Читать книгу Рок-н-ролл инженера Иванова - Александр Иванов - Страница 5

Госэкзамены, защита диплома и банкет по случаю окончания института в недалёком прошлом, и вот перед вами молодой инженер-электрик, а заодно и лейтенант запаса – результат веселых и беззаботных пяти с половиной лет. Приобретен некий жизненный опыт, появились новые друзья и еще пока не растерялись старые, в самом разгаре любовь, а так же комсомол и весна, практически всё как в песне.

В апреле 1984 после двух недель совместных с Борисычем нечеловеческих вакханалий в доме отдыха «Живой ручей» под Лугой я пришел сдаваться в рабство в неказистую контору под названием ЦКБ «Восток», где мне было положено отработать три года. Организация эта прославилась, во-первых, проектом рыбоконсервной базы с аналогичным названием, а во-вторых, минимальным отношением к оборонным заказам, то есть секретность здесь была едва ли не самой низкой в судостроительной промышленности. Именно поэтому в ней издавна оседали веселые темноволосые люди не титульной нации, точнее их сюда, по слухам, просто ссылали со всего министерства. И когда многие из них в семидесятые и позже устремились в сторону земли обетованной, большого ущерба для безопасности государства не случилось, что, конечно же, приятно. Ну а кто-то из них, наоборот, абсолютно никуда не ехал, и более того, стал основателем местных инженерных династий. И поскольку я пока ещё грезил о светлом завтра, связанном с морскими просторами и дальними странами, эта самая форма секретности, собственно, и была причиной выбора места исполнения трудовой повинности.

В конторе было полно ребят и девиц моего и около возраста, которые, как и я попали сюда после окончания различных учебных заведений и трудились, прямо скажем, не особенно увлеченно. Парни постоянно болтались в курилке, там, естественно, я вскоре со всеми и перезнакомился. Особенно много общего, в основном, конечно же, из области выпить-закусить, попеть песен и похватать девок за…, нашлось с двумя моими, практически, ровесниками Ваней Соколовым и Сергеем Юделевичем.

Ваня, жгучий брюнет цыганского типа, был очень заметен и популярен в обществе, громко и с разнообразным репертуаром пел и классно играл на гитаре, постоянно генерировал какие-то авантюрные идеи и отлично рисовал. Серёжка тоже был горазд подергать струны и поразить аудиторию, плюс обладал бесподобным чувством юмора и обаянием. И у того, и у другого была кучу друзей и апологетов разного пола, в компаниях они постоянно оказывались главными персонажами, оба были болтунами, бабниками (оба, кстати, уже были женаты и имели по ребенку) и бездельниками, в общем, оказались для меня очень интересными во всех отношениях людьми.

Больно говорить, но Сергея уже нет с нами, он прожил всего лишь 45 лет. Большая, большая беда… Ну, а Ванино теперешнее состояние, в котором он, как я знаю, давно и прочно закрепился, как-то совсем не воодушевляет на общение. Что поделать, бесконечное «шоу маст гоу он» бывает только в песнях и крайне редко в жизни. Ну да ладно, не будем жевать очевидное и вернемся к тем дивным временам, где пока ещё всё у всех хорошо, интенсивно и разнообразно.

Немного отвлекусь на культурный, так сказать, фон этих лет и напомню, что тогда слушали и пели в компаниях. Ну, скажем, в тех компаниях, где бывал я.

Наряду с останками творчества всяких бардов, КСП-шников из шестидесятых-семидесятых, а так же отдельных эстрадных нетленок и сдающих позиции ВИА, уверенно был любим Макаревич с огромным количеством нового материала. Появился Никольский и «Воскресение» с «Сюртук-музыкантом» и прочими песнями народной скорби, Владимир Кузьмин с «Мячиком» и «Прекрасным ливнем», а также обнажился мощный пласт питерскго, московского, свердловского и всякого другого отечественного андеграунда, не буду уж перечислять всех этих героев. Возник буквально из ниоткуда (вернее, не то чтобы совсем ниоткуда, его творческий и жизненный путь теперь всем хорошо известен, но тогда казалось именно так) и стал необыкновенно популярен ленинградский врач-расстрига Александр Розенбаум, записавший в 1982—1983 с легендарными «Братьями Жемчужными» больше трех часов песен, которые вскоре зазвучали буквально из каждого окна каждого населенного пункта СССР. Соответственно, их, конечно, запели и охочие до самовыражения всякие доморощенные менестрели, вроде нас на различных застольях, у костров и на дачах. К слову, не одно поколение кабацких музыкантов на просторах сначала одной большой страны, потом уже нескольких, но поменьше, и даже на других континентах в течении многих лет поднимают свое благосостояние используя классические «Вальс-бостон», «Утки», «Гоп-стоп», «Заходите к нам на огонек» и еще несколько десятков других авторства Уважаемого. То есть, мы понимаем, что не зря и не просто так спел однажды: «Спасибо, Саша Розенбаум!» один бородатый клезмер из Лос-Анджелеса.

