв, посчитав, что сейчас последует очередная идиотская шуточка про еду и гефестианцев, которыми он и так уже был сыт по горло, молча набил рот. Ибо с набитым ртом очень сложно хамить старшему по званию.

– Я после Акадии на яичницу смотреть не могу, – продолжал Рам, подходя к своему столу. – Придурки из снабжения что-то там у себя намудрили и прислали нам только грёбаный «Рацион №3», где основным блюдом идёт как раз эта чёртова яичница со шпинатом. И мы полторы недели жрали её, пока по гребучим зарослям шарахались. Десять лет прошло, а я до сих пор не могу даже упаковку видеть.

Грэм молча жевал, думая о том, что на Гефесте очень многие с радостью бы согласились пожить те же полторы недели даже на пайковой яичнице со шпинатом. Вслух, разумеется, он ничего не сказал: не в тех ещё чинах, чтобы говорить полковнику «да вы зажрались», пусть и завуалировано. Для него самого до поступления в военное училище даже порошковая яичница считалась деликатесом.

– Хефе, у нас проблема, – раздался в наушнике голос дежурного.

Грэм закатил глаза: привычка тиаматцев называть «хефе» любого из своих начальников искоренению не поддавалась. Вот хоть в лоб им стучи, хоть по лбу.

В следующий миг все мысли об особенностях менталитета вылетели у Нэйва из головы, ибо дежурный продолжал:

– Местные патруль привезли… О, уже второй.

– Какой патруль?! – едва не заорал Грэм.

– Наш, – абсолютно пофигистично отозвался дежурный. – Все пьяны в слюни. О, третий везут…

– Твою мать, – выругался Грэм, отшвыривая пакет с едой.

– Что стряслось? – Рам уже стоял наготове, с автоматом в руках.

– Местные патруль наш привезли, – коротко отозвался Грэм, перепрыгивая стол. – Все в говно пьянючие….

Рам в ответ разразился сложносочинённой матерной тирадой, завершившейся только при выходе из здания.

На газоне рядком лежали слабо шевелящиеся тела, благоухающие свежим перегаром. Часть элементов брони отважные бойцы армии вторжения где-то потеряли, как и человеческий облик.

Рядом с анатомической свалкой стоял помдеж, занятый пересчётом снаряжения пьянчуг, а в сторонке группка идиллийцев – что характерно, тоже в элементах брони, – объяснялась с дежурным. Фамильяры тиаматцев – у дежурного и помдежа это были гигантские тиаматские ягуарунди, – бдительно следили за аборигенами, дабы разодрать их на лоскуты при малейшей угрозе хозяевам. Грэм, глядя на обманчиво ленивые движения громадных кошек, в который уже раз восхитился их красотой и грацией.

Вообще тиаматские фамильяры – генетически усовершенствованные животные, насмерть преданные своему хозяину, – являлись страстной мечтой всех любителей экзотических животных. Но тиаматцы никогда не продавали фамильяров инопланетникам. В их сложной для сторонних людей религии – ответвлении католицизма – души фамильяра и его хозяина были связаны между собой и с душой самой планеты. Поэтому продажа фамильяра на сторону приравнивалась к святотатству и каралась погружением в гнездо жуков-телоточцев.

– Это что за срань господня? – вопросил Грэм, налюбовавшись ягуарунди.

В следующие пятнадцать минут вырисовалась совершенно сюрреалистическая картина.

Доблестные сыны Эдема и Бейджина, уже хапнувшие дозу местного гостеприимства в оцеплении, предсказуемо забили болт на свои обязанности и пустились во все тяжкие, стоило местным красоткам игриво подмигнуть и звякнуть стаканом о бутылку. Причём так, что через какое-то время тупо перестали выходить на связь, допившись до положения риз.

А дальше началось невообразимое: жители оккупированного города, вместо того, чтобы нахрен вырезать удолбанцев и скрыться с их снаряжением и оружием, бережно погрузили пьяные тела вместе с их скарбом в машины и отвезли в комендатуру. А какие проблемы? Такблоки вместе с живыми носителями – вот, а уж завести броневик и поехать на нём не сможет разве что амиш. Патрули и посты не реагировали на машину, подающую нужные сигналы, и Грэм готов был провести ночь в благодарственных молитвах, что всё завершилось нелепым анекдотом, а не налётом на комендатуру.

