Читать книгу Ведьма. Рассказы - Александр Извеков - Страница 3

«Я люблю книгу: каждая из них мне кажется чудом, а писатель магом».

– М. Горький

«Книга – великая вещь, пока человек умеет ею пользоваться»

– А.А.Блок

1. Конец пути

– Извиняй. Дальше никак, – возница натянул поводья. Кобыла вздрогнула, хрипло заржала и принялась испуганно пятится, мотая гривой, – Домой просится. Чует места худые.

Шагах в пяти от телеги встрепенулся лиловый кермек. Стайка куропаток с хлопками и гомоном взмыла в воздух и заверещала над головами путников. Тут же недалеко, в голой рощице за болотом обиженно затянулся корсак. Люди спугнули добычу, теперь придется давать крюк в обход волчих троп, чтобы вновь давиться дохлятиной в заброшенном хуторе.

Я обратил взор на север, подставив лицо холодной колючей мороси. Вороны, сорванные громом с костлявых черных деревьев, чуть поголосили над рощей да опустились обратно.

Темно-серые тучи над головой грохоча и толкаясь спешили к смазанной линии горизонта. И вскоре капли крупного ливня забарабанили по моей старой плащевке.

Колея впереди оборачивалась чавкающей мешаниной, постепенно переходящей в болото. А вдалеке, меж частых камышовых островков проглядывала бурлящая барашками волн, серебристая лента Дона.

Вдоль берега телега никак не пройдет. А обходной путь сквозь рощу чреват встречей с оголодавшими волчьими стаями.

Я сплюнул с досады и проводил взглядом скрипучую повозку. Ладно, пусть себе едет. Все одно – на ней к поселку не подобраться. На том берегу в дождевом мареве размытыми очертаниями темнел просевший остов терриконика. А дальше – та самая роковая плотина. Много лет назад Дон рванул сквозь нее в хутор и подмыл подземные шахтные тоннели. Я и по сей день помню, как хаты проваливались под землю и складывались под напором сели, словно карточные домики.

С трудом собравшись с мыслями, я вновь обернулся в надежде разглядеть телегу, уходящую сквозь стену дождя. Тщетно. Серая пасмурная пелена уже поглотила заметные глазу очертания, шум дождя заглушил скрип старых колес, будто и не было ее вовсе. Я остался наедине с природой. Один в дырявой плащевке, сношенных резиновых сапогах против дикого степного ветра, прожорливого болота и жестокого ливня.

Я вглядывался вдаль, пытаясь отыскать безопасную тропу. Но словно сама природа встала стражем на пути к заброшенному хутору. На пути к знаниям, к прошлому и будущему, к тому самому волшебному ключу из легенды, что когда-то рассказывал дед.

2. Неожиданная находка

Когда из поселения уходят морозы, скупая природа выдает жителям всего одну, иногда полторы недели на укрепление дворов. Худая плотина из последних сил борется с могучим речным напором. Даже многочисленные ремонтные группы, что из ближайших сел вот уже который год спешат ей на помощь не в силах справиться с расползающимися промоинами.

Но несмотря ни на что окрестные общины все еще держаться, отчаянно пытаясь подстроиться под норов прихотливой стихии.

Пока полноводный Дон добирается до поселка, работают все, от мала до велика. Повсюду разносится деловой мат, стук ломов. Община превращается в муравейник. Узкие улочки приходят в движение, грязь летит из-под колес переполненных тележек, а вокруг дворов туманом стоит цементная пыль. Редкий рабочий люд выходит из постоянного вечернего запоя и яростно принимается за дело.

Днем лишь негодные в дело тучные базарные бабы, скучая поплевывают семечки через штабеля не разменянной бормотухи. Редкая босоногая ребятня вяло копошится среди нищих дворов. А по вечерам, радуясь оттепели уставшие жители отдыхают на дворовых скамейках и наслаждаются ранней весной.

