Читать книгу Я люблю тебя, Солдат - Александр Иванович Тапилин - Страница 2

Они шли уже почти два часа по топким болотам. Весна в этом году в Новгородской области выдалась слишком дождливой. Почти все дни и ночи, не переставая лил то мелкий, то крупный дождь. Сегодня, в самый первый день поисковой экспедиции, отправились в болота девять. В лагере осталось трое – две девушки и взрослый мужчина, который обязан был помогать девчонкам и, одновременно, охранять их.

Евгений Николаевич, руководитель отряда, прекрасно понимал, что в такую дождливую погоду, шансов найти погибших бойцов намного меньше. Евгений шёл замыкающим. Впереди него шла Настя. Она несла в одной руке, наполненное всякой поклажей, довольно тяжёлое ведро, а в другой поисковый металлический щуп. Настя была в камуфляжной форме, на голове плотная серая косынка, на ногах, как и у всех, сапоги-болотники (в обычных сапогах по таким вязким болотам не пройдёшь). Евгений подумал, что в отряде всего три семнадцатилетние девушки, но две из них остались дежурить в лагере, поэтому на поиски вместе с мужчинами и юношами-подростками отправилась из девушек только она одна.

Он прекрасно понимал, что вся эта грязь, сырость, все эти неудобства намного для неё тяжелее, хотя никакого вида, что уже сильно устала, Настя не подаёт. Давая согласие на участие в экспедиции, эта девушка знала, на что шла. Будь его воля, то, безусловно, он бы крепко подумал, насчёт того, брать ли вообще в подобные экспедиции совсем юных девчонок. Но далеко не всё зависело лично от него.

«Ничего, скоро у неё, как собственно и у всех остальных, откроется «второе дыхание» и всё будет нормально» – подумал Евгений, и чуть-чуть заметная улыбка появилась на его уже немного загорелом лице.

Наконец, болотистая дорога временно закончилась. Они вышли на довольно ровную лесистую тропинку. Настя обернулась, попыталась хитровато подмигнуть командиру, но тут же споткнулась об какую-то корягу и вместе со всей поклажей упала прямо на мокрую траву. Он моментально подскочил к ней, протянул руку и помог обессиленной девушке подняться. Она немного виновато поглядела на руководителя, и он разглядел под её красивыми большими голубыми глазами капельки слёз.

«Значит, сильно ударилась, хотя ведь всё равно не скажет, и, даже, вида не подаст» – подумал Евгений и не ошибся. Настя тут же, как бы невзначай, провела рукавом куртки под глазами, и что-то, наподобие улыбки, озарило её нежное, и, также как у Евгения, немного смуглое от загара, лицо.

Руководитель отряда сделал вид, что не заметил её слёз, но всё же, чисто машинально, поинтересовался: «Не сильно ушиблась?»

Настя довольно весело (чего только ей это стоило?), ответила:

«Да что вы, Евгений Николаевич, совсем нисколечко!»

Евгений и не сомневался в подобном ответе. Мысли одна за другой завертелись у него в голове:

«Эта девчонка – кремень. Да пусть бы даже она руку или ногу сломала (хотя, не дай Бог, конечно), всё равно не призналась бы. Так и хромала бы всю дорогу, и терпела неимоверную боль. А когда в лагерь бы вернулись, то ушла куда-нибудь в лесок и, сначала, выплакалась бы вволю, а затем только бы и призналась. Жалко, что среди нас нет взрослых женщин, а только мужики, ну ничего не поделаешь, раз так получилось».

Но, для очистки совести, он счёл нужным предупредить девушку:

«Настя, очень прошу тебя, будь, пожалуйста, поаккуратнее. Здесь, в сущности, в подобной обстановке, по-настоящему, тебе помочь некому, сама понимаешь. До лагеря километров шесть. Да от лагеря до ближайшего жилья не менее десяти».

«Я всё понимаю, Евгений Николаевич, всё понимаю…» – последние слова она произнесла с лёгкой, чуть уловимой грустью и это не ускользнуло от внимания чуткого руководителя.

«Значит, действительно сильно ушиблась, хотя бесполезно её допрашивать. Необходимо, как можно быстрее идти дальше, чтобы примерно через час быть на предполагаемом месте поиска».

И Евгений крикнул во весь свой командирский голос, чтобы не только Настя, но и большинство впереди идущих услышало и передало другим:

«Ускорить шаг!»

«Ускорить шаг!» – передали по маленькой колонне его властные слова. А затем снова под ногами захлюпало топкое болото. И пришлось не ускорить, а неизбежно сократить шаг. Поэтому к предполагаемому месту поиска они подошли лишь через полтора часа. Все были уставшие и голодные. Банка консервов на двоих, чай, печенье, бутерброды. За двадцать минут они быстро пообедали. Евгений взглянул на свои командирские часы.

«Так, – прикинул он, – из лагеря мы вышли в восемь. Сейчас, почти двенадцать. Вернуться в лагерь мы должны не позднее восьми вечера. Значит, на активные поиски остаётся порядка четырёх часов».

Он моментально сообразил, что реального времени для работы у них не так много. Особенно, если учесть, что обратный путь займёт несколько больше времени, так как все они будут ещё более уставшие и измученные. Поэтому, не теряя ни секунды, Евгений живо распорядился:

«Разбиваемся по парам. Взрослый плюс подросток. У взрослого металлоискатель и лопата. У подростка металлический щуп и тоже лопата. Разбредаемся по лесу в разные стороны. Собираемся здесь в шестнадцать ноль-ноль. Если обнаруживаете погибшего бойца то условный знак – свисток. В крайнем случае, можете использовать мобильный телефон. Все подходят и помогают извлекать. Будьте максимально осторожны. Здесь есть мины-ловушки, а в земле полно неразорвавшихся снарядов и бомб. Об интересных находках, кроме, естественно найденных бойцов, сообщите только тогда, когда соберёмся все вместе. Нас нечётное количество, поэтому Ивану Петровичу, как опытнейшему и старейшему поисковику, разрешаю работать одному. Со мной пойдёт, – здесь Евгений сделал небольшую паузу, – со мной пойдёт… Анастасия».

Это имя Евгений произнёс несколько тише. Он прекрасно знал, что с Настей хотел бы работать, практически, каждый. Более того, он даже точно знал, что в Настю тайно влюблён её однокурсник по колледжу Олег. А, может быть, и ещё кто-нибудь или, даже, почти все. Но сейчас это неважно. Сейчас необходимо не чувства свои выражать, а делать сложное, кропотливое дело по поиску погибших здесь когда-то во время войны, но не захороненных бойцов Красной Армии.

Поисковики быстро разбрелись в разные стороны обступившего их со всех сторон болотистого леса. Евгений посмотрел на оставшиеся части поклажи, быстро расстелил брезент, сложив вещи в одну плотную кучу. Потом немного подумал и воткнул рядом с вещами маленький красный флажок. А затем повернулся к Насте и строго произнёс:

«Запомни, и всё внимательно и чётко исполняй. Ты в экспедиции первый раз, поэтому ещё многие тонкости этой работы, пока не знаешь. Ты идёшь за мной прямо по моим следам, не отставая больше чем на полтора метра. Но всё равно внимательно смотри под ноги. Кстати, кроме военной опасности, здесь ещё часто встречаются болотные змеи-гадюки, которые, если их случайно потревожишь, цацкаться не будут, а сразу высунут голову на целый метр и цапнут куда угодно, а укус у них довольно ядовитый и если вовремя не оказать помощь, то…сама понимаешь, не маленькая. У нас, конечно, есть с собой аптечка, но надеяться на неё особенно нечего. До лагеря почти восемь километров. Никакой транспорт сюда к нам быстро не доберётся. Ну, так что, всё усекла, или повторить?»