Я познакомил ребят с Лёхой и Пашей, все сразу нашли общий язык и тут же решили вместе отправиться на слёт. Получилось успешно и весело. Потом был другой, третий, etc… Еще ездили к Юделевичу на дачу под Вырицу, там этого парня уважали, поскольку он, кроме того, что мог кого хочешь развеселить, любил и умел при необходимости качественно дать в башню (навалять, насувать, объяснить) и у него были налажены отношения с местной гопотой и приблатнёнными дачниками. После нескольких поездок туда и посиделок у костров у меня появились поклонники среди местных людей, не знаю уж почему. Скорее всего, из-за необычности репертуара и волосатого внешнего вида. Ваня, кстати, тамошним людям как-то не показался.

Поскольку, как я уже говорил, это был период моей неистовой любви к отечественной неформальной музыке, по б́о́льшей части нашего ленинградского происхождения, а также из-за элементарного желания выпендриться и показаться сложней, чем есть на самом деле, песни, которые исполнялись мной на наших посиделках были соответствующие. Гребенщикова и Науменко в основном. Первого – из-за заумности, непонятности и авангардности, второго – наоборот, потому что жизненно, доступно и образно.

В отличие от тех суровых в информационном плане дней, сейчас ни для кого не секрет, что эти двое, будучи эрудированными вообще и хорошо знющими язык в частности, охотно, так скажем, подпитывались наследием зарубежных рок-авторов – Боба Дилана, Марка Болана, Лу Рида, Джанис Джоплин, Джима Моррисона и других, как в текстах, так и в музыке, что, конечно же, ничуть не умаляет их талантов и заслуг. Соответственно, раз ничего подобного на русском мы тогда не слышали, всё было «впервые и вновь» и воспринималось как самое настоящее откровение и новаторство.

Дальше. Поскольку всей этой историей я был увлечён, то активно внедрял и что-то из недавно появившихся Цоя и Феди Чисякова, хотя, наверное, это было немного позже, ну и исполнял несколько самосочиненных опусов, которые, как ни странно, пользовались определённым успехом.

В общем-то, любая наша совместная гулянка в то время представляла этакий бесконечный вечер самодеятельной песни. Гитара, чаще две, переходили из рук в руки, и у каждого исполнителя были свои пристрастия, умения и фишки. О моих художественных воззрениях уже сказано, остальные налегали на творчество Розенбаума (в основном Юделевич и Лёха), тех же Цоя и «Машины времени», еще у Борисыча в репертуаре было какое-то количество высокоинтеллектуальных произведений неизвестных мне бардов. Ваня был, так сказать, всеяден, плюс очень даже ничего себе играл всякие соло. Если были слушатели – отлично, ну а если нет – нам вполне хватало самих себя и нескольких бутылок портвейна. Практически, как сейчас, спустя без малого 40 лет.

Только вот от потерь никуда не денешься, да и современный портвейн, хотя и встречается с прежними названиями, интереса не вызывает никакого.

Ближе к Новому 1985 году активизировались люди из Лилиной конторы, они снова захотели праздника с нашим участием, и мы конечно с радостью согласились. И хотя мои отношения с девушкой к этому моменту стали уже совершеннейшим мучением и неуклонно стремились к нулю, даже мысли о том, чтобы, условно говоря, «путать свою шерсть с государственной» у меня, конечно, не возникло. Мы же, профессионалы, блин, или кто. Отправились в составе я, Комаров и Лёха и, поскольку бас-гитариста то ли не нашли, то ли решили на нем сэкономить, взяли с собой Юделевича для массовости и веселья. Его посадили поглубже за ёлку и выдали чехол от гитары, с которым он там и зажигал, имитируя выступление как минимум Джако Пасториуса, периодически отвлекаясь на шныряющих мимо птичек и обеспечивая оркестр напитками и явствами. Кстати, похожие ситуации случались и позже, басисты (по крайней мере, там, где я играл) оказывались не самыми важными участниками коллективов. Однажды, например, на банкете с нами по сцене скакал Пашка Оскаленко с настоящей на этот раз, но не включенной, правда, бас-гитарой, к которой для натуральности была привязана бельевая веревка, олицетворяющая шнур.