Но только розовые облака бобовника закачаются под степными ветрами, только наполнится прохладный воздух терпким ароматом сирени, как в хутор уже спешит Водогон. Изгороди и несущие стены домов косит паводок, и Дон, за долгую зиму оголодавший в ледовых тисках, съедает неукреплённые дворы дюжинами.

Кто-то клянет общинных старост за неудачно выбранное для жилья место. Кто-то плюет, в сердцах машет рукою на косую хату и отправляется на ремонт плотины, а кто-то, стиснув зубы, вновь принимается за дело.

В тот день, после смачной перебранки со старухой Михась, наконец, сдался. Причудливо мешая осточертевший Водогон, нежданную весну и свою старую каргу в бранную жижу из проклятий и древних обид, он обул казаки и нехотя потащился подпол. Река подточила фундамент пристройки, и Михась решил завалить погреб бутом, а после утрамбовать цементом и глиной, чтобы наверняка. Черт с ним, с подвалом, лишь бы хижка устояла.

С граблями наперевес он спустился в затопленный погреб в надежде найти еще неиспорченные припасы. Но скоро убедился, что спасать нечего. Стеллажи с купоркой обрушились, овощи в ящиках сгнили. В некоторых местах мутная вода сверкала маслянистыми радугами. Старик в сердцах шлепнул ладошкой по цветастому пятну и забористо выругался. Последние запасы первака, и те канули в реку.

Михась разворчался с досады и уже было повернул обратно, но тут что-то тяжелое уперлось в ногу. Из воды кивнул черный просмолённый угол старого сундука.

3. Знакомство

Он с грохотом ворвался в кухню и торопливо опустил сундук на стол.

– Фомку мне! Быстро!

Михась был человек настроения. Сам по себе – мягкий и податливый он давно продал душу зеленому змию и, если где-то поблизости не находилась бутылка, дед не редко бывал крайне взволнован. Михась весь хохлился, раздувался. Голос его срывался на высокие ноты. Седые брови сводились в одну сплошную кустистую рощу, нос растекался ноздрями по щекам, а верхняя губа задиралась в волчьем оскале, обнажая гнилые зубы. Жуткое зрелище. А его визг, протяжный, с хрипотцой и вовсе напоминал крик раненного зверя. Ради своей же безопасности все домашние в такие моменты вели себя отзывчиво и дружелюбно. А то ведь, не ровен час, и стукнуть может. Кто его разберет, что у старого черта на уме?

Бабуля, охая и отмахиваясь: «Опять чудит старый!», спешила вон из хаты. За привычным дедовым успокоительным. Обычно к погребу хижки, но в этот раз пришлось тревожить соседей.

Мы, дети его детей, испытывали к приступам своенравного старикашки почти суеверный страх и меж собой считали нашу бабу Катю самым храбрым человеком на свете. Только она могла в открытую перечить деду. Бывало даже, размахивая рушником, гоняла его пьяного по хате. Часто не уступала ему в красном словце, а в некоторых бытовых вопросах даже играла роль советника. И все же в повседневной жизни она всем своим поведением будто давала Михасю фору. Осознавая важность домостроевских понятий, поступала мудро, если не во всем, то во многом поддерживая деда как авторитетного хозяина семейства.

Наперегонки со старшим братом Лешкой мы бросились в хату за фомкой. Я слабо представлял себе, что это и всецело надеялся на смекалку брата. Он со знанием дела приник к полу и запустил свои не по годам развитые, длинные руки под комод.

Лешка на два года был старше меня. Молчун с широкими плечами и большими разлапистыми ладонями. Помню, завидовал я этим ладоням. А дед трепал русый витой Лешкин чуб и приговаривал, мол чем больше руки, тем мужик для всякого дела полезнее.

Больше всех любил его дед. С тех пор, как родители ушли на плотину, Михась лично взялся за его воспитание. Учил держаться в седле, управляться с хозяйством, пару раз даже брал с собой в кузницу.