«В повторении не нуждаюсь!» – несколько даже весело заявила Настя.

«Ну, вот и хорошо. Значит, картина маслом. Но всё же учти, если с тобой или с кем из несовершеннолетних что-нибудь случится, то меня посадят. А садиться, честно признаюсь, у меня особенного желания нет. Понимаешь?»

«Понимаю!» – опять несколько весело ответила Настя.

Евгений с нежностью подумал:

«С одной стороны, она, конечно, молодец. Многие юноши с таких девчонок пример должны брать».

Но, странно, именно от этой мысли что-то защемило в груди Евгения. Может быть, в нём внезапно проснулась жалость к этой, в сущности, совсем юной и довольно хрупкой девушке, у которой вся жизнь впереди. Она всё-таки не до конца понимает, какая ответственная, тяжёлая, кропотливая и опасная работа ей предстоит. Нет, будь его воля, никогда бы в эти промозглые болота, он не только девчонок, но и мальчишек несовершеннолетних не брал. Эх, если бы не Иван Александрович – преподаватель колледжа, его не уговорил. И Евгений поддался на эти уговоры. Конечно не сразу, но всё же поддался. Иван Александрович, конечно, не руководитель отряда. Он руководитель группы студентов колледжа, состоящей из шести человек (как раз половина отряда) – троих мальчиков и такого же количества девочек. Он, так же как и Евгений, за них отвечает, и, если что случится, ему тоже не миновать сурового наказания. Да, это, конечно, всё так. Но, всё же, всё же…

…Они с Настей медленно шли по липкой от грязи и прошлогодних засохших листьев земле, постепенно всё дальше и дальше отходя от дороги, по которой они пришли в это гиблое место. Изредка металлоискатель подавал небольшие писклявые сигналы, но Евгений на такие звуки даже не реагировал, так как чутьё ему безошибочно подсказывало, что это, скорее всего, обычные гильзы от патронов или осколки от снарядов, поэтому терять время и силы на их выкапывание не стоит. Силы надо беречь, беречь на более существенное, более значимое. Позади него шла Настя со щупом и лопатой.

«Сколько они идут так? Наверно, уже около получаса». Евгений прикинул, что продвигаются они с Настей строго на юго-восток. Он понимал, что Настя только рада, что вот так просто идёт, а напарник не останавливается и не заставляет её «надрываться», то есть копать всякую мелочь.

Но у Насти было совершенно другое мнение. «Ведь если гильзы, это может быть отстрел, а рядом, вполне вероятно, может находиться погибший, заваленный землёй, советский боец». Поэтому, Настя не до конца понимала Евгения Николаевича, хотя и считала, что возражать ему она не имеет никакого права. Командир здесь он, и именно ему решать, как действовать в той или иной ситуации.

Действительно, определённая неясность обстановки состояла в том, что на косточки погибшего бойца металлоискатель никак не отреагирует. Металлоискатель реагирует только на железо. Это значит, считала Настя, если металлоискатель даже слабо прозвенел, необходимо хотя бы щупом (а тогда они зачем, собственно, его взяли?) тщательно обследовать территорию на полтора метра со всех сторон. Конечно, найти бойца в таких «мокрых и грязных» условиях маловероятно, но необходимо же, в конце концов, что-то делать, стараться искать, а не идти просто так, абсолютно не реагируя ни на какие звуки металлоискателя. Настя была явно недовольна ни собой, ни своим командиром.

Внезапно зазвонил мобильный телефон Евгения Николаевича. Он, вытащив из кармана мобильник и взглянув на него, явно хотел выругаться (это было заметно по выражению его лица) и, видимо, только присутствие молодой девушки сдержало его.

Насте стало очень любопытно, почему командир отряда так странно прореагировал на неожиданный звонок. Евгений остановился, ответил на звонок и стал с кем-то горячо спорить. Настя сразу поняла, что звонит не поисковик из их группы и, даже не из их лагеря, а, скорее всего, звонят откуда-то издалека. Иначе Евгений бы так не «взбесился», он ведь очень не любит, когда его отвлекают по пустякам, особенно в то время, когда он полностью и целиком сосредоточен на своей работе.

Спор Евгения со звонившим постепенно перешёл в настоящую ругань. Казалось, командир совсем забыл про Настю, которая стояла и терпеливо ждала окончания этой «перепалки». Наконец, Евгений с явной злостью сбросил так надоевший ему вызов. Буквально через несколько секунд звонок раздался снова. Евгений долго не хотел отвечать, но, выдержав секунд тридцать всё же ответил. «Перепелка» с неизвестным лицом продолжилась. Через некоторое время командир внезапно как бы «очнулся» и, пристально взглянув на Настю, прервал на время неприятный для него диалог. По его унылому лицу было ясно видно, что ему немного стыдно перед девушкой за его такой, уж слишком дерзкий разговор, в ходе которого употреблялись почти нецензурные выражения. Затем он быстро распорядился:

«Слышь, Настя, возьми у меня металлик, лопаты и щуп пока оставь здесь. С металликом иди очень осторожно и медленно вперёд и постоянно смотри себе под ноги. Если очень сильно зазвенит, обязательно на этом месте остановись и жди меня. Я тебя из виду терять не буду, и ты меня старайся не терять. Я быстро закончу разговор и догоню тебя. Но, предупреждаю ещё раз, иди медленно и осторожно. Если заметишь что-то подозрительное, например, проволоку или торчащее из земли железо тоже остановись. В этом случае, пока я не подойду, не двигайся и громко не кричи. Помни, что я за тебя в ответе. Ты ведь не хочешь, чтобы меня посадили на старости лет? Ну, ладно, давай, иди».

«Ишь, какой «старик» выискался, а этому «старику» всего сорок два года» – с некоторым сарказмом подумала Настя. Она прекрасно знала возраст Евгения, который он, собственно, и не скрывал.

…Настя шла вперёд гораздо быстрее, чем ей это полагалось. Зачем она это делала? Видимо, просто из чувства противоречия, назло руководителю, вынашивая заветную мысль. «А что если я сейчас самостоятельно отыщу погибшего бойца. Они все где-то там ходят-бродят и, видимо, никого найти не могут, а вот я возьму и, назло всем, отыщу погибшего красноармейца. Вот, будет здорово, всем «нос утру».

Рассуждая таким образом, Настя полностью погрузилась в свои мысли, целиком «ушла в себя» и совершенно не заметила, что в непролазном лесу давно уже сбилась с правильного маршрута по которому они шли вместе с командиром и приблизилась к огромному болоту, которое неожиданно огромнейшим озером встало на её пути. Настя остановилась в нерешительности и только сейчас обратила внимание, что давно уже ни слышит не только голоса, но даже отдалённых шагов Евгения Николаевича, который просто куда-то «исчез». Она, наконец, ясно осознала, что прошло уже не менее получаса, как она рассталась со своим напарником. Но ведь он, обязательно, должен был кричать и звать её, но она почему-то ничего не слышала.

