Читать книгу Незваные гости с Парцеллины - Александр Иванович Тапилин - Страница 4

Ночью меня неожиданно дёрнули за плечо, и я моментально проснулась. Оглядевшись кругом в полумраке лагерной палаты, я никого не увидела. «Может быть, нервный тик, – подумала я, – но как-то не верится, что в таком возрасте». И я отбросила от себя эту мысль. И хотя в этот раз мне никуда не хотелось, я аккуратно и очень тихонько приподнялась со своей кровати, надела сланцы, и, крадучись, вышла в тёмный коридор. Постояв с минуту и никого нигде не заметив, я, было, уже собралась возвращаться в свою мягкую постельку, посчитав «дёрганье плеча» ложной тревогой.

Повернувшись, я открыла дверь в свою палату и, здесь яркий свет электрического фонарика, вспыхнувший под моей кроватью, настолько ослепил меня, что я моментально зажмурилась и быстро захлопнула дверь, опять оказавшись в тёмном коридоре.

«Выходит, человек, сидевший под моей кроватью, дёрнул меня за плечо, чтобы разбудить. А теперь этот же человек новой неожиданностью загнал меня обратно в коридор, – разные мысли сверлили мою бедную головёнку со всех сторон, но одна мысль краеугольным камнем давила не только в голову, но и в сердце. – Главное, держать себя в руках и не поддаваться на провокации».

И здесь сильные руки неожиданно схватили меня сзади, заткнули мне рот какой-то паклей (людей было, по крайней мере, двое, а, может, и больше, я не разобрала в темноте). После этого очень быстро крепко завязали мне глаза то ли тряпкой, то ли каким-то поясом. Затем, видимо, последовал сильный удар по голове, в которой сразу помутилось, и я потеряла сознание.

…Очнулась я в каком-то лесном домишке, похожем на деревенскую избу. Из окна были видны сплошные деревья, а так как окно было приоткрыто, в комнате стоял терпкий запах леса. Рядом со мной сидел дряхлый старик и чмокал губами. Лишь через несколько минут я поняла – он увидел, что я очнулась и теперь пытается мне что-то сказать или объяснить, но я ничего не могла понять из его, как мне казалось набора бессвязных между собой фраз. Затем я снова впала в забытьё.

Когда я очнулась во второй раз, старика уже не было рядом, но передо мной во всей красе сидела молодая девушка и улыбалась (видимо, мне) ехидной улыбкой. Через некоторое время девушка почему-то стала корчить мне страшные рожи. «Она дразнит меня, – догадалась я, – но, зачем?»

Мне стало очень противно наблюдать эти выкрутасы, и я зажмурила глаза. Я ещё долго находилась в полусознательном состоянии. Как и тогда в лагере, мне опять мерещились глюки. В ушах стоял совершенно непонятный булькающий шум, иногда сменяющийся треском. Голову ломило. Я чувствовала, что вокруг меня со всех сторон происходят какие-то события – что-то уносят, приносят, передвигают, кто-то спорит, кто-то даже с кем-то дерётся. Затем я услышала вой сирены и проснулась окончательно.

Честно говоря, сначала я так и не поняла, то, что происходило вокруг меня явилось следствием обычной болезни, связанное с расстройством психики, или же меня специально вводили в бессознательное и полусознательное состояния, чтобы провести надо мной задуманный кем-то эксперимент? Вскоре, я стала понимать, что именно второе моё предположение соответствует действительности.

Итак, я окончательно пришла в себя, и, широко раскрыв глаза, увидела… два скелета, которые сидели около моей кровати, примерно на том же месте, где до этого сидели дряхлый старик и кривляющаяся девушка.

Странно, но я уже была готова ко всему и совершенно спокойно отнеслась к появлению этих самых…сущностей, которые выглядели довольно добродушными (такое, оказывается, тоже бывает).