И вот представьте себе. Уже написав эти строки и, чего-то засомневавшись по поводу своей трактовкой событий, я дал на всякий случай ознакомится с текстом Павлу Всеволодовичу Оскаленко. К моему удивлению выяснилось, что описанное, оказывается, надо читать, заменяя персонажей одного на другого. То есть на самом деле за ёлкой выступал-таки Пашка, а по сцене гулял Юделевич. Вот такие парадоксы памяти, хотя, согласитесь, сути это не меняет.

Где-то тогда Ваня познакомил меня со своим приятелем Андреем Синчуком, музыкантом рок-клубовской группы «Нокаут», исключительно приятным парнем, известным в своем кругу, как Джон. Благодаря ему началось наше вращение в околоклубной и музыкантской среде – бесконечные походы на сейшны и фестивали, тусовки на каких-то непонятных квартирах, в художественных мастерских, мансардах и за кулисами концертных площадок, продолжавшееся, наверное, года три. Куча новых знакомств, неординарных ситуаций и опасных для здоровья экспериментов. Ни в коей мере не пытаясь примазаться к титанам, замечу лишь, что выпивать в одном пространстве в те времена доводилось и с Майком, и с Гаркушей, и с Кинчевым, и с Цоем. И еще с кучей менее известных, но знаковых личностей. По тем временам это было очень круто, учитывая неимоверную популярность явления и закрытость сообщества. Здесь, как вы поняли, автор похвастался…

Частенько мы с Ваней бывали на репетициях этого самого «Нокаута», где кроме Джона, бас-гитариста, играл легендарный барабанщик Женя Павлов, успевший к тому времени поработать и в кабаках, и на эстраде и, по его словам, чуть ли не в симфоническом оркестре, с кучей достойных людей от Мулявина (вроде бы) до Ордановского, и которому тогда было уже, наверное, хорошо за тридцать. Лидером и идеологом коллектива был совершенно несуразный низкорослый персонаж в очках по имени Леша Ильин, волосатый, бородатый и беззубый гитарист. С певцами на тот момент у них была какая-то чехарда.

И вот однажды в качестве вокалиста на репетиции появился молодой парнишка совсем не рокерского вида – короткая стрижка, нос картошкой и т. д. – этакий простой русский Емеля. Но пел он просто изумительно, сильный голос, настоящая роковая подача, в общем, полный микст, драйв и скриминг. Звали этого человека Костя Шустарев или Коха, и впоследствии он добился весьма многого. Созданная им группа «Пушкинг» уже дольше двух десятков лет имеет относительно серьезный успех в Западной Европе и в России, он пишет музыку и песни и сотрудничает с нашими и не нашими музыкантами. Судя по Википедии среди них есть вообще абсолютно запредельные красавцы из числа забугорных монстров, специально посмотрел, кому не интересно, можете не читать, поверьте уж на слово. А еще какое-то время назад я видел его по ТВ в передаче «Битва хоров» в команде Дробыша, там он позиционировался чуть ли не как самый что ни на есть патриарх питерского рока. И хотя я бы в этом плане так уж не горячился, оценю достижения Уважаемого фразой А. Северного: «Растут, однако, люди в нашей стране»…

К слову, моя супруга Светлана с удовольствием вспоминала попытку посягательств со стороны Героя во время нашего совместного празднования, кажется, Нового года у него дома на Васильевском. Пока мы были в беспамятстве с Юделевичем, накидавшись каких-то редких иноземных таблеток (не тех, что вы подумали, а от живота) и запив их обильно «Семьдесят вторым», что, скорее всего, и стало причиной такой парадоксальной реакции, Костик склонял мою тогда еще не жену к большой и чистой любви, а может и вовсе к разнузданному сексу. Вот ведь гад, воспользовался моим беспомощным состоянием! Впрочем, Света интеллигентно, но твердо отвергла сластолюбца сказав, что она, мол, не такая, и вообще, вон мой инвалид сопит, только его и люблю. Теперь, правда, думает, может и зря?

Вообще, с этими «Нокаутами» связано много забавных историй. Одна, например, произошла опять же в Новый год, следующий, по-моему, который мы праздновали на этот раз дома у Лёхи. Там были я со Светланой, Серёга Комаров с женой Лариской, тогда, между прочим, модельером Ленинградского дома мод, подруга уже вновь холостого Борисыча и, возможно, кто-то ещё. Глубоко в ночи во главе с Ваней совершенно нежданно ввалились Коха с неизвестной девкой, Джон с женой и беззубый гитарист. С одной бутылкой кажется шампанского на всех. Я так понимаю, ими двигало желание повеселиться на халяву, у этих рокеров, да и у Ваньки, кстати, тоже, денег не было никогда. Несмотря на то, что Лёша, а тем более Комар ни с кем из них, кроме Вани, знакомы не были, и вели себя гости, мягко говоря, раскованно, праздник продолжился с прежней интенсивностью.