«Неужели я незаметно свернула в противоположную или почти противоположную сторону? Но тогда, я должна вскоре выйти на ту дорогу, по которой мы пришли сюда. Но откуда здесь взялось огромное болото, которое, явно, мы не проходили ни вместе с отрядом, ни с Евгением Николаевичем? Значит, я забрела совершенно куда-то непонятно куда. Что же я натворила? Задаст же мне командир огромный разнос за такую недисциплинированность».

Настя не ощущала страха, но какой-то неприятный осадок вселился в её душу и не давал покоя. Здесь она вспомнила, что у Евгения Николаевича, как и у многих других поисковиков, есть обычный свисток, и командир, потерявший свою напарницу, просто не мог не «свистнуть». К сожалению, у Насти свистка не было, потому что она пошла «на разведку» с руководителем. Но, кроме того, практически у всех, в том числе у неё самой, имеются мобильные телефоны. Они, как это не раз проверялось, и как она убедилась по недавнему звонку, в этих местах не дают сбоев и срабатывают нормально. Настя моментально вытащила из запасного «сухого» кармана свой мобильник, но никаких пропущенных вызовов в телефоне не обнаружила. Тогда она быстро набрала номер командира. В ответ на её звонок прозвучало совершенно невероятное: «Телефон абонента отключён, либо находится вне зоны доступа». Это настолько удивило Настю, что она в полной растерянности остановилась и задумалась.

«Что же это такое, почему? Такого просто не должно быть. Я же не зашла за какую-нибудь там высоченную гору».

Здесь Настя решила позвонить другим поисковикам, не сомневаясь, что до кого-то обязательно дозвонится, просто не может не дозвониться. Она набрала номера ещё трёх взрослых поисковиков, а также номер своего однокурсника Олега, который, она это чувствовала, к ней неравнодушен. Но результат был везде одинаковый, всё время повторялось одно и то же. Телефон либо отключён, либо вне зоны доступа. Теперь Настя была не просто удивлена, она была по-настоящему потрясена. Она почувствовала, что с ней произошло что-то необъяснимое, что-то не поддающееся обычному пониманию. Не могут, просто не могут у всех телефоны быть отключены или оказаться вне зоны доступа. Настя прекрасно помнила указания командира отряда перед выходом из лагеря: «Проверить всем полную зарядку своих телефонов и ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах телефоны не отключать, и быть готовыми к любому звонку».

Евгений Николаевич даже рекомендовал изредка перезваниваться друг с другом, чтобы ни одна из групп случайно «не потерялась». Здесь Настя с испугом сообразила, что и ей ведь никто не звонил, хотя её, безусловно, уже давно ищут. Настя ещё раз внимательно проверила свой телефон. Стоит на полной громкости, но не одного пропущенного вызова.

В этот момент, опять как-то внезапно, у неё закружилась голова, мир вокруг неё завертелся как на карусели. А когда «карусель» в голове закончилась, стали происходить странные и невероятные вещи (а, может, это Насте только казалось). Во-первых, Настя ощутила какую-то угнетающую тишину. Ветра не было абсолютно (но ведь раньше он был). Во-вторых, стало быстро темнеть. Но темнело вовсе не от того, что в небе сгустились тучи, как это бывает перед сильным грозовым ливнем. Небо, как раз, абсолютно не изменилось.

«Нет, такого не может быть, потому что такого не бывает, – подумала Настя, – сейчас, пожалуй, не позднее, чем час дня, откуда же взялась эта жуткая «темнота»?

Настя зачем-то подошла вплотную к огромному болоту и обнаружила, что болото тоже какое-то странное. Уходящее куда-то вдаль, оно чем-то напоминало большое озеро. Сплошной туман окутал это болото. Настя решила минут пятнадцать постоять здесь и подумать, что ей делать дальше. И здесь она услышала (или ей опять показалось?) какие-то отдалённые звуки, похожие на лёгкое хлюпанье или чавканье. Словно кто-то шёл по болоту, медленно и постепенно приближаясь к ней. Настя была явно поражена и, глядя во все глаза на болото, стала рассуждать:

«Судя по конфигурации и размерам, это болото не должно быть проходимым. Оно засосёт любого, кто попытается вступить в него. Нет, видно эти звуки раздаются совсем не со стороны болота, просто наступившая гнетущая тишина создала звуковую галлюцинацию, и до меня доносится всего лишь эхо, которое отражается со стороны болота. На самом же деле, эти странные звуки раздаются, скорее всего, с противоположной стороны. Хотя, может быть, никаких звуков вовсе нет, а мне они просто чудятся от непонятной тревоги, которая поселилась в моей душе, после того, как «я потерялась».

Насте даже стало немного смешно от этой мысли – «я потерялась», словно, она маленькая девочка лет трёх, которая пошла в магазин со своей мамой, а мама, почему-то завернула за угол и куда-то пропала. Что-то подобное с ней произошло в глубоком детстве. Настя смутно помнила этот случай, но свои ощущения, после того, когда её мама «исчезла», помнила хорошо. Слёзы испуга тогда полились из её больших голубых глаз.

Сколько времени она проплакала тогда? Минуту, две, три? Но ей отсутствие матери показалось целой вечностью. А сейчас, как ей поступить сейчас? Может быть, сесть на какой-нибудь пенёк и громко зарыдать? Авось, кто-нибудь, да услышит? Хотя, кто здесь может её услышать? Она уже посчитала, что «по-настоящему», никто и нигде «не хлюпал». Скорее всего, вокруг на несколько километров нет ни единого человека, и она совершенно случайно оказалась в полном одиночестве.

Но когда прекратившееся было «хлюпанье» снова возобновилось, Настя поняла, что ошиблась. Теперь, наоборот, какое-то внутреннее чутьё подсказало ей, что совсем близко от неё находится человек. Именно человек, а не зверь. Настя с ещё более возросшей тревогой и ужасом взглянула в сторону болота, но из-за почти сплошного тумана ничего там не увидела. Может группа поисковиков из их отряда случайно приблизилась к ней? Действительно, это вполне вероятно, потому что поисковики разбрелись в разные стороны.

Прошло ещё минут десять. Никто нигде не показывался. «Хлюпанье» снова исчезло. Но какое-то необъяснимое беспокойство всё сильнее и сильнее разъедало не только душу, но и сердце Насти. Различные страшные мысли буквально носились у неё в голове.

«Кто же это может быть? А вдруг это группа так называемых «чёрных поисковиков» приближается ко мне?»

Она часто слышала жуткие истории про таких нечестных людей. Настя знала, что они ищут погибших тайно, без официального на то разрешения. Их больше интересуют не сами бойцы, а найденные при них награды, различные знаки. Не гнушаются они и немецкими крестами и всем таким подобным, пытаясь выгодно сбагрить найденные реликвии на «чёрном» рынке. А если встретится им здесь одинокая девушка – настоящий поисковик, и если ещё она догадается, кто они такие на самом деле и что из себя представляют, тогда… Тогда, это не сулит ей ничего хорошего. Хотя, вполне вероятно, они могут выдать себя за законных официальных поисковиков и, может быть, укажут ей правильный путь, чтобы она могла выйти к нужной ей дороге.

