Читать книгу Велики Великие. Юбилейные хроники в новом прочтении - Александр Киселев - Страница 5

«Неведомый избранник» – так назвал себя в одном из стихотворений сам Михаил Юрьевич Лермонтов[24] – один из загадочных поэтов золотого века русской литературы. Хотя его необыкновенное творчество, мистическая судьба разобраны исследователями и критиками, кажется, по крупицам, и все же… «Океан поэзии» (характеристика данная поэту В.Г. Белинским) хранит еще, похоже, немалые тайны. – Океан! На одну из них указывал опять же сам Михаил Юрьевич, говоря: «Я – или Бог, – или никто!»

И здесь мне хочется немного отвлечься. Но в пределах заданной темы. Есть в романе Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» такой эпизод: разговор двух защитников Сталинграда. Приведу отрывок:

«Гурьев стал рассуждать о том, почему так плохо пишут газетные писатели о войне.

– Отсиживаются, сукины дети, ничего сами не видят, сидят за Волгой, в глубоком тылу, и пишут. Кто его лучше угостит, про того он и пишет. Вот Лев Толстой написал «Войну и мир». Сто лет люди читают и еще сто лет читать будут. А почему? Сам участвовал, сам воевал, вот он и знает про кого надо писать.

– Позвольте, товарищ генерал, – сказал Крымов, – Толстой в Отечественной войне не участвовал.

– То есть как это «не участвовал? – спросил генерал.

– Да очень просто, не участвовал, – проговорил Крымов. – Толстой ведь не родился, когда шла война с Наполеоном.

– Не родился? – переспросил Гурьев. – Как это так, не родился? Кто же за него написал, если он не родился? А?»…

Можно улыбнуться наивности и даже невежественности генерала Гурьева, а можно и удивиться, задуматься.

Михаил Юрьевич Лермонтов свое «Бородино» – этот гимн богатырям России, сынам Отечества, написал, тоже, не будучи участником Бородинского сражения: он родился два года спустя после этого эпохального события.

И как же он, неучастник, создал произведение, вошедшее в школьные хрестоматии, которое Лев Толстой считал горчичным зерном, из коего выросло исполинское древо – «Война и мир»?

Вопрос? – Еще какой. Тут одной гениальностью творца не объяснить совершенного. Гений – искра Божья. Искра. А тут пламя. А что, если оставить предположение и взять факт. И опять творение Михаила Юрьевича, его стихотворение «Ангел», написанное чуть ли не в детском возрасте. Не всем этот дар дается, хотя в Святом писании сказано: детям принадлежит царство божие. Ангел, явившись к нему, оставил поэту особенное нечеловеческое зрение. Итак:

Для спасения грешного «мира печали и слез» более двух тысяч лет назад послал на землю Всевышний Сына своего Иисуса Христа. Послал проповедовать новый нравственный закон – закон не мести, а любви. Так, возможно, и Лермонтов – посланник небес? Или, как говорят сейчас, ИДО – неопознанный духовный объект? Если так, то все понятно. Дух Божий витает, где хочет. Ему несложно заглянуть за горизонт, хоть спереди, хоть сзади.

И что примечательно, современник, лично знавший Лермонтова, «неистовый Виссарион» (Белинский – А.К.), толкуя о жгущем сердца людей слове поэта, написал это слово (правда, произошло сие в частном письме) с заглавной буквы[25]. Так, как оно пишется в Евангелии от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово это было у Бога, и Слово это было Бог»[26].

Еще одно наблюдение. В святом писании постоянно встречается число четыре. «На четвертый день пророк Иона был выпущен из чрева кита…»[27], куда попал за противление Богу. Лазарь был воскрешен Христом на четвертый день после смерти. Христос в притче предписывает ухаживать за бесплодной смоковницей три года и только на четвертый, если она не принесет плода, срубить ее.

И, вообще, не мною отмечено, что в свете библейской мистической истории всему человечеству предоставлен четырехкратный выбор духовного пути. Несколько раз Господь предупреждал нас об этом. Он поселил первых людей в Раю. Они согрешили. В поте лица добывать свой хлеб отправил Господь их на землю. Люди грешили – за это всемирный потоп. Но и Ноев ковчег. Пришел с благочестивыми заветами Авраам – люди грешили. Явился с Новым заветом Сын Божий – Иисус Христос. Люди продолжают грешить. Что же будет дальше? – Страшный суд.

И это уже Слова Лермонтова. И это им будут написаны величайшие пророческие произведения, такие как: «Герой нашего времени» и «Мцыри». В «Герое…» – вершинном своем творении, Лермонтов осуществил мучительное вживание в душу человека, страдающего смертельной болезнью – неверием.

Пропитанный горькими противоречивыми чувствами, выраженными в собственном, приведенном выше стихотворении «Пророк», пишет Лермонтов историю Печорина. Четыре раза, как человечество в Библии, оказывается разуверившийся во всем человек в ситуации выбора жизненного пути. Столько же раз искушал он Бога, провоцировал его. Четырежды ему прощалась гордыня. Но получил в конце все-таки то, что искал, отказавшись от благого Божественного промысла. Он, «…возвращаясь из Персии, умер». Воздалось по вере его. Точнее неверию.

Четырежды становится на краю гибели и Мцыри[28]. Но он, в отличие от Григория Печорина, не стал искать искушения, а слился в со-работничестве со Всевышним. Жив.

И что же из всего этого следует? А не то ли, что запредельно гениальные творения Лермонтова есть ничто иное, как воплощение воли Господа нашего напомнить устами своего избранника еще раз людям: их путь во Христе!