В итоге у Грэма и Костаса ушёл час на то, чтобы разобраться в ситуации, вышелушить не шибко трезвых аборигенов из деталей брони, подаренных собутыльниками, объяснить, почему нельзя погладить фамильяров, выписать им пропуска для обратной дороги, найти транспорт и отправить восвояси. А самим остаться разглядывать пьяных идиотов.

– Расстрелять их к грёбаной матери, что ли? – задумчиво протянул Рам, глядя на встающее над домами солнце.

– У нас и так людей – раз-два и обчёлся, – безжалостно обломал его мечты Грэм. – Даже использовать в качестве одноразовых средств разминирования – и то не можем.

– И что прикажешь с ними делать? – осведомился полковник. – В коечку, а рядом рюмочку на опохмел?

– Никакого опохмела, – отозвался Грэм, отметив изменение стиля общения китежца.

Кажется, налаживаются нормальные отношения с командиром.

– Я бы предложил дождаться, когда продерут глаза, а потом построить свободный личный состав и выпороть дебилов перед строем. И на «губу», суток на трое, – Грэм попинал по ноге счастливо улыбающегося во сне бейджинца.

Тот что-то забормотал на кантонском и перевернулся на бок, приняв позу эмбриона.

– Хватит и суток, – внёс коррективы Рам. – Нехер прохлаждаться, пока за них остальные службу тянут. Как отблюются с бодуна – так и дальше впахивать. Не забыть только засувенирить их в такие гребеня, куда даже самый долбанутый туземец не полезет. Дежурный! Раскидайте этот навоз по камерам! Как продерут глаза – сообщите!

– Хефе, так камер пока нет, – развёл руками дежурный.

– Так сделайте, лейтенант! – потеряв терпение, рявкнул Рам. – Или у меня должна обо всём голова болеть? Выполнять!

Развернувшись на каблуках, он в сопровождении контрразведчика промаршировал обратно на второй этаж.

В кабинете Нэйв грустно осмотрел остывший пакет.

«Зря я Рама от расстрела отговорил», – подумал он, жуя холодную яичницу.

Глоток холодного кофе только укрепил капитана в этом мнении. Никакого снисхождения к засранцам, из-за которых приходится давиться остывшим завтраком!

– Хорошо, что шваль корпоратскую по ВОПам4 раскидали, – зевнув, сказал Костас. – А то ночка прошла бы куда менее… идиллически.

– Воистину, – закивал Грэм, в красках представив, что устроили бы в городе каратели.

– «Центр» – «Сто второму», – неожиданно раздалось из наушника.

Не переставая жевать, Нэйв взглянул на таблицу позывных. «Сто второй» – патруль, нашедший летучих волков и оставленный их караулить. Что там могло случиться?

– «Центр», слушаю, – торопливо проглотив кусок, ответил Грэм, преисполнившись дурных предчувствий.

Воображение тут же нарисовало картину перебитых патрульных и нагруженных гранатами идиллийцев, верхом на волках улетающих в закат. Точнее, восход.

«Господи, какой же бред в башку с недосыпу приходит», – подумал Грэм.

– Тут господин Алис Тарн хочет с вами поговорить.

– Что за Алис Тарн? – удивился Грэм.

– Владелец питомника, – ответил старший патруля.

– И какого чёрта ему надо в такую рань? Ладно, давай его.

В наушнике раздался шорох, а затем мужской голос пробасил:

– Господин капитан, ваши солдаты не дают нашим волкам взлететь.

– Нашим – это чьим? – не понял Грэм.

– Моим и остальных владельцев, – терпеливо пояснил собеседник. – У меня в вольерах волки и других людей, понимаете?

– Понимаю. А вот зачем им летать – не понимаю совершенно, – моментально преисполнившись подозрений, ответил Грэм.

– О. Видите ли, летучим волкам для испражнения необходимо отлететь от логова на значительное расстояние, – в голосе Тарна проскользнули те самые нотки, что появляются у человека, оседлавшего любимого конька. – Этот инстинкт выработан в процессе эволюции, чтобы не выдавать местоположения логова. Они даже погадки детёнышей уносят из…

– Что за бред! – не выдержав, перебил его Нэйв. – Впервые слышу, чтобы кому-то требовалось взлететь, чтобы посрать. Даже чёртовы птицы – и те гадят, когда и где приспичит. Не заливайте мне баки, уважаемый, мне и так забот хватает. Если у вашего питомца проблемы с животом – вызовите ветеринара, а меня больше не беспокоить! Всё, пока-пока!