Ко мне же более благосклонна была бабуля. Частенько баловала меня. Помню, пока готовила, всё подкидывала капустные кочерыжки или наспех очищенную морковку. По вечерам, когда натруженный за день Леха уже вовсю сопел, рассказывала разные интересные байки. А когда стало ясно, что родители больше не вернуться, день и ночь сидела у моей кровати. Выхаживала, успокаивала, баюкала. А сама ведь горевала, наверное, посильнее моего.

Дед ушел в запой. Только в более затяжной, чем всегда. Кое как его баба Катя к Водогону выходила. Если б не успела, остались бы мы куковать в чистом поле без жилья, да без деда…

Что ж за сундук такой он в погребе раскопал? И чего так разволновался?

В царстве унылого пасмурного застоя, где все наши детские забавы сводились к метанию голышей в реку, да к игре в салочки на заброшенных дворах, мое нутро требовало приключений. И эта дедова находка просто обязана была ими закончиться. Ну или, на худой конец превратиться в новую интересную бабушкину историю. Я и такому развитию событий был бы совсем не против. Баба Катя, она ведь рассказчица знатная. Это всем в общине было известно. И говорливая, и рассудительная, а такие качества редко в каком человеке вместе уживаются. Она и на собраниях выступала, и с купцами заезжими сама за председателя торговалась. Да только вот, как оказалось, деду на этом поприще наша бабушка и в подметки не годилась.

Вечером Михась собрал нас на кухне. Перед ужином мы, как обычно, расселись вокруг дубового стола. Но вместо тарелок с харчами на столешнице нас ожидал вскрытый просмолённый сундук. Рядом с ним возвышались две прямоугольные, запаянные в целлофан башенки и початая бутыль соседской бормотухи.

Михась взял нож, полоснул по целлофану и улыбаясь вытащил на свет небольшой прямоугольный предмет.

Бабушка охнула:

– Надо-же, как сохранились!

– Ага, – радостно кивнул дед и повернулся ко мне с братом.

Нам повезло. Сегодня вечером настрой Михася располагал к спокойному семейному разговору.

– Знаете, что это?

Мы резво замотали головами. А дед задумчиво взвесил предмет в руке и аккуратно отложил его в сторону. Затем, затаив дыхание потянулся за следующим.

– Книги.

4. Легенда о ключе

– Разное судачат. Теперь вряд ли найдется тот, кто знает наверняка. Но все же, кое какие соображения и у меня имеются. Что-то я от людей слыхивал, а до чего-то и сам докумекал. – Михась заерзал на стуле, устраиваясь поудобнее. Затем по-хозяйски положил руку на одну из невысоких стопок. – Знаете, кто были наши предки?

Он медленно оглядел нас с братом. Ухмыльнулся, так и не дождавшись ответа, и не спеша налил себе рюмку.

Мы только плечами пожимали. Благодаря старым легендам о прошлом мне было доподлинно известно лишь одно – там было лучше. Я не стал перебивать своей не слишком полезной информацией и решил промолчать, послушно ожидая продолжения рассказа.

– Вот вы знаете, например, что они запросто общались друг с другом сквозь расстояния? Летали в огромных стальных птицах. Их дома скребли крышами небо, и у каждого была самоходная повозка, которая везла куда он ни прикажет. Во всем, и в хозяйстве, и в войнах им не было равных. Ничего невозможного для них не существовало. Настоящие властелины мира. И кем же спрашивается они были? – он покосился на бабушку, потом обратил свой таинственный прищур на нас и негромко закончил, – Кем, если не колдунами?

– Ну и фантазер ты, Михась, – баба Катя усмехнулась и махнула на деда.