Неожиданно скелеты встали (здесь я тоже не испугалась, а, скорее, удивилась). Но через секунду всё стало понятно, так как я увидела, что скелеты поднял двумя сильными руками…довольно молодой физкультурник нашего лагеря. Он поставил скелеты в шкаф, стоящий неподалёку и плотно закрыл его. Затем быстро подошёл к моей кровати и…улыбнулся своей широченной улыбкой довольно молодого здорового человека.

«Ну, привет, Кроха!» (Какая я ему кроха).

Я ему не ответила, хотя вполне могла бы. Он, видимо, почувствовав, что я не намерена с ним разговаривать, весело продолжил:

«Вот, говорят, что у каждого человека всегда есть спрятанные в шкафу скелеты. Я не исключение. Правда, шкаф стараюсь всегда плотнее закрывать, чтобы они оттуда не выглядывали».

Здесь он снова улыбнулся, выставив свои белые острые зубы, но, в этот раз я чётко заметила, улыбка его была какая-то ехидная, скользкая, я бы даже сказала, немного зловещая (хотя, почему немного?).

Здесь я впервые задумалась над таким понятием, как зловещая улыбка. В голове моментально выплыл вопрос, что страшнее – зловещее лицо или зловещая улыбка? Я ответила на этот вопрос сразу – второе, конечно, страшнее. Зловещее лицо, хотя оно и зловещее, но открытое, ничего не скрывающее. А вот зловещая улыбка, она, пожалуй, может ох как много всего скрывать под собой. Это всё равно, что один скелет из шкафа вылез и стоит перед тобой в полумраке.

Не знаю уж теперь, можно ли было, в самом деле, назвать улыбку физрука в тот момент по-настоящему зловещей, но то, что она несла в себе только один негатив, это я поняла сразу, и мне в этот самый момент сделалось не просто жутко, мне сделалось по-настоящему СТРАШНО. Гордость и независимость мои куда-то исчезли.

Голова моя сильно отяжелела и, в конце концов, сделалась словно каменная. А вся я настолько оказалась прижатой к кровати, настолько вдавилась в неё, что на моих зеленоватых глазах выступили слёзы отчаяния и полнейшего бессилия перед теми обстоятельствами, в которых я оказалась. Выходило, что, с самого начала, предчувствие не обманывало меня.

Физрук неожиданно перестал улыбаться и предложил мне встать. Я с трудом опустила свои также отяжелевшие босые ноги на пол, который оказался земляным (оказывается, я в землянке). Физрук протянул мне свою длинную руку, но я встала самостоятельно, не собираясь принимать его помощь. Затем я довольно громко попросила:

«Отведите меня обратно в лагерь».

Здесь физрук перестал улыбаться и ясно произнёс:

«Дороги назад в лагерь тебе больше нет, кроха. Там тебя уже ПОХОРОНИЛИ».

Я была готова ко всему, понимая, что попала в огромную переделку. Но эти слова ввергли меня в настоящий шок. Во-первых, я не могла понять точного значения произнесённого. Может быть это просто аллегория? А, может быть, молодой человек, просто решил пошутить или попугать меня. Я решила придать своему лицу самое наглое выражение и спокойно произнесла:

«Ну, и где же моя могила? Пойдём, ты мне её покажешь».

Здесь физрук сделался очень серьёзным и проговорил очень тихо, как бы сам себе:

«Ничего ты не понимаешь, гордая деточка, куда ты попала. Нас ВСЕХ уже давно ПОХОРОНИЛИ. А могилы наши разбросаны по всей планете».

Я всегда в школе писала сочинения на тройки, иногда, на четвёрки, то есть не была Великим специалистом в литературных построениях. Но фраза «гордая деточка» была явно неправильной, фамильярной какой-то, в общем, мне эта фраза не понравилась. Ну а дальше, конечно иносказание, образность. Как же нас могли похоронить, если ещё вчера а, может, позавчера, или три дня назад – я и физрук находились в детском лагере.

