Читать книгу Охота на снежную легенду - Александр Карпов - Страница 3

– Тебе что-нибудь взять? – спросил меня Антон, когда мы расположились в кафе в крохотном аэропорту пункта назначения., куда мы добрались с одной пересадкой на другой самолет по пути.

Я что-то пробурчал в ответ, сдавленный ощущением того, что нахожусь явно не в своей тарелке и никак не могу себя заставить осознавать, что поддался на уговоры; повел себя, словно тряпка, а не мужчина; дал слабину и поверил в сказку.

– Слабак, дерьмо, трус, балбес, – ругался я внутренне.

– Да все нормально будет, не переживай! – как будто прочитал Антон мое состояние.

Именно репутация друга в моих глазах, его самоуверенность, укоренившееся во мне мнение о нем, что он всегда просчитывает и видит наперед каждый шаг, вселяло хоть какую-то надежду на положительный исход дела.

– А если заболею? А травму получу? Даже если не я, а кто-нибудь еще? – стонал я, жалостливо глядя на Антона, словно пытаясь его заставить одуматься и сделать шаг назад, развернуться и улететь домой.

– Расслабься, – надавил он на меня. – Заднюю уже не включишь. Механизм заработал на полную мощность, бабки в виде аванса тебе перечислены. Делай, что говорят. Вознаграждение гарантированно. Максимум месяц жизни в тайге и толстенная пачка денег рвет на части магнитную полосу на твоей банковской карте.

– А если не месяц, а больше? – снова простонал я.

– Сейчас время очень подходящее. Март наступил. В этом году снега мало было. Морозов впереди больше не будет. По климату все очень благоприятно. Идти легко. Снегоступы и лыжи не понадобятся. И подтоплений нет. Ночью минус не очень большой, а днем иногда и плюсовая температура намечается. Не замерзнем. Это мне ученый так сказал, – проговорил Антон и затянулся из стакана с горячим кофе.

– Так ты с ним уже познакомился? – словно обрадовался я.

– Да так. Вчера перед вылетом созвонились. Он лично поинтересовался твоей персоной, – услышал я в ответ.

– Не понял? – вырвалось у меня.

– Я же тебе уже говорил, Макс, – раздраженно протянул Антон. – Этот человек каждую кандидатуру обрабатывал персонально и тщательно. Ты прошел серьезный отбор. Требовался крепкий физически мужик ростом выше среднего, без вредных привычек и грехов в биографии. Почему-то на последнее делался особый акцент. А ты, как никто другой, подошел без труда и какого-либо фильтра.

Я уставился на друга. Во взгляде моем явно в этот момент читался сам собой вопрос о пояснении всего сказанного.

– Ты мухи за всю свою жизнь не обидел, – продолжил Антон. – Не избил никого. Даже не дрался никогда. Жене ни разу не изменял. Ты первый кандидат в списке. Крепкий, спортивный, не пьешь, не куришь, взяток не берешь! С тобой даже немного противно рядом находиться. Стерильный ты какой-то получаешься.

С моим другом было сложно не согласиться. Драться меня пришлось всего лишь дважды в жизни. Да и то, драками эти случаи было назвать никак нельзя. Скорее все походило на избиение. Первый раз еще в школе, классе в третьем. Я тогда схлопотал от местного хулигана и ничего не ответил ему, просто пропустив пару ударов и столько же хороших затрещин. Расплакался и повел себя точно не по-мужски – сдачи не дал, и даже не попытался. Потом в электричке, на третьем курсе университета, во время возвращения домой после завершения очередной сессии, когда мы отметили сдачу экзаменов. Я тогда заснул в вагоне и едва не проспал свою остановку, а потом, в последний момент очнулся и резко дернулся вперед, к выходу, и зацепил локтем парня из компании подвыпивших ребят. Они догнали меня уже на перроне и отделали так, что я потом еле добрался до дома и еще пару недель приходил в себя и зализывал раны.

– Всем привет! – едва не вздрогнул я от внезапно прозвучавшего рядом голоса.

Возле нашего столика стоял высокий худой молодой человек лет тридцати на вид. Он смотрел на нас твердым, полным решительности взглядом и намеревался сесть на свободный стул.

– Здоров! – пожал ему руку Антон и добавил, махнув в мою сторону: – Это Макс, а это Игорь. Знакомьтесь.

Мы обменялись рукопожатиями.

– Я рассказывал тебе о нем, – продолжил мой друг. – Он работал личным водителем у Сергея, а сейчас едет с нами и будет выполнять то же самое, что и мы.

– Ну, не знаю, кто и что будет выполнять, – с не очень большим желанием общаться с нами процедил мой новый знакомый. – У каждого своя функция.

– Так мы, вроде, простые носильщики, – не к месту произнес я.

Игорь направил на меня свой прямой суровый взгляд, дополненный плотно сжатыми широкими челюстями.

– Ты в армии то служил, парниша, – опять процедил он, теперь уже более низким и тихим голосом.

– Страшен, неприятен, возможно, опасен, в доверие вступать не желает! – сказал я самому себе об Игоре мое первое впечатление о нем и, конечно же, сделал это про себя.

– Да ладно тебе, Игорек! – осек его Антон и тут же добавил: – давай я тебе лучше кофе и булочки закажу, а то когда еще пищу принимать придется. А Макс свой в доску мужик. Мы с ним сто лет знакомы и еще в универе не раз вместе в разведку ходили.

Новый знакомый перевел взгляд на моего друга и сказал:

– Хорошо, что в разведку ходили, – произнес он и мимикой на лице дал понять, что не откажется от угощения.

После почти трехчасовой тряски в грузопассажирской «буханке» по довольно побитой временем и автомобильными покрышками дороге, мы прибыли в некий населенный пункт, названия которого я не знал, и почему-то этим не поинтересовался. Из окна машины мне открылась картина из пары очень старых двухэтажных бревенчатых строений, в два подъезда каждое и, по-видимому, жилых. Одно из подобных я помнил в своем родном городе, где такую постройку называли бараком. За ними я увидел несколько почти таких же домов, только уже в один этаж высотой, но выполненных в том же стиле, также бревенчатых, с явным намеком на использование двумя хозяевами или двумя семьями. С другой стороны дороги были расположены еще восемь или девять домов, как и предыдущие обнаруженные мной строения. Они явно демонстрировали работу в этих местах лишь одного архитектора, весьма ограниченного во вкусе, кругозоре и фантазии. Эти дома, скорее всего, использовались каждый для проживания в них только по одной семье, о чем говорил их общий вид.