– Помолчи, старая. Дай договорить. Васька пастух как-то мимо древнего города проезжал. Говорит, там до сих пор дома их стоят. Огромные, как зубы великанов. До самых туч достают. Я тоже, кстати, видал кое-что. Много лет назад, когда батя был еще жив, мы ездили с ним в Поповку, кобылу тамошнему купцу закладывать. Так вот, за Мореновой балкой поле есть. Широкое, в серый камень закатанное. Там я стальных птиц и видал. Стоят большие, мертвые. Без движения. Отец рассказывал еще про железных китов и про телеги с пушками. Но там, думаю, уж точно приврал. Хотя, если уж птицы… Еще говорил, что колдуны были повсюду, и было их на нашей земле – не счесть. А заклятия все, да секреты ворожбы своей они как раз в книгах-то и хранили.

Деду я верил. Для меня в тот момент большего авторитета и не существовало, да и говорил он вполне убедительно. Я слушал, как завороженный, переводя взгляд с книжных стопок на него и обратно. Впервые в жизни услышал я о книгах, впервые увидел их воочию.

Михась взял одну из них в руки и приоткрыв, с умным видом уставился на форзац. Затем пожал плечами и провел пальцем по строчкам.

– Эти символы. Они в книгах повсюду. Из них-то все заклинания и складываются.

У меня перехватило дыхание.

– Так что-же, дед, – я подался вперед и зашептал, – мы теперь колдуны?

Я мельком глянул на Лешку, что сидел рядом. Он молчал. Его губы сжались в полоску, желваки бугрились под кожей. Так же, как и я, весь подавшись вперед он смотрел на деда пытливым немигающим взглядом. Готов поклясться, что в тот момент нас обоих волновало только одно: помогут ли эти колдовские книги вернуть родителей?

Заметив наше волнение, бабушка легонько ткнула деда в плечо.

– Хорош, старый. Охолонись. Довольно парням-то мозги пудрить.

Но деда было уже не остановить. Взгляд его горел, на губах блуждала задумчивая улыбка. Он поднял полную рюмку, сощурившись посмотрел сквозь нее на свечной огонек и не спеша залил содержимое в глотку.

– Если б кто-то из ныне живущих знал, что с ними делать, – Михась мечтательно вздохнул, – люди уж все перепробовали. Их и на стены вешали, и жгли, чтоб дымом надышаться, даже в труху мололи, а потом харчи посыпали, – дед захихикал, – вот только без толку все. Я другое думаю. Мыслится мне, что время наше не подошло еще, чтобы загадку эту разгадать. А раз так, – он вздохнул, давая понять, что рассказ его подходит к концу, – то и черт с ними.

Собрав всю отвагу в кулак, я наконец решился:

– А можно посмотреть?

Дед только вздёрнул лохматую бровь, словно удивляясь моей смелости и, шумно выдохнув, опрокинул очередную рюмку.

– Смотрите, – ухмыльнувшись, кивнул он, – Только аккуратно. Мне завтра их на ярмарку везти.

– На ярмарку?

– Ну да, – он пожал плечами, – На Веселовский пустырь. Я там парочку ребяток знаю, что харчи на книги обменивают.

Привстав со стульев, мы с Лехой вытянули шеи, и затаившись следили за тем, какие книги выберет для нас дед.

– Значит никто не знает, что с ними делать? – подал голос Лешка, принимая от деда серый потёртый томик с позолоченным тиснением.

Мне же досталась книга поинтереснее. Широкая, плотная, почти квадратная. На синей обложке красовались веселые конопатые мальчишка и девчонка, выглядывающие из-за разных сторон большого красного треугольника.

Дед кивнул:

– Никто. Хотя, ходит среди людей одна легенда, – он понизил голос и доверительно наклонился вперед. – Говорят, есть такая книга, пролистав которую человек становится колдуном. Книга-ключ. Не знаю каким она наполнена волшебством, но по слухам, понятна любому простаку. Говорят, давным-давно наши предки и сами учились по этой книге. Многие и сейчас пытаются ее отыскать. Эх, знать бы только, как она выглядит, – старик окинул отчаянным взглядом книжные стопки, принял очередную рюмку и отмахнулся, скривившись, – но возможно, это просто легенда. Даже если ключ и существовал на самом деле, то скорее всего уже сгинул.