Я не знала, что мне делать, но в этот момент резко отворилась входная дверь и в комнату, буквально, вбежал наш лагерный завхоз. Но это был уже «другой» завхоз, не тот, которого я видела в кабинете начальницы лагеря. Там он был какой-то весь запуганный, пришибленный, настоящий растерянный тюхтя. Здесь же передо мной явился довольно симпатичный уверенный в себе человек средних лет. Он был элегантно одет в походный джинсовый костюм. Красивая светло-голубая кепка подчёркивала его выразительные черты лица и пышную шевелюру. Он презрительно посмотрел на меня (правда, зловещей улыбки я у него не увидела), а затем приказным тоном проговорил:

«Сейчас, мы должны торопиться, и никаких возражений, мы обязаны успеть, поэтому быстро выходим!»

Тогда я, назло ему, снова уселась на кровать, некоторое время продолжала спокойно сидеть, болтая ногами, и вставать не собиралась, а тем более куда-то там быстро выходить. Я поняла, что пойдём мы совсем не в наш детский лагерь.

Здесь уже прямо около моего уха раздался басовитый голос, теперь уже физрука:

«Ты что, глухая? Не слышала приказа! Вставай, пойдёшь с нами!»

Тогда я, глядя прямо в глаза физруку, чётко пояснила:

«С какой стати я должна вам подчиняться? Вы меня затащили «к чёрту на кулички», а теперь гоните куда-то. Пока вы мне всё чётко не объясните, я с места не сдвинусь». Гордость и независимость снова проснулись во мне.

И вот здесь произошло совсем невероятное. Дверь резко распахнулась и в наши «хоромы» уверенным чётким шагом (словно маршируя) вошла…Марковка. Моему удивлению не было предела. Я, было, раскрыла рот, но ничего не могла произнести. Так и сидела молча, с открытым ртом.

Марковка также уверенно подошла ко мне и…подняла за шиворот (я никогда не думала, что в ней столько силы). Я повисла в воздухе, словно огромный кусок колбасы на здоровенном крюке. Затем она резко отпустила меня, и я свалилась на пол, разбив себе коленку. После этого она кинула мне под ноги что-то вроде старинных лаптей и брезгливо проговорила:

«Обувайся, негодная девчонка, везде ты нам только мешаешь, вертишься под ногами. Пойдёшь с нами, теперь у тебя одна дорога».

«А если я не хочу с вами идти! – Зло прокричала я, – зачем вы меня с собой тащите, идите сами, куда вашей душеньке угодно. А меня оставьте в покое, я хочу вернуться в лагерь». Я всё ещё хотела быть гордой и независимой.

Марковка, услышав мои слова, подмигнула стоящим рядом завхозу и физруку и приказала (именно приказала) им:

«Разберитесь с этой бестолочью, которая до сих пор не может понять и оценить ситуацию. Объясните ей, что теперь она наша СОБСТВЕННОСТЬ, и мы можем творить с ней всё, что угодно нашей ДУШЕ. Объясните этой глупышке с куриными мозгами, что отныне, во веки веков, мы все повязаны одной верёвочкой».

Когда я услышала выражение «во веки веков», мне сразу представилась наша городская церковь, в которой меня крестили в пятилетнем возрасте. К тому же упоминание о ДУШЕ усилило это воспоминание. Хотя, честно говоря, я ничего не поняла из её слов, поэтому у меня создалось впечатление, что она просто бредит. Тем не менее, события накалялись.

Ко мне подошёл завхоз и отвесил мне подзатыльник (за что?). Затем он строго произнёс:

«Ты обязана теперь слушаться нас беспрекословно. Ты не имеешь права перечить нам. Сейчас ты потопаешь с нами туда, куда мы тебе прикажем. Иначе, – здесь он сделал паузу, – иначе…мы просто тебя уничтожим».

«Ты круглый болван, – вы можете мне не верить, но именно так сказала я этому человеку, который был раза в два старше меня, – ты не понимаешь, что я гордая и независимая. Делайте со мной, что хотите. Можете убить меня прямо в этой избушке на курьих ножках». Насчёт «курьих ножек», это я, конечно, съязвила.

