Читать книгу Плывун - Александр Житинский - Страница 5

Разбудил его настойчивый стук в дверь.

– Поднимайтесь, сосед! Уже одиннадцатый час, – раздался за дверью голос Деметры.

Пирошников открыл глаза и увидел ровно то же самое, что и ночью: кромешную темноту и фосфоресцирующий прямоугольник поддельного окна. Понадобилось несколько секунд, чтобы понять – где он находится и почему. И вместе с ощущением дежавю тридцатипятилетней давности неожиданно возникло странное чувство, что он дома, в родном месте, каким бы оно ни было, но где началась его судьба и где она, наверное, закончится.

Радости ему это не доставило, впрочем, и огорчения тоже. Это было правильно, нормально, как любил говорить Пирошников. Ему нравилось ощущение нормы во всем как некоей жизненной основы, заданной свыше, о которой не нужно долго рассуждать. Всякие же отступления от нормы принимались им, если были вызваны достаточно глубокими причинами, а не просто желанием во что бы то ни стало уклониться от нормы.

Нормой человеческой жизни был круг и возвращение к исходной точке. Другое дело, что следовать норме становилось все труднее с годами, так что норма сделалась скорее исключением из повседневной практики жизни, не переставая оставаться нормой.

Однако если само возвращение на круги своя было чем-то закономерным, сами обстоятельства этого возвращения следовало признать абсолютно случайными. И конечно, создающими массу хлопот для одинокого пожилого человека, обремененного болезнями.

Потому Пирошников, добравшись до окна и включив свет на полную мощность, с тоской обозрел пустые стены и поковылял открывать дверь соседке. Лишь котенок Николаич, важно разгуливающий по пустой комнате, радовал глаз, все остальное порождало кучу вопросов и проблем.

Как переезжать? Что следует взять с собой? Во сколько встанет этот переезд, включая перевозку всех товарных запасов лавки и ее оборудования? Станет ли работать здесь его неизменная помощница Софья Михайловна – преданная ему и делу, но неизменно выступавшая в роли оппозиции?

Наконец, стоит ли вся эта овчинка выделки? Не следует ли, пока не поздно, отказаться от этого не бесплатного, но весьма дешевого сыра?

Он открыл дверь. На пороге стояла Деметра в простеньком, но элегантном домашнем костюме и с подносом в руках.

На подносе располагался завтрак для соседей: плошка молока для Николаича и сосиски с пюре и кофе для Пирошникова.

– Ну что вы! Мне, право, неловко… – смутился Пирошников.

– Неловко штаны через голову надевать, – парировала соседка. – Садитесь, ешьте.

Пирошников послушно уселся на тахту, поднос положил к себе на колени и принялся есть. Деметра поставила плошку с молоком на пол и поднесла к ней котенка. Николаич столь же послушно принялся лакать молоко. Они с Пирошниковым были подходящей парой.

– Как его зовут? – поинтересовалась соседка, присев на корточки и поглаживая котенка.

– Николаич, – сообщил Пирошников, отхлебывая кофе.

– Вот как! – удивилась она. – Выходит, вы с ним братья? Это же отчество. А как же имя?

– Найдён, – мгновенно придумал Пирошников. – Найден Николаевич. Он болгарин. Но его так никто не зовет. Зовут по-русски – Николаич.

– Значит, вы тоже болгарин? – не унималась соседка.

– Значит, болгарин, – Пирошников поник головой. Кем только не приходилось быть ему в этой жизни.

– Врете вы все, – сказала Деметра, поднимаясь на ноги. – Когда обустраиваться будете? Зовите, если что. Мы тут друг другу помогаем. Не то что наверху.

– Мы – это домочадцы? – догадался Пирошников.

– Как вы сказали? Почему домочадцы? Соседи.

– Ну у вас же тут кафе – «Приют домочадца». Значит, вы и есть домочадцы.

Деметра рассмеялась.

– Домочадцы! Надо же… – Ей понравилось это забытое слово. – Расскажу соседям. Домочадцы… Вы придумщик, Владимир Николаевич.

И она ушла, забрав поднос с посудой.

– Да, я большой придумщик, Николаич, – обратился Пирошников к котенку. – Такую жизнь себе придумал. Забавную.

Он кряхтя поднялся на ноги. По утрам, пока не разработается, очень болел тазобедренный сустав слева. Это был артроз, уже запущенный, но еще позволявший с грехом пополам ходить. Однако переносить тяжести уже было невозможно. Боль становилась слишком сильной.

Пирошников еще раз оглядел пустую комнату, словно окончательно решаясь ринуться в опасное предприятие, и погрузился в изучение бумаг. Ничего сложного в них не было – бланки заявления на предоставление площади в аренду, договоры аренды и анкеты для регистрации по месту жительства для физических лиц (домочадцев). Документов было много, он проглядывал их по диагонали и завершил изучение недочитав.