И оборвал связь.

– Хрень, – зло буркнул Нэйв, зачерпывая из пакета.

Но аппетит пропал. Тон идиллийца выдавал знатока, и теперь Грэм отчётливо представлял летучего волка, с жалобным стоном завернувшегося в крылья.

– Что такое? – полюбопытствовал Рам.

– Да звонил хозяин питомника летучих волков, говорит – им, чтоб гадить, летать нужно, – ответил Грэм.

– Я что-то такое слышал, – Костас наморщил лоб. – Погоди, сейчас у специалиста спросим.

Нацепив гарнитуру, полковник сказал:

– Дана, зайди. Нужна консультация.

Дёмина прибыла парой минут позже и с порога зло рявкнула:

– Если мне придётся ехать разыскивать ещё одного потерявшегося в чьей-то постели трахаря, я его на ближайшем столбе за беспокоящий орган и вздёрну!

Вид у неё был уставший, и Грэм понял, что бессонная ночь выпала не только на его долю.

– Летучие волки правда могут гадить только в полёте? – спросил Рам.

– Вам делать нехрен?! – взорвалась Дёмина и, опомнившись, добавила: – Сэр?

Покосившись на контрразведчика, который со всей очевидностью и был причиной уставного обращения, она сказала:

– Тиаматские волки – в отличие от нашего обожаемого личного состава – не гадят там, где живут.

– То есть они действительно гадят лишь в полёте, – уточнил Грэм. – Чёрт…

Он побарабанил пальцами по столу, пытаясь найти выход из ситуации.

– В городе нашлась компашка твоих крылатых друзей, – пояснил недоумевающей Ракше полковник. – Сейчас звонил их хозяин, просил пустить полетать и покакать.

– И в чём проблема? – не поняла Дана. – Пусть летят.

– А где гарантия, что вместо дерьма нам на головы не полетит что похуже? – осведомился Грэм. – Типа гранат?

– Гранаты? – переспросила Ракша со злой усмешкой. – После сегодняшнего? Да местные вырожденцы даже в дюпель пьяных кретинов пальцем тронуть не рискнули, куда им оседлать летучего волка и наносить удары? Я больше опасаюсь, что весь личный состав сшоркается в этом грёбаном оккупированном борделе!

– Мне бы вашу уверенность, – вздохнул Грэм.

– Одолжите запасные ошейники у тиаматцев, – посоветовала Дёмина. – У них есть с датчиками на самых разных тварей. Будем контролировать не только перемещения волков, но и сердцебиение, скорость и прочую биометрию. Если волк с наездником или грузом, его показатели изменятся.

– Отличная мысль! – вскинулся Грэм. – Сейчас свяжусь с этим Тарном, уточню, сколько у него волков в питомнике.

– Я могу отвезти ошейники и проконтролировать установку на всех волков, – предложила помощь Дёмина, и её усталое лицо при этом прояснилось.

Не нужно было обладать даром эмпатии, чтобы понять: работа с тиаматскими волками нравилась Ракше куда больше возни с пьяной солдатнёй.

Да и не только ей. Нэйвом овладело совершенно мальчишеское желание посмотреть на настоящих летучих волков вживую. В отличие от Эйнджелы Лорэй, капитан любил животных, но с его службой даже поход в зоопарк не представлялся возможным.

Грэм со злостью вспомнил Новый Плимут. Сколько всего он упустил, вынужденный изображать алкаша! И всё из-за кучки продажных засранцев. Нэйв от души пожелал, чтобы близняшки Лорэй отыгрались на сволочах и за него тоже.

– Лучше это сделаю я, – вслух сказал он. – Хочу посмотреть на их хозяев, провести инструктаж. Вы, лейтенант, отдыхайте, а то вижу, что ночка для вас выдалась та ещё.

– Да возьми её с собой, – прежде, чем Ракша успела открыть рот, вклинился полковник. – Ты ж этих волков в глаза не видел, а Дана про них знает больше, чем сами волки.