Следующим ко мне подскочил совсем теперь неулыбающийся, а какой-то унылый (чуть не сказала «сопливый») физрук. Я поняла, что в их шайке установлен определённый ранжир подчинённости друг другу, который в данном случае совпадал с возрастным ранжиром. Марковка – самая старшая, оказалась и самая главная. Завхоз был помоложе и подчинялся Марковке, но свысока смотрел на ещё более молодого физрука.

Физрук подскочил ко мне и затараторил:

«Ты сама-то понимаешь, что творишь?»

«Нет, – уверенно ответила я, – пока я ничуточки не понимаю, объясните».

«Что тебе объяснить?» – Уставился на меня физрук.

Вот тогда, наконец, моему богатырскому терпению пришёл конец. И я, обращаясь ко всем троим, буквально, заорала:

«Мы с вами со всеми уже довольно долго играем в кошки-мышки. Мне это надоело. Скажите мне чётко, где, вообще, мы находимся, что вы со мной хотите сотворить, куда отвести и, наконец, кто вы здесь такие? Если в лагере было всё понятно. Там вы занимали определённые должности, которые мне хорошо известны. Ещё недавно, уважаемая Надежда Марковна, вы в качестве начальницы детского оздоровительного лагеря ругали меня за моё поведение, вызывали к себе в кабинет. Вы, господин завхоз, переживали насчёт ограбленного склада, откуда было украдено ценное лагерное имущество. А вы, достопочтенный физкультурный руководитель проводили с детьми лагеря утреннюю зарядку и различные спортивные соревнования».

Здесь я приостановилась, чтобы перевести дух, собраться с мыслями и продолжить уже совсем в ином духе. Я уже не могла сдерживать свои порывы, потому что мне очень сильно надоел этот затянувшийся глупейший «спектакль». Теперь мне было понятно, что передо мной находятся вовсе не работники лагеря, а, видимо, замаскированные преступники. Тем не менее, я довольно смело проговорила:

«А теперь, как мне кажется, вы превратились в какую-то непонятную…бандитскую шайку, преступным образом затащили меня в эту лесную избушку и насильно требуете от меня исполнения всех ваших тупых приказаний».

Сказав такое, я своей ранимой душой ясно ощутила, что именно сейчас решится моя горемычная судьба. Почему в тот момент у меня не сработало чувство самосохранения? А всему виной те же гордость и независимость.

Но произошло как раз всё наоборот. Эта же самая Марковка тихонько подошла ко мне, отстранив физрука. После этого она ласково улыбнулась и нежно погладила меня по голове. Всё вокруг сразу изменилось. Мне на несколько мгновений представилось, что я нахожусь в кругу совсем не врагов, а верных и преданных друзей. Видимо, это было действие гипноза, каким в довольно сильной степени обладала начальница, которая полностью «переобулась», то есть извините, я хотела сказать, сменила свой тон.

Затем я услышала сладчайшие звуки обычно грубоватого голоса Надежды Марковны (или той женщины, которая ВЫДАВАЛА СЕБЯ за Надежду Марковну).

«Милая, никто тебя здесь не обижает. Ты полностью права. Тебя насильственным способом какие-то бандиты хотели обидеть и тайным путём увезти из лагеря. Но мы подоспели вовремя. Мы втроём, обходя ночной лагерь с мощными фонариками в руках, успели заметить, как из вашего отрядного корпуса, крадучись вышли трое подозрительных типов, и мы сразу поняли, что эти типы не из нашего лагеря. Затем эти здоровенные люди быстро направились в сторону болотистого леса. Мы с завхозом и физруком в это время находились возле корпуса второго отряда, то есть довольно далеко. Но всё же нам удалось разглядеть, что эти люди тащат на себе какого-то связанного по рукам и ногам человека. Мы засвистели и бросились вдогонку».

Здесь я, слыша откровенное враньё, решилась перебить Марковку:

«Вы говорите, что это было трое здоровяков, похитивших зачем-то именно меня из лагеря. Но зачем меня похищать, кому я нужна?»