Пирошников терпеть не мог заполнять официальные бумаги. В «Гелиосе» это всегда делала за него Софья Михайловна, она, наоборот, любила это занятие и относилась к нему трепетно.

Вот и сейчас он решил свалить это дело на нее, кроме двух заявлений на аренду, которые он и заполнил в бухгалтерии бизнес-центра, оставив Николаича в комнате и обещав ему вернуться как можно скорее.

В будочке сидел уже незнакомый вахтер, который, однако, знал о появлении нового арендатора от Ларисы Павловны и направил его куда следует.

В бухгалтерии Пирошников застолбил места двумя заявлениями и пообещал сдать остальные бумаги сегодня же.

Выйдя на улицу, он перешел на другую сторону, чтобы окинуть дом взглядом при дневном свете.

Дом и вправду чем-то напоминал многопалубный теплоход с ровными рядами окон из стеклопакетов, окаймленных к тому же лепными бордюрами с закругленными углами, что придавало окнам отдаленное сходство с иллюминаторами. Крыша с коваными перилами имела надстройку в центре, видимую отсюда лишь своею верхней частью, но несомненно, напоминающую капитанскую рубку корабля. Над нею хотелось видеть флаг – но какой? – подумалось Пирошникову. Впрочем, размышлять на эту тему времени не было, и Владимир Николаевич пошел обратно в свою книжную лавку тем же путем, что шел ночью сюда.

По дороге он успокоился, обдумывая все плюсы и минусы предстоящего переезда.

Минусы были очевидны: всякий переезд требует времени, денег и траты сил. Запас всего этого у Пирошникова был весьма ограничен. Кроме того, не совсем удобно было доставлять книги в магазин, но Пирошников брал у издательств на реализацию такие малые партии, которые легко перевозились в сумке.

Ну а минус в лице круглосуточного вахтера и турникетов, как надеялся Пирошников, легко преодолевался постоянными пропусками и договоренностью с охраной.

Но имелись и плюсы. Близость жилья и работы, это раз, наличие рядом в коридоре достаточно просторного кафе, где можно было бы устраивать презентации книг, это два, да и вообще постоянный контингент читателей в виде домочадцев и многочисленного офисного персонала, работающего в бизнес-центре.

«Здесь можно сделать клуб, – мечтательно подумал Пирошников. – Надо привлечь стихоплетов».

Стихоплетами он называл участников литературного объединения «Стихия», что расшифровывалось как «Стихи и Я». В основном там были довольно молодые и талантливые люди, обладавшие к тому же завидной способностью просовывать свои стихи в любые щели и находить аудиторию в самых неожиданных местах.

Известна, и даже скандально известна в связи с приводами в милицию, была их стиховая акция «Стоп-кранты», состоявшая в том, что группа стихоплетов останавливала с помощью стоп-крана поезд метро в тоннеле посредине между станциями и устраивала поэтические чтения. Пассажирам не оставалось ничего другого, как слушать стихи. Зато на следующей станции поэтов уже поджидал наряд милиции.

Рекламный эффект этой акции был огромен. Пирошников продал под «Стоп-кранты» не одну пачку поэтических сборников.

Он пришел в «Гелиос» в начале двенадцатого. Софья Михайловна была на месте и встретила его скорбным взглядом, памятуя печальное окончание их вчерашнего разговора о необходимости искать новое место для лавки. Однако Пирошников обрел уже необходимую бодрость духа и с ходу ошарашил помощницу сообщением.

– Я нашел новое место!

– Господи! Да когда ж успели? – удивилась Софья Михайловна.

– Ночью! В полночь!

продекламировал он

– Лермонтов. «Из Зейдлица», – назвала первоисточник Софья Михайловна. – И где же мы будем жить?

– В бизнес-центре «Петропавловский».

– Да вы с ума сошли, Владимир Николаевич! Откуда деньги? В бизнес-центрах жуткие расценки на аренду.

– Ну это моя проблема, – сказал Пирошников.

Софья обиженно поджала губы. Она не любила, когда шеф указывал ей пределы ее компетентности.

– Значит, так, Софья Михайловна. Садитесь, заполняйте бланки. Свою анкету я заполню сам. Лавку закрываем. Напишите пока: «На переучет»… Сегодня я должен сдать документы. А дальше начинаем паковать книги.

– Охо-хонюшки-хохо, – проговорила Софья.

Пирошников извлек из сейфа ноутбук и уселся с ним за столик с телефоном в углу магазина, чтобы начать необходимые телефонные переговоры, связанные с переездом, а заодно делать заметки на компьютере.

Звонить нужно было в районный КУГИ, «Петерстар», банк, грузоперевозчикам, хозяину съемной квартиры, наконец. В перерыве между разговорами он заполнял личную анкету на регистрацию.