Но вся картина населенного пункта была довольно удручающей, не радовала ничем абсолютно и наводила жуткую тоску. Все строения, что попались мне на глаза, чередовались с огромными кучами грязного снега, из которых торчали либо довольно ветвистые невысокие деревья, либо начисто лишенные кроны, высокие, по три-пять метров, пеньки или стволы с ободранными, словно выдранными ветками. Если расстояние между домами было, как я заметил, несколько больше, то почему-то это пространство содержало в себе мусорную кучу, наличие содержимого которой не скрывал даже навал снега поверх нее. Труба над крышей каждого дома выбрасывала ввысь густой белый дым, что говорило об использовании в населенном пункте исключительно печного отопления, подтверждение чему я получил в виде наличия на каждой свободной от снега площадке аккуратной и не очень поленницы дров, как правило, весьма объемной.

На фоне темнеющего вечернего неба, однотипных построек из почти полностью почерневших от времени бревен, огромных куч или гор снега и мусора под ним, искалеченной временем ухабистой дороги, дыма из труб и очень тусклого света из крошечных окон, я едва не впал в сильнейшую тоску. А еще это можно было назвать не то печалью, не то даже страхом. Мне очень сильно захотелось все бросить и свалить домой, броситься в ноги водителю грузопассажирской «буханки», что нас сюда привез, припарковал ее и тут же испарился в одном из серых и безликих местных строений. Я даже готов был бежать назад, в аэропорт, своими ногами. Готов был угнать ту самую «буханку» опостылевшую мне своей тряской и запахом бензина в салоне. Но в тоже время я отчетливо представлял себе, что этот путь составит не менее сотни километров и будет полон опасности в виде ночного мороза, непроглядной темноты, почти полного отсутствия населенных пунктов по пути, коих я заметил за время езды то ли всего два, то ли три. А еще я совсем не запомнил дороги, так как окна в машине были столь грязны и снаружи и постоянно потели внутри, что не давали ни мне, ни кому-либо еще из пассажиров шанса на детальный обзор картины за бортом.

– Жуть, мрак, тоска, страх, не исключено, что свирепствует цинга, – проговорил я про себя.

– Фильмы ужасов можно здесь снимать, – привел меня в чувство голос Антона, который в это время стоял у меня за спиной. – Или про последствия какой-нибудь эпидемии, про зомби-апокалипсис или еще что-то в этом роде.

Он засмеялся, я обернулся. В этот момент в поле моего зрения появился Игорь.

– Что встали! – резко буркнул он в нашу сторону, как мне показалось, довольно грубо и пренебрежительно, словно мы не были членами одной группы или команды.

Однако мне уже становилось понятно, что я оказался в самом обычном, суровом мужском коллективе, где отсутствуют любезности, нет интеллигентных разговоров, полно грубости, матерных выражений, где нужно ответная жесткость и, возможно, сила. И прежде всего – сила духа. Иначе – сломают. Такими, как Игорь, я видел перед собой и остальных членов нашего коллектива, с которыми еще не был знаком, потому как никто их еще нам и мне не представил.

– Ящики и коробки переносите в другую машину! Нечего жалом по сторонам водить! – снова пробурчал Игорь и распахнул задние двери «буханки», намереваясь начать работу по перетаскиванию груза.

Метрах в сорока от этого места, за ближайшим домом, стоял большой трехосный «Урал» с деревянной будкой вместо кузова, в лоно которой мы за пару минут перебазировать несколько ящиков и коробок из «буханки».

– Тут продукты, что Серега заказывал, – уже спокойно, без грубости и давления, произнес Игорь. – Вот их мы с вами и понесем в качестве носильщиков.

Он обвел глазами меня и Антона, показывая взглядом, что мое мнение о предназначении нас в данной поездке им же и подтверждается. Вот только объем поклажи казался столь внушительным, что едва не пугал меня своим видом. А ведь, помимо этого, на каждом из носильщиков должен был быть еще и рюкзак с собственными вещами, каким я и располагал. Плюс к этому спальный мешок – вещь весьма не легкая по весу и не маленькая по объему.

Наконец кто-то позвал нас внутрь постройки, вход в которую едва был виден из-за очень тусклого света лампы под потолком в помещении. Оттуда же тянуло теплом, а также запахом горячей еды, правда, не сильно колебавшей мои вкусовые рецепторы, а потому сразу же показавшейся мне не очень приятной. Уже внутри пристройки, изрядно покрытой инеем в нижней части окон, на подоконниках и вплоть до пола по внутренним стенам, тянуло смесью затхлости и сырости одновременно. Потом мы прошли в жарко натопленное помещение, напоминавшую собой комнату не менее чем три на пять метров, с низким потолком, печью в углу, столом посередине и кроватями у стен.

– Спать будете здесь. А сейчас вам поесть принесут, – произнес мужчина небольшого роста, одетый в типичную рабочую одежду и обладавший сильно морщинистым коричневым лицом с вытянутым, восточным разрезом глаз.

Обдав нас запахом перегара, он подошел к еле заметной двери в стене комнаты, открыл ее и впустил в помещение подобную себе по виду женщину, одетую едва ли не точно так же, как и он. В руках она несла небольшую кастрюлю, по виду горячую, так как держала ее обернутой в грязное полотенце.

– Антисанитария, много дикарей, пьют и ничего вокруг себя не видят, – подумал я после того, как оценил царившую здесь обстановку, людей и возможное времяпрепровождение до отъезда.

– Завтра уедем? – спросил, словно насквозь читал мои мысли, Антон у Игоря, словно тот был куда больше осведомлен о планах тех людей, что наняли нас на работу.

В этот момент мы уже скинули с себя верхнюю одежду и сели за стол, на который хозяйка уже успела при нас взгромоздить большой закопченный чайник, поставила, тарелки, кружки, хлебницу и сахарницу.

– Послезавтра, – ответит тот. – А завтра прилетают остальные. Их дождемся и тронемся. Ехать, сказали долго.

– А почему нас тут оставили? – решил спросить я и тут же уточнил суть своего вопроса: – можно было в гостинице в аэропорту переждать. Рядом тоже неплохие отели имеются. И питание куда лучше. Удобства есть. Я заранее все изучил. А нас сюда поволокли.

В качестве подтверждения своего вопроса я с демонстративной брезгливостью медленно опустил огромную алюминиевую ложку в кастрюлю с вареными картофельными клубнями, вид которых, явно плохо изначально почищенных внушал лишь отвращение к предложенной хозяевами еде.