Марковка состроила глубокомысленную гримасу и нравоучительно проговорила:

«Э, ты не понимаешь. Существуют специальные бандитские шайки, которые специализируются на похищении детей и подростков, особенно девочек, затем их продают за границу и превращают в рабов или в покорных рабынь богатого вельможи. Им дают другое имя, держат взаперти и заставляют забыть о своей исторической Родине. Им за это, конечно хорошо платят специальные агенты, которые принимают «живой товар». А наш лагерь, как назло, расположен в довольно глухом месте, наполовину окружён болотистым лесом, дети в нём беззащитные, вот они и решили именно здесь поживиться, ты им просто первая приглянулась, поэтому они именно тебя и решили похитить».

В этот самый момент я кое о чём ДОГАДАЛАСЬ и решила, как всегда смело перейти в наступление:

«Из вашего рассказа я делаю вывод, что именно вы очень напоминаете именно такую БАНДУ по похищению детей».

Когда я произнесла эти слова, то заметила, как Марковка незаметно подмигнула завхозу, и лицо её передёрнула судорога. Но среагировала она моментально:

«Но почему ты сразу делаешь такие устрашающие выводы? Наоборот, мы спасли тебя из рук похитителей».

Здесь я откровенно расхохоталась (хотя, честно говоря, мне было не до веселья, но я же должна была оставаться гордой и независимой) и смело бросила в лицо начальнице:

«Если вы увидели трёх бандитов, похитивших ребёнка из лагеря, завхоз и физрук должны были немедленно броситься за ними в погоню. При этом они должны были использовать свистки, поднять шум на весь лагерь, разбудить нашего воспитателя – Ивана Антоновича, который находился совсем рядом, в нашем корпусе. А вы, уважаемая Надежда Марковна, немедленно обязаны были нажать тревожную кнопку, подключить охрану лагеря, по рации или по мобильнику вызвать полицию, поднять общую тревогу и немедленно мобилизовать весь мужской персонал на поимку и обезвреживание преступников. Разве я не права? А что сделали вы на самом деле? Признавайтесь!» – Голос мой уже усилился до крика. У меня, явно, начиналась истерика.

Марковка состроила расстроенную гримасу и пробубнила:

«Ты во всём права, моя хорошая. Но мы сделали не так. Мы сразу бросились в погоню за преступниками, боясь, что они быстро скроются в лесу, потому что расстояние между нами и бандитами было слишком большим. Они уже вбегали в лес, в то время как мы только приблизились к первому корпусу. Они, видимо, знали все тропинки в болотистом лесу, по которым можно было пробежать, не завязнув, мы же таких тропинок, естественно, не знали. Поэтому мы, вбежав в лес, долго освещали фонариками возможный для нас путь и потеряли много времени. Но потом наш опытный физрук ( Марковка с восхищением взглянула на него) всё-таки отыскал наиболее проходимый участок, и, хотя, мы все порядком испачкались, нам всё-таки удалось, правда уже пробежав значительное расстояние, настигнуть преступников».

«Какие вы, оказывается, молодцы, – попыталась съязвить я, – даже по болотам умеете бегать».

«Да, мы их догнали, – продолжала Марковка, – догнали, видимо, потому, что никого на себе не тащили. Но преступники, по свету наших фонариков, увидели, что мы к ним приближаемся. Поэтому, они просто бросили свою тяжёлую ношу у дерева и убежали. Мы осторожно подняли тебя, чтобы отнести в лагерь, да и самим туда вернуться, но здесь неожиданно обнаружили, что заблудились. Мы плутали по лесу около часа, пока не наткнулись на избушку лесника, того самого старика, которого ты видела сидевшим рядом с твоей кроватью. А девушка, которую ты видела – его внучка».

Затем Марковка совсем тихо пролепетала:

«Теперь, я думаю, ты нас поняла, и сейчас мы, как верные твои друзья и наставники, хотим окончательно выручить тебя и вернуть в лагерь. Так что быстро собирайся и в путь».