– Вы правы, – согласился Нэйв.

Действительно, с его познаниями о фауне Тиамат хорошо, если получится взрослого волка от волчонка отличить. А раз Дёмина такой знаток – будет, кому проконтролировать действия хозяев животных.

****

У ворот питомника броневик встретил скучающий солдат.

– Этот тип нас уже достал, сэр, – сообщил он, помогая Дане и Грэму выгружать ошейники, сделанные из ремней устрашающих размеров. – Мозги вынул своими зверюгами. Я как в передачу про дикий мир Тиамат попал.

– Ну, человек любит своё хобби, – ответил Грэм. – Пошли, покажешь дорогу.

Солдат провёл их через ухоженный садик и свернул за дом.

– Ох ты ж… – только и смог сказать Нэйв.

Прямо на него из-за решётки таращились льдисто-голубые глаза громадного зверя, резко контрастирующие с его охряного цвета шкурой. Вживую летучий волк выглядел куда внушительнее, чем на голокартинке.

Восхищённый капитан таращился на исполина, напрочь позабыв о цели приезда. Волк же, шумно выдохнув, принялся с грохотом скакать по клетке, ударяя мордой в крышу вольера и всем своим видом выражая нетерпение.

– Где хозяин? – включив внешние динамики, громко спросил Нэйв.

– Да тут! – послышался голос сержанта, командующего патрулём.

Двое патрульных выволокли и кинули под ноги Нэйву скованного одноразовыми наручниками идиллийца. Во рту аборигена торчал тряпичный кляп.

– И нахрена? – осведомился Грэм.

– Да затрахал своим нытьём, – отозвался сержант. – Ладно, когда просто про этих зверюг байки травил – хоть интересно было. А с утра как заело: им надо летать, чтобы срать. Задолбал этим своим сральником. Я его три раза предупредил, что, если не заткнётся – я ему сам пасть заткну. Да?

Он наклонился к идиллийцу. Тот ответил мрачным взглядом, в котором явственно читалось желание разнообразить рацион своих питомцев минимум одной конкретной личностью.

– Проблема сральника решена, – усмехнулся Грэм, и Ракша за его плечом демонстративно тряхнула ворохом ремней. – Развязывайте страдальца.

Один из солдат перекусил наручники кусачками и отошёл в сторону, предоставив идиллийцу самостоятельно вставать и избавляться от кляпа.

– Доброе утро, господин Тарн, – поприветствовал Грэм хозяина питомника. – С днём рождения.

И торжественно вручил ему ремни с датчиками. Тот, разминая челюсть, озадаченно уставился на ошейники.

– Вы хотите сказать, что запрещали волкам летать только потому, что на них не было ошейников? – удивлённо спросил идиллиец.

Холёный красавец в прыжковом костюме из «умной» ткани – хоть сейчас снимай в рекламе идиллийских курортов – сразу вызвал у капитана подсознательную неприязнь. Слишком уж напоминал ухоженных упырей, рассказывающих с экранов головизоров о новых политических курсах, беспроигрышных инвестиционных проектах и последних веяниях моды. Эти люди были Грэму странны, непонятны, а после расследования дела «Иллюзии» – априори неприятны и подозрительны.

– Да, я пользуюсь служебным положением, продвигая продукцию фирмы друга, – желчно отозвался Грэм. – Делаю его монополистом на вашем рынке. Ещё дурацкие вопросы будут, или займётесь делом?

Он показал на беснующегося в клетке волка. Идиллиец озадаченно моргнул, не поняв то ли слов капитана, то ли причины его неприязни, но продолжать разговор не стал. Просто набросил связку ошейников на руку и поспешно, явно опасаясь, что Нэйв передумает, пошёл к вольеру.

Едва дверь открылась, как мечущийся в нетерпении волк бросился на идиллийца, свалил того и прижал лапами к земле. Грэм рефлекторно схватился за автомат и лишь затем осознал, что лохматая зверюга не терзает, а радостно облизывает идиллийца. Тот с видимым усилием отпихнул морду волка в сторону и начал прилаживать ошейник.

– Можно? – Нэйв не заметил, как Ракша проскользнула в вольер и застыла на входе.

Волк подозрительно прижал уши и обнажил клыки при виде чужака.

