Читать книгу Тень предков - Александр Казанков - Страница 8

Небо черное, дым густой, смрадный, степь бескрайняя кругом. Лощинка березовая, речка тихая, берег ровный с мостками. Ладьи купеческие у мостков. Тихо плещется вода о дубовые доски, тело к берегу прибило, крови с ним море пенное. Три стрелы в спине с черным оперением. На ладье люди, русичи спят, но не проснутся уж никогда. Сон их мертвый, бесконечный. Порублены саблями половецкими, утыканы стрелами черными. Не вернутся мужья к женам своим, не увидят дети малые отцов своих. Погибли купцы храбрые. Погнались за золотым руном и сгинули вовсе.

А дым все усиливается, столбом над деревенькой поднимается, уносит ввысь души замученные. Горят избы как пучки хвороста, не слышно уже криков и стонов. Лежат тела неприбранные, во дворах и на улицах, в избах горящих и в сараях разбитых. Повсюду лежат. Все погибли, а кто жив остался, не может уже говорить. Дар речи от увиденного пропал. Женщины в одних рубахах нательных сидят, как скот у часовни, объятой пламенем. Уже не плачут, даже не всхлипывают, смотрят в одну точку и молчат. Нет в них больше человеческого, лишились разума бедные. И детишки маленькие сгрудились рядом с мамками, жмутся к ногам, ища защиты от ворогов. Но некому их защитить, повсюду половцы. Смеются плосколицые, весело им. Потешили плоть свою, хороши бабы русские. Много выгоды с них получить можно на торгах хорезмских. Побили беспечных русичей, сонными всех, тепленькими взяли. Все, что их было, теперь нашим стало. А орда уже дальше катится. Скачут всадники черные, под одним лишь светом лунным, как воры в ночи на Русь движутся. Тянется за ними вереница полоняников и возы с награбленным. Много взяли, но возьмут еще больше. Крест на распутье стоит, а к нему муж славный прибит. Крепок он был, богатырь. Волосы светлые, борода густая, аккуратная, мышцами весь переплетен, словно бронею. С ног до головы в ожогах и ссадинах. Из последних сил держится, ребра уж и кожу прорезали. Прилетел ворон черный, сел перед русичем. Бесконечная змея всадников проплывает мимо мученика. Смеются половцы, вот он – грозный рус. Вот что с ним стало. Вспорхнул ворон, завис над телом воина, размахивая крыльями, вцепился под ребра, где кровушка красная течет. И начал клевать внутренности. Каркнул страшно, выронил из клюва плоть окровавленную. Не разевай, половец, клюв, мигом добыча выпадет. А воин только сжал зубы посильней, улыбнулся.

– Ну, все, теперь в рай, братья мои. Отомстите за меня ворогам окаянным. Не уронил я чести своей, не запятнал памяти предков делами паршивыми. Вынес все, и вы вынесете, – молвил он в небеса, как будто его слова могли донестись до его далеких родичей, и ушел в другой мир, опустив голову.

А потом тень заволокла взор Святослава, и не видел он больше злодеяний половецких, детинец узрел, рощицу малую, что у моста через Студенку раскинулась. И снова ночь кругом. И луна такая же, большущая, полная. Хорошо видно человека у опушки. Крепок он, в кафтане богатом, плащ шелковый, соболем отороченный, поверх кольчуга позолоченная, на поясе меч германский, секира в петлице. В лесу десяток воев сидит. Все нурманы страхолюдные. Ждут кого-то, не терпится им. Наконец топот копыт послышался, скачет кто-то. Точно, трое всадников. Старший в железе дорогом с ног до головы и конь его тоже. Бронь двойная, снизу кольчуга, сверху доспех дощатый, чешуя позолоченная. Дал знак сопровождающим, остановились всадники. Сам к воину подъехал, снял островерхий шлем с личиною. Лицо правильное, скулы ввалившиеся. Был бы он красив, коли не шрам, ото лба до подбородка тянувшийся. Оскал как у волчары битого. Улыбнулся вроде, а чувство, что рычит и скалится.

Попробовал Святослав второму в лицо заглянуть, да не получается. Не может сдвинуться он со своего места, чужими глазами из леса за происходящим смотрит, но глаза эти зоркие и в темноте видят остро.

Всадник спешился. Невежливо с коня разговор вести. На земле ему неуютно стало. Сразу уменьшился как-то, скукожился.

– Много ли воинов с тобой придет, Кияк?

– Не много, друг мой, как и договаривались, – ответил степняк. – Ты мне лучше вот что скажи, когда дань в крепость свезут? И когда мальца мне ждать?

– Дань уже свезли, да только не взять тебе крепость. Воинов там много, из Переяславля вои прибыли, вместе с княжичем малым. И стены слишком крепкие. Побьют вас.

Степняк снова оскалился, погладил коня по морде. Животное фыркнуло. Мол, побьют нас, жди больше.

– Тогда все по старому плану пойдет. Княжича возьмем, а ты уж позаботься, чтоб боярин, как надо отреагировал. Справишься?

Воин подбоченился, ох и высок же он, настоящий великан. Волосы в косы заплетены, светлые.

– Ты сам княжича не проворонь. Стражу я свою у ворот поставлю, если тихо все сделаешь, никто мешать не будет.

– Так, может, ночью на крепость налететь, ты ворота откроешь, мы и войдем?