А если это шайка бандитов, которая скрывается от правосудия в этих гиблых местах? То есть это может быть кто угодно, но Настя твёрдо решила не убегать и понадеялась на простое везение. «Как говорится, будь, что будет» – подумала она и решила оставаться на месте до полного выяснения всех обстоятельств. Чтобы успокоить себя она мысленно стала повторять:

«Никого здесь нет. Никто ко мне не приближается. Это я сама внушила, потому что я трусиха».

Но как Настя не пыталась себя успокоить, у неё ничего не получалось, потому что «хлюпанье» или «чавканье», никуда не исчезало, а раздавалось всё громче и яснее. Действительно, внимательно вслушавшись в «тишину» Настя теперь уже абсолютно не сомневалась, что никакой «тишины» уже давно нет, а к ней кто-то явно приближается. Но почему это «приближение» кажется каким-то странным и таинственным? Этого девушка никак понять не могла. У неё даже мелькнула нелепая мысль, что она спит, и всё, что с ней сейчас происходит всего лишь странный сон. Но Настя чётко ощущала своё присутствие в этом «сыром пространстве» и полную «реальность» происходящего с ней.

«Кто же всё-таки это может быть? Поисковик или кто-то совсем незнакомый? Это один человек или группа людей? Хотя вряд ли группа, иначе я услышала хотя бы случайные обрывки разговора. А, может, это всё-таки отдалённое эхо? Но только не обычное эхо, к которому все привыкли. Я где-то слышала или читала, что в подобных суровых местах, звуковые отголоски давних событий могут долго не прекращаться. Они могут напоминать о себе, иногда, странным образом. Например, покашливанием, или, как сейчас, всхлипыванием, или…».

Но здесь Настя в очередной раз твёрдо решила попытаться успокоиться. Она со всей силы ущипнула себя за щёку и закрыла глаза, а затем медленно сосчитала до десяти и стала мысленно убеждать себя в том, что ничего не стоит себе внушать, потому что от внушения становится ещё страшнее. А у страха, как говорится, «глаза велики».

Но, открыв глаза, Настя в очередной раз с ужасом убедилась, что ничего не изменилось, страх никуда не делся, и странные звуки не прекратились. Теперь они звучали, буквально, повсюду, со всех сторон, сверху, снизу, в её ушах, в её голове. «Хлюпанье», «чавканье», «покашливание» и всё такое подобное окружило её и стало засасывать словно болото.

«Нет, так нельзя, – вслух сказала Настя, – я взрослый человек и вполне в состоянии управлять своими чувствами, своими эмоциями и своими внушениями. Если бы кто-то, действительно подходил ко мне, то он давно был бы уже здесь. Я слышу эти звуки, шорохи, наверно, уже не меньше получаса. А это довольно долго».

От этого предположения Насте опять стало чуточку легче, но ненадолго. Потому что спустя несколько мгновений, всё повторилось. Более того, звуки теперь доносились до неё не только со всех сторон, но с удвоенной и даже утроенной силой. Настя крепко зажала уши, но затем быстро разжала их, окончательно решив, что не бояться ей надо, а, не отвлекаясь, тщательно прислушаться и определить, что же всё-таки это может быть?

Целую минуту она сидела без малейшего шороха, внимательно вслушиваясь в окружающее пространство. Но в этот раз она ничего не смогла услышать. Вокруг опять стояла полнейшая тишина. Опять сомнения стали одолевать её измученную душу.

«Неужели, показалось? Но нет, такого быть не может, я же чётко и ясно слышала, что кто-то «хлюпал», «чавкал», а попросту говоря, медленно передвигался, скорее всего, по непроходимому болоту».

Настя ещё раз сосредоточилась, «навострила уши» и решила просидеть без малейшего шороха или движения ещё минут десять-пятнадцать. Но уже примерно через минуту она совершенно ясно услышала, как со стороны болота к ней кто-то идёт. Теперь это было не только «хлюпанье» или «чавканье», но и обычный хруст веток под сапогами.

Здесь она снова стала путаться в своих мыслях и наблюдениях. Всё как бы возвращалось на «круги своя». «Но ведь этого не может быть? По болоту никто идти и приближаться ко мне не должен. Болото непроходимое. А на лодке по нему тоже плыть невозможно, потому что оно слишком «вязкое». Хотя, может быть, это какой-нибудь местный житель или лесник, который все проходы и тропинки, или как они там называются, в этом болоте прекрасно знает, и осторожно пробирается по знакомому ему пути. Тогда чего я, собственно, испугалась?»

Но непонятная тревога никуда не уходила. Хлюпающие шаги, хруст веток именно по непроходимому болоту (теперь в этом не было сомнений) приближались. Около самого болота росли деревья и кустарники. Кроме того, около него всё ещё стелился и не собирался спадать почти сплошной туман, что было очень странно. Здесь Настя вспомнила, как вчера во время вечернего инструктажа, Евгений Николаевич развернул перед всеми собравшимися в его просторной палатке поисковиками довольно подробную карту местности, которая охватывала прилегающую к их лагерю территорию площадью примерно в двадцать километров. Но никакого огромного болота на этой карте, это Настя хорошо видела, и в помине не было.

«Может быть, я ушла гораздо дальше? Хотя нет, это исключено. Я бы просто не успела слишком далеко уйти за относительно короткое время».

Настя стала в уме прикидывать, на каком расстоянии от их лагеря она может в настоящее время находиться. По всем подсчётам выходило, что никак не больше десяти – двенадцати километров. Действительно, они всем отрядом отошли от лагеря на восемь, максимум на девять километров. Шли они вместе с Евгением Николаевичем не торопясь около получаса, и примерно такое же время, шла она одна. Даже, если допустить, что всё это время они двигались в противоположном от лагеря направлении, то получается, действительно, не дальше определённого Настей расстояния. Настя совершенно не ориентировалась в сторонах горизонта, полностью и целиком понадеявшись в этом вопросе на командира. Теперь она очень сильно пожалела об этом. По солнцу, правда, она могла бы сориентироваться, но сегодня стояла хмурая сырая погода, и всё небо было обложено дождевыми тучами. Часто накрапывал мелкий дождик, и было очень неуютно.

Здесь, наконец, она заметила, что кустарник около самого болота немного зашевелился. От волнения Настя вся напряглась, приковав всё внимание к этому кустарнику. Прошло ещё не меньше минуты, прежде чем кустарник немного раздвинулся, но Настя, стоявшая от кустарника примерно в тридцати шагах, никак не могла разобрать, кто же всё-таки появился в том месте? У неё мелькнула шальная мысль: «Убежать, пока не поздно».

Но она отогнала эту мысль, понимая, что теперь уже как раз поздно, и убежать она всё равно не успеет, особенно, если это взрослый мужчина, в чём она не сомневалась.

«Почему так медленно раздвигается кустарник? – сначала подумала Настя, но затем быстро сообразила, – видно там кочки и коряги и человеку просто неудобно через них перелезать. Да там видно ещё болото не полностью кончилось».