– «Буханка» больше не вместит народа, – тут же ответил мне Игорь.

Едва он это произнес, как медленно приоткрылась дверь и комнату заглянула точная копия того, кто нас впустил внутрь дома. По моему личному впечатлению смотревший на нас мужчина был заметно старше первого, казался еще ниже ростом, а его одежда выглядела настолько давно не стиранной и заношенной, что он напомнил всем своим видом не то худшее проявление таких специальностей, как кочегар в котельной, землекоп или трубочист. К тому же от него исходил сильнейший запах пота, смешанного с перегаром. Он ухмыльнулся, посмотрев на нас, и также медленно, как открыл дверь, закрыл ее.

– Персонаж фильма про апокалипсис в местном исполнении, – кивнул в сторону двери Антон.

У меня же в эту секунду по спине пробежал холодок.

– А что ему надо было? – теперь уже спросил я.

Но на мой вопрос никто не успел дать ответа, так как оттуда, откуда появился и потом исчез пахнущий потом и сильно неприятный на вид мужчина, донесся чей-то еле слышный хрипучий бас:

– И где таких дураков находят?

Я не коснулся еды. А вот Антон с Игорем, едва пересилившие брезгливость и поддавшиеся чувству голода, тут же перестали есть.

– Чего это он? – тихо, не по-своему вымолвил мой друг и обвел всех взглядом.

– Не обращай внимания, – ответил ему наш третий товарищ. – Тут публика простая обитает, со своими тараканами в голове. Причем, с довольно крупными.

– И немало пьющими, – добавил я, начав ощущать внутри себя, что желание бросить все и исчезнуть отсюда, одолевает меня как можно больше и больше.

Несколько раз за последующий вечер мне еще попадались на глаза хозяин дома с хозяйкой. Они убрали со стола. Молча, жестами показали нам в сторону туалета на улице за домом, посещение которого из-за темноты, с телефонным фонариком в руке, запаха отхожего места, антисанитарии повсюду, куда падал взгляд, не приносило никакого удовольствия. К тому же я так и не заснул за всю ночь. Ворочался до утра. Думал о том, что зря поддался на уговоры Антона и ругал его самыми последними словами. Правда еще больше и тщательнее я гневался на себя, на свой характер, на то, что ничему меня жизнь за сорок прожитых лет не научила.

– Не спишь? – услышал я голос друга, когда экран телефона показал мне на шесть тридцать утра.

– Не смог заснуть, – тихо ответил я и тут же добавил, оторвав голову от пахнущей затхлостью подушки: – Свалим отсюда, пока не поздно? Грязь кругом, жрачка противная, к туалету даже подходить не хочется! А дальше все также?

Антон молчал.

– Ну? Чего ты? Вместе рванем! Не все деньгами меряется! – чуть громче произнес я.

– Понимаешь, Макс, – протянул он в ответ. – У меня обратной дороги нет. Я многим обязан Сергею. Он простил меня. Уговорил простить меня своего компаньона. Мне даже сказали, что возьмут обратно на работу, причем на хорошую должность. Считай, с повышением. Есть возможность стать директором нового филиала. А у меня связи, наработки, давние клиенты. Я хорошими деньгами крутил. Сейчас есть возможность все вернуть назад, восстановить былые финансовые возможности. Через полгода, максимум через год я снова на коне буду. Может, и выше сяду. Тебя смогу подтянуть. Я это от самого Сергея слышал, когда он твою кандидатуру рассматривал. Для меня вылет сюда, словно старт в новую старую жизнь. Мне так и было сказано, что помогу его брату-ученому, тогда назад примут. Заодно проветрюсь. К нему по-доброму все равно никто не едет. А люди позарез нужны в работе.

– Почему люди не хотят сюда? – спросил я, выслушав личную мотивацию Антона.

Слова о том, что желающие помогать ученому отсутствуют, в результате чего глава компании, где работал мой друг, вынужден набирать людей за огромные деньги, в том числе «штрафников», кем был Игорь, разбивший машину своего босса, и Антон, проворовавшийся и вымоливший прощения, насторожили меня еще сильнее. Местные ухмыляются, глядя на нас и не смотрят в глаза. Кормят так и принимают, словно мы не гости, а временная обуза для них. В глуши, где почти нет никакого движения и в наличии всего два автомобиля, никто не проявляет интереса к столичным личностям. Я даже заметил краем глаза пару раз, как кто-то украдкой выглядывал из окна, немного сдвинув в сторону занавеску, и смотрел на меня.

– Суеверий много, – спокойным тоном ответил мне Антон. – Аборигены категорически не желают идти туда, куда отправляемся мы. Приметы у них какие-то, верят во всякую чепуху, в духов своих. Сколько денег им не предлагали, ни за что не соглашаются. И помогать не хотят.

– Тьфу ты! – выругался я. – Еще в чертовщину ввязался с тобой.

– Забей, Макс, – не меняя тембра голоса, произнес мой друг. – Туда несем с тобой каждый рюкзак со своим шмотьем, спальник и объемную котомку с продуктами. Назад волочем эту тварь, которую уже много лет ловит ученый. Доставляем ее на место. Сергей отваливает нам кучу денег с учетом премии. Уматываем домой, лечим сорванные спины и мозоли на руках от носилок. Я возвращаюсь на работу, осваиваюсь там, принимаю тебя к себе и мы с тобой гребем капусту лопатой. Моя – побольше, твоя – поменьше.

Я помотал головой, не веря в творящееся вокруг. Но все же решил положиться на Антона, который получал от реализации планов и в будущее видение успеха в своей жизни все, на что рассчитывал. Так, по моему мнению, должно было случиться и сейчас.

К моему полному разочарованию крайне слабый сигнал интернета в этой местности подолгу загружал в мой телефон всю ту информацию, что я запрашивал, формулируя запрос в строке поиска хоть какие-то данные о поселке, где мы сейчас находились. Еле-еле я дождался, пока, наконец смог прочитать историю места, где провел ночь, и всего того района, где мы сейчас находились. Впрочем, эта информация годилась лишь на то, чтобы просто сообщить о себе домой. Да и то так, чтобы не очень волновались. Обмен любезностями в переписке с родителями, а потом и с женой, которая неожиданно начала восхищаться мной и хвалила на все лады, чего с ней никогда еще не происходило. Да, я существенно подкрепил финансовую прочность нашей семьи, передав ей в полное, как обычно, распоряжение весь задаток, что получил за еще не сделанную работу.