Открыв рот, я жадно ловил каждое дедово слово. В моем мозгу взрывались вулканы, бушевали цунами и сталкивались тектонические плиты. За какие-то полчаса дед перевернул с ног на голову всю мою вселенную не осознавая даже, какой силы огонь он разжег внутри неокрепшего мальчишеского сознания.

Надо-же, значит мы способны стать самыми настоящими колдунами. Нужно только найти ключ.

– Вот-бы ее отыскать.

Я наконец раскрыл полученную от деда книгу и завороженный уставился на цветастые картинки и символы. На первой же странице был начерчен большой красный треугольник с продлёнными вниз боковыми сторонами. Точь-в-точь, как на обложке. Только в этот раз возле него были нарисованы не мальчик с девочкой, а аист с детской люлькой в клюве и большой шарообразный предмет в черно-зеленую полоску. Я пролистал вперед. На каждой странице располагался новый красный символ, рядом с которым красовалась пара ярких сочных картинок.

Дед увлеченно наблюдал за нашей реакцией. Затем ухмыльнулся и подмигнув, принялся вновь наполнять рюмку. Мы с Лехой переглянулись и с интересом уставились на него, гадая какой сюрприз последует после очередной дозы.

– Давайте так, – он кивнул на книги, что мы с братом держали в руках и топнул опустошенной рюмкой по столу, – их я обменяю позже. А пока, так и быть, пусть побудут у вас.

Яркие красивые картинки притягивали взгляд. И пусть некоторые из них были мне незнакомы, от этого книга нравилась еще сильнее. Фантазия тут же принималось за дело, засыпая кучей разнообразных мыслей. От рисунка к рисунку интерес мой рос, я жадно поедал глазами загадочные магические символы, что навсегда откладывались в памяти.

Я до сих пор отчетливо помню все слова деда, его всклокоченные пучки волос над ушами, его тяжелый взгляд из-под нависших седых бровей. Помню, как он улыбался в тот вечер, гордясь своею находкой, как я долго не мог уснуть, вспоминая дедов подарок и предвкушая, как снова открою его утром.

На следующий день Михась поднялся с рассветом, запряг кобылу, погрузил сундук в телегу и отправился на север. К Веселовскому пустырю.

С тех пор мы его больше не видели.

А через месяц мы с бабушкой и братом в спешке покинули поселок. Уходили налегке, без поклажи, как и десятки других перепуганных общинников.

Плотина рванула. От нее прожорливый Дон устремился на восток к терриконику, за которым начинался наш хутор. По дороге река подмыла шахтные тоннели и окраинные дворы, один за другим, стали проваливаться под землю. Я порывался было забрать любимую книгу, но какой там. Когда под ногами загудели подземные тоннельные перекрытия, мы пулей вылетели из дома. И более туда не возвращались. После недолгих раздумий, направили свои стопы в сторону Веселовки, в надежде отыскать там дальних родственников, а вместе с ними и какое жилище.

С тех пор мысли о ключе прочно засели в моем сознании. Трезвые рассуждения я настойчиво гнал прочь, позволяя себе верить и надеяться на чудо. Ведь сколько всего можно изменить, изучив древнюю магию предков, сколько всего можно возродить из пепла столетий, найдя лишь одну самую главную для человека книгу.

5. Арбуз

– А дальше что? – Сережка наклонился вперед и залепетал срывающимся от волнения голосом. – Ты ее нашел?

Я покачал головой.

– Не нашел, – со стороны входа раздался низкий басовитый голос. Я обернулся. Леха стоял в дверях, устало прислонившись к косяку и озабоченно глядел на нас с крестником.

Внимание мое привлек большой черно-зеленый шар размером с голову, который брат держал подмышкой. Мысли сразу же замелькали незабываемыми образами тех самых страниц из любимой книги. Потеряв дар речи, я изумленно уставился на этот странный предмет из прошлого.