Итак, напряжение продолжало нарастать. «Что готовит ей сегодняшняя странная встреча? Либо быстрое спасение, если человек хорошо знает дорогу, либо…о втором варианте развития событий Настя старалась не думать, потому что для молоденькой девушки это было слишком страшно. А если учесть, что кругом лес и болото. Поисковики с Евгением неизвестно где. Поэтому, на выручку к ней вряд ли кто-то подбежит, даже если она громко закричит.

Настя не сводила внимательного взгляда с кустарника. Вскоре она чётко разглядела, что кусты полностью раздвинулись. Здесь Настя увидела какого-то человека, который как-то неловко вылезал из-за кустов.

«Если это местный лесник, или местный житель, то почему же он так неловок? Он же привык по болотам и по кустарникам лазить. Нет, на местного он явно не походит» – подумала она и решила полностью «ввериться судьбе», резонно посчитав, что «ведь не только бандиты или хулиганы бродят по непроходимым болотам».

Когда человек полностью вылез на довольно ровную и сухую площадку, Настя внимательно взглянула на него и…обомлела. Хотя её отделяло от человека больше двадцати метров, она ясно увидела, что это молодой парень в солдатской форме образца 1941 – 1942 годов. Да-да, именно образца первого периода Великой Отечественной войны. Ей ли, участнице клуба исторической реконструкции, не знать эту форму? Видимо, этот странный солдат, участник какой-то игры по реконструкции, скорее всего, местных боёв того времени. Внимательно вглядевшись в появившегося человека, Настя моментально уловила некоторые странности, как в его движениях и манерах, так и в его несколько нелепом взгляде, который она, несмотря на некоторое удаление, рассмотрела довольно хорошо.

Солдат, явно был либо пьяный, либо игра была уж слишком естественная с настоящими рукопашными схватками и, вполне вероятно, с настоящей стрельбой, пусть и холостыми патронами. Об этом довольно чётко свидетельствовал его внешний вид. Мятая, грязная шинель без ремня, наполовину расстёгнутая, вся какая-то расхлябанная, под которой виднелась потрёпанная и, кажется даже рваная гимнастёрка. На ногах грязные кирзовые сапоги, отсутствие погон (хотя, в то время, в Красной Армии их ещё не ввели, как обязательный атрибут). В общем, Насте пока было совершенно непонятно, откуда мог взяться здесь этот солдат. Настя понимала, что если бы поблизости действительно проходила подобная игра по реконструкции местных сражений времён Великой Отечественной войны, поисковикам, обязательно сообщили бы об этом местные власти. Но ни о чём подобном она не слышала.

Солдат сразу заметил Настю и быстро поспешил к ней. Создавалось такое впечатление, что он специально здесь появился, чтобы встретиться и поговорить именно с ней. Настя с каким-то устрашающим удивлением подумала:

«Но не мог же этот солдат, в самом деле, меня искать. Я ведь здесь оказалась абсолютно случайно, откуда же он мог знать обо мне? А, может, он тоже заблудился, как-то отбился от своих участников реконструкции, и, просто хочет спросить у меня дорогу? Но каким образом он мог пройти по такому топкому болоту? Видимо, действительно, он знал какой-то проход. Но ещё более странно, что шинель и гимнастёрка на солдате хоть и грязные, но не болотистой грязью. Видно, что на них обычная земля, как у солдат во время настоящего боя. Значит, в болото он точно не проваливался. А, может, он всё-таки не из болота вылез, а пришёл из леса, а хлюпающие шаги были совсем не его, а это было что-то другое».

Как бы то ни было, а Настя, уже окончательно запутавшись и смирившись со всем, терпеливо ждала, что ей скажет этот странный солдат, появившийся нелепым образом неизвестно откуда.

Итак, солдат не торопясь приблизился к ней и остановился примерно в десяти шагах от неё на каком-то еле видимом бугорочке. Сначала он стоял и молча смотрел на неё, а она, почему-то боялась взглянуть в его ясные зеленоватые глаза. На вид ему было не больше восемнадцати – девятнадцати лет. По его вздрагивающему телу Настя сразу сообразила, что солдат дышит очень тяжело, почти задыхается, что грудь ему сдавливает какая-то боль. Создавалось впечатление, что он долго и быстро убегал от кого-то, или, действительно переходил такое огромное болото (хотя болото Настя уже исключила). Она ничего не понимала, но заговорить первой не решалась. Что-то совершенно нереальное было в самом облике и взгляде этого солдата, но что именно, Настя объяснить тоже не могла.

«Да заговорит он, наконец, или, так бесконечно и будем в молчанку играть?» – подумала она. Здесь, неожиданно, ей в голову пришла интересная мысль. «А, может быть, по условиям игры, он должен от кого- то скрываться, или, он играет роль разведчика и, специально, перебрался на эту сторону болота, чтобы провести разведку местности. Он вполне естественно считал, что на этой стороне болота не должно быть никаких посторонних людей, поэтому, неожиданно увидев её, он естественно растерялся». У Насти даже мелькнула обольстительная мысль, что растерялся он ещё и потому, что перед ним оказалась очень симпатичная девушка, фактически, его ровесница, и он, видимо, робкий по характеру, просто не знает, как себя с ней вести и, также как и она, боится заговорить первым.

Внезапно где-то вдали раздался удар грома. «Странно, – рассудила Настя, – нам говорили, что в этих промозглых местах очень редки грозы в это время года».

Но сразу же после удара грома с солдатом произошло удивительное превращение. Он как будто вздрогнул и, взглянув буквально в упор на Настю, довольно быстро заговорил. И говорил он так, словно боялся потерять какую-то важную мысль, словно боялся пропустить что-то сокровенное и необходимое для него. Для Насти это явилось полной неожиданностью, из-за этого первые фразы солдата, она, даже, не до конца разобрала. Тем более он словно эти фразы не договаривал, а как-то проглатывал из-за своего тяжелого сбившегося дыхания.

«Что-то с ним, видимо, случилось. Может, кто-то его просто избил, или он убегал прямо через болото от преследователей. Поэтому так запыхался и перенервничал. Хотя, нет, скорее всего, здесь что-то другое, пока непонятное для меня».

Здесь Настя попыталась внимательно вслушаться в неразборчивую речь солдата, но понимать то, что он говорит, она стала далеко не сразу, а лишь спустя какое-то время, примерно минуты через полторы. За это время, напрягая слух, она всё-таки стала довольно чётко улавливать своеобразные оттенки его речи, а, самое главное, до неё постепенно начал доходить почти весь смысл той информации, которую пытался донести солдат. Она внезапно осознала, что солдат, как «заведённый» уже второй раз повторяет одно и то же. Видимо, он испугался, что с первого раза эта девушка не до конца поняла и не запомнила те важные для него вещи, которые он пытался ей сообщить. Итак, что же услышала Настя, когда полностью стала воспринимать быструю речь этого странного человека, появившегося неизвестно откуда, и неизвестно куда направляющегося?