Мне настолько надоели весь этот бред и наглая ложь о возвращении в лагерь, что я снова не выдержала:

«Я не верю вам абсолютно. Всё было совершенно не так, как вы здесь расписываете. По-моему получается абсолютно противоположная картина».

«Какая ещё противоположная картина?» – Заволновалась Марковка, да и все остальные.

«А вот какая, – уверенно заявила я, – заманив вас глубоко в лес, вооружённые преступники никуда убегать от вас, «вооружённых» одними фонариками, не стали бы. Преступники прекрасно бы увидели, что их преследуют всего три фонарика. Они быстро расправились бы с вами, потому что подлинные бандиты владеют всеми приёмами и прекрасно умеют пользоваться любым оружием. Настоящие бандиты ни перед чем бы ни остановились, а у вас они получились уж слишком трусливыми и сразу удрали. Так подлинные бандиты не поступают».

«Значит, нам просто повезло». – Марковка снова попыталась улыбнуться.

Тогда я перешла в очередную атаку:

«Первоначально вы мне заявили в грубой форме, что нас всех, в том числе и меня, уже где-то там похоронили, затем, опять же в грубой форме приказали мне немедленно идти с вами, так как вы куда-то там торопитесь. Вы, Надежда Марковна, очень некрасиво обошлись со мной (я вспомнила, как Марковка приподняла меня за шиворот), вдобавок заявив, что я ваша СОБСТВЕННОСТЬ, и что вы можете творить со мной ВСЁ, ЧТО УГОДНО. Вы всячески оскорбляли меня. А затем, видимо, что-то резко поменялось в ваших планах. Вы волчью тактику сменили на лисью. Но я никуда с вами не пойду, потому что считаю, что самые настоящие бандиты – это именно ВЫ!».

Почему я специально нарывалась на неприятности объяснить очень сложно. Ведь никакой психически нормальный человек, не будет так спокойно играть собственной судьбой. Почему же всё-таки я пошла на смертельный риск? Многие читатели, я в этом не сомневаюсь, посчитают, что я круглая идиотка. Ну что ж, попробую оправдаться.

Моя психика в тот роковой момент как бы раздвоилась. Скорее всего, это объяснялось необычностью ситуации, в которой я оказалась. С одной стороны, я оставалась сама собой, реально понимая, что нахожусь не просто во враждебном окружении, но подвергаюсь СМЕРТЕЛЬНОЙ ОПАСНОСТИ. С другой же противоположной стороны, я находилась словно под гипнозом, внушая себе, что всё происходящее не РЕАЛЬНОСТЬ, а всего лишь иллюзия, некая фантасмагория. Вполне возможно, что здесь сыграла свою роль моя подростковая сила самовнушения. Я внушила себе на подсознательном уровне, что нахожусь в некой игре, которую навязала мне враждебная сторона. А раз моя психологическая сущность приняла вызов враждебных мне сил, то теперь я просто обязана оставаться гордой и независимой.

Итак, продолжаю. После того, как я резко высказалась об окружающих меня непонятных людях (или сущностях), я неожиданно даже для самой себя, заявила:

«Приведите мне лесника, в чьей избушке мы находимся и которого я видела в полубреду и его дочку – кривляку. Я спрошу их, что произошло на самом деле. Я думаю, что они ответят на все мои вопросы».

На эту мою просьбу Марковка ответила очень грубо:

«Их сейчас нет. Они ушли в лес по своим делам».

Да, к ней быстро возвращалась прежняя грубость, и мне стало понятно, что мои силы почти иссякли, что я устала бороться, что мои гордость и независимость терпят полный провал.

А дальше произошло то, что и должно было произойти (хотя, впрочем, могло быть гораздо хуже). Марковка сделала знак мужчинам и через несколько минут я, связанная крепкими верёвками по рукам и ногам лежала на полу. Затем они быстро выскочили из избы, крепко заперев меня в одиночестве. По моим розовым щекам текли слёзы обиды. От гордости и независимости не осталось и следа.