Леха не спеша прошагал в комнату, положил шар на стол и, придвинув табуретку, уселся рядом. Улыбнувшись, он ласково опустил свою огромную ладонь на голову сына и взъерошил его волосы.

– Знаешь, Сережка, книги в наше время – редкость. Бумага тлеет с годами, а вместе с нею и легенды о колдовстве предков. Вера в волшебство со временем угасает, как забытый костер. Так и должно быть. Мы продолжаем жить, работать, продолжаем думать о хлебе, бороться с природой и растить себе подобных. Книги нам не нужны, – брат перевел на меня тяжелый, полный укора взгляд и медленно повторил, – не нужны. Книги плодят глупые мечты и лживые легенды. Они уводят людей совсем не туда, куда надо. Не говоря уже о какой-то там ворожбе. От всего этого нет никакой пользы, кроме пустых надежд.

Сережка уныло кивал, подперев кулаком щеку. Я же пропустил Лехину тираду мимо ушей, всецело занятый изучением черно-зеленого шара.

– Что это? – Еле слышно промолвил я, кивнув на округлый предмет.

Леха разочарованно вздохнул, но тут же взял себя в руки, довольный сменой темы разговора:

– Это арбуз. Представь себе – ягода. К нам в хутор два года назад южанин один приехал. Решил бахчу неподалеку развернуть. Короче, вот, – Леха с гордостью кивнул на стол, – первый урожай.

– Арбуз, – задумчиво повторил я.

Вспомнилась первая страница той самой книги. Большой красный треугольник, а рядом изображение аиста и точь-в-точь такого же арбуза.

Аист. Арбуз.

В мозгу постепенно строилась громоздкая, неотёсанная пока мысль. Я принялся восстанавливать в памяти другие страницы. И спустя мгновение, словно заведенная кукла, медленно поднялся из-за стола и молча направился к сеням.

Нужно ехать за книгой.

В заброшенный хутор. Срочно!

В голове что-то щелкнуло, мозаика наконец сложилась. Пока еще не совсем доверяя посетившей меня идее, я словно умалишенный принялся бормотать себе под нос, загибая дрожащие пальцы:

– Арбуз – аист, собака – стол, дерево – дом…

В голове мелькали символы и картинки из той самой книги, что затеряна теперь среди развалин мертвого хутора. Наконец, впервые в жизни эти рисунки и закорючки обрели для меня смысл.

Навязчивая угловатая мысль то и дело переваливалась в голове, царапая изнутри стенки черепа. Как же я раньше до нее не додумался? Неужели это и был тот самый ключ, о котором говорил дед?

Может быть нет никаких загадочных заклинаний, нет и не было никогда легендарной магии всемогущих предков? Вдруг все эти книги – всего лишь наши слова, составленные из звуков – символов, всего лишь слова, записанные поколениями опытных людей для поколений своих потомков. Я ведь тоже когда-то считал волшебными бабушкину стряпню да резную дедову ковку. Быть может в небоскрёбах и стальных птицах тоже нет ничего сверхъестественного? Только опыт, только знания, сохраненные и накопленные в тех самых книгах. Быть может…

– Эй, ты чего? – Леха нагнал меня на пороге.

– Где тут у вас возницу нанять можно? – Я устремил свой взгляд на горизонт, в сверкающую частыми вспышками пасмурную хмарь. В это время года путешествие к заброшенному хутору – довольно отчаянное предприятие.

Лешка хмыкнул и наморщив брови прогудел исподлобья:

– Уже уезжаешь?

– Где мне нанять возницу? – настойчиво повторил я.

– Да пошел ты, – он покачал головой развернулся и медленно побрел к дому.

Без тени сожаления я посмотрел ему вслед и задержал взгляд на чистом широком окне Лешкиного дома. Распахнув гардины, маленький Сережка во все глаза пялился на меня, а рядом с ним на столе стоял большой ярко-зеленый шар в черную полоску.