Читать книгу Кина не будет - Александр Каневский - Страница 7

Квартира. Прихожая. Звонок в дверь. Появляется хозяйка квартиры: пожилая блондинка, вся голова – в бигуди. Открывает дверь. Входит деловой мужчина в шляпе, с портфелем. Представляется.

– Здравствуйте! – приподнимает шляпу. – Я из домоуправления. Это вы писали жалобу на гражданку Воробьёву?

– Я.

– Мне поручено уточнить некоторые факты, изложенные в вашем заявлении. – Достаёт из портфеля её заявление, читает: – Первое: правда ли, что Воробьёва систематически сыплет в ваш борщ стакан соли?

Хозяйка со вздохом отвечает:

– Правда. Она мне из борща рассольник делает.

– Так. – Мужчина ставит птичку на заявлении. – Второе: верно ли, что она отравила вашу кошку?

– Кота, – уточняет хозяйка. – Мурзиком звали.

– Так. – Посетитель делает вторую пометку на заявлении. – И, наконец, третье: правда ли, что гражданка Воробьёва заперла вас в ванной комнате и не выпускала до вечера?

– Было такое. Даже в туалет не выпускала.

– Ну что ж, картина ясна. – Посетитель сделал третью пометку и спрятал заявление в портфель. – С таким человеком, конечно, жить невозможно.

– Сплошная мука! – уточнила хозяйка.

– Согласен. Остаётся только увидеть гражданку Воробьёву. Она дома?

– Дома, дома.

– Попросите её, пожалуйста, сюда.

Хозяйка удивилась:

– А чего просить? Я же здесь.

– Вы-то здесь, но для полной ясности нужна ещё и Воробьёва.

– Так ведь Воробьёва – это я.

– Вы?! – Посетитель явно ошарашен.

– Ну да. Я – Воробьёва.

– По-по-погодите… Я не понимаю. Вы – Воробьёва?

– Ну да, я – Воробьёва.

– А жалобу писали на… на Воробьёву?

– На неё, подлую.

– Выходит, вы сами на себя писали?

– Ага.

Он всё ещё в лёгком шоке.

– Но зачем?

Удивляясь его непониманию, она объясняет:

– А на кого мне ещё писать?.. Квартира-то отдельная, соседей нет. Надо как-то выходить из положения.

– И всё-таки, отчего вы на себя такое наговорили?

– С горя. Ведь как я раньше жила!.. Да у нас не квартира была, а коммунальный рай! Выйдешь, бывало, на кухню, душа радуется: четыре плиты, восемь столиков, шестнадцать хозяек! Вот это размах! С одной поссоришься, другой насолишь, третьей чайник перевернёшь!.. И от жизни не отстаёшь, всегда в курсе: кто любится, кто судится, кто где бывает, кому что пишут!.. Жила бы так двести лет, если бы дом не снесли, а меня не изолировали…

– Так это же хорошо!

– Что ж тут хорошего?! Кухня – одна, плита – одна, хозяйка – одна, а неприятностей – тысячи! Сначала пробовала чем-то полезным заняться: загляну через скважину в другую комнату – ничего интересного. Перехватывала собственные письма – скука, соседям интереснее писали!.. Ругаться пробовала – ругайся хоть неделю, никто тебе слова плохого не ответит, потому что не слышит!

Она очень убедительно объясняет, но он всё ещё не может прийти в себя.

– Выходит, вы сами себе в борщ соль сыпали?

– Сыпала.

– Зачем?

– По привычке.

– И кота своего отравили?

– Отравила сердечного! – Она разрыдалась.

– Чего же вы плачете?

– Жалко! Очень я его любила.

– Зачем же было отравлять?

– А кто ж это сделает? Соседей-то уже нет.

– И в ванной сами себя заперли?

– Сама.

– Невероятно! – Он всплеснул руками. – Как это можно, находясь внутри, закрыть себя снаружи?!

– Сама удивляюсь. – Она с мольбой протянула к нему руки. – Голубчик! Помогите мне! Помогите выселить себя из этой квартиры!

Он растерялся.

– Как?.. За что?.. У нас нет оснований…

– А мои страдания – это не основание?.. Я так жить больше не могу! Слышите: не могу!.. Я к общественности обращусь!..

Камера наезжает – она с экрана обращается к зрительному залу:

– Товарищи! Дорогие! Помогите! Спасите!.. Меняю изолированную квартиру со всеми удобствами на любую жилплощадь в многонаселённой квартире!

Конец