Софья Михайловна прилежно готовила остальные бумаги, время от времени причитая и делая неутешительные прогнозы.

– И вот вам, пожалуйста… – плаксиво начала она.

– Что? – не отрываясь от телефона, спросил Пирошников.

– «Я осведомлен об особенностях арендуемой площади и условиях конфиденциальности…» – прочла Софья. – Тут эти условия на пяти страницах приложены.

– Ничего страшного. Дом непростой, потому и дешевая аренда… Я забыл вам сказать, магазин подземный, – небрежно бросил Пирошников.

Софья замерла.

– Как… подземный?

– Он в подвале. Минус третий этаж.

– Вы шутите? – снова обиделась Софья.

– Нисколько. Это даже оригинально будет.

– Представляю, – иронически отозвалась она. – Кто ж туда пойдет, в подвал?

– Да там полно народу. Чады и домочадцы.

– Чады? – не поняла она. – Какие чады?

Софья Михайловна не любила непонятных шуток Пирошникова. С ним всегда нужно было быть настороже, опасаясь подвоха. Честно говоря, она страдала из-за его несолидности. В других магазинах директора были серьезнее. Не говоря о том, что и денег у них было побольше.

– Ну дети типа, – пояснил Пирошников.

– Владимир Николаевич! Опять вы это «типа»! Ну нельзя так говорить! – взмолилась Софья.

– То есть дети как бы, – продолжал поддразнивать ее Пирошников.

– Как бы… Боже, опять! И откуда там дети, в бизнес-центре?

– Сам удивляюсь. Но они есть… У вас готово?

Пирошников взял стопку аккуратно заполненных бланков, подписал все не глядя, как обычно, похвалил свою помощницу и отбыл в бизнес-центр оформлять аренду.

Ноутбук он сунул в портфель, прихватил и томик Пушкина из старой серии «Сокровища лирической поэзии», которую тщательно собирал когда-то. Пушкин не раз помогал ему добиться душевного равновесия.

Ему не верилось, что все пройдет гладко, так не бывает, чтобы вдруг получить и квартиру, и помещение под магазин по сравнительно дешевой цене. Обязательно случится какая-нибудь закавыка. С другой стороны, беспокоила мысль о том, не попался ли он на удочку каким-нибудь аферистам и не аукнется ли эта дешевизна какими-нибудь неприятностями в дальнейшем.

«Э! Где наша не пропадала!» – решил Пирошников.

Надо сказать, что «наша» где только не пропадала, это точно. Магазин дважды грабили, хоть грабить там было нечего, кроме кассового аппарата и старого компьютера Софьи, приходилось и платить какой-то мифической «крыше», какому-то Николаю без отчества, который регулярно появлялся, чтобы снять свои сто долларов, а потом вдруг исчез навсегда, будто его и не было, а недавно нагрянули из милиции с целью проверки легитимности программного обеспечения на компьютере.

– У вас Виндоуз нелицензионная! – заявил молодой человек, показав удостоверение и загрузив операционную систему на компьютере Софьи.

– А у вас лицензионная? – удивился Пирошников.

Мент рассмеялся и ушел. Ловить в этой лавке было нечего.

Оформление в бухгалтерии прошло на удивление быстро и беспрепятственно. Пирошникову сказали, что как только он внесет арендную плату за месяц вперед, так сразу может завозить вещи. И Владимир Николаевич снова поспешил обратно, если можно назвать его передвижение поспешным, чтобы успеть оформить платежку на компьютере сразу за оба помещения. Он по совместительству был бухгалтером своей фирмы и умел пользоваться интернет-банкингом.

Софья уже паковала книги, освобождала стеллажи. Пирошников промерил рулеткой и записал размеры всех стеллажей, чтобы прикинуть на новом месте, как их ставить.

Затем он вернулся в бизнес-центр, зайдя в магазин по пути, чтобы купить еды себе и Николаичу.

До дому он так и не добрался, а все из-за котенка. Не оставлять же его голодным на ночь. Значит, снова предстояло спать на пустой тахте с портфелем вместо подушки. Но хоть так, лишь бы прекратить эту беготню и отдохнуть, потому что ноги уже болели невыносимо.

Однако отдохнуть не пришлось. Лишь только он переступил порог комнаты, как увидел посреди нее на полу лужицу, происхождение которой было очевидно. Пирошников в досаде хлопнул себя по лбу. Ну как он не подумал!

Пришлось снова выйти на улицу, оставив Николаичу молока и колбасы, и добрести до Сытного рынка, рядом с которым имелся зоомагазин, а там купить кошачий туалет с какими-то гранулами вместо песка. Надо признаться, Пирошников никогда не держал кошек. В той первой квартире в этом доме, где он нашел приют в свое время, жила кошка Маугли, но не он за нею ухаживал, да и было это Бог весть когда.