– Улыбка, радость, счастье. Еще шаг, все сотрется и будет полное забвение, – подумал я о том, что сейчас моя жена строит планы на предстоящий ремонт в нашей квартире, на который, вероятнее всего, будут потрачены все заработанные мною деньги.

– Выходите строиться. Пополнение прибыло, – оторвал нас от безделия Игорь. – Снова надо кое-что в «Урал» перекинуть.

Очередной рейс «буханки» доставил к нам еще четверых мужчин примерно нашего с Антоном возраста, крепких телосложением, высоких, и на вид точно не соответствующих обитателям поселка, в котором мы уже сутки ждали их прибытия.

– О! – неожиданно протянул мой друг, когда салон машины покинул последний ее пассажир. – Сергей!

Он уставился на того, кого я теперь уже безошибочно, по виду Антона, определил как его бывшего шефа. Но он тут делает, мне только предстояло узнать.

Внешне этот человек почти не отличался от всех остальных, прибывших с ним сюда на одной машине. Только, возможно, брендовой одежды на нем было несколько больше, чем на других. Да и то, заметить это мог только опытный взгляд, подкованный в вопросе разных шмоток и всевозможных этикеток с наклейками. Но самое главное, что выдавало в этом человеке представителя иной, деловой стихии, относившего его к классу тех, кто решает и определяет, организовывает и управляет, бал его взгляд. По его глазам сразу становилось понятно, что он заказчик конечного продукта. Сергей смотрел на нас оценивающе, будто прикидывал по внешнему виду готовность каждого в отдельности к участию в предстоящем деле. Это был последний этап контроля пригодности членов команды перед выходом. С деловым прищуром во взгляде, он отсканировал меня с ног до макушки, так как я оставался из всех, с кем он еще не был знаком.

– Ян, Михаил, Костя, Сергей, – представились по очереди все четверо, протянув нам для рукопожатия свои ладони.

– Привет! – услышал я от своего друга, превратившегося в некое подобие забитого зверька перед человеком, под руководством которого работал много лет.

Лицо Антона вытянулось не то в полуулыбке, не то изображало смесь страха и покорности перед более сильным, доминантным самцом. Я заметил это. И не заметить было очень сложно. Со стороны мне показалось, что даже Игорь, давно знавший Сергея, обратил внимание на изменение в облике и поведении Антона. На удивление мне, тот ничего не сказал в ответ, отвернулся от моего друга и почему-то обратил внимание на меня.

Он понравился мне. В первую очередь, за взгляд, выдававший его деловой подход. Высокий, за сто девяносто сантиметров точно, брутально лысый, невероятно широкоплечий, с торчащей вперед из-под расстегнутой куртки мускулистой грудью, с острым орлиным носом, черными глазами с пронзительным взглядом и «кирпичным» по форме подбородком.

– Слышал о тебе, – с ходу обратился он ко мне. – Давно звал тебя на работу, но этот все время говорил, что у тебя все нормально с занятостью.

Он кивнул в сторону Антона. А я вздернул в ответ бровями от удивления. О попытке Сергея – его босса пригласить меня к себе на работу я слышал впервые.

– Вот это друг, вот прохвост, вот злодей. Родного начальника облапошил, меня развел на поездку, умолчал о возможном приеме на работу в его компанию. Возможно, что в случае моего устройства в нее и жизнь моя пошла бы по другому сценарию! – произнес я самому себе, где-то глубоко внутри самого же себя.

– Отойдем, – кивнул мне Сергей и когда мы сделали в сторону пару десятков шагов под взгляд печальных глаз Антона, спросил: – сколько он тебе перевел в качестве аванса?

– Я ответил, ничего не утаивая.

– Ладно. Хорошо, – плотно сдавил свои могучие челюсти Сергей. – Если вернешься, позвони мне. Мне нормальные мужики нужны для работы, а не эти прохиндеи, что годятся только для того, чтобы огромных тварей из лесу тащить.

Он снова кивнул в сторону беспомощно стоящего возле «буханки» Антона и протянул мне свою визитку.

– Как это «если вернешься»? – вырвалось у меня.

Я пристально посмотрел в глаза Сергею. Видимо, он сам не ожидал, что произнесет нечто подобное, хуже чего слышалось бы сейчас: «если в живых вернешься»! Видеть растерянным человека, управляющего довольно солидным, по моему мнению, бизнесом, я никак не ожидал. Однако сказанного было уже не вернуть.

– Да ладно! Не парься! – ответил он мне, все же слабо маскируя свою оплошность. – Отвалю тебе столько же, сколько уже получил. А если тварь мне добудете, то эту сумму еще на два умножь.

Я уже было хотел спросить его:

– Что за тварь? Кого мы ловить собираемся?

Как Сергей направился в сторону одного из домов поселка, причем не к тому, где ночевали мы и в который заходили сейчас те, кто сегодня к нам приехал в качестве пополнения. Антон почти побежал следом за ним, явно намереваясь завести о чем-то беседу. Но тот, судя по его поведению и скорости покидания места нашей встречи, не особо хотел с ним общаться.

– Что за тварь, которую ловит ученый? И каков наш шанс вернуться домой живыми? – почти вцепился я в своего друга, когда он в растерянности отходил от дверей того дома, в которые только что вошел его бывший шеф, резко отказавший ему в беседе.

– Да не тварь. Медведь какой-то особенный, что ли, – с нежеланием продолжать общение ответил мне Антон.

– Мы можем не вернуться назад? – толкнул я его в спину, когда он уже собирался удалиться.

– Ну, как ты думаешь, Макс? Тайга, непролазный лес, опасности всякие, дикое зверье. Это очень серьезная операция, – негромко ответил мне друг прямо в лицо и направился в сторону строения, в котором нам снова предстояло ночевать.

– Если такой риск, то где инструктаж, прививки от малярии, подготовка по выживанию, краткий курс следопыта? – процедил я ему вслед то, что мне быстро смогло прийти в голову.

Но Антон мне ничего не ответил.

– Плут, обманщик, глупец! – почти прокричал я в его сторону, но сдержался в последний момент.

Очередной день, проведенный в новом для меня деле, также не дал никаких ответов на даже ранее сформированные у меня вопросы. «Тварь» или все же «медведь»? И каков шанс уцелеть в глухой тайге у того, кто никогда в своей жизни даже близко к ней не приближался.