«Девушка, ты меня извини. Я, наверно, тебя напугал, но я должен был, обязан был появиться именно здесь. Я устал ждать. Мне очень тяжело столько лет дожидаться, и сил моих больше нет, понимаешь. Да, я говорю очень путано и непонятно для тебя. Но ты, как умная девчонка, должна, просто обязана, очень хорошо запомнить несколько важных вещей, о которых я тебе сейчас скажу. Я сказал тебе уже эти вещи, но ты, видимо, меня «не услышала». Поэтому, я повторю то, что я сказал. Я сильно волнуюсь, потому что это моя первая встреча с живым, извини, я хотел сказать, с реальным человеком. Умоляю тебя, слушай внимательно и запоминай. У меня совсем мало времени, поэтому в третий раз повторить я просто не успею. А если ты не до конца поймёшь или что-то забудешь, моей душе будет очень плохо. Она будет страдать ещё, видимо, довольно долго, а, вполне вероятно, что и всегда. У меня не будет будущего, а останутся одни страдания и переживания, которые и так терзают меня долгие годы. Избавь меня, очень прошу, от этих страданий и переживаний. Это в твоих силах.

А теперь перехожу к самому основному. Зовут меня Землянов Василий Осипович. Мне девятнадцать лет. Родом я из деревни…».

Он назвал деревню и область, где она расположена. Затем, словно боясь куда-то опоздать, затараторил дальше.

«Эта деревня, в действительности, бывший старообрядческий скит. На этом хуторе жила когда-то моя жена – Ефросинья Павловна, она на год меня моложе была, а сейчас там живёт моя родная дочь Степанида Васильевна. Она должна, обязательно, слышишь, обязательно узнать всю правду обо мне, то есть о своём отце. Это первое. А теперь второе. Видишь, я не приближаюсь к тебе, и всё время стою на одном и том же месте (действительно, только теперь Настя обратила внимание на то, что солдат словно «прирос» к определённому месту и не сходит с него уже несколько минут).

«Что бы это могло значить?» – подумала она, чувствуя, что в этом скрыто что-то значительное для солдата. «Но что за этим скрыто? Вполне возможно, что сейчас он объяснит или хотя бы намекнёт на то, почему он не может куда-то отойти с этого места».

Но Настя не дождалась никаких объяснений по этому поводу, а солдат толком ничего не объяснял, а продолжал говорить какими-то непонятными для неё намёками. Настя же, напрягая всё своё внимание, продолжала вслушиваться в несуразную быструю речь этого несчастного солдата. То, что он несчастный, она тоже интуитивно почувствовала. Поэтому она твёрдо решила, по возможности, помочь ему выполнить «его волю», то есть, как он и хотел, запомнить если не всё, то, по крайней мере, большую часть из сказанного. А солдат всё говорил и говорил, не останавливаясь, лишь изредка, переводя дух от напряжения, которое он, видимо, испытывал уже долгое время.

«Вот рядом кустарник растёт, а стою я на небольшом холмике. Так вот, милая (здесь Настя покраснела), это тебе дополнительный ориентир, когда будешь точно показывать это место, где я стою. И ещё, тоже очень важное. Запомни, гильзы, отстрел от ППШ – пистолета-пулемёта Шпагина. Ещё раз повторяю – гильзы. Запомнила, и не забывай, пожалуйста, прошу тебя эту, возможно, самую главную деталь. Иначе, вы никогда меня не узнаете. И дочь моя никогда меня не узнает. А это ведь будет так обидно, понимаешь?»

Настя абсолютно ничего не понимала, но, всё-таки, в знак согласия, кивнула головой. Она сделала это, главным образом для того, чтобы хоть немного успокоить явно возбуждённого солдата в красноармейской форме образца 1941 – 1942 годов.

В этот момент солдат быстро взглянул на свои наручные часы, и на его лице отразился испуг. После этого он забормотал ещё быстрее:

«Девочка, я знаю, что тебя зовут Настя. Я многое про тебя и про других поисковиков знаю. Но сейчас, именно сейчас всё зависит только от тебя. Фактически, получается, что моя судьба и судьба моей семьи находятся в твоих руках. У меня осталось меньше трёх минут. Поэтому я умоляю тебя поступить так, как подскажет тебе твоя сильная интуиция. Иначе говоря, ты просто должна сильно прислушаться к своим ангелам-хранителям, и они обязательно подскажут тебе, как ты должна поступить, когда подойдут твои товарищи. Сердце твоё девичье обязательно поможет тебе. Ты просто обязана сильно сосредоточиться и прислушаться к своему внутреннему голосу. И тогда всё у нас с тобой, поверь мне, получится. Ты не только спасёшь меня, но и очень сильно поможешь моей не очень счастливой дочери. А теперь посмотри мне прямо в глаза и ответь на один единственный вопрос: «Сделаешь ли ты всё так, как я тебе сказал? Не подведёшь ли ты меня и мою единственную дочку? Не ошибся ли я в тебе? Потому что, если я в тебе ошибся, то мучиться мне ещё «веки вечные», а дочка моя до самой своей смерти так ничего обо мне и не узнает. Могу ли я быть спокоен за себя и за свою доченьку? Ответь мне быстрее, потому что истекают последние секунды нашей мимолётной встречи».

Настя была не просто удивлена странной и непонятной ей просьбой неожиданно появившегося здесь солдата, она была шокирована. Но чутьё немедленно подсказало ей, как необходимо отвечать, и она, силясь перекричать быстро прилетевший откуда-то порывистый ветер, заорала что есть мочи, чтобы солдат, наверняка, услышал её:

«Дяденька (Настя сама не поняла, почему она обратилась к нему именно так), я обязательно исполню вашу просьбу, вы не сомневайтесь, обязательно исполню!»

Она успела заметить, как солдат выдавил из себя что-то наподобие слабой, даже какой-то застенчивой улыбки и в ту же секунду произошло необъяснимое. Ветер поднялся ещё сильнее, поднимая вокруг целые тучи какой-то раскалённой пыли.

«Откуда здесь, в глухом, плотно заслонённым деревьями лесу такая странная пыль?» – успела подумать про себя Настя, и тут же она услышала где-то вдалеке очередной удар, который она, как и первый раз, приняла за удар грома. Но теперь она уже не удивилась этому странному удару, потому что интуиция опять безошибочно подсказала ей, что это вовсе не гром, а что-то совершенно другое, похожее на отдалённое «эхо войны», которая прокатилась по этим гиблым местам семьдесят лет назад и оставила здесь свои всё ещё заметные «следы».

Мысли Насти опять стали сбиваться и путаться.

«Неужели эти «следы» остались не только в земле? Но ведь это же просто легенды, такого не бывает на самом деле, такое происходит только в фантастических произведениях и фильмах».

Сколько времени размышляла Настя, она не знала. Она, как бы «ушла в себя», в свои мысли, а когда «очнулась», то страшно удивилась тому, насколько сильно изменилась вся обстановка вокруг. Она сидела на обычном пеньке, в обычном тихом глухом болотистом лесу. Ветер совершенно прекратился. Стояла глубокая, даже слишком глубокая, полнейшая тишина. Пыли тоже никакой не было. Она подняла глаза, чтобы ещё раз посмотреть на солдата, но на том самом месте, где он только что стоял, она увидела совершенно другого человека, который не просто бежал а, буквально «летел» к ней. Она сразу же узнала этого человека, потому что не узнать его было попросту невозможно. Это был командир их поискового отряда, а сегодня её напарник Евгений Николаевич, или просто Женя, как называли его более опытные поисковики. А солдат исчез, словно растворился, словно и не было его никогда, словно он ей только приснился.