– Спокойно, Рогалик, спокойно, – умиротворяюще проговорил Тарн и издал странный щёлкающий звук. – Это наши гости.

Грэм знал, что владельцы живности часто дают своим питомцам необычные клички. Например, карликового пинчера могли звать Убийцей. Но летучий волк по имени Рогалик… Нэйву даже стало интересно, чем руководствовался идиллиец, выбирая имя животному.

Волк, кажется, понял хозяина и успокоился, но следить за Ракшей не перестал. А та приблизилась на шаг и разразилась серией мурлыкающих и щёлкающих звуков. К удивлению капитана, волк, уже получивший свой ошейник, соизволил слезть с хозяина и подошёл к Дёминой, обнюхивая новую знакомую.

Та сняла перчатку и, к ещё большей растерянности Нэйва, положила руку на протянутую ладонь идиллийца.

– Чё ваще происходит? – услышал капитан вопрос патрульного.

– Да хрен его знает, – отозвался сержант.

Идиллиец тем временем поднёс сомкнутые ладони к морде зверя, а затем переместил ему на лоб. И когда Ракша начала чесать волка, Грэм мог поклясться, что у того на морде проступило блаженное выражение.

– Всё, малыш, можно лететь, – потрепал его по шее Тарн, и волк, радостно рыкнув, выскочил из вольера.

На глазах обалделого Грэма «малыш», размером чуть уступающий ударному беспилотнику, подпрыгнул, распахнул крылья и за считанные секунды исчез в утреннем небе.

– Абзац… – выдохнул один из патрульных, опуская автомат. – Чёрт, предупреждать надо! Я чуть не усрался, когда эта траханина из клетки сиганула!

– Заткнись, Крис, – оборвал его сержант, но по его голосу Грэм понял: этот Крис был не одинок в желании накидать в штаны.

Идиллиец взглянул на патрульных так, что Нэйв сразу понял: прыжок Рогалика был маленькой местью за пережитое унижение. И, судя по всему, Тарн остался ей вполне доволен.

– Поможете с остальными? – обратился он к Ракше и тряхнул связкой ошейников. – Я познакомлю.

– Без проблем, – отозвалась Дёмина и пошла вслед за идиллийцем к следующему вольеру.

Вдвоём они за считанные минуты нацепили ошейники на остальных хищников и выпустили их полетать. Наблюдавший за действом Грэм признал, что Дёмина если не эксперт, то минимум знаток тиаматских волков.

Она ещё пару минут говорила о чём-то с Тарном, разглядывая голографическую карту окрестностей, затем кивнула и вернулась к броневику.

– Можем ехать, сэр, – сообщила Ракша Нэйву.

– Спасибо вам, – поблагодарил идиллиец с такой искренней улыбкой, что Грэм на миг позабыл о неприязни.

– Приезжайте в гости в любое время, – повернулся Тарн к Дёминой. – Вы понравились Рогалику.

– Возможно, – отозвалась Ракша.

Грэм, услышав это, проверил атмосферу на наличие феромонов, а броню Даны – на герметичность. Нет, всё в норме: броня задраена наглухо, а феромонами и не пахнет.

Затем Нэйв вспомнил, как загорелись глаза Даны при первом упоминании питомника, и понял, что Тарна ждёт разочарование: если Дёмина и приедет сюда, то к Рогалику, а не к его хозяину. А дай ей волю – вообще поселится в вольере.

– Буду ждать, – улыбнулся идиллиец.

Грэм подумал, что сейчас последует попытка поцеловать даме ручку, и уже нацелился измерить расстояние, на которое Дана катапультирует придурка. Но, к разочарованию капитана, Тарну оказался не чужд инстинкт самосохранения. То ли эмпатия помогла, то ли сказалось общение с патрульными. А жаль – Нэйв с удовольствием посмотрел бы на рожу этого хлыща после знакомства с маленьким, но злым кулаком Ракши.

– Кормовой пруд, – Дёмина сунула Нэйву планшет с голокартой. – Там волки ловят рыбу. Нужно оповестить личный состав, а то со страху перестреляют зверюшек.

Грэм молча кивнул, сделав зарубку в памяти обязательно выбраться на этот пруд и посмотреть, как рыбачат летучие волки. А сейчас его ждали куда менее увлекательные и приятные дела.