Почти весь следующий световой день мы провели в поездке. Стоявший в поселке грузовой «Урал» с огромной деревянной будкой вместо кузова, тащил в себе несколько часов по ухабам всех шестерых «добровольцев» с их вещами, отправившихся за большие обещанные деньги, помогать какому-то ученому-зоологу нести по непролазной тайге тушу еще не выловленного им медведя. Все были однообразно одеты и экипированы. У каждого в ногах стоял рюкзак с его личными вещами, мешок со сложенным спальным мешком и второй рюкзак, заранее набитый консервами, другими продуктами питания для всей команды из расчета на целый месяц, и еще кое-какими необходимыми в нашем деле приспособлениями. Например, мне досталось нести в руках довольно большой чайник, внутри которого я заранее утрамбовал те продукты, что предполагалось пустить на приготовление еды при первом же походном обеде или ужине. Тот, кто представился Яном и сейчас сидел в будке передо мной, своей дополнительной нагрузкой считал большой моток какой-то особо прочной и сильно дорогой веревки. Игорю, а он расположился на ужасно неудобной скамейке по правую руку от меня, предоставили для индивидуальной транспортировки сделанные где-то на заказ огромные носилки, видимо предполагавшиеся для ручной переноски туши вожделенного ученым медведя. Антону, который с унылым видом сидел возле Яна, дали небольшую канистру с бензином для заправки переносной зарядной станции. Михаилу, телосложение очень схожему с Игорем, такому же высокому и худому, вручили чемодан с беспилотным летательным аппаратом, которым он и должен был управлять, когда в этом возникнет необходимость, так как таковым специалистом он являлся. А Костя нес внушительного размера таган с крышкой, на ручке, что планировалось использовать для приготовления пищи на привалах и стоянках.

Особой радости от пребывания и в самой поездке, и в перемещении в данный момент времени в кузове «Урала» по таежным дорогам, никак не похожим на сами дороги, я ни у кого на лицах не видел. Все уныло смотрели в основном себе под ноги, охали, ныли и ругались, когда грузовик либо где-то сильно подпрыгивал на ухабах, либо проваливался в очередную яму. Примерно каждые два часа мы делали остановки и выходили проветриться, справить нужду и посмотреть на нашего водителя и его напарника, которые упорно отказывались вступать с нами в контакт, и почти не смотрели в нашу сторону. А все посылы информации в наш адрес делали выкриками:

– Выходим!

Или:

– Едем!

В ответ мы все шестеро послушно либо вываливались наружу и отправлялись на прогулку на пять-десять минут, либо нехотя залезали в будку, ожидая очередного мучения от тряски во время езды.

– Что-то не очень общительны с нами наши гиды? – как бы невзначай адресовал я свой вопрос в сторону Яна на очередной остановке, ожидая от него личного комментария.

По крайней мере, его глаза казались мне более живыми, чем у всех остальных. Антон молчал со вчерашнего дня, когда не получил должного общения со своим бывшим боссом. Игорь и так не был словоохотливым и скорее больше не говорил, а сообщал нам всем какую-то очередную информацию или подавал что-то вроде команды:

– Выходим! Грузимся! Отъезжаем!

Михаил и Костя все время разговаривали почти только между собой, обсуждая, как мне показалось, только компьютерные игры и способы легкого заработка, на который они, по-видимому, сейчас и нацелились.

Крупный, довольно полный и на вид самый тяжелый из нас по весу Ян, больше всего располагал для общения. Глаза его хоть немного демонстрировали живой блеск, и он не часто, но все же бросал на меня коротко свой взгляд своих добрых по первому впечатлению глаз. Возможно, с ним потом мы могли бы разговориться и даже подружиться. Ведь все же нам вместе придется выживать в условиях дикой природы не менее двух недель.

– Да. И не смотрят они на нас совсем. А если и смотрят, то как-то испуганно. Или как на идиотов, что ли, – произнес в ответ мой собеседник, бросив косой взор на водителя «Урала» и его помощника.

Мы обменялись взглядами. Добавить больше было нечего.

– Сейчас завезут нас куда-нибудь в глушь и бросят там – на произвол судьбы! – злобно процедил Игорь, услышав наш разговор.

– Тут, кажется, такие бабки крутятся, что никто никого бросать не будет. Все свою работу тянуть станут по полной программе и до конца, – подключился к нашей беседе Костя.

– Может поговорить с ними по душам, – тихим голосом, скрытно произнес Михаил, обращаясь ко всем нам сразу. – Шестеро лбов! Зажмем их! Пусть все расскажут.

– Тогда точно бросят на произвол судьбы! – оборвал его Игорь. – Придется самим недели две выбираться отсюда.

Да, мои товарищи по несчастью мужики на вид весьма не маленькие, скорее даже довольно габаритные. Носят одежду весьма большого размера, явно в прошлом занимались суровыми видами спорта и не относятся к тем, кого можно запугать или безобидно оскорбить. Пожалуй, я буду самым крошечным из них по виду и слабохарактерным – по сути. Мой рост всего сто семьдесят восемь сантиметров. Тогда как следующий после меня Игорь, а с ним и Михаил навскидку выглядели под сто девяносто. Остальные и повыше были и в плечах заметно шире.

Но беспокоило меня сейчас другое, а не компания и внешний вид людей, с которыми мне предстояло делать неведомое никому из нас дело вдали от цивилизации, на краю света, в глухой и непролазной тайге. Куда я влип? Зачем мне все это нужно? Почему я поддался на уговоры Антона, который сам не ведает, что происходит вокруг, но почему-то не отступает ни на шаг, все терпит и во что-то там свое верит? Неужели его личное благополучие так сильно зависит от желания бывшего начальника втянуть его в помощь своему двоюродному брату-зоологу. Неужели без этого никак ему сейчас нельзя?

– Едем! – послышался голос одного из тех, кто управлял «Уралом».

Мы послушно погрузились в лоно холодной, без намека на отопление, деревянной будки, а уже примерно через час выгружали и складывали на землю наши вещи, и рассматривали крохотный поселок из четырех бревенчатых домов и его обитателей, ни один из которых, судя по виду, не был рад нашему прибытию.

– Суровые лица, отсутствие счастья, хорошо, что не убивают, – констатировал я самому себе.

– Илья. – Представился тот, кто вышел встречать нас, когда остальные оставались стоять позади и только смотрели на нас, все с теми же полуулыбками и ухмылками, что мы не раз уже видели на лицах жителей первого населенного пункта, где ночевали, и у водителей нашей машины.