Евгений подбежал к Насте и легонько обнял её за плечи. Он был явно растерян. Он почти минуту не знал, что ей сказать. Это было так не похоже на него, всегда уверенного в себе командира отряда. Затем, собравшись с мыслями, он немного застенчиво произнёс:

«Настенька, да куда же ты, милая, исчезала? Я ведь и оглянуться не успел, как потерял тебя. После того, как я закончил этот бестолковый телефонный разговор, который и длился-то всего минуты три, я увидел, что тебя нигде нет. Но ты же не могла за такое короткое время так далеко уйти? Я искал тебя повсюду: и свистел, и кричал, и орал. Даже некоторые поисковики меня услышали и вскоре подбежали ко мне, и мы все вместе стали тебя искать, разойдясь в разные стороны. Почти все звонили тебе на твой мобильный, но он всякий раз оказывался вне зоны доступа. Зачем ты его отключила, Настя, я ведь строго настрого всем приказал перед выходом проверить полную зарядку своих мобильных телефонов и моментально отвечать на любой звонок. Почему ты не послушалась меня, Настя?»

Настя стояла пристыженная, вдавив голову в плечи и молчала. А Евгений Николаевич продолжал её укорять:

«Ты понимаешь, со мной ещё никогда такого не происходило, чтобы участник поисковой экспедиции внезапно куда-то пропал, просто исчез, словно растворился в каком-то тумане. Я повторяю, мы искали тебя непрерывно часа полтора, но вскоре убедились, что все наши поиски просто бесполезны. Понимаешь, куда бы ты ни ушла, ты просто не могла не услышать нас. Это полностью исключено. Значит, ты специально не отзывалась и решила пошутить над нами. Зачем? Ты же всегда была такой исполнительной, такой добросовестной, такой дисциплинированной. Честно скажу, я не ожидал от тебя такого глупого розыгрыша. Сегодня на общем собрании мы обсудим твоё поведение и определим вид наказания. Скорее всего, тебе до конца экспедиции придётся оставаться в лагере в качестве дежурной, потому что теперь я в тебе не уверен. Теперь я абсолютно не уверен, что в будущем ты не выкинешь опять какую-нибудь шутку».

Здесь Евгений Николаевич с какой-то жалостью внимательно взглянул на Настю и уже совсем дружелюбно начал задавать ей вопросы:

«А теперь всё-таки скажи, зачем ты убежала в такую даль? Получается, ты прошла, а, скорее всего, пробежала, минимум, километра четыре. Понимаешь, я ведь совершенно случайно, обнаружил тебя. Ты представляешь, сколько мне, командиру отряда, пришлось волноваться и переживать? Зачем, ну скажи, зачем, ты такое сотворила? Я могу дать только единственное объяснение – кто-то очень сильно напугал тебя и ты, видимо от страха, не отдавая себе отчёта, побежала от какой-то опасности, совершенно «потеряв голову», и не до конца осознавала, что ты делаешь. Ну, так объясни, пожалуйста, это произошло именно так? Иначе, я просто ничего не могу понять».

Евгений даже немного запыхался, пока произносил свою заумную тираду, чем напомнил Насте того самого солдата, который находился совсем рядом всего несколько минут назад. Что же могла Настя ответить Евгению Николаевичу? Любой обман он сразу бы разоблачил, так как прекрасно знал, что врать Настя не умеет, хотя бы потому, что до этого никогда не врала. Если сказать всю правду, то в лучшем случае руководитель подумает, что Настя серьёзно заболела, и у неё явно не всё в порядке с головой. Что же ей делать? Немного подумав, Настя решила просто отвлечь Евгения, попытавшись перевести разговор, хотя бы временно, на другую тему (если бы она знала каким боком ей это выйдет).

«Я всё вам сейчас подробно расскажу Евгений Николаевич, но сначала ответьте мне, пожалуйста, на очень интересующий меня вопрос».

Евгений взглянул на неё с удивлением и, даже любопытством, но затем произнёс:

«Пожалуйста. Говори, что тебя так заинтересовало?»

«Скажите мне, откуда здесь взялось такое огромное болото, которое не обозначено ни на какой карте?»

Здесь Евгений посмотрел на неё очень странным взглядом и, наморщив лоб, спросил:

«О каком огромном болоте ты меня спрашиваешь, Настя? Никакого огромного болота здесь нигде нет».

Здесь Настя, наверно, первый раз после встречи с командиром, попыталась улыбнуться.

«Евгений Николаевич, вы шутите. Вон же оно, совсем рядом, за тем кустарником» – и Настя показала рукой в сторону, где совсем недавно наткнулась на непроходимое огромное болото, именно со стороны которого и появился тот странный солдат.

Евгений взглянул в ту сторону, куда указывала Настя и вдруг совершенно искренне громко засмеялся. Затем он, шутя, погрозив ей пальцем, лукаво произнёс:

«Молодец Настя. Решила, специально, командиру лапшу на уши навесить, сознательно сказав полную ерунду. Ты же прекрасно видишь, что мы находимся просто в болотистом глухом лесу, а поблизости никакого огромного болота нет, даже маленького, везде только болотистые лужи. Болота находятся совсем не здесь, а поближе к дороге, то есть километрах в трёх отсюда, да и то, это не огромные болота, а всего лишь небольшие болотистые участки, которые вполне реально пересечь в сапогах-болотниках. Так что Настя, на этот раз ты оплошала и придумала явную небылицу, только я пока не понял, для чего ты это сделала. Видимо, решила пошутить, чтобы меня отвлечь, но шутка твоя получилась явно неудачная, какая-то даже глупая».

Здесь Настя, чтобы доказать Евгению, что на этот раз ошибается именно он, подбежала к кустарнику, за которым, она точно помнила, начиналось огромное болото, и быстро раздвинула его. Евгений, словно испугавшись, что она опять исчезнет, быстро и с явным любопытством последовал за ней. Каково же было удивление Насти, когда она убедилась, ни за кустарником, ни за деревьями никакого болота, действительно, нет. Настя в полнейшей растерянности остановилась и, повернувшись лицом к Евгению, сильно покраснела от стыда. Затем она очень тихо произнесла, как бы говоря самой себе:

«Но ведь оно здесь было. Я его точно видела».

Евгений легонько прикоснулся к её плечу и тоже довольно тихо сказал:

«Теперь я всё понял, Настя. Сидя на пенёчке, ты просто задремала, и оно, это самое болото, тебе всего-навсего приснилось или померещилось во сне. Ничего удивительного здесь нет. Ты просто сильно устала, выбилась из сил и, поэтому, тебе мерещатся всякие глюки. Тебе просто надо немного отдохнуть, и, поверь мне, всё быстро встанет на свои места, ты снова будешь нормальным человеком, как только отдохнёшь».

Евгений явно поторопился, потому что тут же сообразил, что сочетание «нормальный человек» он произнёс совершенно неуместно. Получалось, что в настоящее время Настя «нормальным человеком» не является. Но Настя не обратила на его, казалось, немного оскорбительные слова никакого внимания. Она думала теперь только об одном, как передать всё сказанное солдатом Евгению Николаевичу и другим поисковикам? Как вообще сообщить им о неизвестно откуда взявшемся солдате в военной форме времён первого периода Великой Отечественной войны?