Дело уже близилось к вечеру. Подходя к дому, Пирошников вдруг в который раз остро ощутил нелепость своего вида, положения и обстоятельств. В самом деле, пожилой человек в мятом костюме, небритый, с кошачьим туалетом под мышкой, спешащий, прихрамывая, в подвал, где ждут его пустая комната с тахтой без подушки и перспектива начинать все сначала, когда тебе уже скоро семьдесят… Такой человек мог вызвать удивление, сочувствие, но не уважение.

«В твоем возрасте положено иметь личную машину с водителем и парочку шестерок, которым достаточно отдать приказание – и все будет сделано!» – выговаривал себе Пирошников, но вовсе не злобно, а по привычке, потому что понимал, что рисуемая им модель вельможной старости вовсе не для него, а ему больше годится правило «бросить все и начать сначала». В этом он, как ни странно, находил какое-то удовлетворение, иногда мучительное.

И конечно, нелепость никому и ни за что не отдал бы Пирошников. Причем не то чтобы он был нелеп от природы – косорукий, косорылый или кривобокий. Он был нелеп внутренне, и это не всеми даже замечалось, его часто принимали за нормального человека, тогда как именно нелепость и была нормой Пирошникова, к тому же Владимир Николаевич, как мог, эту нелепость скрывал, отчего выходило еще нелепее.

Спустившись на минус третий, он увидел напротив своей двери в коридоре даму весьма среднего возраста, чинно сидевшую на табурете, по-видимому, в очереди к прорицательнице. Деметра вела вечерний прием.

Пирошников затворился у себя, первым делом поставил на пол и подключил ноутбук, чтобы создать хоть какую-то видимость жилья. Затем вынул из портфеля кефир, нарезанную колбасу и батон и принялся все это поедать, сидя на тахте и беседуя с Николаичем, который уже закончил ужин и лежал на полу, растянувшись возле своей плошки.

– А ты знаешь, Николаич, я тебя, пожалуй, назначу исполнительным директором, – начал Пирошников. – Ты будешь зицдиректор, как Фунт. Не читал? У нас бывают нарушения. Софья чеки не пробивает своим покупателям, уклоняемся от налогов. Если что, придется посидеть немного. Котам много не дают, они не олигархи. Котам чаще условно… Как ты на это смотришь?

Николаич смотрел безмятежно. Пирошников же чувствовал, что вся эта бравада для кота, а вернее, для самого себя, ибо что коту до его бравады, лишь вуалирует душевную неустроенность, чтобы не скатиться в отчаяние. И дело было даже не в том, что предстоял тяжелый переезд, обустройство и непонятные перспективы бизнеса на новом месте. Все это раньше он проходил и справлялся. Но сейчас впервые почувствовал, что у него пропала уверенность.

Он вспомнил рекламу дезодоранта. Вот что придает мужчине уверенность! Пирошников выругался про себя. Он никогда в жизни не пользовался дезодорантом.

В дверь постучали. Николаич встрепенулся и оторвал голову от пола.

– Входите! – крикнул Пирошников, не вставая с тахты.

В дверях опять показалась Деметра. Она окинула комнату быстрым понимающим взглядом и заявила:

– Так. Я вижу, у вас конь еще не валялся. Я сейчас.

И она исчезла, чтобы появиться через пять минут со стопкой постельного белья, одеялом и подушкой. Все это она выложила на тахту под протестующие возгласы Пирошникова, успевшего вскочить на ноги.

– Вам застелить? – спросила она.

Пирошников лишь бурно замахал руками. Он весьма опасался женщин, берущих над ним шефство без его согласия. А таких находилось достаточно, ибо он не имел привычки следить за своим внешним видом и вообще заниматься бытовыми подробностями. Ранее он, бывало, подозревал матримониальное начало в такой заботливости, но сейчас? В женихи он явно не годился.

– Мне неудобно, право… – наконец выговорил он.

– Я вам уже говорила, что неудобно, – сказала она. – Перевезете свои вещи – отдадите. Надеюсь, постельное белье у вас есть?

– Да-да, жена приготовит, – закивал Пирошников.

Он ввернул жену так, на всякий случай.

Деметра насмешливо посмотрела на него.

– У вас нет жены. Не сочиняйте… Кстати, если вам неудобно называть меня профессиональным именем, многим это не удается, то можете звать Диной. Если хотите – Диной Рубеновной. Но лучше просто Диной.

– Хорошо… Дина, – с некоторым напряжением выговорил Пирошников.

Дина взглянула на компьютер.

– Идемте ко мне, я дам вам табуреты. Поставите ноут, сами сядете. Сможете работать. Кстати, Интернет здесь везде есть, пароль я вам дам.

И она направилась к двери, даже не посмотрев, следует ли за нею Пирошников.