Он каждому пожал руку и каждого бегло осмотрел с головы до ног, оценивая общий вид, экипировку и количество снаряжения и вещей. Затем он встал напротив нас, сложил на поясе руки и еще раз обвел всех и каждого глазами, но теперь уже медленнее, тщательнее, еле заметно останавливая глаза на отдельных деталях.

Высокий, худощавый, с натруженными руками, сильно загорелый, рыжеволосый, с мохнатой объемной шевелюрой торчащих из-под шапки волос, с грубо подстриженной и не очень ухоженной бородой – таким предстал перед нами Илья, которого я сразу определил как того самого ученого-зоолога, ожидавшего нашей высокооплачиваемой помощи, и являвшегося двоюродным братом Сергея. Одет он был в изрядно поношенную одежду, предназначение которой состояло только в службе геологам, зоологам, туристам, рыбакам и охотникам. На боку вечно висевший, скорее всего, большой нож в ножнах. Карманы набиты всякой всячиной. А те, что ничем не набиты, были оттянуты от времени и систематической эксплуатации так, что явно должны были наполниться необходимыми вещами, как только их обладатель куда-нибудь направится.

Но больше всего меня поразили глаза этого человек, его взгляд и выражение лица. Он был невероятно серьезен и сосредоточен. Ни одного намека на лишнюю мимику или жест, ни одного лишнего движения зрачков. Только по делу, только по теме, только для будущего результата.

– Слушайте меня, мужики! – наконец поднял он свой взгляд и впервые осмотрел нас, только что прибывших, целиком. – Я тут главный. Вы все и во всем беспрекословно слушаетесь меня. Меня зовут Илья. Мы все тут по имени, на «ты». Я каждого назначаю на конкретное дело и каждому нарезаю задачи. Повторяю: вы все слушаетесь меня. От этого зависят ваши жизни. Здесь и там, куда мы пойдем, глухая тайга. Ваши ноги часто будут ступать туда, где еще никто никогда не ходил. Во всем должна быть предельная осторожность, внимательность и дисциплина. Хотите выжить, вернуться к вашим семьям, к мамкам, к женам и детям, то мотайте на ус и запоминайте. За оплошность многие расплатились жизнями. Я за годы работы в этих местах потерял уже несколько своих друзей и помощников. Они были отличными профессионалами и знали свое дело, но каждый из них допустил нарушение того, что на материке называется техникой безопасности.

Сложно было не поверить этому человеку. Он одним своим видом приковал к себе наше общее внимание, желание непременно подчиниться и делать только то, что говорит он. Илья еще долго, разборчиво и громко объяснял нам всевозможные правила выживания в тайге, постоянно ссылаясь на некий «материк», чем называл цивилизацию, из которой мы к нему прибыли. И это было единственное, что звучало немного комично, хотя речь всего лишь шла про обычную городскую жизнь, к которой мы все привыкли, в которой изнежили свои тела. Тем более выглядело странностью и все еще содержало в себе большой вопрос о том, почему наша команда была набрана не из привычных к тайге людей, натоптавших за свою жизнь сотни и тысячи километров по ее непролазным угодьям. Впрочем, именно вполне приспособленными к выживанию в суровых условиях выглядели те шестеро, что стояли позади Ильи и пока не желали подходить к нам, а все еще с ухмылками на лицах взирали на нас.

– Это охотники, – наконец кивнул ученый в их сторону и назвал специальности людей, вид который сам собой указал на их принадлежность в деле.

Обликом своим они мало отличались от самого зоолога. Поношенный зимний камуфляж, непромокаемая теплая обувь, неухоженные бороды, обветренные лоснящиеся не то от загара, не то от отсутствия желания лишний раз умыться, лица. Трое из шести на вид являлись представителями местного этноса, с кем нам уже пришлось вскользь познакомиться в поселке. Один, самый высокий, точно за два метра, был похож на цыгана: черноволосый, с цепким взглядом. Двое последних куда больше походили на людей, привычной нам, славянской или европейской внешности. Правда, один из них имел лицо столь опухшее, что можно было предположить о его пагубном увлечении алкоголем в свободное от охоты время.

– Петр, Василий, Юрий, – представились аборигены.

– Руслан, Вадим, Анатолий, – услышал каждый из нас от цыгана, славянина и алкоголика.

Мы обменялись рукопожатиями.

– Первая справа изба для охотников, – прорезал воздух громкий начальствующий голос Ильи. – Вторая – штаб. Там живу я, там оружие, боеприпасы, рации, аккумуляторы, аптечка. Потом столовая с кладовой в ней. Последняя, та, что с краю, мужики, ваша. Дрова на улице, топите печь. Сегодня ужин и крепкий сон. Завтра инструктаж и прочее. Будем готовиться к выходу.

– Сурово, по мужски, все до конца еще не ясно, опасность не утрачена, крохотная надежда не выживание есть, – произнес я про себя, не то – подбадриваясь, не то – успокаиваясь внутренне.

Потом он произнес еще громче, словно не просто информировал, а внушал всем присутствующим:

– В лагере все время действует сухой закон, и никто не курит. Запьете или закурите – провалите дело.

Вот это да. Ну, про действие «сухого закона» в этом месте я предполагал. Не согласиться с его наличием казалось откровенно сложно. И мне, как человеку почти равнодушному к алкоголю, он был безразличен. Нет – так нет. Еще я заметил, что за все время общения со своими новыми знакомыми, начиная с Игоря, курящими видел только жителей поселка. И даже наши водители «Урала» явно не имели этой пагубной зависимости. Из моей личной памяти, когда я в детстве пару раз был на охоте со своим дедом, там вводился временный запрет на курение, чтобы не пугать запахом табака зверя. Но тут Илья набрал себе команду исключительно из некурящих. И это давало ему шанс полностью исключить все возможные из-за этого оплошности.

Нашу шестерку, как и было предварительно оговорено или указано свыше нашим руководителем, поселили отдельно от охотников. Мы растопили печь, что оказалось не сложно, тем более, что дрова были в наличии, и вскоре услышали приглашение на ужин.

– Сейчас с охотниками поближе познакомимся, – сказал я в тот момент, когда оказался поближе к Яну.

Однако, вопреки моему ожиданию, мы ужинали одни. А пару раз вошедший к нам в избу-столовую Илья, лишь пожелал нам «приятного аппетита», и указал на умывальник со словами:

– Посуду за собой мойте сами.