Настя чувствовала, что если она затянет с сообщением, то потом уже будет поздно. Либо сразу сказать, либо вообще не говорить. Но как же не говорить, она ведь обещала солдату, и он так на неё надеется. Она только не знала с чего ей всё-таки начать? Девушка прекрасно видела, что Евгений Николаевич стоит на месте и о чём-то размышляет. Он, видимо, специально не торопит её, дав возможность собраться с мыслями и готовясь очень внимательно выслушать её какое-то интересное сообщение. Руководитель, как это ему, собственно, и положено интуитивно чувствует, что с ней произошло что-то важное, что не могла она так просто убежать от него и где-то скрываться.

Интересно, подумала Настя, командир утверждает, что искали они меня полтора часа. Евгений Николаевич обнаружил меня на расстоянии четырёх километров от того места, где мы с ним расстались, когда у него зазвонил мобильный, это я уже поняла. А вот, сколько времени прошло на самом деле? Мне, например, показалось, что я шла примерно полчаса и сидела на пеньке, разговаривая с солдатом, максимум минут пятнадцать – двадцать. Значит, в любом случае, получается меньше часа. Здесь какая-то несостыковка с реальным временем. Выходит, я для них исчезала на больший промежуток времени, чем мне это казалось. А если я действительно дремала на пеньке и солдат мне всего лишь приснился? В этом случае я расскажу им свой сон, принимая его за реальность. Поэтому, чтобы не произошло нелепости, во всём необходимо поскорее разобраться. И она тихонько спросила у командира (своему мобильному телефону она, в данный момент, решила «не доверять»):

«Евгений Николаевич, а сколько сейчас времени?»

Евгений посмотрел с некоторым смущением, сначала на неё, а затем на свои командирские часы, сверив их со своим мобильным телефоном. После этого, с какой-то непонятной для неё тревогой, ответил:

«Настенька, сейчас уже без пятнадцати три. Мы искали тебя больше двух часов («Но, ведь раньше он говорил, что полтора» – с удивлением подумала Настя). И теперь нам с тобой необходимо срочно возвращаться на дорогу, потому что мы находимся от неё на расстоянии четырёх с половиной километров, а к четырём часам мы обязаны вернуться к отряду. Поэтому, если ты хочешь что-то мне сообщить, то сообщишь по дороге. Пошли. Только больше не исчезай». Последние слова Евгений произнёс в несколько повелительном приказном тоне.

Но Настя, не двигаясь с места, смотрела на него внимательно, всё ещё не решаясь сказать ему самое главное. Наконец, она решилась.

«Евгений Николаевич, понимаете, мне необходимо, просто обязательно необходимо сообщить вам нечто важное и, немножко необычное и странное, во что вы можете не поверить, но честное слово, всё то, что я вам сейчас сообщу, мне не приснилось, а происходило на самом деле, по-настоящему».

Евгений, собравшись было идти скорым шагом к месту сбора, в очередной раз с удивлением взглянул на неё и неохотно сказал:

«Ну, вот, пока мы будем с тобой идти, и сообщишь мне свою так называемую важную и, как ты выразилась, немного странную информацию. Пошли быстрее. Некогда нам с тобой рассусоливать, ты ведь сама должна понимать. Пошли быстрее».

Но Настя, упорно продолжая стоять на одном месте, теперь уже настойчиво и быстро заговорила:

«Евгений Николаевич, информацию эту я вам должна сообщить здесь, именно на этом месте, где мы с вами сейчас находимся. Более того, вся сущность информации в том и состоит, чтобы хорошенько запомнить именно это место, понимаете?»

«Нет, ничего не понимаю, – уже довольно жёстко ответил Евгений, – ты городишь абсолютную чушь, которую я даже понимать и воспринимать не желаю. Мало того, что ты сегодня провинилась, можно сказать, перед всем отрядом. Многие члены отряда, в том числе и я, вместо того, чтобы искать погибших бойцов, вынуждены были терять время и искать тебя. А сейчас, вместо того, чтобы как-то загладить свою вину, ты снова пытаешься ещё какой-то ерундой отвлекать меня. Разве ты не понимаешь, что задерживая меня, ты задерживаешь весь отряд, потому что, не дождавшись нас с тобой, они в лагерь не двинутся. Я ведь могу довольно сильно обидеться на тебя, Настя».

«Евгений Николаевич, – на глазах у Насти выступили слёзы, – что же я могу поделать, если я обещала, можно сказать поклялась одному человеку выполнить его настоятельную просьбу. Вот вы представьте себя на моём месте. Если бы вы обещали, дали клятву выполнить просьбу человека, он на вас целиком и полностью надеется, верит вам. А вы его обещание не выполнили, подвели его, и подвели не только его, но и его родную дочь, которая, видимо, тоже надеется и верит в то, что данное её отцу обещание обязательно будет выполнено. Что вы на это скажите, Евгений Николаевич? Понимаете, не могу, не имею права я не выполнить его просьбу, какая бы странная эта просьба ни была. Пусть даже я сама до конца эту просьбу не поняла. Я, как раз, очень надеялась, я верила в вас, считая своим старшим товарищем. Я считала, что вы, как опытный взрослый человек, сотрудник МЧС, поисковик, командир отряда, мне что-то посоветуете, что-то подскажите. А вы…отвернулись от меня». И здесь Настя окончательно не выдержала и разревелась громким плачем.

Евгений, всегда бережно относившийся к своим поисковикам, особенно к поисковикам женского пола, понял, что немного «перегнул палку». Он почувствовал, что вполне вероятно, Настя здесь совсем и не виновата. Поэтому, приблизившись к девушке, и, легонько дотронувшись до её плеча, он попытался успокоить Настю, размышляя про себя:

«Она ведь ещё совсем юная. Что она, собственно, видела в жизни? Да, мало что успела. Ещё многое ей в нашем жестоком мире непонятно, многое она объяснить ещё не в состоянии. Ну и пусть даже мы немного опоздаем к месту сбора. Я сейчас позвоню поисковиками и всё объясню. Ну, обидятся на меня некоторые из них, ну почертыхаются немного, что домой позднее отправляемся, ну и что в этом, собственно, такого особенного? В поисковой экспедиции всякое бывает, всё не предусмотришь. Если мы двинемся к лагерю даже на полчаса позднее, всё равно до темноты вполне успеем добраться. А сейчас я просто обязан её внимательно выслушать, даже если она будет пороть полнейшую ерунду. Необходимо набраться терпения и выслушать её до конца, раз так получилось, что она не может рассказать дорогой. Хотя это всё, конечно, очень странно. Девчонка явно не в себе. Такой я её раньше никогда не видел. А раз так, то, бесспорно, что-то с ней в её отсутствие произошло, потому что врать или шутить она, конечно же, не будет. Не из породы она шутников и врунов. Поэтому, я должен проявить к ней максимальное внимание. А наказать мы её всегда успеем, это сделать не трудно. Только заслуживает ли она наказания? Вот это мы сейчас с ней вместе и выясним».

Евгений посмотрел Насте прямо в глаза и очень чётко и внятно произнёс:

«Ладно, Настя. Давай говори не торопясь. Я тебя внимательно слушаю. Только говори всё как есть. Ничего не пропуская, и ничего не приукрашивая. Единственная просьба. Постарайся по возможности покороче, хорошо?»