Воин усмехнулся. Жадный степняк, жить ему надоело.

– Как войдешь, так и выйдешь. В крепости пять сотен гриди княжей. Давно тебя мы не били. Забыл, что такое варяжская сталь.

– Как скажешь, тебе виднее, – половец пожал плечами, ухмыльнулся: – Ты с русами за одним столом сидишь, ты братину с ними пьешь. Не жаль братьев?

Святослав не видел, но воин аж посерел.

– Не братья они мне! Молчи, степняк, коли жизнь дорога.

Половец попятился, развел руками, снова ухмыльнулся.

– Дело твое, рус. Жизнь мне моя дорога, потому замолчу сейчас, но честь мне дороже. Коли в степи встретимся, узнаешь, как воина степи затыкать.

– Пусть так и будет. Княжича сегодня ночью стереги, с малой стражей будет. Легко возьмете.

Половец запрыгнул на коня, махнул своим спутникам рукой и помчался в степь. Не о чем им больше говорить. Теперь пусть оружие свое слово скажет.

А потом снова образы сменились, закрутилось все. Тошнота наваливалась, круги в глазах яркие, проснулся от одури. Вырвало обильно на траву, поднял голову. Ночь и степь кругом, трава мокрая, высокая. Сунул руки в росу, утер лицо. И как я тут оказался? Я ж в яме сидел! Святослав встал, снова огляделся. Вдали, кажется, речка, овражек малый, с небольшой березовой рощицей. Чуть в стороне холм, а на нем каменная глыба, и вид у нее странный. На что угодно можно поспорить, что поставили ее там люди. Может, портал домой? Святослав рванул со всех ног к холму. Весь промок до нитки да еще руки ободрал. Трава в степи чуть ли не по грудь растет, скользкая. На холм как на крепостной вал вскарабкался. Поскользнулся, упал под самым камнем. Поднял голову… Идол огромный, в три человеческих роста, грозный лик взирает на чужака. Ох, и страшен древний бог. Святослав уже намеревался встать, как послышался топот копыт. Упал снова, прижался к земле. На холм въехал десяток всадников, а всю окрестность залили сотни половцев. В том, что это половцы, Романов не сомневался. Насмотрелся уже на их злодеяния. Всадник, залитый в сталь, соскочил с коня. К его ногам бросили два кулька. Связанные люди, точно. Тела зашевелились. Половец поставил пленника на колени, сдернул повязку. Даниил! Боярыч, сволочь. Так тебе и надо, гад. Не все мне получать. Но радовался Святослав не долго, половец поднял второго пленника, и Романов увидел Аленку. Девочка простонала, больно малышке. Черт! Святослав сжал зубы. Ну почему я всего лишь маленький мальчик?

– Не бойся меня, княжич, я хан Кияк. Мы, считай, родственники по женской линии.

– Я не боюсь тебя! Не родственник ты мне, а предатель, – выкрикнул Даниил. – Ты сдохнешь, степная собака. Мой отец зарежет тебя как свинью.

Половец рассмеялся, потрепал мальчика по голове, раскидав волосы. Боярич отдернул голову, попытался укусить, не получилось.

– Я предоставлю ему такую возможность. Скоро. А ты храбр, маленький русич. На Востоке любят маленьких храбрых мальчиков. Продам тебя в гарем султану.

Глаза Даниила расширились от ужаса.

– Мой отец за меня заплатит, очень много.

Половец оскалился, обнажив багровый шрам.

– Ты плохо знаешь своего отца. Он ни за что не будет платить. Варяги не платят, они забирают все силой.

– Пока ты говоришь, он уже скачет за тобой по следу. Он найдет тебя и отомстит тебе за меня.

Глаза степняка полыхнули недобрыми огоньками. Сотни всадников, заполнивших луг, громко переговаривались, создавая невообразимый гул. Степь дышала.

– Твой отец убил моего отца. Я рад буду с ним встретиться и даже надеюсь на это. Осмотрись, молодой воин. Тебе не кажется, что это хорошее место для засады. Всеволод думает, что перехитрит меня, но я умнее.

«Как Всеволод? Кияк что, думает, что пленил князя Ярослава?» – подумал Святослав.

Даниил обернулся. И, правда, в овраге можно спрятать немало воинов и за холмом тоже. С идола вся округа видна как на ладони. Побьют ведь наших.

– Зачем тебе это? Ради мести?

– И ради нее тоже. Но месть не главное. Пока твой отец будет искать тебя с боярином, мои воины пожгут детинец. Золото, вот что важнее всего на свете.

В носу у Святослава засвербело. А-а-пщи! Романов громко чихнул. Все – конец! Он вскочил с земли и со всех ног побежал к рощице. Укрыться в реке, скорее. Кто-то засвистел, вскинул лук. Не успел хан отдать приказ. Ушла стрела, сбила мальчика с ног, завязла глубоко под лопаткой. Как больно, в глазах все померкло. Наступила тьма.

Святослав открыл глаза. Пот по лицу течет рекой. Растерзанные тела, бабы с детишками замученные, деревня, горящая перед глазами. Аленка на коленях перед идолом и стрела в лопатке. Ощупал быстро спину. Нет стрелы, только синяк большой. Больно-то как. Ну, за что мне все это?! Я с ума схожу…