На удивление, внутреннее душевное волнение, не дававшее мне покоя последние дни и лишавшее меня нормального сна, внезапно прошло. Повлияло ли тут наличие свежего лесного воздуха или просто мой организм предельно устал, я так и не понял. Но спал я очень крепко. Утро после подъема началось с умывания и завтрака, после которого наши водители, не прощаясь ни с нами, ни с кем-либо еще, кроме охотников-аборигенов, сели в машину и уехали в том же направлении, откуда с нами на борту вчера прибыли. Впрочем, этому никто не удивился. Общение накоротке с нами, спрятанные в сторону взгляды, насмешки, взгляды украдкой и разговоры только с теми, кто являлся своим, нас почти перестали удивлять.

Еще пару-тройку часов после завтрака мы под руководством Ильи вытряхивали, пересортировывали и упаковывали заново содержимое наших рюкзаков. Это не доставляло никому удовольствия, так как каждый из нас привез с собой то, что считал для себя необходимым, но не послушаться было никак нельзя. Доводы для объяснения причин выглядели убедительно. Тем более что за такую работу работодатель обещал немалые деньги.

– Что скажу выбросить или оставить тут – выбрасывайте или оставляйте, – часто говорил он, внимательно разглядывая то, что обнажала очередная поклажа. – Лишнего ничего нести не дам. Только то, что необходимо. Сами потом поймете.

Так, я оставил в нашей избе на полочке свои бритвенные принадлежности, лосьон, туалетную воду, дезодорант и целых три упаковки влажных гигиенических салфеток. Впрочем, эта участь постигла всех «вчерашних новичков». За то взамен каждый из нас получил на время похода самодельный нож в ножнах, который непременно требовалось всегда иметь при себе и носить на поясном ремне, и топор в чехле, что должен был находиться в рюкзаке. Каждому была сформирована и выдана индивидуальная аптечка. И все мы выслушали еще одну часть инструктажа:

– Там, где мы пойдем, – начал говорить Илья, – связи не будет, пользоваться своими телефонами бесполезно. Можете не проверять. Вы это уже и так поняли, потому, как часто смотрите на их экраны. У меня есть один единственный спутниковый телефон, но включать его часто я не смогу. Он – на крайний случай и для вызова вертолета. Поэтому режим эксплуатации всех личных гаджетов будет такой: сегодня заряжаем их полностью, плюс заряжаем все аккумуляторы, что у вас есть с собой; я для этого заведу генератор; включать личный телефон каждый будет по моей команде и на то время, что я укажу; скажу выключить – выключите.

Как будто зная, какой ему будет задан вопрос, Илья опередил с ответом:

– Это нужно не для связи. Это нужно для определения помех. Мы будем находиться в аномальной зоне, где галлюцинации и помехи, что вы увидите на экранах ваших телефонов, будут подсказывать нам правильность нашего направления движения. Остальное – по звездам и по компасу.

Взгляд этого человека не менялся. Он всегда был одинаков, сосредоточен, предельно внимателен, дотошен к мелочам и, по всей видимости, старался за один световой день вбить в голову каждого из нас те элементарные истины, что должны были помочь ему в его деле, а каждому из нас просто выжить.

– После обеда Вадим и Руслан будут заниматься с вами огневой подготовкой. Научат вас обращаться с оружием. На всех у вас будет три ружья. Плюс ружья у наших охотников и у меня. Идем не на охоту, вам стрелять не понадобится. Но на всякий случай вы должны пройти инструктаж, – снова громким голосом довел до нас очередную информацию Илья.

– Ну, хорошо, хоть сейчас мы с ними пообщаемся, а то они все как-то сторонятся нас. Только имена свои назвали, да ручки дали пожать, – проговорил я Антону и Яну, надеясь заручиться их поддержкой в пробуждении к разговорам о предстоящем деле с весьма несловоохотливыми людьми.

Однако, при начавшемся общении, что имело место быть только с названными охотниками, чего нового я не узнал.

– В кого стрелять будем? – ненавязчиво и как бы со стороны спросил я Вадима, когда он объяснял мне устройство и особенности применения двуствольного ружья с вертикальным расположением стволов.

– Ни в кого ты стрелять не будешь, если все гладко пойдет, – обыкновенным тоном ответил он мне, но ни разу при этом не посмотрел мне в глаза.

– И все же? – легко надавил я и добавил: – Мне сказали, что какого-то страшного медведя ловить будем.

Вадим едва не поперхнулся, услышав название зверя, изредка называвшегося разными людьми в качестве цели нашего похода на несколько недель в глухую тайгу. А еще он чуть не выронил из рук ружье, когда я завершил свою фразу. Это было заметно, не сильно, но все же.

– Да не медведь там вовсе, – прошептал он, отвернувшись в сторону, но потом, словно пытаясь исправиться, одернулся, опять повернулся ко мне и сказал уже совершенно другим тоном: – Такой медведь, очень страшный и редкий. Многие его взять пытаются уже давно, но никто еще не смог этого сделать.

– А мы сможем? – не дал ему опомниться я.

Вадим резко прекратил со мной занятие по изучению материальной части оружия, выпрямился во весь рост, оглянулся по сторонам, словно хотел, чтобы его никто сейчас не видел и, впервые посмотрев мне прямо в глаза, произнес:

– Все свои вопросы задавай Илье. Он тут главный, он все знает.

– Я никому не скажу, – тихо ответил я ему.

– Отвали, – Вадим снова посмотрел мне в глаза, сделав это решительно и прямо.

Я не знал, что сказать ему дальше. Кого мы идем ловить в глухой и опасный лес, что это за зверь и как его называют, оставалось тайной, да еще такой, что на фоне всех увиденных в наш адрес насмешек, полуулыбок, отсутствие желание общаться с нами со стороны местных жителей, водителей транспорта и охотников, только усиливало страх перед неизвестностью.

– На кого мы охотиться будем? – спросил я Антона, когда мы остались с ним один на один.

– Мне Сергей сказал, что будет медведь особенный, – спокойным тоном ответил он, произнося словно заученный текст то, что уже не раз сообщал мне раньше.

Но вот выражение лица его и навалившееся еще позавчера, после короткой встречи с бывшим боссом, равнодушие ко всему вокруг, говорило мне лишь о том, как моему другу становится абсолютно все равно, что будет с ним через несколько дней. Он стал в моих глазах, словно заложником некой личной ситуации, от которой сильно зависела его дальнейшая жизнь и финансовое благополучие, без которого он себя даже не мыслил.

– Антон, приди в себя, друг, – попытался одернуть я его.

– Макс, – посмотрел он на меня. – Нам тут с тобой потерпеть пару-тройку недель, померзнуть в лесу, поспать на земле, похлебать из общего котелка, и мы двинем назад за нашими деньгами. Ты вернешься к жене и родителям. Я снова устроюсь на свою работу. Потом увидимся с тобой, нальем себе по стакану коньяка, выпьем до дна и вспомним наши сегодняшние приключения. Вот и все.

Он дружески потрепал меня за плечи и одарил своей натянутой улыбкой.

– По одному заходите ко мне на беседу, – прогремел над поселком громкий голос Ильи. – Первый пусть будет Ян.

Ученый стоял в дверях своей избы и ждал, когда названный человек подойдет к нему.

– Что спрашивал? – обступили мы его, когда посетивший собеседование с начальником, покинул его расположение.

– Антон! – послышался новый вызов зоолога.

– Я медик. На медбрата учился. Поработать по специальности успел. Вот об этом и говорили. В нашей команде я за медицину отвечать буду, – ответил Ян спокойным голосом, будто вернулся с самого обычного очередного инструктажа и не более того.

Каждого, кто выходил после десяти или пятнадцатиминутного общения с ученым в его бревенчатом домике, мы спрашивали про подробности беседы с ним, но никто ничего особенного не отвечал. Игорь, как ранее служивший в армии становился помощником охотникам и должен был нести одно из ружей. Михаил и Костя становились ответственными за кухню, на них возлагалась обязанность по приготовлению пищи на всю команду. Антон ничего толком не сказал, и какая роль ему отводилась, он не ведал.

– Максим, – увидел я взмах руки ученого, что стоял в дверях своей избы.

Наступила моя очередь идти на собеседование или новый инструктаж, теперь уже индивидуальный.

– Лежа сколько жмешь? – услышал я первый вопрос от Ильи и заметил его сосредоточенный взгляд на моем плечевом поясе и груди.

– Сто сорок на пике было. Сейчас меньше, – ответил я, ничего не скрывая из своих скромных спортивных достижений в прошлом.

– Становая – двести? – сразу же последовал новый вопрос от него.

– Двести двадцать когда-то было, – прозвучал мой ответ.

– Хорошо, – спокойным тоном ответил Илья и добавил: – держись меня и во всем слушайся, тогда ничего с тобой не должно случиться. Куда скажу идти, что скажу делать, то и выполняй. Никакой самодеятельности. Все серьезно. А в команде ты вместе с Антоном будешь отвечать за разведение костра, поддержание его пламени и наличие дров. Если будем ночевать на заимках, то с вас двоих растопка печи и снова дрова. Но брать их будете там, где и когда скажу я. Все понял?

– Какого зверя ловим? – резко спросил я, как только почувствовал, что зоолог завершил свой короткий инструктаж.

Все время до этого смотревший своим цепким взглядом только в ту точку, которая его интересовала, Илья вдруг опустил глаза и, как мне показалось в полумраке помещения, уставился в поверхность стола, за которым он сидел. Пальцы его рук, до этой секунды, спокойно лежавшие перед ним, начали нервно бегать по дереву. Скулы на его лице заходили под слоем волосяного покрова бороды. Губы плотно сжались. По всему становилось похоже на то, что я попал в какую-то точку, в самое больное место, взгляд на которое, как и полная информация о нем, оставались секретом для всех, кроме наших охотников, водителей и местный жителей-аборигенов. В общем, всех тех, кто постоянно прятал свои глаза, смотрел в нашу сторону с полуулыбками на лицах и отказывался общаться.

– Потом поймешь, – услышал я еле различимый даже в тишине ответ.

Дальше прозвучало громче, и ученый поднял глаза, но на меня не посмотрел:

– Мишка такой, злой и страшный мишка. Его мы и будем добывать. А как завалим, будем долго тащить его на носилках до того места, где нас всех сможет забрать вертолет.

– Из-за какого-то медведя, пусть и даже очень страшного, затевается целая специальная операция? – попытался я слегка надавить на ученого, чтобы заставить его обнажить как можно больше исходных данных.

– Да какая тебе, парень, разница, кого я тут пасу? – неожиданно завелся ученый. – Я за этими тварями целую жизнь бегаю, с того самого момента, когда впервые в эти леса еще аспирантом попал. У меня материалов на несколько книг, пачки фотографий, груды записанных свидетельств. Я всю свою энергию положил на это дело. Из леса месяцами не выходил. Комары меня уже жрать не хотят, до того я им тут опостылел. А сейчас я буквально в шаге от завершения своей задумки. Круг поиска сузился до размера девять на двенадцать километров. Я восемь заимок соорудил и напичкал их дровами, продуктами, инструментом так, чтобы не в палатках в минус сорок пять мерзнуть. Я все тут изучил, все своими ножками на две-три сотни километров вокруг исходил. В болотах тонул, в реки сваливался, из топей выбирался, волка с медведем срать под себя заставлял, когда от них нечем отбиться было.

– Успокойтесь, пожалуйста, успокойтесь, – забормотал я и выставил вперед перед ученым раскрытые ладони.

Глаза зоолога были широко открыты, ноздри вздувались от напряжения. Но через три секунды он как будто начал остывать, виртуальный пар повалил от его головы. Он резко выдохнул, схватился за флягу с водой, что стояла рядом с ним на тумбочке, и жадно отпил из нее несколько глотков.

– Пойми, Максим, – продолжил он уж намного более спокойным тоном, – мне сейчас отступать нельзя. Моя жизнь здесь прошла, в этих лесах. Я в шаге от своего открытия. Я в сантиметре от поимки твари. Если я возьму ее, а я возьму ее, то мое имя будет вписано в мировую историю и науку. Произойдет настоящая революция в зоологии. Я стану не просто ученым, а ученым с мировым именем.

– И все это с командой из дилетантов и горе-охотниками, из которых слова вытянуть невозможно. Трое едва по-русски вообще говорят. Тот, что на цыгана похож, все время шепелявит что-то и отворачивается, а еще при этом смеется. Анатолий ходит с видом законченного пропойца. А от Вадима, кроме материальной части оружия, слова не вытянешь. Остальные сбегают, в глаза не смотрят, уезжают, при первой же возможности, а на нас глядят, как на идиотов.